«Бесчестье» kitabından alıntılar, sayfa 2
Поскольку он не питает уважения к тому, что преподает, он и не производит никакого впечатления на студентов.
Впрочем, он не забывает о последнем хоре «Эдипа»: Прежде смерти не называй человека счастливым.
По его личному мнению, которое, впрочем, он держит при себе, происхождение речи коренится в пении, а происхождение пения — в потребности заполнить звуками непомерно большую и несколько пустоватую человеческую душу.
Мы живем в эпоху пуританизма. Личная жизнь стала всеобщим достоянием. А зудливое любопытство к ней обрело респектабельность — любопытство и сентиментальность. Людям нужен спектакль: биение кулаками в грудь, раскаяние, по возможности слезы. В общем и целом, телевизионное шоу. Я им такого одолжения не сделал.
Мы все, когда нас хватают за руку, просим прощения. Тут мы преисполняемся глубоких сожалений о содеянном. Вопрос же не в том, сожалеем мы или нет. Вопрос в том, какой урок мы извлекли из случившегося. Вопрос в том, что мы станем делать теперь, переполнясь такими сожалениями.
красота женщины не может принадлежать только ей одной.
«Даже горожанин способен распознать красоту, когда видит ее, даже у него может перехватить дыхание.»
«Если ты сейчас не постоишь за себя, ты никогда больше не сможешь высоко держать голову.»
— Да, чуть не забыла — мне рассказали о суде над тобой. Сведения из первых рук.
— Суде?
— Расследовании, разбирательстве, называй как хочешь. Судя по тому, что я услышала, ты показал себя не в лучшем виде. Был слишком несговорчив, даже агрессивен.
— Я и не собирался произвести на них приятное впечатление. Я отстаивал принцип.
— Может, и так, Дэвид, но ты же понимаешь, что на подобных судилищах главное не принципы, а то, насколько хорошо ты себя подаешь. Если верить моему источнику, ты себя подал плохо. Какой такой принцип ты отстаивал?
— Свободу речи. Свободу молчания.
И охота же ей лезть не в свое дело! Удивительно, как возбуждает женщин один лишь запах скандала.
