Kitabı oku: «Неестественный отбор. Агония», sayfa 2

– Черт! Нам только международного конфликта не хватало.

– Я вас жду у себя, Патрик. Кстати, Кроуфорд тоже будет. После Совета мы втроем отдельно обсудим ситуацию в ключе информации, известной только нам.

После разговора с президентом Коэн долгое время сидел молча, пытаясь увязать то, что он услышал, с цепью трагических событий последнего месяца. Его мысли осторожно прервал помощник:

– Это была президент?

– Да, Тим. Изменение маршрута. Мы летим в Санта-Фе.

Россия. Подмосковье. Загородная резиденция президента

Алые с синевой языки огня лениво лизали несколько бревен, небрежно брошенных в камин на догорающие угли. В полутьме каминного зала, повернувшись лицом к огню, в глубоких кожаных креслах сидели министры иностранных дел России и Китая.

– Ну что? Будем считать, что день прошел не зря, господин Шэнь, – российский министр поднял бокал шампанского.

– Пока все идет по плану, – китаец взял с ажурного столика свой бокал и тоже поднял его в приветственном жесте. – Но я считаю, что расслабляться пока нельзя, господин Павлов. Американцы нервничают. Взять хотя бы этот их военный переворот. Вот уж не думал, что их генералы способны на такое.

– Я, признаться, тоже был удивлен, – Павлов сделал небольшой глоток и поставил бокал на столик. – Но, согласитесь, переворот сыграл незаменимую роль в цепи последующих событий. Если бы не он, операции с подводной лодкой просто бы не было.

– Тут, без сомнения, вы правы, – министр Шэнь несколько секунд держал бокал перед глазами, наслаждаясь игрой неярких бликов огня в хрустале. – Но я не об этом. Адмирал Брэдок смог привлечь всех командующих на свою сторону и сместить президента. Кто может гарантировать, что некоторые элементы их вооруженных сил не выйдут из-под контроля, когда проявится вся сила нашего давления.

– Именно поэтому мы и затеяли игру с генассамблеей ООН, – российский министр выразительно посмотрел на китайского коллегу. – Если честно, мне все равно, что будет с их войсками. Пусть хоть перережут друг друга, если захотят. Для нас главное, блокировать их ядерный потенциал. Вначале стратегический, а затем и тактический.

– Цель, конечно, достойная, я вам уже не раз говорил об этом. Но и риск велик. По моему мнению, риск даже больше, чем преимущества от достижения цели.

– Вы думаете, что Штаты могут сорваться и нанести превентивный ядерный удар?

– В том числе и это.

– И как бы вы поступили, если бы у Китая были ресурсы для самостоятельных действий.

– Вы знаете позицию Пекина. Соединенные Штаты даже в их теперешнем полуразрушенном состоянии представляют опасность. И без ядерного оружия их военный потенциал огромен. Особенно силен их флот и ВВС. Они позволяют Америке вести себя без оглядки на ООН или на нас. Может быть, именно сейчас они наиболее опасны и непредсказуемы, как смертельно раненный зверь. Особенно для соседей, – министр Шэнь бросил быстрый взгляд на своего российского коллегу. – Хотя я не думаю, что вас заботит судьба Мексики или Канады.

– Ну почему же… – Павлов сделал небольшой глоток шампанского. – Мы всегда были против любой агрессии. Это наша принципиальная позиция. В отличие от Китая. Хотя вы очень ловко умеете маскировать свои намерения.

– Мы ценим вашу принципиальность, господин Павлов. Но, поверьте, чтобы вылечить пациента, иногда лучше один раз провести скальпелем, чем годами тратиться на бесполезные и дорогие лекарства. Америка в ее теперешнем виде все еще остается угрозой для остального мира.

– Не буду с этим спорить. Если честно, господин министр, мне лично импонирует ваша идея совместной военной операции против США. Но в этом случае мы однозначно получим обмен ядерными ударами. Даже если одна из сотни боеголовок пробьет нашу ПРО, ущерб будет неприемлемый.

– Неприемлемый ущерб будет тогда, когда Штаты восстановятся после катастроф и нанесут по Китаю и России ответный удар. Или вы думаете, что они поверили, что модули корейской станции попали в критические точки случайно?

– Ну, на восстановление им понадобятся десятилетия…

– Я иногда удивляюсь вашей осторожности, – китайский министр холодными глазами посмотрел на Павлова. – На протяжении всей истории Запад пытался уничтожить Россию, расчленить, унизить ее любыми способами. После распада СССР, когда вы в надежде на понимание называли Евросоюз и Америку друзьями и партнерами, они открыто считали вас врагом, делали все, чтобы ослабить Россию, и подвели вас к самому краю пропасти. Это ведь очевидно – Запад патологически ненавидит Россию просто потому, что вы не такие, как они. Он ненавидит вас за свои прошлые поражения. За то, что вы на протяжении столетий сохранили свою мощь, свою культуру, свою независимость. За то, что после распада Союза вы смогли восстановиться и стать мировым центром влияния. И сейчас, когда вам представился шанс устранить источник этой ненависти, вы проявляете нерешительность.

– Мне больше бы понравилось слово «осторожность». Я всё-таки надеюсь, что эти ужасные катастрофы подтолкнут Америку и Европу к настоящему партнерству.

– Боюсь, что вы надеетесь зря, господин Павлов, – тихо сказал китайский министр, глядя на разгоревшийся в камине огонь. – Запад никогда не примет того факта, что Россия обладает правом на самостоятельное цивилизационное развитие вне рамок их так называемой «демократии». Подумайте, господин министр, и у вас, и у нас выросло целое поколение на эплах и андроидах. Они очень отличаются от нас. У этих сетевых рабов не так развит патриотизм и чувство национальной принадлежности. Они считают себя гражданами мира, способными самостоятельно принимать решения без оглядки на интересы страны, в которой выросли. Но их самостоятельность – иллюзия. Их поведением через глобальную сеть манипулируют те же американцы, потихоньку готовя внутри наших стран хорошо управляемую пятую колонну. Они шаг за шагом превращают нашу молодежь в зомби. Вы же видите, какие поведенческие коды американцы забивали все это время в их расплавленные интернетом мозги: деньги, индивидуализм, потребительство, толерантность, отказ от национальной идентичности, глобализм и, конечно, приверженность западным якобы демократическим ценностям. Сейчас значительная часть молодежи стремится не к знаниям и профессиональному мастерству, и даже не к карьерному росту и деньгам. Их основная мотивация в жизни – собрать как можно больше «лайков» в соцсетях.

– Здесь я с вами согласен, – Павлов бросил быстрый взгляд на китайского коллегу. – В сети развязана настоящая психологическая война за умы и сердца наших людей. И противостоять этому накату со стороны Запада очень сложно. Здесь Штаты настроены идти до конца.

– Именно, господин министр. Даже если американцы в инциденте с корейской станцией обвинят только Китай, они не оставят Россию в покое. Если мы не предпримем конкретных действий по корректировке американской политики, через двадцать-тридцать лет они восстановятся, и история повторится. США и давно сдавшие им свой суверенитет в обмен на доллары европейцы в очередной раз пойдут в поход против России. Запад будет продолжать давить вас до тех пор, пока не расчленит на небольшие хорошо управляемые сырьевые провинции. Или все это закончится большой войной в Европе, и в этой войне будет один бесспорный победитель – США, которые отсидятся на своем острове, защищенном тремя океанами. Америка никогда не даст России спокойно развиваться хотя бы потому, что вы единственная страна в мире, способная ее уничтожить.

– Но ведь и Америка, и Европа уже фактически признали за Китаем и Индией, как вы выразились, «право на самостоятельное цивилизационное развитие».

– Я бы не называл это признанием. Они может и признали, что мы другие, но все равно давление, во всяком случае, на Китай не спадает, хотя оно несравнимо с тем, что оказывается на Россию. К тому же мы достаточно далеко от их границ, не занимаем, как вы, шестую часть суши и не обладаем пятой частью мировых ресурсов. Боюсь, что с вами совсем другая ситуация. Ненависть к России заложена у западных политиков на генетическом уровне и базируется на подсознательном страхе сильного соседа, который при желании может разрушить их тихий ухоженный мирок. Поэтому у вас выбор довольно ограничен: либо жить, зная, что ваш сосед вас ненавидит и готов уничтожить, как только появится такая возможность, либо избавиться от источника ненависти.

– Да… Невеселый выбор вы нарисовали, господин министр.

– Веселый или нет, но с ним вы живете со времен вашего славного царя Ивана Грозного. Здесь есть над чем подумать. Во всяком случае, у вас и у нас есть пауза в несколько десятилетий, пока Америка будет восстанавливаться. Но, если мы позволим ей обрести былую силу, глобального конфликта не избежать. Я уверен, что наши президенты сейчас тоже обсуждают эту тему. Не удивлюсь, если они владеют важной информацией, которая пока недоступна нам с вами, – вежливо улыбаясь, китаец поднял свой бокал в приглашающем жесте.

На столике тихо завибрировал пульт интеркома.

– Слушаю, – не отрывая глаз от огня, коротко бросил Павлов.

– Господа министры. Президенты закончили совещание и приглашают вас присоединиться к ним, – сообщил помощник.

– Вы просто ясновидящий, – российский министр не скрывая удивления посмотрел на своего китайского коллегу. – Стоило вам упомянуть президентов, и, пожалуйста, они сами нас приглашают.

– Ничего удивительного, – ответил Шэнь, поднимаясь с кресла. – Они совещаются с глазу на глаз уже больше трех часов. Пора уже прийти к соглашению.

Президенты России и Китая сидели за небольшим круглым столом в малом зале переговоров и пили чай из изящных фарфоровых чашечек, украшенных российским гербом. Внешняя стена зала представляла собой сплошное панорамное окно, выходящее на просторную крытую террасу. На улице шел снег. Крупные снежинки, отблескивая яркими лучиками в свете фонарей, медленно опускались на землю, постепенно укрывая траву, кусты деревья.

– Проходите, господа, – российский президент встал и пожал руки министрам. – Мы просим прощения, что заставили вас ждать так долго. Но тема нашего разговора настолько серьезна, что не терпит недомолвок и двусмысленности.

– Надеюсь, переговоры прошли успешно, – предположил министр Шэнь с легким поклоном. – Вижу, у вас выпал первый снег. Это хороший знак. Свежий снег – символ обновления. После снега все становится белым, как чистый лист бумаги, на котором можно написать новую страницу истории.

– Хотелось, чтобы вы были правы, – президент жестом пригласил вошедших министров за стол и вернулся в свое кресло. – Это были непростые три часа, но я думаю, что мы выработали общую позицию.

– Какие же будут инструкции для наших ведомств? – спросил российский министр.

– Мы предпримем максимум усилий через ООН и другие международные структуры, чтобы перевести американские стратегические арсеналы ядерного оружия под международный контроль. Более того, мы будем требовать, чтобы Европейские союзники США и другие ядерные государства, такие как Индия, Пакистан и Израиль, тоже передали свое ядерное оружие под контроль ООН. При этом мы готовы передать под контроль ООН и собственные ядерные арсеналы. В свете последних событий мы предлагаем быстрое и полное ядерное разоружение во всем мире под международным контролем.

На несколько минут в комнате повисла тишина, пока министры обдумывали то, что сказал российский президент.

– У меня два вопроса, – Павлов обвел присутствующих настороженным взглядом. – Где все эти боеголовки будут храниться, и кто их будет охранять? Мы ведь не сможем быстро утилизировать такой огромный арсенал.

– Предполагается, что ядерные устройства будут храниться на нейтральной территории в Антарктиде в складах, которые будут оборудованы глубоко в толще материкового льда, – ответил китайский президент. – Затем там же, в Антарктиде, будет построен завод по переработке боеголовок в топливо для атомных электростанций. Все эти объекты будут находиться под охраной объединенного контингента ООН.

– Я не хочу вдаваться в технические детали, – российский министр с сомнением пожал плечами. – Но все это потребует времени и огромных ресурсов.

– Именно поэтому по совету моего российского коллеги мы выбрали Антарктиду, – китайский президент вежливо кивнул российскому. – На то, чтобы оборудовать хранилища в толще льда, не надо много времени, и стоить это будет недорого. Сложнее с заводом по переработке. Здесь Россия и Китай могут взять расходы на себя с расчетом на то, что они окупятся в результате продажи ядерного топлива. Конечно, учитывая удаленность площадки и погодные условия, проектирование и строительство завода займет некоторое время, но наш приоритет на этом этапе – собрать в одном труднодоступном, хорошо охраняемом месте все ядерное оружие.

– Не сочтите меня скептиком, господа президенты, но я задам еще один вопрос, – министр Павлов сделал небольшую паузу. – У нас есть план на случай наиболее вероятной реакции США на наше предложение? Я имею в виду на случай их отказа разоружаться.

– Если Америка и ее союзники не согласятся передать свое ядерное оружие под контроль ООН, Генеральная Ассамблея проголосует за жесткие санкции, – ответил российский президент. – Америка и Европа остро нуждаются в помощи для восстановления после цунами. Наступает вулканическая зима. Их потребности в нефти и газе существенно возрастут. Сейчас только Россия имеет возможность быстро нарастить объемы поставок углеводородов в Европу, и любые серьезные ограничения с нашей стороны просто разрушат их экономики. Мы надеемся, что европейцы учтут этот фактор при голосовании.

– Ситуация усугубляется тем, что цунами вывело из строя большинство нефтяных вышек в Северном море. Теперь у европейцев нет надежных источников энергии, чтобы пережить зиму. Кстати, у них нет и необходимых запасов продовольствия, – прокомментировал министр Шэнь. – Думаю, это сделает их достаточно сговорчивыми.

– Европейцы меня беспокоят меньше, чем Америка, – пожал плечами Павлов. – Я с трудом могу поверить, что Штаты пойдут на разоружение даже под давлением санкций, ведь после обвала доллара военная сила – это единственный элемент влияния на внешний мир, который у них остался. Если Вашингтон загнать в угол, они, скорее всего, пойдут на конфликт.

– Такая вероятность существует, – спокойно ответил китайский президент. – В этой комнате мы пришли к соглашению, что в том случае, если США откажутся разоружаться, Россия и Китай начнут военную операцию на их территории.

– Война? – удивленно воскликнул Павлов. – Интервенция? Они же, не раздумывая, применят против нас ядерное оружие!

– До применения ядерного оружия дело не дойдет. К тому же у нас есть уверенность, что мы сумеем избежать военного конфликта и нам все же удастся убедить США начать разоружение, – уверенно сказал президент России.

– Не понимаю… – Павлов в недоумении, пожав плечами, обвел всех присутствующих удивленным взглядом.

– Со временем вам все станет ясно, господин министр. Сейчас ваша задача с министром Шэнем – созвать чрезвычайную Генеральную Ассамблею ООН и организовать голосование за нужную нам резолюцию, – китайский президент вежливо улыбнулся и многозначительно посмотрел на российского коллегу.

США. Нью-Мексико. Санта-Фе

Чуть слышно выбивая пальцами по подлокотнику кресла непонятную мелодию, Коэн пытался вспомнить, когда он видел Лэйсон такой несдержанной и раздраженной. Даже когда он по просьбе Кроуфорда рассказал ей о военном перевороте Брэдока, она была спокойна и рассудительна. Теперь же, после Совета национальной безопасности, когда Кроуфорд и Коэн собрались в ее кабинете, она нервничала и даже не пыталась скрывать это.

– Черт подери! Нас потихоньку загоняют в угол, – отрывисто бросила президент, меряя кабинет широкими шагами. – Они не оставляют нам выбора! Они знают, что, если генассамблея проголосует за передачу нашего ядерного оружия под контроль ООН, мы не подчинимся. А дальше что?

– По-моему, здесь все как раз ясно, – ответил Кроуфорд на повисший в воздухе вопрос. – Если мы не подчинимся, они введут против нас санкции.

– Санкции? – президент резко остановилась и смерила своих собеседников гневным взглядом. – Санкции против Америки? Вы с ума сошли! Это мы вводим санкции против… Против… Против кого захотим!

– Если вы заметили, мэм, расклад сил в мире несколько изменился, – мягко отозвался со своего кресла экс-вице-президент.

– К черту расклады!

Сделав неприличный жест, Лэйсон упала в кресло за своим рабочим столом и нервно забарабанила пластиковым стилусом его поверхности, которая представляла собой большой интерактивный экран. Коэн заметил, как по нему в беспорядке заплясали десятки карт, графиков и таблиц.

– А-а.., черт! – президент ткнула пальцем в одну из иконок, и экран на поверхности стола погас. – Пока у нас есть ядерное оружие, они ничего нам не сделают. Я уже начинаю жалеть о том, что мы почти полностью уничтожили химическое оружие и сами настаивали на уничтожении ядерных боеголовок большой мощности. С ними у нас было бы больше аргументов.

– Ну это была ваша инициатива, мэм, – вежливо напомнил Кроуфорд.

– Да знаю… – она бессильно откинулась на спинку кресла и обвела всех хмурым взглядом. – Вот, господа… Кто из вас думал двадцать лет назад, что «Лунный Свет» обернется для Америки катастрофой?

– Обстоятельства, мэм… – начал Коэн, но президент, скорчив недовольную гримасу, перебила его:

– Все я понимаю. Обстоятельства… Извините меня за выброс эмоций, господа, вы не заслуживаете такого тона. Этот Совет… эти министры… Порой мне кажется, что все бесполезно, что ничего уже невозможно исправить. И эта наша субмарина… А если бы боеголовки были активированы?

– Боеголовки активируются с вашего «черного ящика», мэм, – вежливо напомнил Коэн.

Тяжело вздохнув, Лэйсон с надеждой взглянула на Кроуфорда:

– Рэй, ведь у вас на все есть ответ… Что нам делать? Только прошу вас, не надо про новый мир и поступательное развитие человечества. У нас конкретная угроза, и нужны конкретные шаги.

Экс-вице-президент медленно поднялся с кресла, подошел к небольшому столику, на котором были сервированы несколько хрустальных графинов со спиртным, немного постоял, размышляя над выбором, и плеснул себе в бокал выдержанного бренди.

– Что делать, Кэрол? – он обернулся и посмотрел на президента грустными глазами. – Это, пожалуй, один из тех моментов, когда я бы не делал ничего.

– Ничего? – удивленно переспросила Лэйсон.

– Ничего, – утвердительно кивнул Кроуфорд. – Давайте еще раз взглянем на ситуацию. Америка находится в очень тяжелом, даже можно сказать в критическом положении. К сожалению, с момента распада Советов сорок лет назад мы не приобрели новых друзей и союзников, а старые, вроде Европы, полностью деградировали, и рассчитывать на них сейчас нельзя. Более того, большинство людей на этой планете вполне обоснованно считают нас откровенно враждебной, злобной, эгоистичной нацией и обвиняют во многих грехах.

– Ну не каяться же нам перед всеми! – с вызовом бросила Лэйсон.

– Не каяться… Тем более, что мы считаем, что всегда правы и в наших неудачах виноват кто-то другой. Но я это к тому, что рассчитывать мы можем только на себя, – Кроуфорд сделал небольшой глоток бренди и продолжил: – Здесь главное, правильно оценить свои возможности. А возможности наши сейчас весьма и весьма ограничены. Экономический потенциал основательно подорван, финансовое влияние полностью утрачено, ресурсы на пределе, военное присутствие в мире сворачивается, даже территориальная целостность под угрозой. Америка больше не может влиять на события в мире.

– Мы все это знаем, Рэй, а дальше что? – не выдержала президент.

– Дальше все просто. Если мы не можем влиять на события в мире, это будут делать другие. В данном случае – Россия и Китай.

– А не может быть так, что или Россия, или Китай? – осторожно спросил Коэн. – Может еще раз попытаться вбить между ними клин? Поссорить? Ну там… антикитайские погромы в Сибири организовать, самолет их пассажирский сбить, отстрелить крупного бизнесмена. Я уверен, наши мастера из ЦРУ даже сейчас смогут подобрать несколько стоящих вариантов.

– Это вряд ли получится, – покачал головой Кроуфорд. – Во всяком случае, все попытки до этого закончились провалом. Последние несколько лет русские и китайцы действуют слаженно и, я бы даже сказал, синхронно. У них образовался прочный тандем, чтобы противостоять нашей… э… исключительности. Боюсь, разрушить такое партнерство будет очень сложно, ведь их объединяет общность глубинных интересов. Это пока еще не полновесный союз, но оба государства уже осознали, что поодиночке они просто очень сильны, а вместе – глобальная доминирующая сила, даже большая, чем Америка в период нашего расцвета тридцать лет назад. Это значит, что их авторитета и влияния может хватить, чтобы на Генеральной Ассамблее ООН принять резолюцию, обязывающую нас разоружиться.

– Плевать мы хотели на их резолюцию! – резко бросила Лэйсон. – Они нам ничего не смогут сделать, пока у нас есть армия. Разве только санкции.

– Санкции сами по себе для нас не так страшны, – продолжал размышлять Кроуфорд. – Даже в полуразрушенном состоянии Америка – вполне самодостаточное государство. У нас на некоторое время хватит еды, энергии, других ресурсов. Тем более, что скоро наступит вулканическая зима и всем сразу станет не до санкций. Вы говорили, что у нас значительный избыток продовольствия. Поверьте мне, через год это будет очень серьезный инструмент влияния, даже более мощный, чем валюта или золото. Я думаю, они затеяли эту игру не ради санкций. У них есть другая большая цель, и этой цели они должны добиться в относительно короткий промежуток времени.

– И что это за большая цель? – вскинув брови, спросила президент.

– Думаю, они хотят полностью уничтожить Америку. Во всяком случае, в ее теперешнем виде.

– Ну что вы, Рэй! – нервно рассмеялась Лэйсон. – Нас нельзя уничтожить. Даже в нынешнем состоянии мы…

– Именно… – мягким голосом прервал ее Кроуфорд. – Даже в нынешнем состоянии мы представляем угрозу для новой доминирующей мировой силы, а что будет, когда мы восстановимся после катастроф? Ведь, несмотря на всю «мягкость» своих действий, Китай и Россия преследуют вполне конкретные цели. Им надо выстроить новый, по их мнению, более справедливый миропорядок, чем тот, который пытались построить мы через глобальную проекцию собственной силы и исключительности. Это сейчас мы не можем ответить китайцам на удары по Йеллоустону и Ла Пальма, но они знают, что пройдет время и ответный удар Америки последует. И мы не будем сдерживать себя в вариантах. Удар будет жестоким и смертоносным, он, скорее всего, полностью уничтожит Китай. Для китайцев разрушение Америки – это вопрос выживания их нации в будущем. Как бы вы поступили на их месте? Ждали нашего ответного удара или добили противника, когда он, стоя на коленях, истекает кровью? И не забывайте, «Лунный Свет» все еще делает свое дело. Противоядия от него пока не найдено и, скорее всего, не будет найдено вообще. Через двадцать лет китайцев останется не более трехсот миллионов. А триста миллионов гораздо легче уничтожить, чем миллиард. Нет, им надо действовать именно сейчас. И лучше действовать не одним, а подтянуть к себе мощного союзника, которым и является Россия с ее модернизированными из-за нашего бездумного давления армией и ядерными силами.

В кабинете на несколько долгих секунд повисла напряженная тишина.

– Черт подери, Рэй, они не посмеют напасть, – осознав правоту экс-вице-президента, проговорила Лэйсон. – Мы возвращаем на территорию США войска со всего мира, подтягиваем флот. Ядерное оружие, в конце концов… Мы уничтожим любого, кто посягнет на нашу независимость. Они ведь не самоубийцы!

– Вот именно, Кэрол, они не самоубийцы. И это меня беспокоит больше всего. Если бы Россия действовала одна, я бы мог поверить в то, что она надеется победить нас военными средствами. Но если русские планомерно двигаются в направлении открытой конфронтации вместе с Китаем, значит, у них есть аргумент, которому мы ничего не сможем противопоставить. Значит, они не просто надеются, они уверены в том, что победят, иначе бы Китай не ввязывался в конфликт.

– Бог мой! Все это слишком сложно. Что нам делать сейчас? – почти взмолилась президент.

– Ждать, – Кроуфорд задумчиво посмотрел на опустевший бокал. – Ждать и не делать резких движений в отношении тандема, чтобы их не спровоцировать. Ты правильно поступила, что не отдала приказ привести наши ядерные силы в пусковую готовность. Это показало, что мы не хотим конфликта. Возможно, они воспримут это как сигнал к тому, что мы готовы к переговорам, и вступят с нами в контакт. В любом случае надо ждать их следующих шагов. Надо посмотреть, насколько жесткой и обязывающей будет резолюция Генеральной Ассамблеи. Я не уверен, что наши дипломаты в нынешней ситуации смогут на нее повлиять. Голосов европейцев здесь будет явно недостаточно, а весь остальной мир может проголосовать так, как захочет Россия и Китай. После резолюции не надо идти на открытую конфронтацию. Мы объявим, что понимаем озабоченность мирового сообщества, настроены на конструктивный диалог и нам надо время, чтобы изучить документ. За это время мы и выработаем следующие шаги. В любом случае, если мы не подчинимся резолюции им понадобится еще одно голосование.

– Значит, ждать… – Лэйсон на минуту задумалась, постукивая стилусом по столу. – Просто ждать?

– Ну не совсем просто ждать, – Кроуфорд встал из-за стола, подошел к столику со спиртным и налил себе еще бренди. – Прекрасный напиток. Не подарите ли старику бутылочку в память о сегодняшнем вечере?

– Рэй! Вы меня доконаете! – Лэйсон умоляюще посмотрела на экс-вице-президента. – Забирайте хоть весь винный погреб, только скажите, что у вас на уме.

– Извините, мэм, – Кроуфорд снова устроился в своем кресле с бокалом бренди. – Зачем же просто ждать. У нас на руках куча внутренних проблем: десятки миллионов беженцев, загрязненные территории, наступающая вулканическая зима. Надо показать миру, какие мы несчастные и униженные, как мы страдаем. Показать, как умирают ни в чем не повинные американцы – женщины, дети беззащитные перед жестоким ударом стихии. Надо вызвать у мира чувство жалости к нам, посеять у населения Китая и России подсознательное нежелание воевать с нами. У русских до сих пор сохранилось обостренное чувство справедливости, когда победитель не добивает раненых и пленных. На этом надо сыграть. Ведь мы все еще контролируем англоязычное информационное пространство.

– Черт подери, Рэй, вы правы! Глобальная сеть. СМИ. Программа… – президент осеклась и с опаской посмотрела на Коэна.

– Пусть вас не смущает присутствие Патрика, мэм. Ему можно доверять. Он десятилетиями доказывал стране свою лояльность и профессионализм. Тем более если вы хотите активировать программу «Сомнамбула»⁷, без АНБ не обойтись, а более достойного кандидата, чем мистер Коэн, на роль куратора программы я не вижу. Да и программа, насколько я знаю, уже двадцать лет как выведена из Специальной секции Президентского архива и активно используется госдепом и ЦРУ для организации всякого рода революций и контроля населения.

– Может, вы и правы, Рэй. Я давно знаю Патрика и полностью ему доверяю, – Лэйсон бросила на Коэна быстрый взгляд. – Дайте мне некоторое время, чтобы принять окончательное решение. Мне надо еще раз просмотреть материалы по «Сомнамбуле», поговорить со специалистами.

– Конечно, Кэрол, – коротко кивнул Кроуфорд и продолжил: – Кстати, еще раз внимательно просмотрите Специальную секцию Президентского архива, может там будут другие интересные проекты. Далее… В течение ближайших месяцев на территорию страны вернутся почти двести тысяч наших военных со всего мира, их надо где-то разместить и чем-то занять, чтобы им не лезли в голову всякие глупые мысли вроде мятежа и мародерства. Это тоже – большой кусок работы. Я уверен, что министр обороны Локарт справится, но прошу вас, мэм, как главнокомандующего уделять вооруженным силам самое пристальное внимание. Очень может быть, что в ближайшее время нам придется использовать их по прямому назначению. Еще один момент. Тандем Россия-Китай нам в ближайшее время не развалить, но у нас есть реальная возможность попытаться расшатать их ближайших партнеров.

– Расшатать было бы очень кстати. Но как? – заинтересовалась Лэйсон.

– Начинается вулканическая зима, а с ней придет дефицит продовольствия. В мире наступит голод. Запасов ООН хватит максимум на полгода и то при жестком контроле за распределением. В Африке, у арабов и в Латинской Америке голод будет особенно жестоким. В юго-восточной Азии дела обстоят не лучше. Урожай риса в этом году из-за засухи был очень слабый. В такой ситуации и никакого «Лунного Света» не надо. Через три года население бедных и развивающихся стран само вымрет от голода. Россия и Китай в последние годы значительно нарастили свои госрезервы, поэтому им дефицит продовольствия не грозит. У Бразилии, Аргентины, Мексики тоже дела обстоят неплохо, им как раз с урожаем повезло. А вот у Индии и Южной Африки – огромные проблемы. Особенно у Индии. Прокормить полтора миллиарда и в лучшие годы было сложно, а тут еще засуха и вулканическая зима. И резервов у индусов практически нет. Зато излишки продовольствия есть у нас.

– Хм… Вы хотите предложить им помощь? – с сомнением в голосе спросила Президент.

– Не им. В этом уравнении Южная Африка нас не интересует. Индия – вот наша цель. Хорошо бы полностью привлечь ее на нашу сторону в качестве союзника. Я знаю, что сейчас это невозможно, поэтому надо попытаться хотя бы выбить ее из орбиты влияния России и лишить тандем поддержки такого важного партнера. Более того, если мы правильно обыграем некоторые наши преимущества и будем действовать быстро, то сможем привлечь на свою сторону много развивающихся стран, которые сейчас тяготеют к БРИКС, но все еще ориентируются на Дели как на лидера Движения неприсоединения. Тогда голосование в ООН уже будет не таким однозначным.

– Что конкретно вы предлагаете? – заинтересовавшись, спросил Коэн. – У нас резервы тоже ограничены. Мы не можем кормить весь мир.

– Ваши последние модели по вулканической зиме подтверждают, что она продлится около трех лет. Добавим год на то, чтобы исключить ошибку ученых. Получается, что в течение четырех лет у нас не будет урожаев для обеспечения собственного населения. По расчетам, продовольствия у нас достаточно, чтобы протянуть восемь лет. Получается, что мы можем использовать минимум треть наших резервов для помощи другим странам.