Kitabı oku: «Тебя зовут Макс», sayfa 8
– Да, Егор, слушаю тебя, – ответил я за звонок.
– Взяли всех, – коротко сказал Михайлюк, – твои сын и жена сейчас дома.
– Как они? – буквально выкрикнул я, понимая некоторую глупость своего вопроса, – Говорова взяли?
– Макс, друг, сейчас все хорошо. Подробности – завтра. Точнее, уже сегодня…Дай мне пару часов отдохнуть, пожалуйста.
– Да, конечно, отдыхай, – торопливо ответил я и добавил, – спасибо, Егор, я твой должник.
– Обязательно. На связи.
В трубке раздались короткие гудки, а я стоял и глупо улыбался. Все закончилось. Скоро я буду дома и смогу обнять свою Светку и поднять на руки Арсения. Андрей Иванович понял все без слов и улыбнулся:
– Вот видишь, а ты переживал. Егор Александрович слов на ветер не бросает – сказал и сделал. Пойдем чай пить.
Я буквально парил по коридору в сторону кухни, на которой уже суетилась Аня. Так легко мне не было уже очень давно. Хотя, нет: никогда в жизни мне не было так легко. Навстречу мне из комнаты вышла сонная Юлька, пожелала мне доброго утра и надолго закрылась в ванной.
Аня, вероятно, обладала особыми секретами домоводства, поскольку на столе нас уже ждала внушительная стопка горячих блинов, сметана и молоко. «Как в детстве у тети Насти», – с грустинкой подумал я и с благодарностью к хозяевам дома за гостеприимство начал за обе щеки уплетать угощение.
Учитывая то, что мой сын освобожден и все преступники задержаны, я решил не отсиживаться дома, и попросил Андрея Ивановича отвезти меня в отделение к Егору. Он согласился с моими доводами – действительно, что может еще случиться – и мигом домчал меня по дороге на работу, попросив держать его в курсе и, не стесняясь, вечером возвращаться домой, если не уеду в Клин. Я в очередной раз поблагодарил дока за все, что он для меня делает, крепко пожал ему руку и вошел в отделение полиции. Объяснив на проходной цель своего визита, я остался дожидаться Егора. Дежурный пристально смотрел на меня и явно был чем-то обеспокоен. Я проследил за его взглядом и наткнулся на доску, на которой были размещены фотографии разыскиваемых лиц. Одно из них было моим. Точнее, лицом Говорова, которое я вынужден был носить.
К моему счастью дежурный не стал предпринимать относительно меня активных действий до прихода Егора, который появился из-за угла явно уставший, но подошел ко мне и пожал руку:
– Привет, Макс.
Я снова посмотрел на дежурного. Недоумение на его лице достигло точки кипения. Он не выдержал, подозвал к себе Егора и начал активно тыкать пальцем на мою фотографию. Егор улыбнулся ему и успокоил:
– Вася, все сложно, но это не он. Его, – указал Михайлюк на фотографию со стенда, – мы сегодня взяли в Клину. Расслабься.
Егор жестом подозвал меня к себе и повел в кабинет.
– Так и знал, что дома сидеть не будешь, – улыбнулся он.
– Домой хочу, сил нет, – ответил я, – отпустишь?
Он отрицательно и несколько задумчиво покачал головой:
– Потерпи пару дней. Скоро вместе поедем. У нас с тобой здесь еще дела остались.
Моя эйфория начала постепенно уходить, как море отступает во время отлива. Я огляделся вокруг и понял, что чего-то, а точнее кого-то, не хватает.
– Егор, а Тимур где?
Егор посмотрел на меня, сел рядом и рассказал все, что случилось ночью. Только в этот самый момент я заметил его раненое плечо и уничтожал себя изнутри за невнимательность.
– Егор Александрович, спасибо тебе…И Тимуру, конечно.
– Так что поедем вместе с тобой послезавтра. Потерпи. Кстати, посиди тут немного, подожди меня. Мне в лабораторию нужно сходить. Подождешь?
– Конечно, иди. Жду тебя.
Егор вышел из кабинета, а я вновь погрузился в свои мысли. Какое-то необъяснимое предчувствие кольнуло сердце. Я начал вспоминать все, что рассказал мне Егор о сегодняшнем задержании и вдруг понял, что меня тревожило. На пороге кабинета появился Михайлюк. В руке он держал какую-то бумагу с отпечатанным текстом.
– Егор, а вы, ведь, не всех вчера взяли.
– В каком смысле – не всех?
– Тогда, в подвале, их было трое. Понимаешь. А ты мне рассказал только про двоих. Кого-то, значит, не было.
Егор злился на себя за то, что совсем забыл в круговороте событий о том, третьем персонаже. Сейчас он был на свободе и, следовательно, мог представлять опасность, если, конечно, Говоров его не убил за какую-то оплошность. Михайлюк быстро набрал номер Алексей:
– Привет. Допрашивать не начал еще?
– Помилуй, Егор Александрович, день только начался. А что случилось?
– Выясни мне срочно фамилии и прозвища тех, кого мы взяли. Кажется, упустили одного. Нужно выяснить, кого именно и ориентировки разослать.
– Перезвоню тебе, – обеспокоенно ответил Алексей и отключился.
Егор теребил в руках бумагу, которую принес из лаборатории и как-то странно смотрел на меня. Казалось, что он решает для себя по какому алгоритму ему действовать. Я не мог понять его взгляд и спросил:
– Егор Александрович, что в бумаге? Ко мне отношение имеет?
– К тебе прямое отношение имеет. Только вот все запуталось. Я совсем ничего не понимаю, – устало проговорил Егор и протянул мне отпечатанный лист, – можешь прояснить хоть что-то?
То, что я увидел, повергло меня в очередной шок. Черным по белому, вполне себе русскими буквами, в документе значилось следующее: «На основании проведенной экспертизы генетических материалов Костенко Михаила Александровича и Говоровой Анастасии Марковны установлено их родство с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента». Я снова и снова перечитывал заключение. Егор смотрел за моей реакцией и, видимо, убедившись в ее искренности, решил мне помочь.
– Получается, что Говорова Анастасия – это действительно твоя мать. Кстати, Максим Леонидович не является ее сыном. Биологическим. Его экспертиза дала отрицательный результат. Все запуталось, Макс. Я уже не знаю, что думать.
Я молчал. Все смешалось в моей голове. Тетя Настя – моя мать?! Невозможно. Но не доверять результатам экспертизы не было никаких оснований. Егор правильно оценил мое замешательство и подбодрил:
– Разберемся, не переживай. Знаешь, что? Мы с тобой сейчас поедем в больницу к Семену Петровичу. Он мужик вдумчивый и опыта у него в разы больше, чем у меня. Собирайся.
ГЛАВА 36
Личности задержанных в ходе ночной операции были довольно быстро и без особого труда установлены Алексеем Сергеевичем, поскольку оказались они довольно трусливыми, беспринципными и, понимая свое незавидное положение, начали активно сотрудничать со следствием.
Первый из них, Сед Александр Алексеевич, он же Клык, отсидел три года по малолетке за угон автомобиля и порчу чужого имущества. Второй, Торопов Денис Петрович, он же Дэн, совсем молодой пацан, ранее не судимый, имел довольно жалкий вид испуганного птенца, выпавшего из гнезда и оказавшегося в неуютном окружающем мире. Методом простого исключения Алексей установил, что в клинике ночью отсутствовал тот самый Старый, который помог Максу сохранить жизнь.
– Итак, Денис Петрович, поясните мне, кто такой Старый? Он вам знаком?
– Да. Знаком, – почти заикаясь проговорил Дэн, – это Саша Стариков.
– А отчество есть у этого Саши? Где живет? Номер телефона?
– Да не знаю я его отчества…Мы же не представительского класса, чтобы друг друга по отчеству называть…Живет где-то в Клину. А телефон…Он в моей трубке записан, можете посмотреть…Пароль на вход четыре единицы.
– Он вообще живой? Вы его нигде там не прикопали? Как-то странно: всей компанией вчера в клинику приехали, а Старого своего не взяли.
– Да живой он…Вроде бы. По крайней мере, хозяин вчера очень злой был, когда Старый отказался за пацаном ехать. Обещал порешить Саню, но вы же хозяина взяли с нами…Кому решить-то теперь? Теперь некому.
– Описать его внешность сможешь? – спросил Алексей, на что Дэн активно закивал.
Алексей отдал приказ о конвоировании задержанного к оперу, составляющему фотороботы, а сам запустил поиск по базе: кто знает, может, получится найти этого Старикова.
Осталось допросить главного врача клиники, который вчера так сильно сопротивлялся при задержании, что оторвал Алексею карман от куртки. «Издержки профессии», – ухмыльнулся про себя Алексей и громко крикнул:
– Заводите.
Уже бывший главный врач частной психиатрической клиники, по сути, ничего из себя не представлял, как личность. Вся его напыщенность куда-то улетучилась после ночи, проведенной в камере. Алексей определил для себя его как маленького, лживого, лицемерного типка с весьма завышенной самооценкой, явно не от великого ума. Вид этого самого бывшего главврача не вызывал в следователе ни тени сочувствия. Он, скорее, был достоин брезгливой неприязни, как, если бы в кабинете вдруг оказалась серая крыса.
Алексей передернул плечами и начал допрос.
– Фамилию, имя и отчество назовите.
– Порунок Александр Альбертович, – ответил он, не поднимая глаз.
«Фамилия-то у тебя какая – Порунок – тьфу!», – подумал Алексей и продолжил:
– Рассказывайте все по порядку. Как познакомились с Говоровым? Как мальчика удерживали? Только не надо говорить, что не знали о похищении ребенка у родителей – весь город его фотографиями завешен. На каких основаниях удерживали и пытали отца мальчика? Я слушаю.
– Какого отца? – довольно искренне удивился Порунок, – Я только мальчика…Меня заставили…Я не хотел, – снова запричитал он, как в момент задержания.
– Ты, давай, Саша Порунок, слезу из меня не вышибай. Не получится. Больше расскажешь – меньше получишь. Может быть. Содействовать и обещать ничего не буду.
– Да я даже не врач! Мне должность предложили – я согласился. Сказали только никому не мешать. Я просто делал, что мне говорят, документы разные подписывал…
– О, – засмеялся Алексей, – а ты, оказывается, еще больший дурак, чем мне показалось вначале нашего разговора! Вы, Порунок Александр Альбертович, – чеканил Алексей каждое свое слово, – знаете, какие статьи Уголовного Кодекса вам инкриминируются? Участие в похищении и насильственное удержание несовершеннолетнего. А это от шести лет лишения свободы. Я уже не говорю о получении взяток, которые мы тоже, между делом, докажем, если потребуется.
– Я не знал…Я не хотел…Я не буду говорить без адвоката! – завизжал Порунок и покрылся багровыми пятнами.
– Это ваше право, – усмехнулся Алексей и обратился к дежурному, – уведите.
Первый допрос был окончен. Нужно было позвонить Егору и рассказать то, что удалось выяснить.
– Егор, привет. Старого мы не взяли вчера. Стариков Александр. Внешность его сейчас специалисты составляют, ну и в базе кручу на совпадения. Да, кстати, живет он в Клину, но ты не переживай: к дому Костенко приставлена охрана, так что Светлана и мальчик в безопасности.
– Спасибо, Алексей, услышал тебя. У меня тоже новости. И я тебя сейчас очень удивлю.
– Говори, не интригуй.
– Даже не знаю, как сказать…По генетическому анализу Макс является родным сыном Говоровой.
– Вот это да, – ответил Алексей после короткой паузы, – и что думаешь?
– Я верю Максу. Кто знает, что там матери намудрили при их рождении. Архивы нужно поднимать по родильным отделениям Клина. Дату рождения я тебе сообщением пришлю.
– Добро. Давай попробуем. На связи, – ответил Алексей и нажал на кнопку сброса вызова.
ГЛАВА 37
Семен Петрович внимательно выслушал Егора, который в подробностях, но, впрочем, не сгущая красок, рассказал ему о проведенной операции в психиатрической клинике и о моем установленном родстве с тетей Настей, добавив при этом, что сам Говоров не является ее сыном. Полковник Потапов долго о чем-то размышлял, не произнося ни единого слова. Потом внимательно посмотрел на меня, на Егора, снова на меня и начал степенно ходить по палате.
– Ты, Егор, вот что…Развязка истории лежит где-то на поверхности, и ты ее обязательно скоро подхватишь, я в тебе не сомневаюсь. Установленное родство Макса и Говоровой не указывает на то, что он преступник. Ты же не преступник, Макс, а?
– Нет, – только и смог выговорить я под пристальным взглядом Семена Петровича.
– Ну, вот и славно, – продолжил полковник, – тогда помоги Егору Александровичу. На очной ставке с Говоровым попытайся его вывести на откровения. Он человек, судя по всему, не выдержанный, зацепи его чем-нибудь.
– Я все сделаю, Семен Петрович, – выдохнул я, – сам устал от этой истории. Хочу разобраться во всем и забыть…
Егор положил мне руку на плечо и слегка его сжал.
– Жена и сын в безопасности – что еще нужно? С остальным разберемся, не дрейфь, – сказал он мне и снова обратился к полковнику, – Семен Петрович, вы-то как себя чувствуете?
– Да я в порядке. Вот прошу Андрея Ивановича меня выписать. Надоело лежать тут без работы. Хотел в отпуск до этой злосчастной аварии – теперь не хочу. Можно сказать, в санатории побывал, только со сломанной рукой…
В палату забежала Марина. Я был рад ее видеть, поздоровался с ней, на что она широко улыбнулась и быстро прощебетала:
– Какие люди! Семену Петровичу тут без вас скучно было.
Егор неотрывно следил за каждым движением Кошки, ловил каждое ее слово, а сам глупо молчал. «Вот что женщины с нами, мужиками, делают, да, друг?», – мысленно спросил я Егора, что он безошибочно прочитал в моих глазах, потому что густо покраснел и начал судорожно перебирать бумаги в своей папке, которую всегда носил с собой. Ситуацию спасла сама Марина.
– Егор Александрович, – обратилась она к нему, – а что это у вас с плечом? Ну-ка живо снимайте рубашку, я посмотрю.
Егор не посмел ослушаться строгого приказа Марины и покорно разделся. Кошка внимательно посмотрела на повязку и велела Егору следовать за ней со словами «обработаю и перевяжу». Капитан Михайлюк с надеждой посмотрел в мою сторону и, не получив от меня желаемой поддержки, обреченно зашагал рядом с Мариной.
– Кажется, скоро нам с тобой на свадьбе гулять. А, Макс, что думаешь? – спросил меня Семен Петрович, заговорщицки подмигивая, когда мы остались с ним наедине.
– Практически в этом уверен, – с улыбкой заявил я.
Егора не было довольно долго. Сначала я думал, что он просто тянет время, не желая расставаться с Мариной, но потом начал волноваться и отправился на его поиски. Марина сидела на посту и занималась своими обычными делами. Я обратился к ней с вопросом о Егоре, и она сообщила мне, что его куда-то срочно увел Андрей Иванович, добавив при этом: «вид был обеспокоенный».
Я, не раздумывая, отправился на второй этаж. Что такое могло случиться у Андрея Ивановича? Я остановился у кабинета, в котором явно различались два знакомых мне голоса – дока и Егора.
– Андрей Иванович, не заводись, ну, может, забежала к подружке из школы, – успокаивал Егор.
– Да быть такого не может, – чуть ли ни кричал док, – она у меня барышня, конечно, характерная, но по ней часы сверять можно. А тут два часа прошло, и мобильник выключен.
Я зашел в кабинет и вопросительно посмотрел сначала на Андрея Ивановича, а потом на Егора.
– Что случилось?
– Юлька пропала, – ответил мне док и отвернулся к окну, покачиваясь с пятки на носок.
– Как так – пропала? – не понял я.
– А вот так! Уроки в школе давно закончились. Мобильник вне зоны доступа. С ней раньше никогда такого не было.
– Андрей Иванович, подожди. А друзья, подруги? С кем из школы ходит? Звонил?
– Мать сейчас дома, в слезах вся. Обзванивает.
Неожиданно в кармане Егора зазвонил телефон.
– Капитан Михайлюк слушает, – ответил он и нахмурился, – Уверен? Где? Диктуй адрес. Кого просит?! Перезвоню.
Егор отключился от звонка и посмотрел на меня. Андрей Иванович, казалось, не дышал, ожидая новостей. Капитан Михайлюк сделал глубокий выдох и объяснил, что в отделение полиции поступил звонок от неизвестного лица с заявлением о похищении им ребенка. Он выдвигает требования…
– Какие? Деньги нужны? – взвился док.
– Нет. Он требует к себе Макса, – сказал Егор и обратился ко мне, – что скажешь? Заставлять тебя права не имею. Решай сам. Я думаю, это Старый. Больше некому. И я почти уверен, что Юлька с ним.
– А что тут думать? Поехали. Андрей Иванович ко мне всей душой, ты жизнью рисковал ради моего сына, а я себя как скотина должен вести?
– Спасибо, Макс, – коротко ответил Андрей Иванович и собрал свои вещи, – я еду с вами.
Егор коротко кивнул и направился к выходу из больницы. Мы последовали за ним. Капитан Михайлюк меня инструктировал:
– Когда приедем, наденешь бронник. Мало ли что. На место уже выехала дежурная группа ОМОН со снайперским расчетом. Они тебя подстрахуют. Твоя задача, по возможности, вывести ребенка и расчистить обзор для снайперов. Дальше наша работа.
– Слушай, Егор, – возразил я, – бронник мне не нужен. Старый мне из подвала выбраться помог явно не просто так. Он меня знает. Поэтому сейчас меня зовет. Юльку я в обиду не дам.
Егор внимательно посмотрел на меня, оценивая мои возможности, но настаивать не стал, поскольку мы уже подъехали к дому, который нам продиктовал дежурный отделения.
– Андрей Иванович, это же твой дом, – заметил я.
– Мой, – коротко подтвердил он.
– Док, ты прости меня. Плохая была идея у тебя ночевать…
– Не говори ерунды. Ты только, пожалуйста, вытащи Юльку оттуда.
– Все будет хорошо, поверь, – ответил я и уверенно зашел в подъезд.
Возле квартиры уже дежурила группа захвата и Инна Александровна, которая пыталась выяснить ситуацию, задавая вопросы через дверь. Мне предложили оружие и бронник. Я отмахнулся от них и нажал кнопку звонка.
– Это Макс, открывай. Я без оружия. Зайду один.
Просвет дверного глазка на минуту закрылся.
– Пусть все стволы на пол положат и к стене отойдут, – прозвучал знакомый мне голос с хрипотцой. Егор не ошибся: это Старый.
Бойцы ОМОНа отказывались подчиниться требованию похитителя. Я посмотрел на капитана Михайлюка, стоявшего рядом со мной и попросил его отдать приказ, на который он никак не мог решиться, опасаясь за мою и Юлькину жизнь.
– Егор, прошу тебя. Все будет хорошо. Сейчас, главное, Юльку вывести оттуда.
– Выполнять, – скомандовал Егор, и бойцы отступили.
Я снова позвонил в дверь. На этот раз она моментально открылась, и сильная рука рывком затянула меня внутрь. На меня смотрело до боли знакомое лицо. Так бывает, когда не видел человека лет пятнадцать: ты понимаешь, что вы знакомы, но как его зовут, откуда он – вспомнить не можешь. Я огляделся. Испуганная Юлька сидела в углу и, казалось, боялась шевелиться. Она с надеждой посмотрела на меня.
– Ну, здравствуй, Макс. Не думал я, что свидимся еще с тобой. Не узнал? – спросил Старый.
– Мы встречались, но где – не помню, – честно ответил я.
Старый, молча, поднял рубашку и показал старый шрам около сердца.
– Две тысячи шестой. Кодорское ущелье. Ты меня с того света тогда вытащил. По гроб жизни тебе обязан.
Я не хотел вспоминать войну, но напряг память и вспомнил, правда, смутно и отрывочно, тяжелое ранение Старикова Александра, которого санитары случайно обнаружили под горой трупов.
– Вспомнил, – ответил я ему, – Александр, ты, вроде, нормальным мужиком тогда был. Что с тобой случилось? Не по той дорожке ты пошел…
– А то и случилось. Жена тяжело болела. Онкология. Деньги срочно нужны были. Работы не было. Что я умею? Только стрелять…Вот тут он и появился, неизвестно откуда. Вылитый – ты. Каким я тебя знал. Предложил хороший куш, якобы, за охрану и перевозку чего-то очень важного. Я согласился. А когда в мою машину начали трупы загружать, идти на попятную было поздно. Это я уже потом узнал, что он с тобой лицами махнулся. Напарник пьяный проговорился. В одном из тех мешков был твой хирург. Мертвый, конечно. А ты живой, хоть и побитый сильно. Это, ведь, хозяин лично тебя тогда на трассе сбил моей машиной, но добивать не стал. Приказал тебя не поить и не кормить, если очнешься. Хотел, чтобы ты сам умер. В мучениях, так сказать. Уж не знаю, где ты ему дорогу перешел…
– Саш, ты бы девочку отпустил. Зачем она тебе? – прервал я его откровения, – Не накручивай себе лишние статьи. Я с тобой останусь, и мы обо всем подробно поговорим. Хорошо?
– Да отпущу, конечно. Не нужна она мне. Просто…Выговориться нужно напоследок. Ты бы не пришел просто так. Извини.
– Ну что? Отпускаешь? Открою дверь?
– Нет. Я сам.
Он подвел Юльку к двери. Она с благодарностью посмотрела на меня. Я погладил ее по голове, поцеловал в макушку и, сказав, что на улице ждет отец, легко подтолкнул ее на выход. Старый устало сел на кровать прямо напротив окна.
– Цель открыта, – сообщил один из бойцов снайперского расчета своему командиру, – жду приказа на уничтожение.
– Оставайтесь на изготовке. Пока не стрелять.
– Понял, – завершил связь снайпер.
Я подошел к окну. Отсюда мне хорошо было видно, как Юлька подбежала к Андрею Ивановичу, как крепко он ее прижал к себе и как посмотрел на меня через мутное стекло. Я подумал и прикрыл жалюзи. Нельзя просто так убивать людей.
– Цель перекрыта, – сообщил боец снайперского расчета.
Я взял в руку мобильный телефон. Необходимо было сообщить Егору, что все в порядке. Старый настороженно посмотрел на меня и достал пистолет.
– Не дури, – предупредил он меня, – мне, сам понимаешь, терять нечего. Не промахнусь.
– Это ты не дури, – остановил я Старого, – позвоню и попрошу время для нас, чтобы поговорить дали. Хватит уже. Навоевался. Жена-то где у тебя?
– Жена?..На том свете жена. В морге. Умерла позавчера. Даже забрать не могу, чтоб похоронить по-человечески. Между двух огней. Все меня ищут.
– Соболезную. Дай мне позвонить, прошу. В подъезде ОМОН. Напротив дома снайперы. Тебе это надо?
– Мне, Макс, уже ничего не надо. Родных не осталось. Кому я нужен?
– Ты, давай, выключи бабу и включи мужика. За то, что ты уже натворил – ответить придется, конечно. Но, знаешь, как говорят? В конце концов, все будет хорошо. Если сейчас не все хорошо, значит это еще не конец.
– Ха. Помню. Это ты мне и тогда говорил. Когда я после ранения подыхал… Ладно, звони, что уж…
Я быстро набрал номер Егора. Он моментально ответил на мой звонок:
– Ты в порядке?
– Да. Егор Александрович, дай нам минут пятнадцать поговорить, а потом мы выйдем. Хорошо?
– Добро. Не рискуй только, прошу тебя.
Я не стал ничего отвечать на его последнюю просьбу, отключился и сел напротив Старого.
– Макс, я не убивал никого. Нет, на войне, конечно, убивать приходилось, но на гражданке никого.
– Давай по порядку. Рассказывай.
– Да нечего, по сути, рассказывать. Я им отдал свою машину, чтоб только меня не трогали. Потом узнал, что они на ней мать хозяина убивать ездили. В Клин.
– Это моя…тетя, – сказал я, – знаю. Кто ее убил, не скажешь?
– Да он и убил, – заявил Старый, – сначала смотрел, как мучают, а потом сам…руку сломал ей. Женщина в возрасте, не выдержала…Так он ее, мертвую, повесить приказал. Тварь. Я бы сейчас жизнь свою отдал только за то, чтобы мать увидеть, за руку ее подержать. А он…
– Кстати, почему вы Говорова хозяином называете? Возможно, я ошибаюсь, но рабовладение у нас давно отменено.
– Так он так представился. Сказал, если услышит другое обращение, то глотку перережет. А он может. В нем ничего человеческого нет. Звери – и те добрее.
– Понятно. Если не секрет, ты как в этом доме оказался? Не верю я в случайности.
– Ты прав. Не случайно. Хозяин…Говоров выследил тебя и квартиру эту снял. Меня оставил «приглядывать» за тобой.
– Значит, я не ошибся, – подумал я вслух, – вашу машину из окна ночью видел.
– Скорее всего, – кивнул Старый, – Говоров особенно не старался от тебя прятаться…Макс, спасибо, что пришел. Еще раз вряд ли поговорим. Ты сейчас иди. Пусть заходят.
Я кивнул и пошел в коридор, заметив, что Старый положил руку на пистолет. Постучал в дверь, оповещая, что выхожу, как заранее договорились с Егором. В подъезде кто-то крикнул, что я могу выходить. За моей спиной раздался глухой выстрел.
ГЛАВА 38
Я спустился по подъездной лестнице и вышел во двор. Внутри меня поселилась какая-то пустота, с которой я никак не мог справиться. Андрей Иванович, не говоря ни слова, обнял меня, потом отвернулся, украдкой смахнул слезу и крепко прижал к себе Юльку, которая не отходила от отца ни на шаг. «Испугался ребенок», – подумал я. Егор пожал мне руку и набрал телефон Алексея.
– Привет, дружище. Отбой по фотороботу. И вообще по Старикову – отбой. Нет его больше.
– Вот это новости. Что произошло у вас?
– Алексей, мы все устали – просто ужас как. Давай при встрече расскажу? Мне врач звонил, говорит, Тимуру лучше, можно забирать. Так что завтра с утра жди нас. Только прошу тебя: о смерти Старикова пока никому ни слова. Поговорим с Говоровым – тогда делай, что посчитаешь нужным.
– Хорошо. Не волнуйся. Скажу, что вы его в Звенигороде взяли.
– Да, отлично, спасибо, – сказал Егор и отключил звонок.
Андрей Иванович пригласил нас к себе. Мне было крайне неловко соглашаться, поскольку я понимал, что, если бы не мое появление в жизни этой замечательной семьи, то Юлькиного похищения не случилось бы. Док правильно оценил мое замешательство и уверенно подтолкнул меня в сторону своего подъезда:
– Все хорошо, что хорошо кончается. Не думай. Посидим сейчас, поговорим.
– Дядя Макс, пойдемте, пожалуйста, – подхватила Юлька, – мамка меня без вас убьет за то, что вечно в неприятности влипаю, а так, может, остынет к вечеру, – подхватила Юлька.
Я вздохнул и покорно пошел по знакомому адресу. Егор, уставший, но удовлетворенный, шел рядом.
– Что Старый тебе говорил? У него-то мы больше ничего узнать не сможем, – спросил меня Егор.
Я коротко рассказал ему все, что мне удалось узнать. Информации было не много, но ее хватило для того, чтобы собрать из отдельных кусков большую часть картины. Однако мотив Говорова для столь тщательной подготовки целой серии преступлений оставался невыясненным. Неужели все-таки месть? Но за что? Да, мы не особо ладили с ним в детстве, но это не повод для такой жестокости, особенно, в отношении собственной матери. Или Говоров знал, что он ей не родной? В таком случае, кто его настоящая мать? Вопросов было больше, чем ответов.
Так, в раздумьях, мы поднялись в квартиру Андрея Ивановича. Аня выглядела уставшей, но не бросала косых взглядов и пригласила нас к столу. Юлька боялась смотреть на мать, но Аня подошла к ней сама и крепко прижала ее к груди:
– Слава богу все теперь в порядке. Я так за тебя испугалась, дурочка ты моя, – сказала она и снова заплакала.
Юлька обняла маму и тоже начала всхлипывать. В силу своего подросткового возраста она не слишком приветствовала материнские объятия, особенно при посторонних, но сейчас, кажется, ее нисколько это не смущало.
– Дамы, давайте к нам за стол, – позвал их Андрей Иванович.
Аня извинилась и ушла в комнату, сказав, что у нее поднялось давление. Юлька сильно проголодалась и быстро уселась рядом с нами.
– Ты вот мне скажи: девчонка вроде взрослая, а, как маленькую тебя развели, – обратился к ней отец, – как тебя в ту квартиру-то занесло, горе ты мое?
– Я из школы шла. Смотрю, дядька какой-то на скамейке сидит, за сердце держится, а рядом с ним сумка большая…Ну, мне жалко его стало…Предложила помочь…Сумку донести и скорую вызвать… – ответила Юлька и насупилась.
– Сердобольная ты моя, – улыбнулся Андрей Иванович, – ешь, давай, остынет.
Юлька облегченно вздохнула и начала уплетать за обе щеки все, что было на тарелке и за ее пределами. Мы втроем смотрели на нее, и каждый думал о чем-то своем: Егор об успешной операции и потерянном свидетеле, я о сыне и жене, а док просто был счастлив, что все обошлось.
ГЛАВА 39
До вечера оставалась еще уйма времени. Я решил, что перед отъездом в Клин, необходимо обязательно навестить Василича. Андрей Иванович дал мне его адрес и объяснил, как до него добраться. Признаться честно, я безумно соскучился по Василичу: по его голосу, смеху, выражениям и постоянному оптимизму.
Найти его адрес для меня не составило никакого труда. Через полчаса я был уже на месте и звонил в дверь. Вскоре послышались шаги, щелкнул дверной замок, и на пороге появилась дочь Василича, невзлюбившая меня с первого дня нашей встречи. Она оглядела меня с ног до головы, но все же пустила внутрь, не говоря ни единого слова.
– А где Данила Васильевич? – поинтересовался я.
– Там, – указала она мне на комнату и скрылась на кухне.
Я снял обувь и тихо прошел в указанном направлении. Василич сидел у кровати Маринки, внешний вид которой совсем мне не понравился.
– Что с ней? – спросил я.
– Совсем плохо, Макс. Слабая она. Не встает.
Я попросил его немедленно дать мне историю болезни девочки. Он ушел, что-то сказал Ане и быстро вернулся с документами в руках. Маринка не открывала глаза. Ее кожа была не просто бледной, а серой. В истории болезни я увидел диагноз, который для меня лично прозвучал, как приговор: тетрада Фалло. Дело в том, что это самый тяжелый, сочетанный порок сердца, я успешно оперировал до того случая с тем трехлетним мальчиком… Как после аварии люди часто начинают бояться садиться за руль, так я стал бояться встречи с такими пациентами.
Василич с надеждой смотрел на меня. Было видно, что помощи ему ждать больше неоткуда. Я не знал, что мне делать и задумался. Потом снова посмотрел на Василича и заметил, что в дверях стоит Аня. «Не будь тряпкой, Макс», – подстегнул я сам себя.
– Так, – начал я, – вызывайте реанимобиль. Едем в Клин. Будем оперировать.
– Она выживет? – первый раз за долгое время обратилась ко мне Аня.
Василич посмотрел на меня, понял, что мне тяжело сейчас что-либо обещать и ответил за меня:
– Ты, Аня, главное, верь! Макс говорит надо – значит надо. Здесь мы с тобой Маринке ничем помочь не сможем. Ты же сама узнавала про Костенко. Все говорят, что он самый хороший детский кардиолог. Давай, звони иди, вызывай машину. Мы пока соберемся.
Я позвонил Егору и сказал ему, что еду в Клин немедленно, объяснив тяжелую ситуацию с ребенком. Он хотел возразить, но не нашел достойных аргументов.
– Держи меня в курсе. Завтра допрос Говорова. Ты обязательно нужен там.
– Буду, Егор. Обязательно буду.
Я положил трубку и подумал о том, что я уже очень долго не был в клинике. Необходимо было сообщить персоналу, что везу пациента, что часам к семи будем на месте, чтобы нас ждала операционная бригада и других мелочах. Мне пришлось хорошо напрячь память и вспомнить номер телефона одного из моих друзей моей прошлой жизни, которой я жил до всей этой истории.
– Алло, Виктор Петрович, приветствую тебя. Узнал? – спросил я, когда услышал в трубке знакомый голос.
– Миша?! Давно тебя не было слышно. Где пропадал?
– Потом, Витя, все потом. Ребенка везу из Звенигорода. Срочно. Распорядись там, пожалуйста, насчет операционной. И Плясову мне в ассистенты.
– Да ты знаешь, что тебя почти уволили? Слухи ходили, что бухаешь по-черному. Я тебя хорошо знаю, поэтому отбивался. Ты чего задурил?
– Это не я дурил, Вить. Помоги сейчас, очень нужно. Потом с тобой посидим за чашечкой твоего любимого кофе, и я тебе все расскажу. Обещаю.
