Kitabı oku: «Полина в долине друзей», sayfa 2
– Да ты гонишь! Говорящий! Ты, часом, наверное, съел до этого тех зеленых ягод из леса! Говорили же, нельзя! – Второй чуть визгливый голос несся из-под свода слева.
– Он правду говорит, не только хомяк, и зайцы тоже, и мыши.
– Ох не могу, вы вместе те ягоды ели? – Девчачий смех заполнил собой все три свода. С детскими голосами разносились визги и звуки возни. Они все рикошетили о стены, потолок, уносились в темноту. Смех усиливался и разрастался. Разрастался так, что арки вот-вот могли поломаться. Но, вместо этого они заходили ходуном, как мармеладные червячки, впуская в себя колышущуюся волну из ниоткуда, плавно пропуская вибрацию через себя, и спокойно отпуская внизу, у самого своего основания. Ледяные колючки парализовывали мой позвоночник всё больше.
– Ррикардо хорроший! – Звук, похожий на хлопанье огромных крыльев перекрыл все остальные. Смех превращался в истеричный хохот, доводящий кирпичи до вибраций. Арки вибрировали все быстрее, способствуя тому, чтобы хохот перерастал в зловещее завывание.
В ту секунду, когда громкость стала невыносимой и я готова была лучше попрощаться с барабанными перепонками, чем выдерживать это дальше – все исчезло. Разом. Чернота поглотила свет и звук.
Щелкнул другой выключатель. Тут же. Надо мной появилось свечение. Из трубы шел дым. Серый, обычный дым. Из трубы в совершенно пустой крыше. Меня чуть зашатало, ну, не мудрено. Села прямо на пол. Да, это был пол. Пол дома, в котором был стальной каркас с четырьмя серыми стенами с дырой в одной из них, каркас крыши и… И труба. С дымом. В голове что-то леденело, твердело и сдавливало. Отключилась.
Открыла глаза, когда за домом снаружи затрещало. Выскакивать, чтобы посмотреть, что происходит, необходимости не было. В доме осталась одна стена, сзади. Примерно, метрах в… С математикой было всегда плохо. С длинами, величинами, и глазомером тоже. Да, «со всей головой было плохо» – это уже говорила моя мама. Не обижаюсь. Хорошо, что голова есть. А плохо из неё – у меня не всегда. Да и глазомер бы помог вряд ли. Дым из трубы сейчас чадил черным и вонял нефтью. Вообще, не знаю, как она пахнет, но мне кажется, именно так.
Треск усиливался. Это точно не было каким-то мимолетным шуршанием. Что-то лопалось и разрывалось внизу, все быстрее приближаясь в мою сторону и разрастаясь вширь. Вскочив, бросилась было назад, но через полтора шага чуть не встретилась лбом со стеной. Подбежав к краю дома, занесла ногу над землей, или чем там, под ним. Но неизвестно, что было лучше – ступить в черноту, или встретиться с разрывающим треском. Звук нарастал, будто огромный тролль вспарывал темную поверхность изнутри огромной медленной бензопилой. Вторая нога вернулась обратно, к первой. Я уперлась спиной в шаткую стену.
К треску добавился визг, выдавливающий воздух вместе с глазами и выносящий ушные раковины вовнутрь. Зажав руками по локоть и уши и глаза, втянув голову в колени – вжалась в пол. Гулко и смачно бабахнуло. Планета взорвалась. Спустя пару секунд осторожно разжала уши. Гулкий звук обрушивающихся обломков доносился откуда-то спереди и снизу. Если что-то куда-то обваливается – сама планета, вероятно, на месте. Открыла глаза.
Оказывается, есть степень черноты – чернее черного. Метрах в десяти от дома – все же рискну метрами – образовался зияющий провал. Огромный, судя по тому, что его краев по сторонам не увидела, а на дальней стороне и подавно. С краёв еще лениво продолжали сыпаться камни и куски земли. Судя по булькающему звуку спустя почти минуту, далеко внизу – была вода. Эхо спиралями разносило звук, грозя вибрациями обрушить провал еще дальше. Если было, куда дальше. Летящих частей становилось все меньше. Под ногами слегка завибрировало. Совсем немного, словно где-то начали маршировать тысяча муравьев. Дым в трубе накренило, невидимые ладони потянули его в сторону провала. Напор стал уменьшаться, улетая вниз, вслед за обломками. Каркас дома накренился туда же. Из дыры внизу послышался то ли гул, то ли низкая нота. Дым и каркас продолжали наклонять то ли невидимые ладони со стороны стены, то ли невидимые лапы из пропасти медленно, но неизбежно тянули их в сторону. Гул оказался не гулом. Из дыры неслась музыка. Задерживаясь на каждой ноте, окутывала эхом пространство вокруг себя, проникала в воду – судя по силе звука – до дна. Даже если оно было на другой стороне планеты. Вибрировало эхом в темноту вверх, уносясь в безмолвие, и тогда начиналась следующая нота, зовущая еще больше, чем предыдущая – уйти с ней – в неизвестность. Жуткая в своей мрачности мелодия могла бы сделать меня своей рабой – в ту секунду ради нее я готова была провалиться даже в дыру. Хотя… Желание начинало исполняться. Меня сдвинуло. На пару сантиметров. Нет, музыка прекрасна, но вдруг остро захотелось пожить еще. Попыталась было отойти в стену, но я же не привидение из мультфильма. Хм, подзабыла часом. Интересно, а привидениям бывает страшно? Какие своевременные мысли, когда я… Нет! Нет, нет, нет! Не хочу в эту дыру! Нет!
Словно из далёкой точки в темном провале, где предполагалось небо – появился поток воздуха, похожий на ветер. Но вряд ли это был он. Невидимый, но острый, он срезал дым мистическими ножницами, и, захватив часть темноты вокруг – да она и не сопротивлялась – просто понес его в эту дыру. Перестав цепляться за стену – подалась было за ним. Последние часы этот дым был единственным, почти живым существом вокруг, которое что-то делало и не особо страшило меня. Щемящее чувство потянулось из ямки на шее в низ живота. Такое же чувствовала, когда в детстве от меня сбежал любимый хомяк. Был рядом, рос, ел, играл, а потом – исчез. Очередная нота была нажата, поток разогнался, и дым – прощаясь, он оглянулся на меня – снесло в провал. В ноте тренькнуло, словно она сама упал на клавишу. Но было уже не до звуков. Поток возвращался. Он летел за мной. Нет! Нет, нет, я боюсь высоты, боюсь боли! Обещаю, что больше никогда не буду вор….
Треск и гул, залепившие уши, сменились пустой тишиной. Последнее, что я видела, или показалось – справа от меня – в темноту уносилось бледно-желтое пятно, взмахивающее чем-то, похожим на крылья.
Глава 2, в которой все начало перемешиваться
Жаркий полдень без ветра располагал к лентяйству. Хотя, был бы повод.
– Какие сегодня облака необычные. – Меховая собака Бабан валялся на изумрудной траве возле веранды своего дома и, прищурившись, смотрел вверх. Игра в крестики-нолики на пригорке из песка надоела уже час назад и была заброшена. – И запах. Ты чувствуешь, Звяк? Что-то такое знакомое, но не пойму – что именно.
По небу, сменяя облака, все больше плыло что-то круглое и желтое.
– Облака как облака, – Звяк, даже не посмотрев вверх, продолжил своё крайне важное занятие – лапой он строго вверх оттягивал крем, которым был наполнен вафельный рожок и, дотянув его до почти прозрачного состояния, отпускал. Крем моментально возвращался в рожок, дрожа и брызгаясь прямо в его желтую единорожную морду.
– Отвлекись и посмотри вверх. Мне одному кажется, что облака меняют форму?
– Знаешь, Бабан, вот что мне точно кажется, так это то, что в твой новый рецепт где-то закралась ошибка. – В растянутый в очередной раз крем с размаху врезалась синяя стрекоза и, отпружинив, упала в лужу.
– Хулиган! – Стрекоза, отряхнувшись, будто овчарка, недовольно взлетела и продолжила полёт не выше верхушек самой низкой травы.
– Простите. – Единорог, расстроившись, отложил рожок прямо в одуванчики.
– Посмотри, – Бабан, уже вскочив на лапы вовсю тряс единорога за правую лапу, – я тебе точно говорю: эти облака становятся совсем другими. А запах, что за запах?
Звяк безучастно поднял в небо печальные глаза и от удивления отступил на шаг назад, прямо на рожок, и покатившись еще дальше назад, бухнулся на свой же разноцветный хвост.
– Уфф, небо рухнуло. – Послышалось справа из-под попы единорога.
– Никогда не думал, что оно настолько тяжелое. – Пискнуло что-то слева.
Звяк, вскочив в испуге и примяв все одуванчики разом, быстро оглянулся. На траве – абсолютно плоские, как будто по ним проехал асфальтоукладчик – лежали три шиншиллы – Шмяк, Бряк и Трюк. Они-то надеялись забрать неожиданно свалившийся на голову рожок не замеченными, никак не ожидая падения неба.
– Бабан, что ты мне своими облаками всё утро портишь, – Звяк, аккуратно отлепив от травы одну шиншиллу за другой, встряхнул каждую, вернув первоначальные, почти круглые формы.
– Хулиган! – Шиншиллы в глубоком возмущении отправились прочь, в заросли лопухов. Правда, самый возмущенный Бряк бегом вернулся, и, хмыкнув и забрав резиновый рожок под мышку, скрылся вслед за друзьями. Его друг «хулиган» наконец, освободившись от злоключений, внимательно посмотрел вверх. По небу, вместо облаков плыли ажурные прозрачные… Блинчики! Их становилось всё больше и больше. И запах – этот чудный запах шел прямо от них. И становился все аппетитнее.
– Бабан! – Занервничал Звяк. – Я хочу блинов. Очень!
– Я что-то тоже вдруг проголодался! – В доказательство в животе у Бабана протяжно заурчало.
– Не знаю, правда, насколько они съедобные, но запах у них очень даже вдохновляющий! Может, и вкус не разочарует. Надо действовать незамедлительно, по-любому. Заодно и проверим.
Звяк отложил карандаш и скрылся в доме. Вскоре оттуда послышался страшный грохот, бряцанье, потом что-то упало и стало тихо. Бабан испугался. Но тут на пороге появился виновник шума – со стремянкой, сачком и корзинкой.
– Вперёд! – Скомандовал он и решительно направился вперед.
Бабан ничего не понял, но побежал следом. Звяк на ходу сочинял стихи.
Мы хотим летающие блины!
Хотя весьма удивлены,
Ведь были уверены,
Что на деревьях растут они.
На земляничной поляне сверкала сочная трава, прыгали кузнечики и дразнящими алыми каплями там и тут виднелась земляника. Бабан поначалу стал быстро срывать её и есть. Но Звяк строго посмотрел на него и указал на небо.
– Блины!
Они вышли на середину поляны. Единорог установил прямо в траву стремянку и вручил Бабану корзинку.
– Держи! И стремянку держи.
Бабан упёр задние лапы в землю, а передними схватился за стремянку. Звяк полез по ней вверх. Лестница затрещала, но выдержала. На самой верхней ступеньке он остановился и правой лапой поднял вверх сачок. Ажурные пахучие блинчики летели по небу и дразнили всех вокруг – и пчел, от удивления забывших зачем же они вылетели из улья, и ласточек, собиравшихся было оповещать жителей леса о приближающемся дожде. Звяк замахал сачком. Вправо, влево, направо, вверх. Стремянка наклонилась так, что все, вместе с Бабаном чуть не рухнули.
– А не простое это дело, оказывается! – Крикнул он сверху. – Блины-то ловить.
– Не сдаёмся-я-я! – Донеслось снизу. – Мы победим!
Звяк продолжил махать сачком. А блины всё летели, и ветер, играя, отклонял и отклонял их от него. Наконец, спустя полчаса, когда единорог уже стал немного мокрым от усилий, в сачок попался-таки первый блин.
– Победа! Есть блин! Точнее, пока не есть, но он уже есть! Просто блинный каламбур получился. – Охотник за блинами хотел было подпрыгнуть, но одумался. – Бабан, лови! – Из сачка блин полетел прямо в корзину.
– Спускайся, Звяк! – Бабан, забыв было что он держит лестницу, попробовал подпрыгнуть, но тут же одумался. – Давай разделим его пополам и срочно съедим!
– Ты что? – Звяк вовсю махал сачком дальше. – Этого мало. Нам надо два блина, а может – целых десять.
Вправо, влево, вверх, и спустя десять минут был пойман второй блин. А потом третий, четвертый. Время шло, друзья так увлеклись, что продолжили ловить блины до самого розового заката. А опомнились, когда вместо блинов на небе появилась первая звездочка.
– Ну нет. Звёздочки я есть не хочу.
Звяк, уставший и довольный, опустил сачок и слез с лестницы.
– Пойдём домой. Я голодный, как гиппопотам.
– Гиппопотам? А он много ест?
– По дороге расскажу.
Бабан заспешил было так, что начал спотыкаться и даже чуть не выронил корзинку с двадцатью блинами. Да, он уже успел их посчитать, чтобы понять, а наелся бы ими гиппопотам, или нет? День уже не сулил ничего волшебного, кроме вечернего чаепития с белками, как вдруг…
– Звяк, что это? Оно летит прямо на нас! – Бабан сильно пихнул под желтый бок Звяка. Тот чуть не выронил из лап надкушенный блин.
– Так, Бабан. Ты меня сейчас не отвлекай. Блины нам сейчас больше не нужны. А вот перекус отлагательств больше не перенесет. Дело, знаешь ли, – Звяк, дожевав блин, потянулся за следующим, – самое срочное из всех срочных!
– Нет, посмотри. Все облака на месте, а эти – они прям растут и растут.
Бабан стоял, разинув рот и продолжая смотреть в небо.
– П-подожди, они летят прямо на нас!
– Так а я тебе что твержу уже минут сколько-то? И знаешь, они мне что-то напоминают, эти облака. Что-то, что я видел буквально недавно.
– Ну, – Единорог обрадовался возможности поумничать сию секунду, – тогда понятно, что там летит. Какая-нибудь огромная буква. Тебе ведь везде встречаются буквы, мерещатся буквы, и даже снятся буквы.
– Нет-нет. Это… это… очень похоже на слона? Точно! Или на двух слонов. Хотя нет. Но это все равно похоже на то, что было у меня во сне, Звяк!
Надо сказать, что буквально накануне Бабан как раз видел странный сон. И запомнил его, потому что он очень отличался от его обычных снов. Его обычные сны были и правда – буквы. Почему? Потому что Бабан был очень умным. Конечно, не таким умным, как филин Фук. Но, может, вторым по количеству ума в лесу. С этим даже никто не пытался спорить. Разве что шиншиллы Шмяк, Бряк и Трюк, которые считали себя не только самыми умными, но и самыми главными в лесу. Но они были первыми в лесу скорее по количеству хитрости, но никак не мудрости.
А Бабан – у него было целых пять блокнотов! Один он всегда носил с собой и записывал в него все умные мысли и высказывания, свои или других зверей, в течение дня. Конечно, если эти высказывания были достойны записи. Само собой, что высказывания самого Бабана – записи им же самим были достойны всегда! Второй блокнот был для стихов и песен, услышанных в лесу или сочиненных его другом поэтом-песенником единорогом Звяком. Он сочинял всегда и везде, к месту и не к месту. Правда, тех стихов, что не к месту, было гораздо больше. Но с тем, что Звяк – главный поэт в лесу никто не спорил. Вы спрашиваете, а что же он сочинял? Небольшой шедевр вы видели уже чуть выше. Но вот еще, к примеру. Восхититесь:
Я сегодня рано встал
Может, вчера я не устал.
А если сегодня устану я,
Завтра не добудитесь вы меня.
Или вот:
Я, качаясь в гамаке,
Вдруг подумал о себе:
А ведь я – не так и плох
И застал себя врасплох.
Мы немного отвлеклись. Но ничего, это достойный повод. Вы еще встретите здесь шедевры от единорога! В третий блокнот Бабан зарисовывал то, что пришло в его умную голову, но не поддавалось описанию словами. Например, ему приснилось, как он делает гигантское желе на весь лес. И он зарисовал его. Или рецепт торта-колбаски. Правда, пока-что не знал ингредиенты, не придумал. Но вот нарисовать – вполне мог. В четвертый блокнот записывал все сведения о жителях долины. Даже о хитрых шиншиллах. Ведь Бабан считал себя уникальной собакой. А уникальная собака могла жить только в уникальной долине. Когда-нибудь Бабан собирался написать большую историю о своей жизни. Пятый блокнот был самым вкусным блокнотом. Магическая книга рецептов. С рецептами разными – неповторимыми, уникальными, съедобными, и – что скрывать, – несъедобными тоже. Почему магическую? Бабан абсолютно точно знал, что правильная колбаска может стать мостиком к дружбе. А свежая ватрушка обязательно поможет от грусти. Душистый компот может вдохновить на подвиги, пирог с клубникой поможет завязать беседу с любым, даже самым молчаливым собеседником, а свежее пюре снимет вечернюю усталость и подарит душевный покой. Магия, да и только.
Мы опять отвлеклись. Буквально накануне Бабан видел очень странный и яркий сон. К нему прилетели семь облаков, раскрашенных по цветам радуги, и, окружив, зашелестели.
– Мы тебя выбрали. – Начало красное облако.
– Потому что ты – особенный. – Продолжило оранжевое.
– Ты должен помочь спасти. – Шепнуло жёлтое.
– Наших друзей. – При этом зелёное облако вложило в лапу Бабана косынку в горох.
– И победить злой в…. – Голубое облако вдруг внезапно исчезло, не закончив.
– Победить свои страхи. – Синее облако боязливо оглянулось и улыбнулось.
– И научить не бояться себя и других. – При этом фиолетовое облако протянуло клубок с золотыми нитями.
Но тут порыв ветра, взявшись из ниоткуда, закружил облака, разметав цвета и смешав краски причудливыми узорами друг в друга. Перепутанные радужные облака завибрировали, разрастаясь во все стороны, и потянулись неторопливой тропинкой к невидимому горизонту. А потом – всё исчезло.
– Смотри, Бабан, это точно не облака. Это правда…
– Слон! Слон?
– И еще кто-то. Похожа на принцессу фиалок. Я как раз позавчера читал историю про нее. Вот это, наверное, она – в фиолетовой накидке?
Бабан и Звяк с преглупыми выражениями морд – застыли. На них летела принцесса с абсолютно белыми волосами и настоящий – точнее, не настоящий, но всё же – слон. Тут была одна странная штука. Бабан даже ущипнул себя, думая, что сон продолжается. Слон был абсолютно прозрачным! У него только и виднелись из темных пятен – глаза и точки на зонтиках огромного одуванчика, с котором он летел, уцепившись хоботом. Солнце играло по слону лучами, пронизывая наискось. Моментами он начинал переливаться разноцветными пятнами, словно огромный мыльный пузырь. И, хоть это было и непонятно, но красиво до невозможности.
– Звяк, боюсь нам надо куда-то спрятаться, на всякий случай.
– Они нас уже все равно увидели, наверное. – От волнения крылья единорога порхали, не унимаясь, словно он стал бабочкой.
Потоком воздуха слона стало относить все дальше и дальше, и, спустя минуту, где-то за кустами можжевельника послышался лёгкий хруст. Облако с принцессой полетело и упало дальше.
– Моё любопытство до пришельцев и довёдет. – Бабан решительно пошёл в сторону приземления.
– Я с тобой. Бояться вместе надёжнее.
Друзья пошли, не смотря под ноги, прямо по сочной землянике, чего обычно никогда не делали. Ежи бы им этого не простили, но сейчас случай был особенный. А с главным ежом Шуршем, которому сорока обязательно передаст о безобразии, разберутся потом.
В кустах можжевельника стоял треск. В воздухе летали сорванные со своих стебельков белые цветы, вперемешку с пушинками одуванчика. На звук, побросав все свои «дела», сбежались три шиншиллы с присоединившейся четвертой по имени Хрюк. На самом деле они были абсолютные бездельники, и при каждом удобном случае только и делали что спали, ели, и шутили свои шуршащие шуточки. Но перед всеми они вечно делали вид, что дико заняты делами, то и дело попадая в абсурдные ситуации. Вся долина смеялась над историей, когда они, завидев тащившего домой морковку бобра, не придумали ничего, кроме как пытаться приклеивать обратно к веткам опавшие осенние листья. Или, приметив ползущую к закату улитку, стали поливать ромашку сливовым морсом, который только что пили из большой кувшинки. Правда, ромашка на следующий день выпустила синие лепестки.
