Kitabı oku: «Путь Святозара. Том второй», sayfa 26
И последнее, что увидел Святозар, это уже взрослого сына Горыни шагающего по коридору, прямо к воротам. Подошел черно-серый с овальной головой и длинным хвостом сын великана и воткнул кинжал, который держал в руках в середину пузатых, черных, каменных ворот, оглянулся, посмотрел на горбатого Горыню, и когда ворота покачнулись и пришли в движение, да тяжело раскрылись, шагнул туда вперед… наверх…. в Явь.
Лишь мгновение спустя, как закрылась дверь за чудищем, Святозар встряхнул головой, высвобождаясь от виденного, и пристального взгляда Горыни. Великан вдруг задвигал своим носом, втянул воздух и громко закричал: «Чую, чую, светлой, чистой душой воняет!» Корни, на которых крепились чудища пришли в движение, а безлицые головы завертелись на своих обрубленных телах, руки вытянулись вперед стараясь схватить невидимую для них светлую, чистую душу. Ужас сковал Святозара, когда в него чуть не вцепилась длинная четырехпалая рука. Но также внезапно откуда-то сверху прямо на душу наследника упал золотой луч света и родной голос беспокойно шепнул: «Торопись, мальчик!.. И помни, я рядом!..» Святозар тут же устремился вверх по тому лучу, а выскользнув из пекельного мира, вмале очутившись где-то в небесной ночной дали, и словно ведомый светом, как можно живее полетел по проложенной им полосе к своему стану. Он был так напуган и так торопился, что чуть было не пролетел шатер правителя, да не снижая быстроты полета, впорхнул в собственное тело.
Святозар так мощно стукнулся душой о тело, что ощутил страшную боль в каждой его частичке и наверно громко закричал. Потому как когда он открыл глаза, увидел стоящего над собой отца, тот что-то явно говорил сыну, но наследник его не слышал. Лишь спустя какой-то морг он ощутил резкий скрипящий звук в ушах, словно кто-то зычно в них заорал, а засим острую боль в голове и наконец-то услышал правителя:
– Сынок, мальчик мой, что с тобой?.. Что?.. Очнись, сын, ты меня слышишь? – негромко, но дюже взволнованно говорил правитель.
Святозар почувствовал страшный озноб в теле и головокружение, да дрожащим голосом с трудом проронил:
– Отец, все хорошо… Хорошо, не беспокойся.
Наследник ощутил, как холод, покрывший все тело, вышел изнутри, будто душа Святозара объятая смертельным ужасом Пекла коснувшись живой плоти, выпустила этот кошмар из себя. Наследник покрылся мельчайшими капельками холодного пота, и его стало трясти, словно он только, что вышел из зимней проруби на мороз.
– Мальчик мой, да, что же с тобой случилось…. Подожди, я прочитаю заговор, – тревожно прошептал отец, ощупывая голову и тело сына.
– Нет, отец, заговор не поможет, – подергиваясь и муторно дыша, пояснил Святозар. – Я не болен… это другое…. другое… Мне нужно тепло, тепло отец. Укрой меня и принеси мне горячего… Да, по скорее, отец, я не могу согреться.
Правитель укрыл сына его укрывалом, лежащим в ногах, после принес свое, и тогда уже поспешил из шатра, но мгновение спустя, которое трясущемуся от холоду Святозару показалось вечностью, принес чашу, от оной шел густой пар. Святозар попытался сесть на ложе, но его так трясло, что он повалился обратно, а руки, каковые он протянул к чаше и вообще не слушались его. Отец опустился к нему на ложе, и, усадив сына, да поддерживая, принялся поить его горячим сбитнем. Когда животворная жидкость растеклась по венам и согрела кровь, душу и сердце, Святозар почувствовал себя лучше, его еще сотрясала дрожь, но в тело пришла сила. Наследник лег на ложе и закрыл глаза, изредка вздрагивая всем телом.
– Мальчик мой, еще принести сбитня? – тихо спросил отец, и вытер утиральником проступивший на лбу сына пот.
– Не знаю, отец, не знаю, – не открывая глаза, ответил Святозар.
– Я послал дружинника к Вячке, он принесет тебе горячего молока, – молвил правитель и плотнее укрыл сына укрывалом.
– Да, наверно горячее молоко меня окончательно согреет и прогонит из моего тела. – Святозар на малеша прервался, открыл глаза и посмотрев в беспокойные очи отца, добавил, – пекельный холод… Ах, отец, знал бы ты где я побывал… Сейчас я согреюсь, наберусь сил и все тебе поведаю. – Наследник вновь смолк, тяжело выдохнул, точно собирался читать заговор, и посем начал рассказывать отцу про бека Туруса и Нука, про палец Горыни и полет в Пекло и про виденное там в пекельном царстве, и заканчивая свой сказ пояснил, – они там отец, уже давно плетут подлые замыслы против Восурии… Потому как наша светлая Родина, почти не поставляет души в Пекло. А когда Горыня вырастил своего сына, они все обрадовались. Чернобог приказал воеводе Вию дать волшебный кинжал Нуку, при помощи которого тот выйдет из Пекла, да сможет обретать разные тела. А сын воеводы козлоногий Пан разузнал все про магический дар, что сходит на правителей Восурии, когда младенцу ставится печать. А когда ты родился, и Богиня Макошь стала прясть нить твоей судьбы, то Пан послал черного аиста Баку в Сваргу, чтобы тот подглядел твое волоконце и узнал, кто станет твоей женой. – Святозар замолчал, и судорожно дернулся вздрогнул всем телом. – Прости, отец, что я так встревожил тебя… Я не хотел… Я так испугался, когда меня чуть было не схватила рука того колдуна, и поспешив вылететь по лучу просто не согрелся душой в дороге… И наверно очень резко вернулся в свое тело.
– Я услышал, как ты кричишь, сын, – сказал правитель, когда наследник закончил говорить. – Подскочил к тебе, а ты лежал, тяжело дышал и подпрыгивал всем телом на ложе. – Отец наново утер Святозару пот на лбу, и добавил, – что ж, теперь мы с тобой, мальчик мой, знаем, кто такой Нук и, что он хочет от нас и от нашей земли.
– Да, отец, это все ДажьБог, это он даровал нам возможность узнать кто наш враг, и какой он обладает силой, – заметил наследник.
В шатер вошел Вячко и поставил на стол кувшин молока да две чаши, а погодя принес еще небольшую мису укрытую утиральником и бесшумно покинул намет.
– Я сейчас налью тебе молока и принесу, – поднимаясь, молвил правитель.
– Нет, отец, не неси, проводи меня до стола мне уже легче, – ответил Святозар, и, скинув с себя укрывала, поднялся с ложа.
Правитель наклонился и помог сыну надеть сапоги, довел его до стола, да усадив, укрыл своим укрывалом. Ярил поместился за столом напротив сына, и налил ему молока в чашу, убрал с мисы утиральник, высвобождая румяные бока еще теплых расстегаев. Святозар взял чашу в руки, и, делая большие глотки начал пить горячее, обжигающее молоко. И как только белое коровье молоко растеклось по всему его телу, так тотчас оно выгнало из него и из души наследника весь ужас да холод Пекла. Святозар же перестал вздрагивать, и, почувствовав страшный голод, взял расстегай, а правитель меж тем подлил сыну в чашу еще молока.
– Спасибо, все-таки Жировиту, – добавил Святозар, переставая жевать. – Что он такая добрая душа, кормит меня такими вкуснастями, а то бы на этой походной пищи, Храбр прав, я бы не смог удержать мой меч ДажьБога и мой щит Семаргла. Теперь, отец, я уверен в себе и знаю, что победа будет на мой стороне.
– Но магия Нука сильна в ней сила Пекла, тьмы, Нави, – со смятением в голосе сказал правитель и налил молока и себе в чашу.
– Нет, отец, его магия это тот колдун, что висел на дереве и которого сглотнул Горыня, – пояснил Святозар, и, окончательно согревшись, снял с себя укрывало правителя, да бросил его на ложе. – Она конечно сильная, но это не магия чарколов или магия Богов, перед которой я бессилен. И знаешь, я уверен, что ДажьБог не покинет меня, потому как перед самым моим улетом из Пекла он шепнул мне: «И помни, я рядом…!»
– Мальчик мой так, ты думаешь, бек пойдет на нас войной? – взяв чашу с молоком в руки и замерев на миг поинтересовался правитель.
– Не сомневаюсь, отец, после того, что ему показал Нук, он не будет колебаться. Так, что отец не повезет мне обзавестись тремя гнедыми, двумя вороными и двумя чалыми лошадьми, – улыбнувшись молвил Святозар, да допив из чаши молока, вытер губы и руки утиральником. А после устремив сосредоточенный взгляд на отца, досказал, – отец, я прошу тебя лишь об одном… Я вызову Нука на поединок, а ты не будешь меня останавливать.
– А, если он не пойдет? – и вовсе нервно оглядев наследника, поспрашал правитель.
– Я, думаю, пойдет…. Он считает себя сильней меня и это обязательно надо показать беку, – принялся говорить Святозар и провел пальцем по сияющему белым светом камню на перстне. – Но даже если он побоится, то я скажу ему, что я Богомудр… Я видел в какой ненависти к Богомудру его растил Горыня. Именно из-за Богомудра, он его и сглотнул… так, что я уверен узнав, кто я на самом деле он не станет колебаться.
Правитель сидел, молча, и крутил на столе пустую чашу, а отставив ее в сторону, сказал:
– Хорошо, мальчик мой, я даю тебе слово, что не стану противиться твоей воле, и позволяю тебе, вызвать Нука на поединок. Но, – отец прервался, и лицо его болезненно дрогнуло. – Но тогда, я хочу, чтобы ты ответил мне, что будет с Эрихом, когда ты убьешь Нука.
Святозар опустил голову, не в силах поведать правителю всей правды, но потом вспомнил слова Храбра, про душевные муки, которые саморазрушают его душу, и, вздев очи посмотрел прямо в зеленые глаза Ярила да чуть слышно произнес:
– Отец, ты понимаешь, что я должен убить Нука, должен согнать это чудовище туда, откуда оно вышло, чтобы оно никогда больше не терзало души людей, не творило зло и не вело на войну народы. Но как только я убью Нука, Эрих сразу умрет, потому что его душа наполовину Нук, а душа не может быть полумертвой. Прости, меня отец, за это… Но выбирая между братом и своим народом, я не могу сделать иного выбора!
Наследник встал из-за стола, едва покачиваясь от пережитого, и направился к своему ложу. Он медленно снял с ног сапоги, и, улегшись на ложе, муторно вздохнул, правитель подошел к сыну, укрыл его сверху укрывалом и больным голосом проронил:
– Да, мальчик мой, я знаю, что у тебя нет иного выбора…. И знаю я также, что если бы ты мог помочь своему брату, то сделал бы все возможное и приложил все свои силы. Но я так много переживший за последнее время, должен подготовить себя к смерти своего сына. – Отец наклонился, поцеловал Святозара в волосы и тихо добавил, – ты пахнешь как Тур, спи, мальчик мой, твоя светлая, но измученная душа заслужила отдыха.
Глава двадцать восьмая
В полдень следующего дня, когда Святозар, беседуя, сидел в шатре вместе с Эрихом и Стояном, вовнутрь вошел взволнованный Дубыня и позвал наследника к выходу.
– Побудь с братом, Стоян, – молвил Святозар, и встревоженный вышел в след за наставником. – Дубыня, что случилось? – спросил наследник, лишь за ним запахнулся полог намета.
– Идем в шатер правителя, к нам приехали посланники бека Туруса, и отец зовет тебя, – ответил наставник.
Святозар поспешил к шатру, а зайдя в него, увидел, что ложа оттуда уже вынесены, и, посередине намета стоит небольшой позолоченный трон правителя, не тот который был во дворце, а более простой, так называемый походный. Отец стоял рядом с троном одетый в белый ферязь, долгополое платье с длинными рукавами, без воротника, и перехваченный золотым поясом, на котором в ножнах висел меч, да надевал подаваемый Вячко венец правителя. Он торопливо оглянулся на вошедшего Святозара и с волнением в голосе сказал:
– Сын, надень белый ферязь, что принес Вячко, ножны с мечом и обруч наследника, к нам идут посланцы бека. С Эрихом кто-то есть?
– Да, отец, Стоян… а двое дружинников, я видел, по приказу Дубыни, встали около полога охранять его шатер, – ответил Святозар.
И немедля принялся, как и велел Ярил, переодеваться. Он снял с себя синий кафтан, также спешно надел белый ферязь поданный слугой, да стянул свой стан золотым поясом. Наследник с большим почтением повесил ножны с мечом ДажьБога на пояс, пристраивая их на правый бок с затаенной тревогой, верно, чтоб скрыть ее, проворно оправил вьющиеся каштановые волосы и водрузил на голову обруч. Святозар, кажется, лишь миг раздумывал, а после снял тряпицу обвязывающую правую руку и отдал ее да вещи Вячко, который тотчас поклонившись, поспешил вон из шатра.
– Ты зря снял тряпицу с руки, – недовольно глянув на еще не затянувшуюся дыру в правой руке, заметил правитель, и опустился на трон.
– Пусть посланцы видят, что я здоров, отец, – успокаивающе проронил Святозар, и, подойдя к трону правителя, встал с правой стороны. – А как они уйдут, я снова ее намажу, необходимо, чтобы она также, как и левая зажила до боя с Нуком.
В шатер в парадных голубых кафтанах, вошли Храбр, Дубыня, воеводы Жировит, Бажен, Ярополк и Миролюб и встали позади трона правителя. Жировит поместился прямо за Святозаром. И наследник, обернувшись к воеводе, широко улыбнувшись, весьма мягко сказал:
– Жировит, спасибо тебе, за то, что все эти дни снабжаешь меня едой.
– Да, что ж, наследник, мне приятно сделать тебе, что-то полезное, тем более. – Жировит замолчал, муторно вздохнул и чуть тише добавил, – тем более, что ты вернул своего брата, под сень его семьи и народа.
– Тише, прекратите говорить, – строгим голосом молвил Храбр, оно как в шатер уже входили четыре нагакских посланника.
Святозар повернул голову и принялся рассматривать посланников. Нагаки были невысокого роста, черноволосые, со смуглой кожей, с узкими глазами, большими носами и широкими выдающимися вперед скулами. Они были одеты в длинные, зеленовато-желтые одеяния, наподобие женских восурских сарафанов. Войдя в шатер нагаки оглядели его скромную обстановку и поморщили свои лица, да шагнув ближе, едва приклонили головы. Однако стоило лишь им шагнуть ближе, как на правой руке наследника ярко вспыхнул кроваво-красным светом перстень, дар царя Альма, и заполыхал, да так ядренисто, что не только нагаки, но и правитель, и наставники, и воеводы повертали в сторону того сияния свои головы. Святозар и сам не ожидающий такого полыхания камня, беспомощно зыркнул на перстень, затем перевел взгляд на правителя, и, растеряно улыбнувшись отцу, еле слышно шепнул:
– Ненавидят они нас, – да кивнул на нагаков, отец по теплому улыбнулся в ответ, и повернул голову в сторону посланников.
Святозар тоже воззрился на нагаков и увидел, как теперь низко… низко склонились перед правителем и наследником Восурии четыре нагака, а тот, который стоял немного в стороне, и, вообще, коснулся руками пола, изогнувшись так, что показалось еще маленько и он вообще переломится напополам. Наконец посланники выпрямились, испуганно посмотрели на Святозара, перевели взоры на его перстень, который продолжал полыхать красным светом, и замерли, не в силах ничего сказать. Наследник убрал руку с перстнем за спину, и прикоснулся камнем к кафтану стоящего позади него Жировита, и морг спустя кроваво-красное сияние спало, вмале и вовсе сменившись на белое. Святозар благоразумно решил пока не выставлять перстень, а подержать его около воеводы, который судя по сиянию камня, испытывал к нему добро и любовь.
Нагаки какое-то время молчали, но погодя один из них заговорил на непонятном языке, а тот каковой стоял немного в стороне, и, кланяясь, чуть не сломался, дрожащим голосом стал переводить на восурский язык речь посланца. «Интересно, – подумал Святозар. – Как же я все это время их понимал и бека и нагаков? Значит точно говорят, что душа наша многоязычна и понимает не только языки разных народов, но и язык Богов».
А дрожащий переводчик, уже гутарил:
– Великий и всеславный бек наш Турус, который господствует и управляет народом нагаков, что века живут и правят в Кочевой Южной Степи, требует от тебя правитель Восурии склонить свою голову и подчиниться беку, признав его богом на земле, который может казнить и миловать кого угодно. А если ты правитель Восурии не подчинишься и не придешь на поклон, то завтра утром бек выведет свои войска на границу и даст тебе бой. И знай, правитель Восурии за нами идет очень сильный колдун Нук, он испепелит твоих воинов и поглотит твои города.
Правитель выслушал нагака, ни один мускул не дрогнул на его лице, ни одно чувство не отразилось на нем, однако стоило тока переводчику смолкнуть, как он усмехнулся и зычным, наполненным мощью и гордостью голосом, ответил:
– Передай беку, посланник, следующее. Никогда восурский правитель и восурский народ не предаст своих великих Богов! Никогда не признает простого смертного бека своим богом и господином! Никогда я правитель вольной Восурии не пойду на поклон к Кочевой Южной Степи! А если твой бек хочет войны, так тому и быть! Да, и передай еще своему беку, что восуры били, бьют и будут всегда бить подлый и жестокий нагакский народ!
Видно было, как переводивший речь правителя нагак покрылся от страха зелеными пятнами, когда передал старшему его слова. Святозар тронул отца за руку, что лежала на широкой ручке трона, и спросил: «Правитель, я могу добавить?» Ярил утвердительно кивнул головой, и тогда наследник повернул голову к покрытому зелеными пятнами нагаку, выставил вперед правую руку, на пальце которого сызнова полыхнул кроваво-красным светом перстень, и звонко произнес:
– И еще передай, посланник, своему беку, от чародея, наследника престола славной Восурии, следующее… Я вашего колдуна Нука знаю и не боюсь. Сам я обладаю великой магией, и не позволю испепелить воинов моего отца и поглотить города моей Родины! А если, твой бек, не понял, что моя магия намного сильнее магии колдуна Нука, то пусть послушает сказы про мою победу над царем Черномором и великанами! А если он опять не поймет, то пусть запомнит, как только я убью подлого колдуна Нука, схвачу вашего бека за его жиденькую бороденку, намотаю на руку, – и Святозар протянул правую руку с полыхающим перстнем вперед и порывчато сжал ее в кулак, направляя слепящий кровавый свет на лица посланников. – И кину вашего бога-бека в великую Кочевую Южную Степь, как когда-то кинул в Восточном море самого Черномора. А вас всех кочевых нагаков в тот же миг обращу в камни. – Наследник замолчал, посмотрел на переводившего его слова нагака, оный внезапно затих, боясь перевести услышанное и глянув прямо в его узкие, будто щели глаза, добавил, – а, ты нагак, вот как я сказал, так и переводи… А то дуну на тебя и ты онемеешь, – и Святозар опустил вниз дотоль выставленную вперед руку.
Как только вымолвил эти слова наследник, нагак испуганно подпрыгнул на месте, затрясся всем телом и торопливо стал переводить сказанное наследником. Лица нагаков тут же тревожно вздрогнули, они перевели свои взгляды с полыхающего перстня наследника на его меч, потом посмотрели ему в глаза и приклонили головы, не в силах передать то, что наверно велел им бек, впрочем, немного погодя надрывисто вздохнув, изрекли:
– Тогда, завтра будет бой, – и опять до самого пола поклонились правителю и наследнику, да все еще не поднимая головы, направились к выходу, а тот нагак, что переводил, испуганно оглянулся и прикрыл рукой рот.
– Это тебе не поможет, – негромко проронил ему вслед Святозар и увидел, как нагак вновь подпрыгнул на месте и закрыл рот другой рукой.
– Ну, ты и сказанул, наследник, – усмехнувшись, молвил Ярополк, когда нагаки покинули шатер.
– Ты, же вроде, недоволен был, этим сказом про Черномора, – улыбаясь, заметил Храбр.
– Точно, Храбр, там один сплошной вымысел, – согласился Святозар. – Но раз его слушают, то пусть бек потрясется, представляя себе, как я сначала накручивал на ладонь густую бороду Черномора, а теперь буду накручивать на нее жидкую бороденку, его… бека Туруса.
В шатре все громко засмеялись и даже отец. Правитель меж тем неторопливо поднялся с трона, положил руку на плечо своего сына и произнес:
– Хорошо, други смеяться, да полно. Берите свои дружины и начинайте выдвигаться, как мы с вами и решили. Бажен, Ярополк вы людей отобрали, чтобы охранять моего сына Эриха?
– Да, – незамедлительно ответили воеводы.
– Ну, тогда начнем, – закончил правитель.
И в то же самое время стан пришел в движение. Дружинники правителя и воевод, пешие части воев выдвинулись в степь, ближе к нагакскому стану, чтобы занять более выгодное расположение, взяв с собой только необходимое на ночь, ибо поутру, как все знали, начнется сражение. Подойдя к месту, выбранному заранее, правителем и воеводами, войска остановились и разожгли костры, чтобы ночью обогреться и поесть перед боем. Воеводы выставили дозорных по краям войска, кои должны были следить за степью и движением нагаков.
Воины восурские сидели у костров и беседовали, а правитель, Святозар, оставив за старшего воеводу Жировита и Ярополка, в сопровождении Храбра, Дубыни и Стояна вернулись в опустевший стан, чтобы попрощаться с Эрихом. Отец предупредил своих другов, что Эрих умрет, лишь только Святозар убьет Нука. Храбр и Дубыня надсадно вздохнули, и попросились ехать вместе с правителем, чтобы напоследок обнять своего ученика. Когда правитель и наследник подъехали к шатру Эриха, уже вечерело. Около намета за костром сидело шесть дружинников воевод Бажена и Ярополка, они поднялись и поприветствовали прибывших, а из шатра увидев Святозара, вышел Эрих, и, подбежав к спешившемуся брату, обнял его.
– Знаешь, брат, – сказал Эрих. – Я так рад, что перед боем вы приехали ко мне. Я бы тоже хотел быть с вами там в первом ряду и защищать землю моих предков… Но я боюсь Нука, и вряд ли смогу быть хорошим ратником.
– Ты, Эрих, был всегда славным ратником, – ответил Святозар, когда они все вошли в шатер брата и расселись там. – Всегда прекрасно держал меч.
– Да, брат, это верно, – заулыбавшись согласился Эрих. – Если, Святозар, тебе завтра удастся победить Нука, может моя душа будет свободна, и я перестану его бояться. И наконец-то я буду счастлив рядом с вами: тобой, отцом и Туром.
Святозар сидящий подле Эриха на ложе, зыркнул на отца, расположившегося напротив сыновей на табурете, и увидел, как дрогнуло его лицо, а сам надрывно задышав, тем прерывчатым дыханием, поборол набежавшую на него слабость, до боли сжавшую душу, и чуть слышно откликнулся:
– Я тоже надеюсь победить Нука, брат…
– Помнишь, Святозар, – вновь начал, сияющий Эрих. – Когда ты пришел мне на выручку в Сумрачном лесу, где покинутый всеми, и даже шепотом Нука, я чуть не погиб… Ты просил меня смирить злобу в моей душе, а я ответил, что ничего к вам кроме нелюбви не могу чувствовать… Но, знаешь, брат, я ошибался… И не знал я тогда, как оказывается могу любить, не знал как станешь ты мне дорог, станешь таким близким братом и другом. – Эрих замолчал и крепко обняв Святозара, срывающимся голосом добавил, – прошу тебя, брат, сбереги себя в бою, на дай Нуку убить тебя… Потому как тот шепот, что ты усмирил в моей душе, больше не будет мешать мне быть самим собой, не будет заставлять ненавидеть моих близких и мою землю. И я благословляю Бога Семаргла, что он помог мне… мне, который никогда в него не верил, никогда его не знал. Но я, брат, успею все наверстать, ведь, как только Нук умрет, и я от него освобожусь, тотчас передо мной откроется долгая жизнь с дорогими мне людьми.
Наследник чувствовал, прижимая Эриха к себе, что еще миг, и он закричит от боли, но внезапно в их разговор вмешался поднявшийся с табурета Храбр:
– Ну, я думаю, Святозару, пора идти. – Эрих отпрянул от брата и удивленно посмотрел на подошедшего наставника, который насильно взял наследника за плечо и поднял. – Да, Эрих, ему надо идти. Оно как ему надобно отдохнуть… отдохнуть перед боем, чтобы завтра он смог остаться живым. Стоян, – обратился он к сыну Дубыни. – Проводи Святозара до войска.
Эрих торопливо встал, и, обняв брата, которого все еще крепко держал за плечо Храбр, сказал:
– Желаю тебе, чтобы Богиня Среча, завтра не покидала тебя ни на миг, брат мой!
Святозар вышел из шатра, и увидел, что на землю уже опустилась густая, плотная ночь, она словно укутала своей темнотой все вкруг себя, лишь ярко переливались в том мраке два шатра, вроде усыпанные сверху горящими искорками. Наследник спешно отошел подальше от полыхающего в ночи шатра брата и остановился так, чтобы никто не видел его слез. Сзади приблизился Стоян, нежно погладил его по волосам, так как это делал отец, и тихо молвил:
– Поплачь, поплачь, друг мой дорогой, тебе станет легче. А я постою тут рядом с тобой и послежу, чтобы никто ни видел твоих слез.
Выплакавшись вволю, Святозар и Стоян не дожидаясь, правителя с наставниками уехали к войскам. Некоторое время спустя вернулся отец, он спешился и отдал коня Храбру, а сам сел рядом со Святозаром около костра. Ночь была тихая и теплая, с мерцающим звездным небом и поблескивающей кострами землей.
– Ты, сынок, давай укладывайся спать, у тебя завтра трудный день и тяжелый бой, – молвил правитель.
– Знаешь, отец, – ответил Святозар, неотступно смотря на оплывающие под огнем поленья. – Я тебе хотел, что сказать, перед тем как выполню твою волю и пойду отдыхать. Я очень рад, что ты такой светлый, добрый и чистый человек – мой отец. Когда я жил свои прошлые жизни, то у меня никогда не было земного отца. Первый Святозар жил с божатыми – названными родителями. Богомудр рано остался сиротой и его воспитывал наставник… А теперь, хоть я и не вырос с тобой, но я очень рад, что последние годы прожил подле тебя… Я счастлив, что могу назвать такого заботливого и чуткого человека своим отцом. Когда я буду биться с Нуком, я буду думать о твоем благородстве, отец, и буду подобен тебе. Я, прошу тебя, отец, если вдруг я завтра погибну… Ты не должен не падать духом, ты должен иметь силы довести бой с нагаками до конца и победить их, засим вернуться домой к нашим Туруше и Малуше, и вырастить их. Я так мало дал знаний Туру, но научил его главному, уважать и понимать книгу Вед. И если он продолжит обучение под твоим присмотром и с помощью Вед, то станет очень сильным магом, потому как знания в книге неисчерпаемы, просто надо хотеть и желать учиться.
– Ты, словно со мной прощаешься, – дрогнувшим голосом произнес правитель.
– Нет, отец, я с тобой не прощаюсь… но я хочу, чтобы мы оба были готовы к любому исходу поединка, – заметил Святозар. Он положил руку на плечо отца, несильно его сжал и добавил, – потому что даже если я погибну, душа моя никогда не умрет, и лишь на время затаится в Ирий-саду, а погодя нанова вернется, чтобы жить на земле. И тогда я хочу одного… хочу, чтобы только ты… ты был моим земным отцом.
