Непонятно, кто из них больше любил собирать каштаны: правнучка или прадед? В отличие от жены старик никогда не задавался вопросом: «на что они надо?», поскольку, если здесь и было что-то ненужное, так это сам вопрос. Находить каштаны было так же интересно, как ловить рыбу: когда следишь за поплавком, вопросом «на кой» не задаешься; вместе с тем, если б рыба была несъедобной, разве он перестал бы ее ловить?
Старуха снисходительно посматривала на мужа, непривычно нарядного. Сегодня он был не в излюбленной своей косоворотке, а в старой, с Бог знает какого мирного времени хранимой рубашке с отложным воротничком, возраста столь почтенного, что на ощупь он был как замшевый и шею не тяготил. Сыскался и галстук, ровесник воротничка, и старая, но совсем как новая жилетка, почти всю свою жилеточную жизнь проходившая — вернее, провисевшая — в шкафу, под титулом «выходная».
Человек начинается в ребенке.
Человек - хозяин своего прошлого, равно как и наоборот, что тоже не редкость.
классические женские добродетели — Kinder, Kirche, Küche, эти сакраментальные три «К», хороши, только если опираются на четвертое — кротость
... называть его живым только на основании издаваемых звуков было бы опрометчиво: шарманка ведь тоже звучит, однако живая не она, а тот, кто крутит ручку, и это не всегда папа Карло...
Продавались разного размера ящички с сюрпризом: надавишь шпенёк сбоку или просто откроешь крышку - и выскочит чёртик с пронзительным верещанием. Судя по количеству таких коробочек и их габаритам, на базаре продавалась средней руки преисподняя.
Пава чихвостить станет, так ты смолчи, не ввязывайся; баба и есть баба. Я знаю, я сама папашу грызла. Слава Богу, он молчать умел, Царствие ему Небесное.
— Золотко мое! — обрадовалась та, — совсем забыла бабу, вон как редко приходишь!
— Я в садик хожу, — ответила Лелька.
— То-то я смотрю, ты сдохлая какая стала! — воскликнула старуха, и девочка серьезно ответила:
— Ты тоже, бабушка Матрена.
Невестка в этом году тоже решила печь, и старуха вздергивала скептически бровь, наблюдая за ее хлопотами. Напрасно, между прочим: пасхи у Нади взошли на славу и явно не уступали мамынькиным ни видом, ни вкусом. Что и выяснилось на кладбище, когда разговлялись. Да у всех удались, что и говорить; пробовали и кивали одобрительно, причем каждая хозяйка снисходительно хмыкала про себя: мои-то лучше. Эта уверенность помогала великодушно хвалить остальные.