Kitabı oku: «Бывший лучший друг», sayfa 3
ГЛАВА 5. Если она не проснется, я так и не узнаю.
– Привет, Паш! – врезаюсь кулаком в подставленный кулак бармена. – Давненько тебя не было.
Я и вправду давно не был в этом клубе, да если уж по-честному, практически нигде не бываю. Куда уж мне, при таком плотном графике.
– Чего налить? – услужливо предлагает мне улыбчивый бармен.
– Отвёртку, – со смешком отвечаю.
– Понятно! Значит, апельсиновый сок.
– Да, давай сок, – нехотя соглашаюсь, хотя до безумия хочется нажраться. А кто меня остановит!?– Стоять! – останавливаю его. – Не надо сок. Давай текилу… бутылку и стопку дай.
Бармен смотрит с лёгким сомнением, но всё же выполняет просьбу. Протягиваю карточку, расплачиваюсь, сгребаю со стола холодную запотевшую бутылку и удаляюсь в самый дальний угол зала. Хочу просто выпить и побыть наедине со своими мыслями. Говорить нет настроения, а бармен сто процентов будет лезть мне под кожу. Работа у него такая, психолог чёртов.
Девять лет назад
– Алло.
– Пашка!? Наконец-то, – слышу взволнованный голос Миллы. – Я тебе уже два часа звоню. Приехала в клуб, а тебя на тренировке не было. Ты где?
– Милк, я у бабы Вали. Ты можешь приехать?
– А что случилось-то?
– Она помирать собралась, – с горечью говорю подруге.
– Как это собралась?!
– Так и говорит, что худо ей. Сначала мне позвонила, а теперь тебя требует. А я тут еле связь поймал, и ты звонишь…
– Через час буду, – обещает Милла и отключается. Теперь она учится на врача, может, поэтому её бабушка зовет. Пока еще ловит связь, дозваниваюсь родителям и прошу их тоже приехать. Бабушка и впрямь совсем плохая стала.
– Паша, – зовёт меня из комнаты.
– Я здесь, бабуль, – подхожу и сажусь на кровать рядом с её исхудалым телом.
– Милла приедет? – с хрипом спрашивает и заходится в сильном лающем кашле.
– Да, – отвечаю, протягивая стакан с водой.
– Расскажи мне, мой мальчик, как твой бокс, – отпихивает чашку от себя.
– Всё отлично, – пытаюсь говорить весело, а сам стараюсь не смотреть, как тяжело опускается и поднимается её грудная клетка, – У меня лучший из лучших тренер. Он итальянец, представляешь? В прошлом году я участвовал в турнире и победил. Но это всего лишь по району.
– У тебя ещё всё впереди, Пашенька, – тихо шепчет бабушка Валя.
– Скоро мне восемнадцать, – продолжаю свой рассказ. – И тренер ведёт переговоры о моём участии в городском турнире. У меня есть шанс стать чемпионом нашего города и выйти на область.
– Ты победишь! – вот так вот просто говорит мне бабушка.
– Посмотрим…
– Верь мне, Паша, ты победишь.
И мне совершенно не хочется с ней спорить. Она часто оказывается права.
В течение часа, как и обещала, влетает запыхавшаяся Милла. Небось, с остановки два километра галопом бежала. Бабушка сразу просит меня выйти, оставить их наедине, и на все мои протесты гневается. Подчиняюсь, выхожу за дверь, хотя до жути хочется узнать, что такого важного она хочет сообщить моей подруге. Но как ни стараюсь прислушаться к их разговору за стеной, слышу лишь невнятное бормотание.
Милка проводит с бабушкой очень много времени, до тех пор, пока не приезжают родители и не отправляют нас восвояси. Мы не хотим уезжать, но на этом настаивает и бабушка Валя. Ничего не остаётся, прощаемся и покидаем дом. Покидаем его навсегда. Потому что тем же вечером бабушки Вали не стало. А родители спустя несколько месяцев продали весь этот обихоженный участок с покосившимся домиком, чтобы погасить долги, которые накопили за всё то время, пока занимаюсь боксом.
Милка так и не сказала мне, о чём они с бабушкой шептались…
Если она не проснётся, я никогда не узнаю…
С этими мыслями поднимаю уже пятую стопку, налитую до краёв, звонко чокаюсь с наполовину опустевшей бутылкой Текилы и отправляю горючую жидкость себе в рот. Горло обжигает, но я даже не морщусь. Одурманенным взглядом обвожу уже заполненный людьми клуб. Сознание вовсю пляшет, картинка размазывается, и всё выглядит каким-то нечётким. То ли от усталости, то ли от выпитого, чувствую, что даже с места сейчас встать не смогу. Несмотря на то, что грудь наполняет лёгкость, ноги отяжелевшие, будто налиты свинцом. Трясу головой в тщетной попытке отогнать навалившееся опьянение. Ничего не выходит, и я, махнув рукой, наливаю ещё одну порцию пойла. Выпиваю, думаю, сейчас отключусь, мысленно пытаюсь собраться и встать, а потом ржу сам над собой и решаю, что если сейчас усну прям за этим столом, то так тому и быть. Насрать! На все насрать!
– Привет, – слышу тоненький голосочек возле самого уха. Поднимаю отяжелевшие веки, старательно фокусирую взгляд и пристально смотрю на подошедшую ко мне девушку.
– Скучаешь? – словно поёт, а не говорит. Хочу сказать, что всё нормально и что веселюсь во всю, но рот почему-то не открывается, а язык не ворочается. Сколько лет я не нажирался? Много, очень много. – Может, познакомимся? – продолжает девчонка. Смотрю на её симпатичное, немного самоуверенное лицо. Скольжу тяжелым взглядом по стройному, почти не прикрытому белым платьем телу и сам у себя спрашиваю: «А что я смогу в таком состоянии?»
– Меня Милла зовут, – протягивает маленькую ручку для рукопожатия.
– Серьезно? – наконец подчиняю свой рот и выдавливаю слово, отвечая на скромное рукопожатие. Охренеть можно от такого совпадения.
– Да, – улыбается девушка… Милла, не выпуская моей руки из своей. – А тебя?
– Паша, – отвечаю хриплым голосом.
– Пойдём со мной, Паша, – несмотря на хрупкий вид, девушка с силой тянет меня из-за стола.
– Куда? – поднимаюсь на неустойчивых ногах и по инерции почти падаю на Миллу.
– Просто пойдём, – подмигивает и начинает уводить вглубь толпы. Плетусь, попеременно врезаясь в танцующие тела. Отшатываюсь от всех, кого сшибаю на пути, и даже не думаю извиняться. Рука девушки настойчиво тянет, и я словно вагон следую за своим паровозом. Толпа редеет, и мы оказываемся в приват-зоне этого клуба. Я бывал здесь раньше. Вип-комнаты? Она что, серьезно?
Девушка напористо затаскивает моё тело в одну из таких комнат и наспех закрывает дверь. Потом так же напористо бросается ко мне на шею и тут же впивается в губы. Это отрезвляет и обескураживает одновременно.
– Эй, ты что? – хватаю девушку за плечи, слегка отодвигая от себя. Почему слегка? Потому что либо я слишком слаб, либо девушка слишком сильна.
– Не задавай лишних вопросов, – мурлычет Милла. – Давай просто хорошо проведём время.
Таких объяснений мне явно недостаточно, поэтому с сомнением смотрю на девушку.
– Меня парень бросил, – бегло объясняет, закусывая нижнюю губу. – Хочу в отместку трахнуть первого встречного. К тому же, ты ничего, симпатичный.
А вот такое вполне может быть. Видимо, моё лицо смягчается, потому что Милла, не дожидаясь команды «можно», вновь припадает к моим губам. Моё тело отвечает, реагирует на эти ласки. В штанах очень быстро становится тесно, но мозг совершенно не хочет отключаться.
– Милла, – тихий шепот вылетает из моего рта, но я зову не эту девушку. Ту, что зову, я потерял целых три года назад. А сейчас я так хотел бы всё вернуть, но это невозможно. Милла спряталась от меня, ото всех, в собственном сознании. И никак не хочет возвращаться в этот мир. Но она вернётся, по-другому и быть не может. И что тогда? Что я буду делать со всем этим? Что я буду делать с Владом? Он тоже её любит. Что тогда?
Отгоняю чёртовы мысли, затопившие мою голову. Злюсь сам на себя и непонятно за что. Грубо выдергиваю руку девушки Миллы, которая шарит у меня в штанах, и, напирая всем телом, оттесняю её в сторону мягкого черного дивана. Резко разворачиваю к себе спиной, поднимаю за талию и ставлю на колени, при этом её руки опускаю на спинку дивана. Милла так маняще отдергивает попку, что я не удерживаюсь и нежно шлепаю по ней и тут же задираю короткий подол платья. Быстро достаю бумажник, в нем нахожу дежурный презерватив, стягиваю наспех штаны с трусами и растягиваю латекс по всей длине набухшего члена.
– О да, – слышу её томные зовы. Решаю не тратить время на прелюдии и сразу перехожу к делу.
Врываюсь в нежное влажное лоно, ощущаю, как перехватывает дыхание и как Милла громко охает.
Первый сильный толчок – я не должен был уходить сегодня из больницы.
Второй толчок – я не должен был напиваться.
Третий – я не должен сейчас трахать эту девчонку.
Четвертый, пятый, десятый – я не должен был отдавать её Владу.
Словно машина, погружаюсь и выныриваю. Громко дышу ей в самое ухо, периодически покусывая нежную кожу на шее. Милла непрерывно громко стонет, бедрами подаваясь мне на встречу. Сдергиваю бретельки её платья вниз, а бюстгальтер опускаю под грудь. Обхватываю её небольшие грудки руками и ускоряю темп. Из-за долгого воздержания желание выплеснуть возбуждение звенит уже где-то в районе черепа. Сдерживаю себя, пока не чувствую, как тело девушки начинает содрогаться в конвульсиях. На тяжёлом выдохе кончаю сам и сразу выхожу из неё. Сажусь на мягкий диван, потому что ноги почти не слушаются.
Девушка наблюдает за тем, как я избавляюсь от средства защиты и вытираю руки о влажные салфетки, любезно предоставленные клубом. Милла улыбается и присаживается на такой же диван, стоящий напротив. Думал, она сразу уйдёт, а вид такой, что ещё и поговорить хочет. Нет, избавь меня от этого. Сама говорила, просто трах с первым встречным.
Откидываю отяжелевшую голову на спинку дивана, прижимаю затылок к мягкой обивке, а сознание выключается прежде, чем опускаются веки.
Восемь лет назад
Милла
…Перед глазами учебник, а мысли совершенно не о предстоящих экзаменах. Сижу на мягких матах, слушаю ровные ритмичные удары и почти бесшумные шаги внутри ринга. На руках тренера одеты специальные лапы, а Пашка, как и всегда, отрабатывает сильные и точные удары.
Вновь погружаюсь в учебник, но буквы пляшут перед глазами. А нет, я просто держу его вверх ногами. Быстро разворачиваю как надо и даже смотрю по сторонам, чтоб удостовериться, не видел ли кто мою маленькую оплошность. Я последнее время рассеянная и ни на чём не могу сосредоточиться.
«К середине I тысячелетия до н. э. медицина древней Месопотамии ценилась ниже древнеегипетской. Об этом свидетельствует и Геродот, который посетил Месопотамию…»
Боже, что это?!
Смотрю на обложку, которую как будто впервые вижу. Ну конечно – история медицины. Первый курс даётся ой как не просто.
Вновь бросаю беглый взгляд на своего друга. Быстрые шаги – словно танец, широкие плечи и мускулистые руки притягивают взгляд. Сейчас он без майки, и каждая клеточка его доступного для моих глаз тела блестит от пота. Непроизвольно закусываю губу и глубоко дышу через нос. В прохладном и просторном тренировочном зале становится нестерпимо жарко.
Да что это со мной?
Тело как будто горит, а мысли как водоворот кружат и затягивают в воронку.
Год назад, перед смертью, бабушка Валя сказала мне, что между мной и Пашей может быть только дружба.
– Почему? – спросила я её, хотя по-другому наши отношения и не рассматривала. Тогда не рассматривала. Наверное.
– Так нужно, Милла! – в голосе была твердость, но мне этого было недостаточно, и я просила объяснений.
– Ты любишь его? – вдруг обескуражила меня вопросом, и голос её дрогнул. – Ты действительно любишь его, – уже не спрашивала она.
– Конечно, я его люблю, – возмутилась тогда.– Как друга.
– Ты обманываешь, Милла, – старуха прожигала тяжёлым взглядом. – Обманываешь. Либо меня, либо себя.
На это я лишь пожала плечами. Тогда нам и восемнадцати не было. Да что мы могли понимать. Да что я сейчас понимаю. Да, возможно, стала смотреть на Пашку как-то по-другому. Дольше, чем следовало, задерживаю взгляд на красивом теле парня. Любуюсь его тренировками и боями и тем, как побеждает каждого соперника. Очень часто теряю связь с реальностью, когда тону в глубине его серо-зелёных глаз. Ревную к фанаткам, которые толпами уже начинают ходить по пятам за Павлом. Жду каждой нашей встречи и по-детски радуюсь, что ещё не надоела ему. Может, это и есть любовь, но пока не берусь дать четкую оценку своему состоянию. Да это и неважно, потому что дала обещание умирающей старухе. Я поклялась, что всегда буду только другом для Пашки.
Зачем я это сделала?
Всё очень просто. Она сказала, что нам не суждено быть вместе. Если мы переступим грань дружбы, то Пашка навсегда оставит карьеру, и кто-то из нас обязательно умрёт.
Бред?
Возможно, но говорила она очень убедительно и как-то чересчур страшно. Я поверила ей. В нашей деревне никто не спорил с бабкой Валей. Она никогда не ошибалась и если что-то говорила, то всегда зрила в корень. Я поверила и поклялась. А сейчас понимаю, что клятву выполнять становится всё сложнее.
Вновь перевожу взгляд на ринг. Пашка уже изрядно измотал бедного Люциано. Друг дурачится, прыгает по всему периметру и в шутку бьёт по бокам тренера. Встречаясь с моим внимательным взглядом, лукаво подмигивает и смеётся, так задорно и по-доброму, что сердце совершает кувырок. Трепещет, стучит так громко, что оглушает, и я боюсь, что его слышат все вокруг.
Снова прячу глаза в учебнике, усилием воли заставляю себя не смотреть на боксёра. Медленно вдыхаю и выдыхаю воздух в попытке усмирить своё сердце.
– А ты всё учишься, Милк-Милк, – весело заявляет друг и падает рядом на маты. – Ты хоть тренировку-то смотрела? – слегка обиженно спрашивает меня.
– Немного, – бегло отвечаю, переворачивая страницу и старательно впитывая слова в тексте. Это бесполезно. Его запах дурманит, голос обволакивает. Он очень близко, и я почти не могу себя контролировать.
– Немного, – говорит сам себе Паша. – Ты последнее время какая-то загруженная. Может, что-то случилось?
– Учёба, – снова не смотрю на него, а потом вдруг выпаливаю. – Хотя есть кое-что, что меня тревожит, – поднимаю взор на Пашку.– В универе есть один парень…
– Ну? – недовольно брякает друг.
– Он ухлестывает за мной, прям проходу не даёт, – в лице парня проскальзывает лёгкое замешательство, а глаза вдруг вспыхивают злобой. Сама не знаю, зачем это ему говорю. То ли реакцию хочу посмотреть. То ли границы наши расширить. В любом случае, я почти не вру. Есть парень, и он уделяет мне внимание, но уж точно не бегает.
– Он тебя напрягает? – с участием спрашивает боксёр.– Хочешь, рожу ему начищу?
– Нет, – отрицательно качаю головой. – Конечно, нет. Просто решила поделиться… своими проблемами. Не важно, не обращай внимания.
– Так он нравится тебе? – как бы между прочим спрашивает Пашка.
– Не знаю… вроде ничего…
– Ладно, не вмешивай меня в бабские дела, – подскакивает на ноги. – Я в душ. Через пять минут домой пойдём.
И не дожидаясь ответа, уходит в сторону раздевалки. Провожу его спину взглядом, вижу, как он со злостью поколачивает груши, попадающиеся на пути, и мой внутренний чертик довольно потирает ручки.
Пашке не всё равно!
Глава 6. Вопреки запретам.
Восемь лет назад
Паша
– Парень у неё, видите ли, есть! Бегает за ней …придурок, – бухчу себе под нос, завязывая шнурки на кроссовках.
Холодный душ не помог остудить пылающее тело. Злость на Милку растеклась по венам, заставляя их гневно пульсировать.
Неужели мне всё показалось?
Её внимательный взгляд, скользивший по моему торсу. Слегка приоткрытые губки, когда судорожно вдыхает воздух. Её рассеянность, когда присутствует на каждой тренировке. Мне казалось, что Милка наконец увлечена мной. Мне казалось, что вот-вот я добьюсь от неё взаимности. А как иначе-то, мы с детства были предназначены друг для друга. Я это понял давно, а она, получается, нет. И ещё какой-то парень нарисовался. Надо аккуратно выяснить, что за хмырь.
Возвращаюсь к ожидающей меня девушке. Учебники сложены, хватаюсь за увесистый рюкзак. Покидаем спортзал и выходим в длинный коридор. Через каждые десять метров проходим мимо одинаковых дверей других спортивных секций этого фитнес-клуба. Последняя дверь возле парадного входа открыта. Это зал аэробики, и меня неизменно поджидают девчонки. Милла издалека замечает девушек, которых искренне считает фанатками, и тянет мою руку в попытке провести мимо. Она ненавидит этих напыщенных и спортивных куколок. Но я-то знаю, что это ревность. А если ревнует, значит, я ей небезразличен.
– Пашенька, привет! – одна из них, самая активная и напористая, преграждает мне путь. – Мы тебя заждались, – нежно сюсюкает. – Погуляем?
– Не сегодня, – быстро обхожу девушек и тяну Милку на выход. Чувствую, как она с удвоенной силой сжимает мою руку своими нежными пальчиками.
– Куда пойдём? – спрашиваю её, когда покидаем здание. – Домой? Тебе уроки надо делать?
– Нет, – поспешно отвечает девушка. – Давай погуляем? – просит меня, что удивительно. Она всегда слишком зациклена на учёбе, и порой мне кажется, что тренировки скоро перестанет посещать. Потом вижу, как Милла судорожно оборачивается на фитнес-клуб. Оттуда выходят те самые девчонки, и моя подруга непроизвольно ускоряет шаг, утаскивая меня подальше.
Она точно ревнует!
А это уже что-то…
Тяжёлая голова, тяжелое тело, а веки настолько неподъемные, что мне понадобилось несколько минут, чтоб их открыть.
Я в кабинке всё того же клуба. Осматриваюсь. Один. Слава богу, девушки нет. Рассеянным взглядом смотрю на столик в центре. Бумажника тоже нет. Хлопаю по карманам штанов. Вот же черт! Ключи от машины и телефон отсутствуют.
Сгребаю своё тело с плоской поверхности и на удивление достаточно уверенно встаю на ноги. Покидаю комнату, выхожу в почти опустевший клуб и двигаюсь в сторону барной стойки. Уже в нескольких метрах вижу за ней одиноко скучающего человека. Человек в строгом черном костюме на худом и длинном теле. Рядом лежит дипломат, который всегда с ним. А ещё этот хмырь держит в руках мои бумажник, ключи и телефон.
– Ну и какого хрена? – сходу спрашиваю Фила, падая на стул рядом с ним. – Что это за девчонка?
– Катя, – нехотя отвечает мой атташе.
– Катя?
– Влад позвонил, сказал, что ты на взводе. Найти тебя не составило сложности. Я знал, что ты попрешься именно в этот клуб.
– Да? И почему это? И причём здесь эта Катя? – устало спрашиваю Фила.
– Полтора года назад ты видел свою Милк-Милк именно здесь, – словно разжевывает мне. Всё-то он знает, умник. – А Катя просто работает в этом клубе.
– То есть она… эта? – язык не поворачивается озвучить её профессию. – Ну спасибо, друган! – в замешательстве говорю ему. – Ещё и Миллой ей сказал представиться! Мда… фантазия у тебя богатая, ничего не скажешь. Извращенец хренов.
– Не парься, Паш, – его голос, как и всегда, успокаивающий. – Самое главное, что мозги прочистились!
Я с ним не согласен, но ничего не говорю и не спорю. Встаю, забираю свои вещи, и ухожу.
И зачем этот извращенец напомнил мне о последней нашей встрече с Миллой? Не нужно было приходить в этот клуб.
Семь лет назад
Милла
Ох уж эта Пашкина популярность. Девчонки проходу не дают, поджидают возле дверей спорт – зала, а он на это только смеётся. Я тоже выдавливаю улыбочки, стараюсь показать, что это всё очень забавно. По-дружески подшучиваю и говорю, чтоб не стеснялся в выборе. При таком количестве претенденток на его тело можно и вовсе не скучать хоть каждый вечер. А у самой аж зубы сводит от всех этих вертихвосток. Пашка, конечно, не разочаровывает и всегда предпочитает моё общество, нежели пучину страстей с фанатками. Но надолго ли его хватит? Ему почти двадцать, и как бы ни была загружена жизнь, он всё же парень, а у каждого парня есть свои потребности. А я… я слишком сильно погрязла в учёбе и всё меньше уделяю ему внимание. Как бы ни старалась прятать свои чувства и испытывать облегчение от того, что мне это удаётся, сердце буквально рвётся из груди. Мы отдаляемся, и от осознания этого ощущаю почти физическую боль.
– Нам надо поговорить, – сообщает мне мой друг с порога, поспешно проходя в квартиру, в которой живу с родителями. Паша сразу направляется в комнату, по пути бросая приветствие моим родителям. Судя по его быстрой походке, по подрагивающим мышцам на спине, парень расстроен или даже разозлен. Следую за ним, проходя в свою маленькую комнатушку, плотно закрываю дверь.
– Что случилось? – перехожу сразу к делу. В лице Павла читается, что случилось что-то серьезное.
– Сядь, – указывает на кровать.
Подчиняюсь, устраиваюсь на своей маленькой односпальной кроватке, а Пашка остаётся на ногах. Прежде чем начать, подходит к окну и долго смотрит туманным взглядом вдаль, чем изрядно меня нервирует.
– Что случилось? – вновь спрашиваю друга, стараясь сохранить свой голос спокойным.
– Я уезжаю, – обрушивает на меня новость без предупреждения. От тяжести такой информации хочется согнуться пополам. – Я перерос этот город, – продолжает, всё так же разглядывая пейзаж за окном. – Тренер предложил мне участие в турнире. Для этого нужно уехать, обосноваться там, где смогу получить шанс.
– Почему не здесь? – не понимаю я. Можно же съездить на турнир и вернуться.
– У родителей нет больше денег на бокс, – его голос пропитан горечью. – Чтобы участвовать в турнире, нужны спонсоры, а их в нашем городе нет, – отворачивается от окна, приваливаясь к подоконнику, будто ноги его не держат. Весь его вид такой уставший, безжизненный. – Нужно жить там, где есть перспектива. У тренера есть на примете пара городов, но в одном нас уже точно ждут.
– Кто ждёт? – поспешно изображаю интерес, хотя с трудом разбираю всё то, что он говорит. Одна только мысль о потере лучшего друга буквально оглушает.
– Друг Лючиано, тоже тренер. А ещё у него своя секция по боксу, и она мирового уровня. К нему даже из других стран приезжают, чтоб учиться, тренироваться… и побеждать, в конце концов, – Пашка замолкает, всматривается в моё лицо, которое в этот момент, наверно, серее пасмурного неба за окном. Я не должна ему показывать свои чувства. Должна просто отпустить. Позволить двигаться дальше. Но я не могу! Просто ничего не могу с собой поделать. Мне очень больно, и спрятать это чувство никак не выходит.
Не моргая, смотрю перед собой рассеянным взглядом, не в силах поднять глаза на друга.
– Ты поедешь со мной? – слышу вопрос и не верю своим ушам.
Глаза в один миг наполняются слезами, и я до боли закусываю губу.
– С тобой? – еле слышно выдавливаю из себя, обращая невидящий из-за слёз взор на Пашку.
– Да, со мной, – говорит уверенно, быстро отклеивается от того места, в которое, казалось, врос и падает на колени передо мной. – Поехали, Милк-Милк. Я там не смогу без тебя.
– Я не могу, – грустно говорю ему, хотя и очень хочу. – У меня учёба.
– Переведешься в другой институт. Ты умная, тебя возьмут, – умоляет, в глазах горит искреннее желание увезти меня с собой.
– Когда ты уезжаешь? – стараюсь перевести тему, смахивая влагу с лица.
– Через неделю, – обречённо говорит Пашка. – Обещай, что хотя бы подумаешь об этом.
– Обещаю, – с готовностью соглашаюсь. Впервые в своей жизни так гнусно обманываю друга. Я не стану об этом думать. Это шанс для Пашки начать новую жизнь. В другом городе, по другим правилам и без меня.
– У нас целая неделя, мой друг, – слишком весело сообщаю ему и подскакиваю с кровати. – Побежали гулять, – тяну друга за руку в сторону двери. Его мрачный вид говорит мне, что Пашка не хочет оставлять всё в подвешенном состоянии. Он привык добиваться всего и сразу. Но не в этот раз.
– Пойдём, пойдём, – усердно сдвигаю его с места, при этом старательно изображаю обиду.
И уже у самой двери, когда тяну её на себя, она с грохотом отскакивает обратно. А я зажата в кольце сильных Пашкиных рук и прижата к этой самой двери. Обездвижена, обескуражена, и не способная выбраться.
– Ты подумаешь об этом? – ещё настойчивее спрашивает, прижимаясь всем телом. Мы впервые так близко друг к другу. И от этого я забываю, как дышать. Паша на двадцать сантиметров выше, поэтому приходится смотреть на него, слегка задрав голову. Хочу заглянуть в его глаза, понять, что за игру он затеял, но фокусируюсь лишь на красиво очерченных губах парня.
– Милк-Милк, ты поедешь со мной? – спрашивает уже не знаю в который раз. Крепкий торс плотно прижат к моей груди, две руки по обе стороны от моей головы, словно капкан. И я не хочу из него выбираться. Пусть раздавит меня. Боже, пусть уже раздавит меня. Невыносимо быть так близко, так желать этого человека и точно знать, что ничего не будет.
– Я же сказала, что подумаю, – говорю, изображая возмущение, находя в себе силы заглянуть в глаза парню. И то, что вижу, пугает и выбивает почву из-под ног. Они больше не серо-зелёные, какими привыкла их видеть. Сейчас они темно-серые, словно свинцовая туча. Смотрят, затягивают в свой омут. Я не могу оторваться, попадая под их гипноз. Сама не замечаю, как наши лица уже слишком близко, а губы в одном единственном сантиметре друг от друга. И прежде чем нырнуть в этот омут. Прежде чем прыгнуть со скалы в бездну. Я задерживаю дыхание и делаю последний шаг. А затем лечу, без каких либо шансов на спасение, потому что желанные губы обрушиваются на мои.
