Kitabı oku: «Спасибо за сына», sayfa 3

– А-а-а… – Пытаюсь сформулировать вопрос, но способность складывать слова в предложения куда-то меня покинула.

Но моему собеседнику будто и не требуются никакие слова, чтобы понять, о чём я хочу спросить. Он словно читает мои мысли.

– Про тот случай я ему ничего не говорил.

Я киваю, заставляя себя перестать пялиться. Отвожу глаза.

– Спасибо. И не говори, ладно? Пожалуйста.

– Ну не знаю, не знаю… Если ты ещё сотку сверху накинешь, я подумаю, так уж и быть, – доносится до меня насмешливое.

Я возвращаю взгляд на Глеба, хлопая ресницами, как одна из моих пластмассовых кукол, которыми забит родительский чердак. Не сразу соображая, что Старовойтов подтрунивает надо мной. Похоже, мозг рядом с ним совсем обмяк.

– Да пошутил я, Еся, – мягко смеётся мой собеседник, так и не дождавшись от меня никакой адекватной реакции. – Конечно, я ему не скажу, не переживай.

Меня никак не отпускает. Растягиваю губы, пытаясь изобразить нормальную человеческую реакцию на шутку. Глеб тоже демонстрирует идеальный ряд своих белых зубов. Улыбается мне. Или потешается. Не пойму.

– Ты как вообще? – спрашивает он, вдруг становясь серьёзным.

– Прекрасно, – чувствую, как фальшивая улыбка трещит по швам. Привычка держать лицо не отпускает. У Истоминой, а потом и Калугиной всё всегда по плану. Всё ок.

Глеб недоверчиво выгибает бровь. Но ничего сказать больше не успевает.

В кухню заходит брат.

– О, Сенька, привет. – Он бесцеремонно вклинивается между нами и целует меня в щеку. – Как жизнь? О чем шушукаетесь?

– Привет, Арсений, – выдыхаю, наконец, я. – Всё замечательно, как всегда. А ты как поживаешь? – Беру со стола вазу с фруктами и сую ему в руки. – На вот, отнеси в гостиную.

Брат слегка прищуривается, сканируя меня внимательным взглядом.

– Точно всё хорошо у тебя?

– Точно, точно. Идёмте уже к родителям.

Мама, как обычно, наготовила, словно на целую роту солдат. Мы подходим к столу, Глеб оказывается рядом со мной. Выдвигает для меня стул, помогая сесть, как истинный джентльмен. И занимает соседнее место, где обычно сидел Володя.

– Глеб, как давно тебя у нас не было! – восклицает мама. – Расскажи хоть, как у тебя дела? Чем занимаешься? Женился, поди, уже, детки, наверное, есть?

– Я тоже очень рад вас видеть, Вероника Павловна. Нет, пока не женился.

– А что же так? – снисходительно хмыкает отец. Он, как обычно, не слишком ласков с Глебом. За прошедшие годы ничего не изменилось. – Вроде давно пора.

– Вы так считаете? Что ж, тогда я всерьёз задумаюсь над этим, – невозмутимо отзывается Глеб.

Я подавляю рвущийся наружу смешок. Мало кто осмеливается разговаривать с моим отцом подобным образом. Да, за прошедшие годы Глеб все-таки очень сильно изменился.

Мне становится очень любопытно, как папа отреагирует на его слова. На удивление, вместо ожидаемого мною раздражения я наблюдаю в глазах родителя мелькнувшее любопытство.

– Ты, наверное, как наш Арсений, предпочитаешь девиц перебирать? – с усмешкой произносит он. – Москва большая, всех не переберёшь.

Брат закатывает глаза, а Глеб остаётся поразительно спокойным, даже расслабленным.

– Нет, всех мне не надо. Мне нужна одна. Особенная, – заявляет он.

– Для настоящего мужчины не может быть ничего важнее семьи, – не унимается папа. – Правда, Есения? Вот берите пример с моего зятя. Нашел достойную девушку, женился, дочь за ним, как за каменной стеной. А вы так и будете болтаться туда-сюда, как мальчишки.

При упоминании о Володе моя улыбка мгновенно каменеет.

– Мы учтём, – беззаботно отзывается Старовойтов, откидываясь на спинку своего стула. А его ладонь будто невзначай ложится на спинку моего.

И я снова испытываю стыд перед Глебом. Зачем только я ему рассказала про похождения Калугина? Алкоголь – зло.

Комичная сцена. Мой отец ставит в пример мужа-изменщика своей дочери.

– Арсений, а где та девушка, кажется, Олеся? С который ты последний раз к нам приезжал? – спрашивает мама, по своему обыкновению переводя тему, чтобы направить разговор в мирное русло.

Внимание родителей плавно перетекает к брату, и я, наконец, выдыхаю. Не подозревая, что через минуту начнётся новое испытание. Из холла раздаётся звонок домофона.

– Мы разве ещё кого-то ждём? – удивленно спрашивает отец, глядя на маму.

– Да вроде нет, – пожимает плечами она, вставая со стула. – Может курьер. Воду привёз.

Мама скрывается в прихожей, и вскоре оттуда доносится радостный возглас:

– Ой, Володя приехал!

Глава 10

Мне хочется думать, что я ослышалась. Или это какой-нибудь другой Володя. Но другого в окружении нашей семьи нет. Тем более появлению которого так сильно обрадовалась бы моя мама.

В желудке медленно сворачивается ледяной ком. Какой чёрт принёс сюда Калугина? Он вроде ещё неделю должен быть в командировке? Если я всё верно поняла, то сейчас он должен кувыркаться с лицемеркой Катюшкой. Пока я примиряюсь с открывшимися реалиями своей новой жизни.

Мой дражайший супруг возникает на пороге гостиной с довольной улыбкой. Явно считает себя хозяином положения. Заявился в семью, где его любят и ждут, намеренно желая использовать этот рычаг давления на меня. За его спиной широко улыбается моя мама. Держа в руках букет причудливых ярко-жёлтых цветов в безвкусной упаковке. Подобные букеты Володя просто обожает преподносить всем подряд, по поводу и без. В том числе и мне всегда дарил такие же. Я люблю совсем другие цветы и не раз говорила об этом мужу. Но мои деликатные намёки ничего не меняли. А критиковать вкус мужа в открытую я не решалась. Не хотела его обижать.

Отец встает, чтобы пожать руку Володе, едва ли не сияя от счастья:

– О, а мы тебя не ждали! Какой приятный сюрприз! А как же твоя командировка?

– Вернулся раньше, чем планировал, и решил вас удивить!

Володя сама любезность. Дарит отцу коньяк. Жмёт руку Арсению, тот представляет ему Глеба как старого знакомого, о котором он, по всей видимости, забыл. Хотя мне отлично известно, что они друг друга знают с юности. Другой вопрос, что друзьями они не являются.

Калугин одаривает того своей фирменной высокомерной улыбкой и протягивает ладонь, а во взгляде Глеба мне мерещится враждебность или даже презрение. Но всё же Старовойтов отвечает на рукопожатие.

В последнюю очередь супруг подходит ко мне, приобнимает за плечи, наклоняется и коротко целует в губы. Мне приходится применить всю свою выдержку, чтобы не утереться.

От его близости тошно.

– Привет, любимая. Это тебе. Я скучал, – произносит он и добавляет шёпотом на ухо: – Прости.

Вкладывает в мои руки плоский футляр, перетянутый золотистой ленточкой.

Все смотрят на нас. И я понимаю, что должна как-то отреагировать на слова мужа и врученный мне подарок. На секунду в голове мелькает шальная мысль послать его к чертям прямо при родных.

Но это будет скандал. А я пока не готова к подобному развитию событий. И даже не знаю, что пугает больше. Слёзы матери или недоумение, неодобрение отца. Почему-то кажется, что он обвинит во всём меня.

С братом только всё очевидно – кинется бить морду Калугину, несмотря на дружбу, которая их когда-то связывала.

Но драка в доме родителей – не самое страшное среди моих опасений. Из-за своей дурацкой трусости я ведь так и не выяснила, давал ли Калугин деньги отцу в долг. Чем грозит моей семье подобный скандал. Вдруг мне удастся решить вопрос с Калугиным миром?

Поэтому пытаюсь улыбнуться и посмотреть на мужа, будто ничего противного сейчас не произошло.

– Привет. Спасибо большое. Но не стоило тратиться, – отвечаю я сдержанно.

– Ты же знаешь, для тебя мне ничего не жалко, Сенечка, – елейным голосом заявляет супруг.

Невольно вспоминаю, как он разговаривал со мной неделю назад, угрожая пустить по миру, и испытываю жуткий диссонанс. Степень лицемерия зашкаливает. Никогда бы не подумала, что мой супруг обладает такой вот чертой.

В его профессии качество, конечно, нужное, и мне доводилось наблюдать нечто подобное в рамках его работы, но… По своей наивности я даже представить не могла, что Калугин с такой же лёгкостью будет использовать этот навык по отношению к моей семье.

– Садись, Володенька! – радушно приглашает за стол мама. – Я сейчас поставлю цветы в вазу и принесу тебе приборы.

Володя оценивает обстановку за столом. Замечает, что его место занято Глебом. Недовольно хмурится, надувается индюком, словно готов выдворить его вон. Но всё же берёт себя в руки и садится напротив.

Вкусная еда застряла в горле. Я отрешённо наблюдаю за тем, как Володя переговаривается с мужчинами за столом, обмениваясь только им интересными новостями.

И вдруг чувствую, как пальцы Глеба принимаются поглаживать местечко между лопатками. Тепло его кожи греет даже сквозь платье.

Он ласкает меня незаметно для остальных. Такое ощущение, будто я преступница, нарушающая закон на глазах общественности, но никто не обращает на это внимания.

Точно в замедленной съёмке поворачиваю голову в сторону Глеба, словно намереваясь услышать объяснение столь вопиющему поведению. Но выражение его лица оказывается непроницаемым. Спокойным. А меж тем пальцы продолжают меня поглаживать, пуская искры под кожу к мышцам.

Дыхание сбивается. Замечаю, что руки дрожат, когда я тянусь к бокалу вина. А Глеб всё рисует только ему известный узор. В какой-то момент добирается до обнажённой кожи шеи, слегка сдавив. Судорожно вздохнула, не понимая, что со мной творится.

Краска залила лицо. И когда мама сообщила, что пора переходить к десерту, я резко поднялась со стула:

– Я тебе помогу.

На кухне мама всучивает мне позабытый букет и просит заняться цветами. Подрезать стебельки и поставить в вазу.

– Ну покажи скорее, что там Володя тебе подарил? – воодушевленно просит она.

Равнодушно протягиваю ей футляр, который захватила зачем-то с собой. Будто намеревалась им обороняться от Глеба или выбросить в мусорное ведро.

Мама быстро срывает упаковку, извлекая из коробочки вычурное колье. Увесистое. Наверное, дорогое. Но тоже совершенно не в моём вкусе. Я такое не ношу.

А мама приходит в восторг:

– Какая красота! Дай-ка я надену его на тебя!

Приходится подчиниться. Потому что ни одной причины отказать ей не нахожу.

– Как же повезло тебе с мужем, Сенечка! Мы с папой не нарадуемся на вас! Ещё бы внуков нам поскорее родили, и счастью нашему не было бы предела!

Мне кажется, эта неестественная улыбка намертво прилипла к моим губам. Искажая лицо. Превращая его в уродливую гримасу. Как я буду потом её отдирать?

Я ведь так и не решилась поделиться с мамой сокровенным. Словно скажу ей, и правда примет реальные очертания. Сообщить, что никаких внуков от меня не стоит ждать. Что моё тело дефектно. А я поломанная. Не хотела расстраивать, думала, что найдётся врач, который сможет подарить надежду, или ЭКО даст результаты.

– Ой, ну всё, Сень, занимайся цветами, потом завари чаю, а я пойду принесу сервиз и тортик порежу. Володенька любит сладкое, я купила его любимую «Прагу».

Мама торопливо достает из шкафа посуду и убегает в гостиную.

Её неуёмное желание угодить моему мужу угнетает. Машинально снимаю с полки вазу, наполняю водой из-под крана, без осторожности пихаю туда букет. И ставлю на стол. На стебельки забиваю. Мне безразлично, как долго простоит здесь эта безвкусица.

Из гостиной раздаются голоса и смех. Мне до одури не хочется туда возвращаться. Делать вид, что всё в порядке. Изображать счастливую семью. Всё же надо обладать определёнными качествами, чтобы играть такую роль. Калугин с этим гораздо лучше справляется.

И Глеб – новая фигура на шахматной доске.

Чего он хочет? Что ему от меня нужно? Может, для него это авантюрное приключение – связь с замужней женщиной, которой изменил муж? Такая ведь не будет стремиться окольцевать столь завидного жениха, как Старовойтов. Очень удобно. И ему приятно, и забот меньше.

После предательства мужа уровень моего доверия к окружающему миру упал до нуля.

Невидящим взглядом смотрю на цветы и вдруг ощущаю знакомый зуд между лопаток. По телу прокатывается странная волна.

Резко оборачиваюсь и обнаруживаю позади себя Глеба.

В его руках несколько тарелок, которые он аккуратно ставит на столешницу рядом с раковиной. При этом неотрывно глядя на меня. Наверное, вызвался помочь маме убрать со стола грязную посуду.

Я отворачиваюсь обратно к вазе, снова испытывая чудовищную неловкость и стыд. Надеюсь, Старовойтов ничего не станет говорить, просто уйдёт.

Но Глеб не уходит. Слышу его негромкие шаги. Вместо того чтобы отдаляться, они приближаются. И вот я уже ощущаю спиной тепло от очень близкого присутствия.

Со мной снова происходит нечто странное. Я замираю и даже бессознательно задерживаю дыхание. Но и не думаю отшатнуться или отойти.

– Только не говори, что ты его простила, – раздаётся над ухом бархатный баритон. В котором отчётливо слышится осуждение.

Глава 11

Рвано втягиваю воздух, вдавливая пальцы в столешницу. От шеи вниз по позвонкам проходит дрожь. И мне кажется, я даже не могу скрыть странной реакции на давнего знакомого.

Возникает ощущение, что ещё немного, и Глеб совсем сократит расстояние между нами. Моё тело так откликается на его близость, что я себе не доверяю. От страха хочется сбежать.

Только интонация его голоса немного отрезвляет, вызывая возмущение.

Сколько лет мы не пересекались? Со дня нашей с Калугиным свадьбы точно больше не виделись. А до неё? Урывками, случайно, на днях рождения Арсения. И всё.

И вот спустя восемь лет он объявился в моей жизни и смотрит так, словно я ему что-то должна. Весь из себя такой правильный и взрослый. Будто лучше меня знает, что мне делать с моим браком.

Оборачиваюсь, закидывая назад голову, чтобы удобнее было видеть его лицо. Такой же высоченный, как мой братец. Приподнимаю в искусственном удивлении бровь, демонстрируя своё отношение к его вопросу. Весьма прохладное.

– Может быть, и простила, – произношу с вызовом, задирая подбородок, – это мой брак и мой муж. А тебя с чего вдруг это волнует?

Старовойтов кладёт руки на столешницу, по обе стороны от меня, захватывая в ловушку. Я тут же напрягаюсь, вытягиваюсь струной, боясь соприкосновения наших тел. Испуганно сглатываю слюну.

В любой момент в кухню может кто-то зайти. И ладно, если это будет мама или Арсюха. Они лишь посмеются. Мама – натянуто, брат – дразня. А вот если это будет муж – скандала не избежать. Чувства Володи меня мало волнуют. Скорее, я бы с удовольствием посмотрела на его физиономию, увидь он меня рядом с таким, как Старовойтов. Но не сейчас. Ещё рано.

– Истомина, ты чего такая дерзкая стала? – усмехается, не сводя глаз. Изучает меня, словно видит впервые в жизни и ему очень интересна смена настроения на моём лице. – Ершишься так, будто я предлагаю тебе что-то непристойное.

Пялится, словно это самое непристойное вот-вот должно слететь с его губ.

– Отойди, – упираюсь ладонью ему в грудь, – сюда могут войти.

Опускает свои длиннющие ресницы, смотрит на мою руку. Губы гнутся в улыбке. Весело ему.

– Чёрт, тогда мне придётся на тебе жениться.

Похоже, Старовойтов решил проверить на мне, в обойме ли он до сих пор. Пользуется ли популярностью не только у девиц, которым на днях перевалило за двадцать. Но и у взрослых женщин. А я пока к таким играм не готова. Сердце и так кровоточит. Пущу в него Глеба, потом себя по кускам не соберу.

Замираю, услышав шаги в коридоре. С мольбой во взгляде смотрю на Глеба. И он, сжалившись, отходит на почтительное расстояние. Как раз в тот момент, когда порог кухни переступает Володя.

Муж переводит настороженный взгляд с меня на Старовойтова, замечая звенящую в комнате тишину. Хмурится, что-то там себе думает. Должно быть, прикидывает, есть ли между мной и Глебом что-то общее.

А я задаюсь вопросом. Почему Арсюха из них двоих продолжил дружить только со Старовойтовым. А Калугина будто вычеркнул из жизни. Ведь они неплохо общались какое-то время. А потом всё. Как отрезало. Надо бы задать братцу пару вопросов.

– Есения, поздно уже, поехали домой, – предлагает Калугин, а у меня от его голоса все внутренности выстраиваются в очередь, чтобы выйти через рот. Аж выворачивает наизнанку.

Ощущаю на себе цепкий взгляд Глеба. И мне даже кажется, что он в любой момент готов броситься на Калугина и, пересчитав зубы, избавиться от парочки лишних.

Я растягиваю губы в подобии улыбки, не смотря на мужа. В моём взгляде слишком многое можно прочитать.

– Володя, ты поезжай, а я хотела у родителей на ночь остаться. – Забираю со стола принесённые Глебом тарелки и отворачиваюсь к раковине, делая вид, что старательно их мою. Хотя, вообще-то, надо бы забить ими посудомоечную машинку. Но мозг совсем не работает. Хочется только избавиться от Володи. И Глеба.

– Всего хорошего, – раздаётся голос Старовойтова. Ошарашенно оборачиваюсь, замечая, как он пожимает Калугину руку, нависая над ним, давя высотой своего роста. По выражению лица так и читается: вали отсюда подобру-поздорову, а то костей не досчитаешься.

Не ожидала от Глеба подобного поведения. Он что, сейчас реально выпроваживает моего мужа из дома моих родителей?

Калугин морщится, но пытается держать лицо. Смотрит на меня зло, словно действительно ожидал, будто за ту побрякушку, что он мне презентовал, я его прощу.

Невольно сравниваю этих двоих.

Муж у меня очень привлекательный. Подтянутый, статный. Знает, насколько ему идут костюмы, и держит себя в форме, чтобы красиво в них выглядеть. Поэтому я отлично понимаю свою ассистентку, запавшую на него.

Но сейчас я ловлю себя на мысли, что он до боли мне напоминает принца из «Шрека», весь такой гладкий и напомаженный, рядом с небритым и суровым Глебом.

Из мыслей выбивает голос брата. Он в свойственной ему манере души компании влетает в кухню, где все мы собрались. Окидывает нас удивлённым взглядом. И находит того, кого искал.

– Погнали, Старовойтов, если наелся маминых салатов, о которых так мечтал. Покажу тебе одно местечко.

Вновь приподнимаю бровь, бросая немой вопрос Старовойтову. Как он там сказал? Мой брательник умолял спасти его от скуки? Улыбка против воли расползается по губам. Первой искренней за весь вечер.

Думала, ну вот наступил тот момент, когда я увижу сконфуженного Глеба. Но ничего подобного не происходит. Подмигивает мне, отчего у меня, как и в семнадцать лет, заходится сердце и алеют щёки.

Калугин топчется на месте, как позабытый пакет с мусором. Без поддержки моих родителей ему явно неуютно. А брат, и тем более Старовойтов, не протянут ему руку помощи.

– Сеня, можно тебя на минутку? – напоминает о себе почти бывший муж, стоя в тени брата и Глеба. Посылает мне невербальные сигналы. Давая понять, что, если откажусь, ситуация для меня выйдет боком.

Киваю и следую за ним на улицу. Закутываясь в пальто.

– Любимая, прости меня, – Калугин заглядывает в глаза с выражением побитого щенка, вдруг сжимая мои плечи пальцами, словно боясь, что я сбегу от него прямо сейчас, – я был не прав. Я люблю тебя больше всех и не могу тебя потерять. С Катериной я расстался. Клянусь, больше подобного не повторится.

Опускаю глаза, изучая под светом вечерних фонариков брусчатку. Лишь бы Калугин не прочитал ничего по выражению моих глаз.

Вздыхаю, отбрасывая противную назойливую мысль о том, что этот брак ещё можно сохранить. Ведь это было бы правильно, разве нет?

Все мужья изменяют. Не все попадаются. Эту истину до меня как-то донесла одна из подруг, случайно или нарочно прочитавшая переписку мужа.

– Я больше не буду заводить речь о детях и приму тебя такой, – добивает муженёк, – ты права, это не твоя вина, что ты не можешь родить.

Каждое слово – новый проворот ножа в моём сердце.

– Ты же знаешь, Сенечка, другого такого ты не найдёшь, – чуть сильнее сжимает мои плечи Калугин.

И я понимаю, о чём он. Володя повторяет ранее сказанные слова о том, что я никому не нужна. Не важно, какой я человек, привлекательная ли у меня внешность. Всё это уходит на задний план перед одним-единственным обстоятельством – я бесплодна.

Горькая улыбка кривит рот, когда я поднимаю глаза.

– Ты прав, Володя, – едко отвечаю, проглатывая ком, – только мне нужно обо всём подумать. Поезжай домой. Позже всё обсудим.

Калугин вглядывается в моё лицо, пробуя найти ответы на свои вопросы. Стараюсь придать ему доброжелательное выражение, но это даётся мне с огромным трудом. Потому что чем дольше говорил муж, тем сильнее мне хотелось развода.

Уж лучше быть одной, чем с таким.

– Хорошо, Сенечка. Надеюсь, ты будешь разумной. Про долг отца забудь. Конечно, я бы не поступил так…

Киваю, дожидаясь, когда он отойдёт от меня. И Калугин уходит, несколько раз оборачиваясь. Залезает в машину и вскоре скрывается за воротами.

Подарок мужа, как ошейник и поводок, давит на грудь. С трудом справляюсь с застёжкой и наконец стягиваю удавку. Тут же становится легче. Не удивлюсь, если обнаружу на коже раздражение. Минуту раздумываю, а не выбросить ли в кусты колье. К соседям или на проезжую часть. Но ведь Калугин может и его обратно попросить. Поэтому, предусмотрительно опускаю украшение в карман пальто. Деньги мне ещё пригодятся.

Отдышавшись, возвращаюсь в дом, застав парней на том же месте.

– Мелкая, а ты не хочешь с нами? – вдруг обращается ко мне Старовойтов, глядя в упор.

Глава 12

Арсений строит рожи, выражающие его отношение к этой идее. Явно не планировал разбавлять вечер посиделками с сестрой, но Глеб его игнорирует.

Задай он мне этот вопрос неделей раньше, я бы не раздумывая отказала. Но сейчас мне, пожалуй, нечего терять. Уверена, что под присмотром старшего брата я не наделаю глупостей.

Хотя сердце подсказывает, что пускаться во все тяжкие рано. Надо пережить бурю. Оформить развод, а потом уже кутить.

Но кто знает, что будет завтра? А я слишком часто в этой жизни отказывалась от развлечений.

– Если не помешаю вам, – пожимаю плечами, пытаясь скрыть робость. – А куда вы собираетесь?

– А у нас ретровечеринка. Хотим заявиться на сельскую дискотеку. Местный диджей, мой старый знакомый, обещает поставить неистлевающую классику вроде Талькова. Как тебе идея?

– Боюсь, у меня с собой нет кожаной юбочки, и я могу не пройти дресс-код, – снова смеюсь, представляя себя в топике с «Титаником» и с залаченным начёсом на голове.

– Пойдём, сеструха, – Арсений обнимает меня своей лапищей, притягивая, – разберёмся на месте. Если что, скажем, что ты не с нами, и отправим домой.

Закатываю глаза.

Через пятнадцать минут мы уже переступили порог сельского дома культуры. Современные композиции сотрясали танцпол. Молодёжи было не так уж много. Местные двигались под биты не хуже, чем завсегдатаи в том ночном клубе, где я умудрилась напиться.

Тянула через трубочку колу, пока Арсений договаривался с диджеем сменить композицию. Последнего, похоже, не очень устраивал музыкальный вкус моего брата. Но наконец из колонок полилась старая песня с шумом дождя.

– Потанцуешь со мной? – Глеб протягивает ко мне руку.

Я теряюсь. Наверное, собираясь сюда, я ожидала чего-то подобного. Но меня всё равно терзает, что официально я замужняя женщина. И всё это не очень правильно. Пусть и вполне невинно.

Вкладываю свою ладонь в его распахнутую, и пальцы тут же сжимаются, пуская мурашки предвкушения по коже. Глеб выводит меня на заметно опустевший танцпол. И мы оказываемся в самом центре, подсвеченные разноцветными прожекторами.

– Знаешь, Есь, ты ведь мне всегда нравилась, – сообщает Старовойтов в лоб, стирая все мысли из моей головы, – только твоему отцу я не нравился. Ему не нравилось даже, что я с Арсом дружу. Что уж говорить про единственную и горячо любимую дочь.

Мы покачиваемся в такт мелодии. И на миг кажется, что я возвратилась в последние школьные годы. Только в то время я не танцевала на дискотеках, а зубрила уроки, готовясь к поступлению.

– Зачем ты это сейчас говоришь? – спрашиваю, заглядывая ему в глаза, пытаясь что-то в них прочитать.

Шутит? Играет со мной? Смеётся?

– Затем, что я рад, что твой тупой муж совершил ошибку, и, возможно, у меня появился шанс.

Вот теперь воздух вылетает из лёгких полностью. Спотыкаюсь на месте, но Глеб поддерживает, не давая упасть. Опускаю взгляд на свои ноги.

– Глеб, столько лет прошло. Ты же совсем ничего не знаешь обо мне. Я уже не та девчонка, которую ты помнишь.

По его губам скользит улыбка.

– Так дай мне возможность тебя узнать, – его пальцы ласково проходятся по моей щеке к подбородку, – потому что мне кажется, что я всю жизнь сравнивал всех своих девушек с младшей сестричкой лучшего друга. И всё не в их пользу.

Глеб наклоняется ко мне. Ощущаю щекочущее дыхание на губах. Короткую заминку. Словно он даёт мне возможность оттолкнуть его. Качнулась вперёд и судорожно вздохнула, стоило его губам коснуться моих. Так аккуратно, будто он опасается, что я сейчас исчезну. А осознав, что я на месте, позволяет себе большее.

Одной рукой обхватывает мою талию, прижимая меня к торсу, вторую запуская в мои волосы. Запутываясь в них пальцами. И я тянусь к нему, испытывая щемящую в сердце боль. Тоскливую. Горькую. Сама не понимая, почему по щеке скатывается предательская слеза. Может, оттого, что вдруг приходит осознание, что, выходя за Калугина, я совершила жуткую ошибку.

Потому что поцелуй с Глебом нечто абсолютно иное. Новое. Необычное. Чувственное, глубокое и настоящее. Словно всё, что было до него, – искусственное и пластмассовое.

Совершенно опьянённая нашей близостью, я прижимаюсь к нему, желая углубить поцелуй. Слиться с Глебом. Ощутить его сильное тело.

Вздрагиваю, приходя в себя лишь тогда, когда в клуб возвращается современная музыка, от которой дощатый пол поднимается на пару сантиметров под давлением битов.

Глеб уводит меня в тёмный угол, явно планируя продолжить. Не знаю, где брат. Да и неинтересно. Он давно взрослый мальчик.

Старовойтов вжимает меня в стену, целуя шею. Я прикрываю глаза, отдаваясь ласкам. Плавлюсь от каждого соприкосновения нашей кожи. И несмотря на то, что не выпила ни капли, испытываю опьянение.

– Знаешь, Истомина, – Глеб улыбается, глядя на меня блестящими в темноте глазами, – только не смейся. Но мне всегда нравилась твоя семья, хотя я ей не очень. Отец, который готов выдрать глотку любому, кто покусится на ваш с Арсюхой покой. Мама, с которой рядом тепло находиться. У меня никогда ничего подобного не было. И я всегда вам жутко завидовал. Я бы тоже хотел дожить до лет твоего отца и смотреть на жену таким же взглядом. И любить общих детей. Двоих, троих – сколько бог пошлёт.

Слова медленно долетают до моего сознания. А когда оказываются на месте, я разбиваюсь на тысячи осколков. Бьюсь, ломаюсь, как одна из маминых любимых чешских ваз. Раз – и весь пол в стеклянных крошках.

Жмурюсь, опуская лицо.

Боль расползается по телу. Такая сильная, что мне кажется, я не выдержу. Хочется кричать. Выть.

Кусаю губы, поднимая взгляд на Глеба.

– Знаешь, Старовойтов, – улыбаюсь ему, кривя губы, – у нас ведь с тобой никогда ничего не получится. Я мужа люблю.

Произношу и впервые понимаю – вру. Нещадно вру. Потому что от той любви не осталось и следа. Да и была ли она? Или симпатия плавно перетекла в привычку, а я, просто не зная ничего иного, спутала чувства?

Отталкиваю Глеба и несусь к выходу, ощущая, как глаза застилают слёзы. Горькие, мешающие дышать.

Глава 13

Выбегаю из здания сельского клуба сломя голову. Кое-как дождавшись, пока гардеробщица выдаст моё пальто. Слезы застилают глаза, в груди всё горит. Болит. Ноет.

Торможу лишь у дороги, понятия не имея, в какую сторону взять курс. Налево или направо. Откуда мы приехали. Где родительский дом.

Оглядываюсь растерянно вокруг. Внимание привлекает отъезжающий от обочины модный кроссовер. Один в один как у Калугина. Нервно так отъезжающий, с пробуксовкой.

По внутренностям пробегает колючая дрожь. Какое неприятное совпадение. Это ведь совпадение? Мало ли таких тачек вокруг. В столице, конечно, немало, но сейчас-то я нахожусь в деревне. Здесь подобное явление вызывает стойкое ощущение насмешки судьбы. Но я слишком подавлена, чтобы придать этому большое значение.

Запахиваю плотнее пальто, ощущая, как ветер щиплет щёки и пробирается под ворот. Выбрав направление наугад, быстрее зашагала по обочине, подгоняемая холодом. Лишь бы поскорее убраться от клуба. Нет никакого желания дожидаться, пока Глеб или брат выскочат вслед за мной, догонять.

Хотя Глеб после моих слов вряд ли отправится на мои поиски.

От мыслей о нём в груди снова печёт. Вовсе не из-за того, что я воспылала к старому знакомому любовью по щелчку пальцев после поцелуя. Да, горячего и, пожалуй, лучшего, что случался в моей жизни.

Причина в другом – муж прав. Я не гожусь для семьи. Потому что ничем не смогу помочь для её создания.

Из кармана раздаётся трель моего телефона. Не без волнения смотрю на экран, но звонит брат. Изо всех сил стараясь сделать свой голос непринуждённым, сообщаю ему, что решила прогуляться, и все эти их ретро-дискотеки – не моё. Заверяю, что знаю дорогу и уже не маленькая, чтобы меня провожать. Устав слушать его нытье, просто сбрасываю вызов и шагаю дальше.

Когда клуб остаётся далеко позади, а я оказываюсь где-то среди бесчисленных улочек посёлка, догадываюсь наконец включить навигатор и забить в него адрес родителей.

К счастью, я шла в нужную сторону, и их дом находится недалеко. Даже не успеваю продрогнуть, пока дохожу до него.

Дверь открывает мама.

– Сенечка, – тепло улыбается она мне. И почему-то заглядывает за спину. – А где Володя? Он тебя не нашёл?

По внутренностям снова пробегает неприятный холодок, будто я проглотила слизня.

– В смысле – не нашёл? – напряжённо уточняю я. – Он же вроде уехал домой ещё до того, как мы с парнями отправились на дискотеку?

– Так он вернулся, я сказала ему, что ты в местный клуб с ребятами поехала. – Мама начинает тревожиться, видя мою реакцию. Заглядывает в глаза, пытаясь понять, что стряслось.

Значит, тот кроссовер, с рёвом отъехавший от клуба, действительно принадлежал Калугину?

Нервно сглатываю. Какова вероятность, что Володя заходил в здание и видел наш с Глебом поцелуй? Похоже, очень высока.

А, плевать. Какая мне теперь разница? Я всё равно не собиралась налаживать наш брак.

Вот только надо срочно поговорить с отцом. Выяснить, что там за история с долгом. Тянуть больше нельзя.

– Где папа? – спрашиваю я у мамы довольно резко.

– Он у себя в кабинете… – удивлённо отвечает она.

Раздевшись, сразу иду туда.

– Пап? Ты не сильно занят? Мне нужно с тобой поговорить.

– Конечно, проходи, Сеня, – отрывается он от ноутбука. – Что случилось?

Располагаюсь в мягком кресле возле стола. Нервно обхватываю себя за плечи. Отец пытливо смотрит в глаза, а я не могу выдавить из себя ни звука.

– Папа… – Голос подводит меня, становится сиплым. Морщу нос, прочищаю горло. Заставляю себя говорить. – Я хотела спросить. Это правда, что Калугин давал тебе в долг крупную сумму денег? Десять миллионов, если быть точнее.