Kitabı oku: «Средство от любви. Сборник рассказов», sayfa 3
Подделка
Максим Максимыча пригласили на большую правительственную вечеринку в качестве советника.
– Максим Максимыч, – сказали ему, – Вы известный знаток человеческой культуры и традиций. У нас маленькое чаепитие намечается, не могли бы помочь?
Старый робот польщенно улыбнулся.
– Пожалуйста, о чём речь, в любое время.
Задача была и проста и нет. Надо было накрыть несколько длинных столов и украсить окна и мебель. Материала у директора музея антропологии было завались, сервизы, шторы, канделябры, скатерти, но приглашенных роботов было сто двадцать четыре. Найти столько подходящих сервизов было нелегко.
– Люди, люди, – сетовал директор музея, – вы были такими избыточными и в то же время не слишком.
Он прошел через зал сельвы, чтобы набраться энергии и посчитать неведомых муравьев. Самый большой сервиз, который у него был, розовый с разводами, насчитывал всего двадцать четыре чашки, не хватало ста. Максим Максимыч бегом бросился в чулан и поискав, вынул стопку журналов по домоводству.
– Так, посмотрим. Но это это нам даст? Напечатать можно, но это будут подделки, а просят настоящий фарфор. Как же быть?
Директора прервали, пришла очередная группа подготовишек на обзорную экскурсию. Никогда ещё за всё время работы в музее Максим Максимыч не выдворял посетителей из музея так быстро.
– До следующей встречи, до свидания, всего хорошего.
С облегчением закрыв за группой молодёжи дверь, директор вернулся в чулан и оторопел. Пара самых маленьких роботов динамично била аутентичные фарфоровые чашки и блюдца об пол, слушая вибрацию и пережужживаясь между собой. Директор одним махом оттолкнул обоих карапузов и бросился собирать осколки.
– Нет, вы посмотрите! Что наделали! Всё пропало!
Подготовишки смотрели на него, смешно шевеля антеннами и притворяясь, что они ни при чём.
Чашки были разбиты все. Опечаленный Максим Максимыч замер и затих. Посидев и подумав, он разложил все осколки длинными параллельными рядами и обратился к двум роботам, молча и неподвижно стоявшим около него.
– Ну, хулиганы, как вас зовут?
– Вилли, – быстро откликнулся самый маленький робот.
– Лобачевский, – хмуро ответил второй.
– А какая у вас специализация?
– Обслуживание орбитальных спутников, – быстро ответил Вилли, – механика, электроника. На все руки я.
– Это видно. А у тебя? – Обратился директор ко второму, который с самым серёзным видом стоял и рассматривал противоположную стену. Максим Максимыч подозревал, что именно он был идеологом фарфорового погрома.
– Статистика, матанализ, погрешности, – без особого энтузиазма ответил тот. И добавил, – скука.
Максим Максимыч выпрямился струной.
– Как же скука, – воскликнул он, – это же математика!
– Вот и скука, – упрямо повторил робот, – чашки бить интереснее. Они вибрируют и разлетаются на разноцветные осколки.
Максим Максимыч ухватил в этой фразе прозрачное, едва уловимое решение проблемы.
– Как ты сказал, разноцветные?
– Да, – нехотя продолжал математик, – я старался бить чашки так, чтобы количество образовавшихся осколков не превышало двухсот пяти, включая самые крошечные, и чтобы все они отличались друг от друга цветовыми пятнами. Но из-за него, – робот показал на друга, – постоянно сбивался со счета. Поэтому в конечном итоге количество осколков будет нечетным. Я так думаю. Я ещё не уточнял. Как раз хотел проверить, но тут Вы пришли.
Директор стоял с открытым ртом.
– Ты все осколки считал?
– Старался. Но говорю же, Вилли, – математик кивнул на своего друга, – мне мешал, и я скорее всего ошибся.
Спасительная мысль оформилась в микросхемах директора и превратилась в план.
– А собрать все осколки обратно в чашки сможешь?
Лобачевский потер голову.
– Смогу. Только долго это и неинтересно.
Директор схватил его и тряхнул.
– А если я попрошу собрать из этих осколков сто двадцать четыре чашки – сможешь?
Маленький механик-электроник задрожал всем корпусом от смеха.
Математик развел руками.
– Без множителя не смогу. А множители под запретом.
– Я понимаю, понимаю, – быстро сказал директор, – но если собрать маленькие чашки… или вот пиалы, сейчас покажу.
Максим Максимыч быстро принес журнал и показал разворот с фотографией.
Лобачевский покрутил журнал вверх и вниз, влево и вправо, а потом согласился.
– Судя по моим расчетам, можно. Только очень маленькие получатся. В три раза меньше, примерно.
Максим Максимыч обрадовался.
– Нам хватит, хватит, главное что аутентичными останутся. В смысле, фарфоровыми. Синтетические материалы нельзя, просили только натуральные.
Математик продолжал что-то высчитывать, пристально разглядывая фарфор.
– У Вас не осталось ещё пары чашек? Желтые лучше всего подойдут. Я тут одну мозаику задумал, но нескольких осколков не хватает.
Директор, не думая, сбегал в чулан, достал из секретного сундука предпоследнюю пару, чашку с блюдцем и вручил их подготовишке.
– Это все, что есть, – чуть-чуть соврал старый робот, – подойдет?
Математик кивнул, приценился и резко бросил чашку на пол. Сосчитал осколки и бросил блюдце.
– Теперь хватит.
– Ох, – воскликнул несчастный директор, – а клеить на что будем? У меня в музее ничего клеящего нет. Не подумал.
Малыш-электромеханик опять задрожал и завертелся на месте.
– Да говорю же Вам, я на все руки. У меня всегда с собой набор инструментов имеется. Я Вам сделаю лазерную спайку, лучше любого клея будет. Никто даже не заметит.
Максим Максимыч сел. Много напряжения в последнее время, батарея не выдерживает, подумал он. Надо бы на профилактику. Несколько отстраненно смотрел он на то, как два робота-малыша с упоением занимались составлением и сборкой пиал.
Надо же, думал старый робот, расколотили такой сервиз, чтобы потом собрать непонятно что. Как же мне объясниться с председателем?
Работа продолжалась около двух часов. Результат превзошел любые ожидания. И Максим Максимыч, и оба робота из подготовительный группы стояли и с восторгом смотрели на сто двадцать четыре очаровательные пиалы с мозаичным узором, неотличимые от тех, что были на фотографии в древнем человеческом журнале по домоводству.
Оставалось лишь убедить председателя, что пиалы будут лучше смотреться на столах, чем чайные сервизы.
Максим Максимыч спустился в сельву. Бесшумный вентилятор слабо шевелил искусственную траву. Маленькие роботы последовали за директором, постояли под макетом древовидного папоротника и вышли.
– Слишком влажно, – озабоченно просигналил подготовишка-электроник.
– Знаю, иду, – отозвался Максим Максимыч.
Председатель встретил Максим Максимыча с распростертыми объятиями.
Директор на миг замялся, он чувствовал себя не в своей тарелке. Собравшись с духом, он хотел уже выдать, что чашек нет, но председатель опередил его.
– Уважаемый наш директор. Мы так виноваты перед Вами. Нам не предоставили вовремя все документы. Дело в том, что среди приглашенных более половины это неантропомофные роботы. К сожалению, они не смогут воспользоваться сложными чашками. Но как же нам быть? Мы все под ударом.
Максим Максимыч не верил слуховым сенсорам. От волнения и от радости напряжение подскочило до максимума и резисторы едва не перегорели. Всё-таки он был старым роботом.
– А пиалы простой конструкции подойдут? Фарфоровые.
В первые же выходные Максим Максимыч пригласил двух роботов-малышей в гости. Он открыл чулан с потертой надписью «всякий хлам» и разрешил брать всё, что угодно.
2017
Истина
Максим Максимыч пребывал в скверном расположении духа. Он недавно вернулся из оперы, где приезжие механические басисты показывали премьеру сезона, зрелище под названием «Происхождение богов». Опера, больше похожая на оперетку из дешёвого бара, хоть довольно гармоничная в плане музыки, с точки зрения исторической правдивости побила все мыслимые антирекорды. В истории переврали всё, от начала до конца. Максим Максимыч злился и от этого все его старенькие предохранители болезненно скрипели и щёлкали искрами, перегреваясь.
– Как же так, как же так, – бормотал он, переезжая из угла в угол, – так бессовестно надругаться над истиной!
– Чем Вы так озаботились, Максим Максимыч? – Спросил маленький робот Вилли, который был на все руки. Он приваривал одну металлическую трубу к другой, большего диаметра, сооружая что-то непонятное и большое, и Максим Максимыч своим мельтешением немного его отвлекал.
– Не спрашивай, это невозможно даже сказать вслух, – отмахнулся от него директор, – я так жалею, что вообще пошёл на этот концерт.
– Технически это не концерт, – поправил его маленький сварщик, – это опера. Я на неё тоже ходил. Довольно гармоничное в плане музыки произведение.
– Да! – Перебил его Максим Максимыч, – но не в плане содержания!
– Ну конечно, об этом Вам лучше судить, Вы же по этой теме. А я по спутникам. Но про спутники почему-то оперы не пишут.
Малыш вернулся к сварке и озарил комнату снопом красивых синих искр.
Максим Максимыч отправился в зал сельвы, но вскоре выскочил оттуда со словами о том, что влажность сегодня просто невыносима. После этого он закрылся в своём кабинете и перестал отвечать на звонки.
На следущее утро в музей набилась целая толпа посетителей. Максим Максимыч много суетился, кричал, порой расталкивал зазевавшихся у какой-то из экспозиций и в конце концов собрал всех в последнем зале перед фигурами людей и начал речь.
– Уважаемые, соберитесь. Давайте, кружком, не толпитесь, чтобы всем было видно. Вон там сзади, подойдите. Встаньте здесь, напротив. Вы помните, где вы находитесь?
Роботы хором рассмеялись.
– Естественно, вы помните, но я уточню, – не смутился их реакцией директор, – вы находитесь в оплоте нашей благодарной памяти человеку, в музее антропологии. Вот здесь, – он указал на восковые скульптуры, – вы можете соприкоснуться с ними вплотную! Нет, трогать нельзя!
Он отодвинул парочку юных роботов, желающих соприкоснуться с фигуркой ребёнка.
– Вот они, крошечные, хрупкие и слабые, наши создатели. Невероятно, не правда ли? Да отойдите же от экспонентов… экспонатов! Не сбивайте меня.
Кто-то из экскурсантов прыснул от смеха. Максим Максимыч прокашлялся и продолжил:
– А что мы знаем о них? Много ли? Детали их жизни? Их особенности?
Он вопрошающе посмотрел на роботов и выбрал из толпы одного.
– Вы много знаете о людях?
Тот вздрогнул и вышел на шаг вперёд.
– Люди были маленькими, хрупкими и слабыми. Вот такими, как эти.
Все снова посмотрели на восковую скульптурную группу и кивнули. Максим Максимыч схватился за голову.
– И это всё? Ну хорошо. Слабыми, маленькими. А как они жили? Чем занимались, вы знаете?
– Строили… разное… нас сделали…
– Всё так, всё так, но слишком общо, – Максим Максимыч почувствовал приближение критического перегрева в контактах, – а конкретнее кто знает? Никто? Таак. А вот откуда они сами брались, знаете?
Посетители согласованно покачали головами, а у кого головы не было, покачал другой частью.
– Мы ещё этого не проходили. Нас к Вам и послали, чтобы Вы нам рассказали про это, – пояснил самый маленький робот.
Максим Максимыч замер и обрадованно зажужжал.
– Это ведь всё меняет! Пройдёмте за мной.
Он повёл экскурсантов на второй этаж, где находился склад разной утвари.
– Детали, мои дорогие, – взволнованно сказал он, протягивая каждому тончайшие стеклянные предметы, – детали это самое главное для антрополога. В деталях заключена истина. А для нас, роботов, истина это самое главное.
Роботы рассматривали и передавали друг другу разнообразные колбы, пробирки, реторты и другие сосуды, а счастливый Максим Максимыч смотрел на них и потирал руки.
– Прекрасные, прекрасные изобретения! Двигатели технического прогресса и развития науки! Эти крохотные вещицы, благодаря которым уже многие тысячи лет назад люди научились создавать и выращивать первых искусственных существ! Гомункулов! Маленьких человечков. Потом, конечно, они вырастали и становились большими, учились, умнели и в конце концов создавали других гомункулов, а те – других, ну а потом и нас. Но началось всё здесь, внутри этих стеклянных колб!
Он достал древнюю школьную доску и кусок мягкой осадочной горной породы белого цвета и начал рисовать схемы.
Через полчаса он закончил лекцию и отпустил группу, а сам спустился в зал сельвы и провёл там всё допустимое время – пятнадцать минут.
– Эх, хорошо! – Радостно объявил он малышу, заканчивающему красить вчерашнее сооружение из труб, – как же это прекрасно, двигать истинные знания в массы! Завтра я приглашу на экскурсию группу из оперы и покажу им всё, все их ошибки.
Робот-мастер на все руки убрал распылитель краски в выдвижной ящичек в своём корпусе и посмотрел на директора.
– Так что всё-таки произошло вчера, Максим Максимыч? А?
– А то, мой друг. А то! Колбы, колбы для выращивания гомункулов, мой дорогой, никогда не бывали квадратной формы, никогда!
2018
