Kitabı oku: «Война драконов. Рождение легенды», sayfa 2
Глава 4. «Солнечная комната»
Опять эта духота сдавливает мое тело. Чувство тошноты накрывает все сильнее. Неужели я снова проснулась? В этот раз мой сон немного затянулся, однако, он не доставил мне такой радости как раньше. Я никак не могу открыть глаза. Как же мне плохо, а ведь это совсем неприятно, в условиях такой душной клетки. Как же сильно ноет все тело, хотя это вполне объяснимо после такого активного блуждания по глубинам своего разума. Жесткая кровать впивается в спину. Странно, раньше она не казалась мне столь твердой, и никакого неудобства не доставляла. Я опустила руку на поверхность, на которой лежала и поняла, что ничего общего с кроватью она не имеет. Преодолев чувство полного бессилия, мне удалось открыть глаза. Вокруг было темно. Было совершенно ясно – я проснулась, но где? Это место мне незнакомо. Из-за отсутствия освещения едва ли можно что-то разглядеть. Я лежала на металлическом столе или кровати, от которого меня отделяла одна простыня. Сделав еще одно усилие, мне удалось встать, но не хватило сил, и я плюхнулась на пол, зацепив шаткий стул с металлическими ножками, который от моего падения развалился на части. Как же болела спина, а ноги снова не слушались. Я готова была разрыдаться, весь мир направлен против меня, впервые стали появляться мысли о смерти.
Как надоело жить неизвестно почему и для чего. Мое состояние все хуже с каждым пробуждением. Я ищу ответы на свои вопросы, но с каждым новым ответом появляется пара сотен новых мутных пятен в памяти и сознании. Может лучше совсем ничего не чувствовать. Я еще не совсем могу понять, что такое смерть. Наверно хорошо, когда ничего уже не чувствуешь, тебя просто нет. Как тогда, мне там было так хорошо, может, это и есть смерть? Но как ты можешь чувствовать, если ты умер? По большому счету, если ты хочешь умереть, то, прежде всего, ты стремишься к покою, равновесию, отсутствию боли. Но в итоге ничего этого не получаешь, как раз потому, что просто не можешь ничего почувствовать. Тогда зачем вообще смерть нужна тебе? Стало быть, стоит искать все это в жизни, а смерть еще неизвестно к чему приводит, и что там за гранью бесконечного сна? А вдруг там еще хуже, чем здесь в мире, вдруг там еще большие страдания, сильнее боль… От этой мысли мне стало совсем страшно. Я обняла себя за плечи, а по щекам потекли слезы. От лежания на железной кровати мне было невероятно холодно, а теперь еще и страшно. Я не хочу умирать, не хочу! Раскачиваясь, сидя на полу, мне казалось, что смерть подошла ко мне и дышит в затылок. От нее некуда было деться. Я с ужасом оглянулась, но никого не увидела. Это бесконечная тень провоцировала тревогу, которая мурашками разбегалась по всему телу. Вдруг ко мне вернулись силы, как от глотка свежего воздуха, я подскочила и начала оглядываться, нервно расхаживая по комнате. Казалось, смерть везде, будто она прячется от меня, чтобы внезапно наброситься и растерзать. Твердо решив для себя, что ей это не удастся, мне пришлось взять себя в руки. Я опустилась на пол и начала ощупывать пол в поисках чего-то, что могло бы защитить меня. Проведя рукой по полу, я нашла железную ножку от стула, которая из-за резкого подъема и падения беспомощно валялась на полу. В тот момент мне показалось, что это настоящий меч. Я замахнулась и, что есть силы, ударила им перед собой. Вот это был грохот. Железная ножка попала точно по кровати, на которой я лежала. От такого резкого и громкого шума смерть исчезла, растворилась в сумраке комнаты, но из соседнего помещения послышались голоса. Мне снова стало страшно.
Нужно срочно найти укрытие! Кто-то был явно недоволен моими звуками и стремительно направлялся в мою темную комнату. У стены стояла еще одна железная кровать-стол, накрытая простыней. На ней никого не было, в этой комнате вообще никого не было. Простынь свисала до самого пола и могла укрыть меня. По крайней мере, другого варианта укрытия придумать быстро я не смогла, поэтому с ловкостью кошки я шмыгнула под одиноко стоящую кровать. Как только я укрылась, зажегся яркий свет. Если бы не простыня, укрывавшая мое убежище, мне грозила бы слепота на ближайшие пять минут. В комнату вбежали двое. Это было совершенно очевидно, потому что они общались между собой, и это общение было весьма грубым. Один был напуган, будто увидел, как моя обезумевшая от страха смерть пробежала мимо него. Второй был сонный и очень злой, будто ему помешали спать и, судя по всему, его разбудил первый мужчина.
– Вот видишь, тебе показалось. Нужно меньше пялиться в телевизор на работе, – гневным голосом произнес он. – Ты просто олух! Почему тебя никак не уволят.
– Я четко слышал сильный грохот. Мне не показалось, правда, он был отсюда, я уверен.
– Ну, вот, смотри, здесь никого нет, – сказал мужчина и собрался уходить.
– Здесь никого нет! Какой ужас! Где она? – кажется, они заметили мое отсутствие. В этот момент мне показалось это забавным. Сразу представила себя меленькой девочкой, которая любит проказы.
– Ну и куда она, по-твоему, делась? Она мертва, а мертвые не ходят.
Мертва?! Как это, если я мертва, я не должна слышать то, что они говорят. А, может быть, я все-таки смогла победить смерть? Эх, надо было взять собой этот меч. Смерть наверно испугалась его грохота. Да, в тот момент я была окрылена победой над страшным чудовищем.
– А вдруг она зомби? – у этого человека поджались колени, и он заплакал. Вообще мне казалось, что мужчины не умеют плакать, но этот экземплярчик меня убедил в обратном. Странно, почему он расстроился, может он меня любит и печален из-за моего отсутствия. Я читала о таком чувстве как тоска. Человек привязывается к чему-то или кому-то, а когда теряет объект внимания, испытывает глубокую утрату. Причем, чем сильнее человек был связан с предметом, тем сильнее его душевная печаль. Обычно это испытывают к близким людям. Может это мой родственник? Отец? Нет, слишком молод. Брат или дядя. Наверно, дядя. Точно может, он нашел меня и знает все обо мне. Как же радует эта мысль. У меня точно крылья выросли. Семья, это как раз то, что я совсем не помню, но ее мне так не хватает. На радостях такой неожиданной встречи я с неописуемым счастьем в душе вылезла из своего укрытия и побежала навстречу своему новоиспеченному родственнику. Мужчины побледнели. Наверно, у меня был такой же вид, когда я почувствовала смерть за своей спиной. На их лицах было написано: «ничего страшнее в жизни не видел». Они замерли на мгновение, а когда я стала приближаться к ним – бросились к выходу. Выбежав из комнаты, они захлопнули дверь и защелкнули замочную скважину.
Еще долгое время из-за двери доносились взволнованные выкрики, кто-то кого-то звал, а мой «дядя» куда-то пропал. Снова оказавшись одна в комнате, я внимательно рассмотрела все, что меня окружало. Комната не была похожа на ту, в которой я жила все это время. Здесь находилось столько новых, неизвестных для меня предметов, что глаза просто разбегались от интереса и не знали на чем остановиться. Так странно, моя кровать, ну эта железная, на которой я спала, стояла в центре комнаты. Мне всегда казалось, что кровать должна стоять у стены, потому что кровать, которая занимает все пространство – это же ужасно неудобно. Ходишь по комнате, а в ней везде кровать, куда не пойди. Просто возмутительно! А этот стул, который стоял около нее? Совсем не удивительно, что я его сломала. Да уж, мой «дядюшка» совсем не умеет расставлять мебель. Тут мой взор снова упал на кровать. На ней виднелась крупная вмятина, ровно по центру. Вот это я понимаю, ударчик. Вокруг кровати стояли какие-то провода с приборами, кнопочки, лампочки – чего там только не было, а на потолке висело нечто. Да это же солнце! На него невозможно было смотреть, тысячи маленьких лампочек светили из железной пластины. Наверно, оно очень горячее, припоминая свой первый эксперимент с лампочкой, мне не хотелось его трогать. Я заворожено смотрела, щурясь, на это огромное светлое пятно.
Вдруг кто-то сзади схватил меня. Это было очень больно, так больно, что слезы полились сами собой. Последнее, что я помню, это укол вонзившийся откуда-то сзади. Ну вот, опять…
Глава 5. «Дебют»
Даже не знаю, сколько продлился сон на этот раз, но я чувствую себя намного лучше, мне даже ничего не снилось. Открыв глаза, я оказалась в своей комнате, а рядом сидела Клавдия. Какое счастье, увидеть своего единственного друга в такой момент. Я, не сдерживая радости, бросилась ей на шею.
– Клава, как же я рада видеть тебя, – с нескрываемым счастьем сказала я.
– Ты напугала всех, милая, – взволнованным голосом ответила она. – Я уже и не думала, что мы еще поболтаем.
– Я не понимаю, почему? – я смотрела на нее удивленными глазами и пыталась вспомнить что-нибудь из тех событий, которые со мной произошли в «солнечной комнате».
– Все подумали, что ты умерла, – произнесла Клава и тяжело вздохнула.
– Как это? Почему? – я искренне не понимала, о чем она говорит.
– Утром на прошлой неделе тебе пришли делать очередной укол, но ты была без сознания. Пульс у тебя был слабый. Вот они подумали, что ты умираешь… Не выдержала, издевательств, так сказать.
– Пульс? Что это? – не унималась я.
– Ну, это голос твоего сердца что ли. Вот смотри, – она взяла мою руку за запястье и немного надавила большим пальцем. – Вот попробуй.
Мне стало интересно. Я зажала свое запястье, как она показывала, и почувствовала небольшое движение под кожей. Оно было частое и ритмичное.
– Это со мной говорит сердце? – взволнованно спросила я, у меня было чувство необыкновенного открытия, мой восторг сложно было передать.
– Именно так. В то утро оно почти не билось.
– Может оно просто устало или просто не хотело с ними разговаривать.
– Сложно сказать, но тебя отнесли в реанимацию и пытались привести в чувство, но сердце твое практически остановилось.
– Вот как, – пытаясь понять, прошептала я.
– А если сердце у человека перестает биться, то, стало быть, он умер. Они с тобой больше возиться не стали. И так уж целый день, что-то с тобой делали. Как я ни просила, но мне было сказано заниматься своими делами, – на ее глазах появились слезы, она дрожащей морщинистой рукой пыталась их вытереть, но они появлялись снова. – Я уже и не надеялась, что еще увижу тебя.
Мне было жаль ее. В тот момент я поняла, что она мне ближе всех на свете. Насколько я знаю, родных у нее нет. Был муж когда-то, но он умер от ужасной болезни, а детей у них не было. Сама она сирота, выросла в детском доме, может, она любила меня как дочь или внучку, а, может, и нет, но мне очень хотелось верить, что в этом мире я кому-то нужна. Мы обнялись, но наша идиллия продолжалась совсем недолго. Послышались шаги за дверью. Клавдия судорожно отодвинулась от меня, схватилась за тряпку и принялась суетливо мыть пол. «Ужасные» вошли в дверь. Сразу было видно, что им что-то не нравится.
– Клавдия, сколько можно намывать здесь полы, – прогремел голос «ужасного». – Вечно от тебя неприятности. Проваливай отсюда!
На лице говорящего четко вырисовывался гнев, его глаза источали злобу. От напряжения, казалось, тряслась повязка на лице. Он что-то буркнул остальным, стоявшим за дверью, и сел на стул передо мной. Клавдия поспешила уйти прочь. Рядом с мужчиной появилась девушка, которая обычно мне делает уколы. Но сегодня шприц она не принесла. В руках у нее был блокнот и ручка. Она судорожно писала что-то туда, было видно, что одно нерасторопное движение и ей достанется от «ужасного», сидящего впереди.
– Пациентка жива. Бледный цвет лица. Повышенная возбужденность, – «ужасный» продолжал осматривать меня, он не мог поверить, что я все еще жива. – Двойная доза оказала почти летальный эффект. Запишите это и подчеркните. Нужно сделать дополнительный расчет, – он вдруг обратился ко мне. – Что-нибудь видела сегодня во сне?
– Почти ничего, я все забыла, – робко ответила я.
– Может, хочешь нарисовать? Так легче?
– Да, очень хочу. Я видела в «солнечной комнате» своего дядю, он ко мне придет?
– Какой дядя? – удивился «ужасный».
– Он заходил, но был напуган, – с сожалением сказала я.
– Пациент испытывает эффект номер пять точка семь, – он снова начал говорить какие-то странные слова девушке позади.
– Почему он избегает и боится меня? – взволнованно продолжала спрашивать я.
– Расслабься, можешь порисовать. Нарисуй мне все, что ты видела сегодня во сне, – с натянутой улыбкой произнес мужчина и обратился к девушке. – Это совсем не тот результат, нужно поменять состав.
Мужчина отвернулся и вышел вон, за ним следом ушла девушка. О чем они говорили, мне было непонятно. Они же ученые, что-то исследуют. Наверно у меня какая-то редкая болезнь и они пытаются меня вылечить, но не знают пока как. Я посмотрела на свои руки, они были все в синяках, видимо, это результат моего забвения. Но самочувствие мое намного лучше. Мне даже захотелось порисовать. Я села за стол и взяла карандаш. В голове сразу возникли образы былого сна. Полная тьма, облако с крыльями, потом появился мой стол в блистающей короне. Рядом с ним скромно стоял мой стул с поникшей спинкой, он грустил о своей нелегкой жизни. Мне показалось, это несправедливым и рядом я нарисовала раскрытую книгу в сияющих доспехах, с металлической ножкой от стула в руках. Она хочет внести справедливость в этот мир, потому что она сама огромный мир, может даже больше, чем мир стола и стула.
Завершив свою работу, я отошла в сторону, чтобы полюбоваться ею. Она была мрачная, но справедливая. У меня заурчало в животе, пора бы подкрепиться. Пожалуй, я уже не помню, когда в последний раз у меня был аппетит. Плохое самочувствие не позволяло мне много кушать, просто не хотелось. Клавдия всегда ругала меня, говорила, что если я не буду есть, то очень скоро умру. А сегодня совсем другое дело. Не успела я об этом подумать, появилась Клавдия, вся белая как снег.
– Что это с вами? – взволнованно спросила я.
– Детонька, тебе нельзя больше здесь, не могу я так. Там такое, такое творится… – она села на стул и схватилась за сердце. – Ты должна со мной идти.
– Выйти отсюда?! Я вылечилась?! Я так мечтала об этом!
– Ты потише, не торопись радоваться. Дело это будет непростое, отсюда выбраться будет очень сложно, но есть у меня одна задумка, – Клава задумалась на мгновение. – Долго я ждала, да видимо ждать-то больше некуда. Ты должна мне полностью доверять, иначе нас с тобой ждут большие неприятности, – от этих слов становилось жутко на душе. Но сама идея о свободе толкала на все что угодно, и мне было неважно трудно это или легко.
– Клава, я тебе полностью доверяю. Что мы будем делать?
Клава начала очень тихо рассказывать свой план. Все должно было состояться сегодняшней ночью, потому что мне не будут делать укол. Клава сказала, что они высчитывают новый состав лекарства, поэтому я буду в сознании, и мы сможем убежать. Сегодня будет дежурить мой «дядюшка». Кстати, я узнала от моей подруги, что никакого дядюшки у меня нет, по крайней мере, это не тот плаксивый мужчина, которого я видела в «солнечной комнате». Он всего лишь охранник, который страшно увлекается просмотром телевизора на дежурстве. План Клавы был таков: она хотела вечером рассказать ему страшную историю о сумасшедшей, которая якобы бродит ночью по коридору. Клава уверена, что ему понравится эта история. Эта сумасшедшая очень опасна и вгрызается в горло всякому, кто встанет у нее на пути. Ее обычно не трогают, чтобы не сорвать эксперимент, просто надо сделать вид, что ты спишь, и ничего не произойдет. Учитывая впечатлительность этого плаксивого типа, история должна произвести незабываемое впечатление. Мне выделили роль, как в театре, я даже и не представляла, что смогу когда-нибудь сыграть кого-нибудь. Мне нужно было вырядиться в огромный балахон с длинными рукавами, распустить волосы и пройти с вытянутыми руками по коридору прямо, а в конце выйти в дверь слева, там меня должна ждать Клава. Она говорила, там будет очень темно, и мы сможем убежать, потому что лампочка перегорела сегодня в обед, а весь обслуживающий персонал сегодня не работает из-за какого-то то ли собрания ученых, то ли совета ученых, короче говоря, они все заняты в городе. Неужели я увижу настоящий город! С ума можно сойти от одной только мысли об этом!
Клава завершила свой рассказ, в десятый раз повторяя о том, чтобы я не отвлекалась ни на что и шла прямо к цели. Дверь она закрывать не стала, точнее она сделала вид, что закрыла ее, чтобы охранник ничего не заподозрил, и ушла. Я весь вечер примеряла свой костюм, репетировала походку, так сказать, вживалась в роль.
Как только за дверью стало совсем тихо, а так бывает только тогда, когда уходит «ужасный», тот, который сегодня осматривал меня, я стала прислушиваться. Он имеет такую привычку очень громко разговаривать. Клава мне говорила, что, возможно, он глуховат, кажется, после какого-то очередного эксперимента потерял остроту слуха. Когда он прощался с охраной, то всегда кричал, может, поэтому его весь персонал и боялся, думали, что он чем-то недоволен и зол. Он долго наставлял охранника на ночную смену, говорил как это важно и ответственно, и как только «ужасный» хлопнул дверью, я стала считать до ста очень медленно и вслух, как меня просила сделать Клава. Она научила меня считать, наверно, ей хотелось, чтобы напоследок, я продемонстрировала все навыки, которые получила здесь. Произнеся последнее число, я глубоко вздохнула, прежде чем открыть дверь. Мурашки побежали по коже. Я еще никогда в своей жизни не открывала ее. Правда, был у меня один неудачный опыт, но только после него мне неделю не давали еды. Даже при моем плохом аппетите мне к концу недели страшно захотелось есть, тогда Клава очень за меня переживала, она боялась, что этой голодовки я не переживу. И вот теперь я снова могу отрыть эту дверь.
За дверью меня ждал затененный коридор. Я вытянула руки перед собой и пошла. По телу то и дело проносилась легкая дрожь, мне действительно было страшно. Я шла по коридору и увидела на стенах разные плакаты, так хотелось остановиться и рассмотреть их, потому что они такие яркие, что манили своей необыкновенностью. Но в голове вертелось наставление Клавы: нигде не останавливаться и ни на что не смотреть. Эта мысль заставила меня пройти мимо. Коридор оказался очень длинным, возможно, это могло казаться из-за неизбежного волнения и страха. Мне даже не хотелось думать о том, что могло произойти со мной, а самое важное с Клавой, если нас поймают. Пока я шла, казалось, прошла целая вечность. Наконец, я увидела пост охраны. Плаксивый «дядюшка» заметил меня, потому что на его лице снова появилась та самая надпись, что и прошлый раз, но видимо что-то припомнив, он резко упал на кресло и закрыл глаза. Я прибавила шаг, казалось еще немного и он узнает меня. Для него я ходячий труп или, как он сказал, «зомби». Интересно, что значит «зомби»? Заметив дверь слева, она была единственной дверью на левой стене, я повернула ручку и поспешила выйти. За дверью ждала Клава, она тут же схватила меня за руку, и мы побежали куда-то. Бежали мы почти на ощупь, вероятно, она знала это место как свои пять пальцев, поэтому очень быстро нашла выход на улицу.
Мой трепет сложно было передать словами. Я впервые в жизни вдохнула свежий воздух. Мы бежали очень быстро в неизвестном направлении, поэтому мои легкие с непривычки так сильно сжимались, что мне стало трудно дышать, и появилась сильная одышка. Клава уговаривала потерпеть, она уверяла, что мы скоро будем в безопасности, и действительно, через какое-то время мы оказались в лесу. Я без сил рухнула на землю и никак не могла отдышаться. Какой сладкий воздух был вокруг меня, словно я не вдыхала его, а пила. Это был самый прекрасный миг в моей маленькой жизни. От восторга и радости у меня потекли слезы. Я приподнялась и облокотилась о дерево, а Клава сев рядом, обняла меня.
– Ну, вот и все, – сказала она, – теперь все будет иначе.
Глава 6. «Ночной поход»
От вдоха к вдоху становилось все легче дышать. В моей голове до сих пор не укладывалось то, что я на свободе. Об этом я мечтала каждый свой прожитый день, поэтому теперь я испытывала невероятное счастье, от того что моя мечта осуществилась. Вокруг нас было темно, но небо светилось миллионами маленьких огоньков. Я посмотрела наверх и увидела, как прекрасно они мерцают, казалось, что перед моим взором открывается космос, тот огромный мир, как из книги на столе. Мне даже в голову не приходило насколько он потрясающий! Звезд так много, что сосчитать нельзя, поэтому я не удержалась и спросила у Клавдии:
– Клава, а сколько звезд на небе? – она посмотрела на меня, и добродушная улыбка озарила ее морщинистое лицо.
– Больше, чем ты себе можешь представить, – тихо ответила она, – очень-очень много.
– И их нельзя посчитать?
– Нет, нельзя.
– И даже ученые из лаборатории не могут? – Клава с нежностью посмотрела на меня. Что-то невероятно щемящее было в ее взгляде.
– Даже они, – ответила она, и ее лицо снова стало серьезным. – Послушай, когда наступит рассвет, нас начнут искать. Главный врач возвращается к семи, а сейчас уже два часа ночи. Стало быть, у нас осталось очень мало времени. Этот лес будут прочесывать первым делом, потому что он ближе всего к больнице. Нам нужно идти дальше, до деревни.
– Это город такой? – наивно спросила я.
– Нет, дорогая, это просто несколько маленьких домиков, – ответила она и снова улыбнулась. – Город, он совсем большой.
– А нас там искать не будут? – предположила я.
– Конечно, будут, только не сразу. Дело в том, что больница находится на границе между городом и районом. Она обслуживает три деревни, поэтому до любой из них мы можем добежать. Я выбрала для нас самый трудный путь, но мне кажется, ты его выдержишь.
На этих словах она встала, помогла мне подняться, и мы направились в сторону леса. Я шла с удовольствием, хотя так много я не ходила никогда. От сладостного свежего воздуха немного кружилась голова, но впервые за последние месяцы у меня были силы на приключения. Мы шли между деревьями и разговаривали:
– А почему ты выбрала именно эту деревню? – начала я.
– До нее дольше всего идти, – пояснила Клава. – «Ужасные» не верили, что ты жива, поэтому они будут уверены, что много ты не пройдешь. Но ты же у меня умница, – на этих словах она погладила меня по руке.
– А что мы будем делать дальше?
– Мы пойдем в гости.
– В гости! – обрадовалась я. – Это как ты ко мне приходила в палату?
– Что-то вроде того. У меня там старая подруга живет. Дом у нее на отшибе, туда обычно редко кто ходит просто так.
– У тебя есть подруга?
– Да, пожалуй, единственная, мы так давно не виделись, даже не знаю, жива ли она еще или нет, – Клава грустно посмотрела на небо и глубоко вздохнула.
– Ты давно не ходила к ней в гости?
– Знаешь, дорогая, длинная эта история. Раньше ходила по нескольку раз за неделю, хотя и жила в другой деревне. Да только после того как случилось со мной недоразумение… – она хотела что-то сказать, но замолчала.
– Ты о чем?
– Не бери в голову, тебе ведь, после всего что было, покой и отдых нужен, а мы с тобой ночью по лесу бредем да разговоры разговариваем. Если наша прогулка пройдет удачно, завтра поспишь до обеда и наешься вдоволь. А потом уж посмотрим.
Дальше мы шли молча, потому что я пообещала Клаве не болтать и беречь силы. Ночью было тепло, но за голые ноги кусали комары. Увидев то, как тщетно я пытаюсь укрыться от назойливых насекомых, Клава достала из сумки штаны и кофту, которую предусмотрительно взяла для меня, поэтому удалось укрыться от комариных укусов. В лесу стояла тишина, только иногда потрескивали ветки под ногами, а запахи, исходившие от цветущих растений, кружили голову. Во время нашего путешествия, я развлекала себя разными мыслями. Все вокруг казалось таким потрясающим и неизвестным, особенно листья на деревьях. Мне удалось оторвать себе один на память: он был мягкий, пах свежестью, наверно, это и есть запах леса. Ветер гудел между стволов и раскачивал ветки низкорослых кустарников. Все было в темноте, но не такой как в «солнечной комнате», потому что эта темнота была ласковая. Свет от звезд и луны мягко падал на полянки и рассыпался тысячей маленьких искорок по травинкам, покрытым капельками воды. Клава, увидев мое восхищение, объяснила, что это искрится роса. Ближе к утру, она оседает на траве и листьях. Я положила листок в карман и продолжила осмотр лесных достопримечательностей.
На улице царило лето, такое теплое, как молоко на полдник, поэтому приятно было прогуливаться по ночному лесу. В сумерках купалось все вокруг из-за большого количества елей. Их так много, будто я оказалась в самой чаще леса, не хватало еще валежника и пеньков, покрытых опятами, а вот мухоморы встречались часто. Лунный свет едва проходил сквозь густые заросли, слегка озаряя редкие полянки. Ступая по мягкому ковру изо мха, я внимательно вглядывалась в окружающую обстановку. Высокие мрачные елки, на ветвях которых висели грандиозные гирлянды шишек, возвышались над нашей головой. Каждая шишка была шедевром ювелирной работы: точеные чешуйки, словно сделанные под копирку, начинали блестеть от случайно попадавшего на них лунного света, который иногда навещал это заповедное место. На них можно было засмотреться. Изредка попадались островки лютиков, одиноко покачивающихся от каждого дуновения ветерка, а мягкий ковер изо мха так и призывал опуститься на него и крепко заснуть. Мы шли по тропинке, которая становилась все тоньше и тоньше, а маленькие деревца и кустарники все ближе протягивали к нам свои ветки.
Через некоторое время идти пришлось через бурелом. Клава ворчала, вспоминая о том, какая раньше здесь была тропа, как она ходила по ней за грибами. Она сетовала, на то, что это тропа как ее жизнь, виляет то влево, то вправо и вся буреломом поросла, так что идти тяжело. Что-то защемило у меня в груди, когда я слушала ее монологи, видимо, ей многое пришлось пережить. Сильно ее жизнь помотала, хотя бы вспомнить эту историю про мужа Клавы, она ее мне не рассказывала толком, а сама я боялась спросить. Любое напоминание о неприятностях заставляет грустить и переживать вновь то, что с таким трудом переживалось, и наложило огромный отпечаток на ее усталом от забот лице. Пока я размышляла о жизненных тяготах Клавы, тропа вывела нас к болоту. Как здесь было весело, от того, что в траве, будто кто-то трещал и свистел. Клава сказала, что это сверчки горланят. По берегам рос густой камыш, а в гладком водяном зеркале отражалась луна. Я замерла от восторга, такой красоты я даже на картинках не видела. Будто небо было на дне болота.
В моей книге, в разделе про космос было написано, что земля круглая. Стало быть, если сделать яму и копать-копать-копать, когда-нибудь можно землю пройти насквозь. А что если, если это не болото, а яма, которая проходит через всю землю, и эти звезды видны на другой стороне земного шара. Я вскрикнула от необычного открытия. Клава обернулась, подошла ко мне, взяла за руку и повела дальше.
– Дорогая, ну, сколько тебе говорить, у нас так мало времени, но мы должны успеть. Я понимаю твои чувства, все, что тебя сейчас окружает, производит неизгладимое впечатление, но прошу тебя, не останавливайся.
– Хорошо, извини, – стыдливо произнесла я. – Можно я спрошу у тебя?
– Спрашивай.
– А это обратная сторона земли? – Клава рассмеялась, видимо, я подняла ей настроение своим вопросом.
– Почему ты так решила?
– Я читала в книге, что земля круглая. А болото – это яма с водой. Когда я посмотрела на воду, то видела на дне небо и звезды. Похоже, что эта яма проходит через всю землю, поэтому видно небо.
– А как же тогда луна? Луну ты тоже видела?
– Ах, забыла, – мне стало немного стыдно, от глупого предположения.
– Да и ты наверняка помнишь, что там, в центре земли, мы читали с тобой, нельзя проделать сквозную дырку, да и луна у нас только одна. Это отражение. Если бы ты подошла поближе, то увидела и себя, – договорила Клава и потянула меня за руку. – А сейчас пойдем, осталось немного.
Клава шла и улыбалась. Она добрая и всегда помогает мне разобраться в том, что меня окружает. Ведь у меня не было никогда матери, а она очень подходит на эту роль. У нее невероятно добрые глаза. Вот смотришь в них, и так тепло становится на душе, а ведь когда тебя окружают одни лишь стены, эти глаза заменяют тебе целый мир, в котором хочется оставаться, где живет любовь и сострадание.
Вдали меж деревьев показались огоньки – это виднелась деревня. Ноги немного ныли от усталости, но бушующие эмоции от увиденного и пережитого за сегодняшнюю ночь не давали думать об этом. Небо немного порозовело и окрасило все вокруг предрассветными красками. Мы вышли из леса на дорогу, неровную, покрытую рытвинами, а где-то в ямах даже стояли лужи. Клава заботливо просила обходить их, чтобы я не намочила ноги. Она говорила, что если их намочить, можно заболеть простудой и тогда придется пить лекарства, а кому, если не мне, знать каково это, поэтому я аккуратно перешагивала каждую лужицу. Вдоль дороги стояли дома, каждый из которых был особенным. Таких интересных домиков в книжке я не видела. Самые крайние казались крупнее остальных: окна с резными ставнями, везде росли цветы, а позади домов благоухал сад с яблонями, где располагались лавочки и качели. Скорее всего, в этих домах люди живут богато, по крайней мере, богаче остальных. Другие дома на этой улице выглядели просто: низкий маленький домик, у кого-то крыша покосилась, где-то развалился забор, кое-где я увидела велосипед без колес, одиноко лежащий у некрашеного забора. Мне стало жаль его, даже захотелось подобрать ржавую железку и вернуть к жизни. А ведь можно еще приделать колеса и покрасить. Я хотела бы, чтобы у меня был велосипед, а тут лежит, только нужно его немножко починить. Оставалось дело за малым, я подбежала к ржавому велосипеду и попыталась поднять его. Звонок на руле нехотя звякнул, и вдруг залаяла собака. Лай доносился откуда-то из-за забора. Мне стало страшно и, вернувшись на дорогу, сложно было не заметить недовольство моей наставницы. Она взяла снова меня за руку и до конца нашего путешествия не отпускала.
Мы прошли через всю деревню, казалось, что домов больше нет, и улица закончилась, но когда мы обошли разрушенный храм, показался еще один маленький домик. Это был какой-то особенный уголок деревни, даже возникало чувство, что мы в каком-то необыкновенном мирке. Дом был одноэтажный, а стены белого цвета, кое-где были обвивались плющом. Перед входом росло множество самых разных цветов: розы, ромашки, незабудки, ирисы, – все смешивалось в единый пестрый хор и будто посмеивалось над моей растерянностью. Каждый цветок, словно живой, посматривал на меня и с удивленным видом покачивался на ветру. Мы подошли ближе и увидели потрясающую белую лилию, она источала божественный аромат, будто пахла целая клумба нежнейших цветов. На тоненькой длинной ножке возвышался белоснежный бутон, который царственно выделялся на фоне остальных цветов. Все это было как во сне только лучше.
