Kitabı oku: «Война драконов. Рождение легенды», sayfa 3
Клава подошла к окошку рядом с дверью и постучала, но никто не ответил ей. Тишина начала прерываться легкими трелями птиц, словно не обращающих на нас никакого внимания. Клавдия постучала сильней. На этот раз в окне зажегся свет, а спустя какое-то время послышатся ворчливый женский голос, мне он показался крайне неприятным. Было удивительно, как женщина с таким суровым голосом может быть подругой Клавы? Я стояла и рисовала себе картину злой ведьмы. Интересно, а здесь есть поблизости ножка от стула?
Глава 7. «Тишина»
Дверь немного отворилась, и нам навстречу вышла женщина лет пятидесяти на вид. Она была рассержена из-за столь раннего визита, но, не смотря на это, производила впечатление доброго человека. Волосы у нее длинные и заплетены в косу, опрятно уложенную чуть ниже затылка. Интересно то, что я не заметила ни одного седого волоска, они так и бросались в глаза насыщено-черным цветом. Несмотря на свой уже солидный возраст, она была удивительно хороша собой: статная, с белой кожей, что совершенно не похожая на деревенскую женщину, привыкшую к сельским хлопотам. Глаза у нее бездонные, пожалуй, я видела такие только у Клавы. Смотришь в них, и чувствуешь, что этому человеку можно доверять, наверно, поэтому она стала подругой Клавдии.
Женщина была крайне удивлена, увидев нас. Ее гнев мгновенно растворился, повис в воздухе. После минутной паузы женщина едва смогла вымолвить:
– Клава, неужели это ты? Как ты? Я уж не думала, что свидимся еще, – едва сдерживая эмоции, произнесла женщина.
– Дарья Матвеевна, – Клава едва смогла выговорить ее имя, слезы подкатывали к глазам.
Женщины обнялись, было абсолютно ясно, что они не виделись долгое время. Странно, что заставило их так долго находиться в разлуке? Я же чувствую, что они очень близки, может, они были в ссоре? Нет, не похоже, чтобы это было так, они слишком рады друг друга видеть. Наверно, какие-то весьма серьезные обстоятельства заставили разлучиться таких близких людей.
Дом Дарьи Матвеевны был такой уютный и теплый, в нем пахло козьим молоком и хлебом. Так хотелось лечь и уснуть, окунувшись в эту обстановку спокойствия и деревенской тишины. Это ночное приключение отняло у меня все силы, поэтому, как только я опустилась в маленькое мягкое кресло, мне стало понятно – как же я на самом деле устала. Женщины уселись на диване рядом со мной и начали свою неторопливую беседу. У меня же слипались глаза, но прикладывая остатки своих сил, я пыталась делать вид, что участвую в их разговоре.
– Клава, где же ты была все это время, я уж думала, что в живых тебя уже не увижу? – взволнованно начала Дарья Матвеевна.
– Мне пришлось переехать. После той истории у меня не было выбора, – усталым голосом отвечала ей Клава.
– Куда же? Как Петя?
– Нет его, уже десять лет прошло, Дашенька, – Клава тяжело вздохнула.
– Так, получается, все зря было? Ты себе всю жизнь сломала, и ничего не вышло… – Дарья Матвеевна опустила взгляд, но ни одной слезинки не показалось на ее глазах, хотя было видно, что эта новость была для нее шокирующей. Она предстала передо мной как сильная волевая женщина. Да, ее характеру можно было только позавидовать.
– Можно и так сказать, – продолжила Клава, – да и еще тут такое дело, понимаешь, мы в бегах, – было видно, как это сообщение удивило Дарью Матвеевну.
– Как же это? Кто же это? Откуда? – послышались взволнованные вопросы.
Но я уже едва не понимала происходящего, звуки сливались воедино. Последние силы оставляли меня, и перед глазами начали всплывать картинки прошедшей ночи. Я будто снова переживала все, нечто новое и непонятное для меня. Оглушающая тишина, такого отсутствия звука мне не приходилось ощущать. Мой разум снова окунулся в сонливую негу, но как приятно было ее чувствовать.
Раньше каждый сон был подобен испытанию, и с каждым погружением оно становилось все тяжелее. Здесь же все по-другому, воздух наполнял меня, и так легко-легко становилось на душе, словно я бабочка с огромными крыльями. Непередаваемое чувство, вокруг зеленые холмы, один выше другого. Если присмотреться, можно увидеть небольшие каменные глыбы, они будто спрятались под зеленым травяным одеялом. А под ними что-то звенит и переливается. Что же это? Где-то внизу бежал ручей, прозрачный и такой резвый, что возникало впечатление, что ему все нипочем. Как странно, вроде камни такие мощные, твердые, что может сломить их? Какую силу нужно приложить, чтобы сдвинуть их с места? А ручеек такой маленький, но все же сумел проложить себе тропинку сквозь каменные преграды, сделав их круглыми и гладкими. Получается, если чего-то очень сильно захотеть, то, невзирая на то, маленький ты или огромный, возможно преодолеть любые камни, какими большими они не были.
Как бы мне хотелось узнать хоть что-нибудь о себе и о своей жизни вне больницы. Мои размышления придают мне силы и дарят надежду. Просто необходимо еще подождать. Теперь я на свободе, и ничего не мешает мне найти ответы на вопросы, поставленные судьбой. Интересно, кто такой Петя? И почему жизнь Клавы «испорчена»? Почему она переехала из своего дома и оставила друзей? Теперь мне кажется, что я совсем не знала Клаву. Так как детей у нее не было, возможно, это ее муж, она говорила, что он умер. Здесь, кажется, все сходится, но что-то тут еще, и это куда серьезнее, чем просто болезнь. Зачем ей понадобилось ехать куда-то, даже не сказав ничего Дарье Матвеевне? Друзья должны помогать друг другу в беде. Я ничего не поняла из их разговора, но верю, что они смогут помочь мне.
Как же тут хорошо, я чувствую такой прилив сил, что, кажется, могу облететь целый мир и даже не утомиться. Это потрясающе! Впереди скалистый утес, что там на вершине? Яркий свет манил меня издалека, будто маяк в кромешной тьме. Неизвестно почему, но я не могла оторвать от него глаз, словно неведомая сила вела меня к нему. Даже потрясающий зеленый рай померк перед его божественным свечением. Я уже не чувствовала своих крыльев, мне казалось будто я плыву, а не лечу. Свет приближался все ближе, в его очертании угадывалась человеческая фигура с крыльями. Такого я никогда не видела: человек в белых одеждах, с большими крыльями, от него исходил такой свет, что он покрывал всю землю теплом. Заметив меня, он приблизился и положил ладонь на мою голову. Волна тепла пронзила мое тело, и на душе стало так светло и радостно, будто я дома. «Кто же ты?» – спросила я. Но человек с крыльями ничего не ответил, лишь улыбнулся, поцеловал меня в лоб и, взмахнув крыльями, улетел высоко в небо, так далеко, что я больше не могла его видеть. Я была невообразимо счастлива, сложно описать то чувство, с которым я провожала его в облака. Кто бы мог подумать, я счастлива! Постепенно кровь начала наполнять мои руки и ноги, этот запах козьего молока… Ну вот, кажется, я снова на земле.
В окошко маленькой комнатки пробивалось палящее летнее солнце. Легкие цветные занавески пытались уберечь меня от зноя, но солнечные лучи настырно прорывались внутрь и красным узорчатым рисунком отпечатывались на деревянном полу. Я спустила ноги с постели с мыслями о том, какая же она была мягкая, душистая и с нее не хотелось подниматься. Никаких головных болей и тошноты, я наверно в раю. Через ступни чувствовалась легкая теплота деревянного пола, нагретого солнышком. С радостными мыслями я стала осматривать комнатку.
Рядом с моей кроватью находился стол, на котором стоял букет с цветами, похожими на те, что я видела у крыльца. Они источали невероятный аромат, даже поверить сложно в то, что на моем столе живые цветы! Раньше я видела их только на картинках, а теперь они стоят так близко, что я могу дотронуться до их нежных лепестков. Все стены были увешаны старыми фотографиями, на которых были изображены какие-то люди, совершенно не знакомые мне. Они будто рассказывали о своей жизни. Среди неизвестных лиц я разглядела Дарью Матвеевну в молодости: она была потрясающе красива, совсем не удивительно, что она так прекрасно сейчас выглядит. У нее на руках сидела маленькая девочка с пышными бантами на голове. Было видно, что они очень счастливы вместе. Возможно, это ее дочь? Она так нежно обнимает ее, хотя девочка совсем на нее не похожа. А вот снова эта девочка, но уже постарше, но как она изменилась, серьезная такая стала. Взгляд у нее какой-то тяжелый, давящий, точно задумала недоброе. У меня даже мурашки побежали от ее взгляда. А вот она же, но в детстве с мамой, они играют в мяч. Интересно, а у меня есть подобные фотографии, наверняка я когда-то также играла в мяч.
Мама, какое чужое слово для меня. Возникает чувство, что я никогда никого так не называла, или просто отвыкла за все эти годы заточения в больнице. Но почему мама не приходила ко мне? Клава о ней ничего не знает. Кстати, а где Клавдия? Где Дарья Матвеевна? Наверно я довольно долго спала, так как солнце близится к закату.
Я вышла из комнатки, в которой спала, и оказалась в гостиной. В центре комнаты стоял большой круглый стол, окруженный милыми стульчиками, прямо как в сказке о Белоснежке. Осмотревшись, я никого не нашла, но заметила впереди открытую дверь, ведущую в кухню, за которой кто-то шумел. Дарья Матвеевна хлопотала у плиты, увидев меня, она мило улыбнулась.
– Проснулась, спящая царевна? – заметила меня Дарья Матвеевна.
– Кажется, да. А где Клава? – потирая глаза, спросила я.
– Давай мы сначала поужинаем с тобой, а потом я тебе все расскажу, – заторопилась она, усаживая меня за стол.
– Как? Она ушла? Она бросила меня? – тревожно спросила я, будто вся жизнь пронеслась перед моими глазами.
Ах, это чувство, когда тебя бросает лучший друг, у меня больше никого в этом застенном мире нет. Мне стало страшно, и сердце сжалось от тоски. Наверно она решила исправить свою «испорченную» жизнь и бросила меня здесь. А что если «ужасные» найдут меня и снова будут делать уколы? Я упала на пол, обняла колени руками и горько заплакала. Дарья Матвеевна никак не ожидала такой реакции, поэтому вид у нее сделался растерянный. Она подошла и опустилась на пол, обняв меня своими крепкими руками. В ее объятьях стало немного спокойнее, но сама мысль о предательстве лучшего друга ранила сердце снова и снова, я никак не могла успокоиться.
– Она ушла, но тебя не бросала, потому что слишком сильно тебя любит, – объяснила Дарья Матвеевна, пытаясь меня успокоить. – Не бойся, пожалуйста, я не причиню тебе вреда. Здесь никто не обидит, поверь. Сейчас мы встанем с пола и сядем кушать. Я тебе пирогов напекла с вареньем, ты таких, наверно, с роду не ела, посмотри, какие они румяные.
Она указала на стопку спелых пирогов на столе, которые выглядели и правда очень аппетитно, видимо, только из печи. От них до сих пор исходит белый дымок пара, а аромат… А ведь я никогда не пробовала такого. От одного взгляда на пирожки у меня заурчал живот, и стало ужасно стыдно. Просто со вчерашнего вечера я ничего не ела. Взгляд Дарьи Матвеевны такой же добрый как у Клавы, наверно, ей можно верить. Клава не оставила бы меня кому попало, тем более, если это ее лучшая подруга. Стало быть, она доверяет ей как самой себе. Я немного успокоилась и села за стол. Не успев опуститься на стул, моя рука тут же потянулась за пирожками. Я ела и никак не могла остановиться, мне кажется, в жизни никогда так не хотела есть. Какая вкуснятина! Дарья Матвеевна смотрела на меня с умилением и молчала. Казалось странным, что она так спокойно может сидеть рядом с такой вкуснотищей.
– А почему вы не едите? – удивленно спросила я.
– Да сыта уже, – ответила Дарья Матвеевна, пододвигая ко мне вторую тарелку с пирогами.
– А вы расскажете мне о том, куда ушла Клава?
– Конечно, нам с тобой многое предстоит обсудить, поэтому кушай, набирайся сил. Хватит уже себя голодом истязать.
За окошком приближался закат, и облака окрасились в бордовый цвет, переливаясь в лучах заходящего солнца. Это было потрясающе красиво, пожалуй, только во сне я могла любоваться подобным. А теперь вот оно все передо мной! Да еще эти пирожки… О чем еще мечтать? Буквально два дня назад о таком я не могла даже подумать, а теперь все это реальность, окружающая меня. Сложно поверить, что я не сплю. Нет, это не сон. Это точно не сон! Клава, где же ты? Как бы мне хотелось поделиться с ней своими эмоциями, своим счастьем. Где она теперь? Все ли с ней в порядке? Надеюсь, Дарья Матвеевна мне все расскажет. У меня к ней огромная бездна вопросов.
Глава 8. «Длинный разговор»
Вдоволь наевшись вкусных пирожков, я припомнила обещание Дарьи Матвеевны рассказать мне о том, куда ушла Клава. На кухне тихонько тикали часы, словно напоминая о том, как здесь плавно течет время. На стене рядком висели разноцветные расшитые прихватки для горячего, украшенные желтыми подсолнухами. Очевидно, это шитье сделано своими руками, потому что такие вещи наполнены каким-то особенным теплом и сильно отличались от других. А она мастерица, раз успевает так вкусно готовить, да еще и рукодельничать. Окружающая нас атмосфера располагала к задушевным беседам, поэтому после моей вечерней трапезы я с пристальным вниманием принялась слушать рассказ Дарьи Матвеевны:
– Ну что, наелась? – с улыбкой спросила женщина.
– Да, спасибо, Дарья Матвеевна, было очень вкусно, – поблагодарила ее я. – Вы обещали рассказать мне, куда ушла Клавдия?
– Она рассказала мне в какой вы опасности, – начала она, сменив улыбку на лице необъяснимой тревогой. – Послушай, то, что я тебе скажу – большая тайна. Если об этом кто-то узнает, тебя могут найти.
– «Ужасные»? Они обнаружили мою пропажу?
– Я уверена, что это уже произошло, – подтвердила мои опасения она. – Клавдия Алексеевна оставила тебя здесь, чтобы уберечь от опасности. Сама же ушла, чтобы скрыть твое место нахождения от этих людей.
– Но куда? Она вернется? – сердце снова сжалось от тоски.
– Милая, скорее всего, нет. Видишь ли, она пошла в другую деревню, в дом, где жила раньше. Это должно запутать «ужасных», как ты говоришь. Они будут искать тебя рядом с ней, а им известно, где она живет. Клавдия Алексеевна рассказала мне о твоем тяжелом состоянии и о том, как ты попала в реанимацию, поэтому тебе нужно отдыхать.
– Какую еще реа… А, не важно. Выходит, что ее могут найти, но ей грозит опасность!
– Вам обоим грозит опасность. Ей, похоже, сложно помочь. Ну, по крайней мере, она так говорила. А вот как помочь тебе, мы придумали.
– Значит, она пожертвовала собой ради меня… – Мне трудно было сдерживать слезы, поэтому я закрыла глаза руками. Передо мной то и дело возникал ее образ. Только теперь я поняла, как сильно она любила меня. – Это все из-за Пети?
– Откуда ты знаешь о нем? – удивилась Дарья Матвеевна.
– Я не знаю, просто слышала это имя. Скажите, это из-за него с Клавой приключилась беда?
– Это очень длинная история. Но раз уж ты стала ее частью, то имеешь право знать, – женщина откинулась на спинку стула и начала свой рассказ. – Давно это было. Нам с Клавой было лет по пятнадцать. Мечтали тогда стать знаменитыми врачами. Жили мы с ней в соседних деревнях. А познакомились в нашем лесу, она поранила себе ногу, а я рядом проходила. Пришлось помочь, разговорились о том, о сем. Оказалось, что у нас с ней много общего. Так и дружим с ней до сих пор. У нас не было секретов друг от друга, радость или горе – все делили пополам. Ах, чудное время тогда было. Наступила пора нам поступать в медицинское училище. Клава талантливая была, анатомию на зубок знала, все до каждой косточки. Что и говорить, это было смыслом ее жизни. Помню, она сидела со мной за учебниками и объясняла что да как. Мне нравилась медицина, но, к сожалению, я плохо разбиралась в этих премудростях. В итоге, после сдачи вступительных экзаменов, Клава поступила и оказалась в числе лучших студентов, а я не набрала даже половины требуемых баллов.
– И что же? Неужели вы поссорились?
– Что ты, нет, конечно. Через два года я поступила в архитектурный.
– А с Клавой вы виделись?
– Виделись редко, но писали друг другу достаточно часто. Она рассказывала, сколько всего нового и интересного она узнает о медицине. Я даже помню, как она сделала первый укол. Да, ей бы врачом быть. Она подавала большие надежды, отличницей стала.
– Как странно, а у нас в больнице она работала уборщицей. Неужели она разучилась? – удивленно спросила я.
– Нет, обстоятельства так сложились. Да ты не торопись, сейчас все расскажу тебе, – осадила меня Дарья Матвеевна и продолжила. – Клавдия с отличием закончила училище и поступила в институт. А на первом курсе познакомилась с Петром Семеновичем Крамовым, лаборантом, работал у них там. Тут-то все и началось. Эта роковая встреча перевернула полностью ее жизнь. Они долгое время близко дружили. Я даже немного ревновала ее к нему. Потом успокоилась и решила наладить отношения с Петей, подруги все-таки. Клава решила нас познакомить. Он мне сразу не понравился: щуплый такой, в очках, а глазенки так и бегают. Тревога закралась мне в душу. После его ухода я долго пыталась объяснить Клавдии, что он непростой человек, что тревожно мне за нее. Клавдия и слушать меня не хотела, она рассердилась на меня, заявила, что я просто от зависти так говорю ей. Она сильно обидела меня тогда. Это был тот единственный раз, когда мы с ней серьезно поссорились.
– Но почему она вас не послушала? Она не доверяла вам?
– Она была влюблена в него. А любовь это такая вещь…
– Любовь? – спросила я, мне было чуждо это чувство.
Дарья Матвеевна улыбнулась и, поднявшись из-за стола, вышла в комнату, где я спала утром. Спустя пару минут женщина вернулась обратно, неся в руках старую фотографию.
– А где же Петр Семенович? Где он сейчас?
– Ох, милая, любовь она такая обманчивая. Трудно сказать, что такое любовь, – Дарья Матвеевна глубоко вздохнула и замолчала, словно вспомнила что-то. – Это вроде как позволить части тебя разгуливать где-то рядом. Ты всегда переживаешь за свою частичку и очень радуешься, когда она рядом. Иногда, ты так увлечен ею, что начинаешь забывать о себе и даже о здравом смысле, тогда любовь поедает тебя без остатка. Так случилось с Клавой, – женщина глубоко вздохнула и добавила, – и со мной.
– Что это значит?
– А то, что здравый смысл для нее перестал существовать, она не замечала никого, кто говорил что-либо о нем. Да и сама я тоже была такою, когда полюбила. Видимо, меня Бог наказал, упрекала ее во всем, вот и сама обожглась. Вышла замуж за первого парня на деревне. Бабушки говорили, что непутевый, а я не слушала и не думала ни о чем. Может быть, конечно, судьба у меня такая.
– А что пошло не так?
– Гулящий он был да выпивал много. Дочка у нас родилась, Соней назвали. Я думала, что после ее рождения образумится он. В школе толком не учился и после никуда не пошел. Работал грузчиком на фабрике. Ох, сколько я слез пролила, да все напрасно. Но я любила его, молодость, ветер в голове. Мне очень нравилось в нем его свобода, считала его «крутым», как тогда говорили все парни в деревне. А в итоге – закончил он тоже «круто».
– Он умер? – осторожно спросила я.
– Напился после работы, как всегда, и по дороге домой под машину попал. Его не стало, но только жизнь моя не наладилась. Я считала себя самой умной, что мне никто не указ. Последняя радость у меня была, моя Сонечка, но и ее я не уберегла. Вся в отца пошла. Как повзрослела немного, решила уехать от меня в город, а точнее убежать. Она говорила, что я ее все время контролирую, жить ей не даю.
– И вы ее отпустили? Вот так одну?
– Нет, конечно, я удерживала ее, как могла, документы спрятала, дома запирала. Но все было напрасно. Однажды я вернулась домой из магазина, а ее уж след простыл. Я и в милицию, и в газету и куда только не обращалась, так и не нашла ее. Будто исчезла, без документов и денег. Где она скиталась, никто не знает. Уже достаточно времени прошло, поговаривали, что померла она, что волки ее загрызли. Ты ведь знаешь, лес у нас дремучий, а если поглубже зайти, то можно на волков наткнуться. Я отказывалась верить в это, да видно ничего не сделать. Мне в милиции сказали, что в этом году ее признают без вести пропавшей. Так что нет у меня теперь ни мужа, ни дочери.
Ее взгляд опустился на фотографию, и она замолчала. Было видно, как ей тяжело, и сколько горя выпало на ее долю. Но ни одной слезинки не показалось на ее глазах, видимо, за всю ее нелегкую жизнь несчастья иссушили все ее слезы и закалили характер. Так хотелось обнять и пожалеть ее. Зачем я спросила у нее про любовь? Нужно было срочно возвращать ее из темного прошлого.
– Дарья Матвеевна, а что же стало с Клавой?
– Она вышла замуж за Петра Семеновича. Сначала она была счастлива. Только потом, спустя некоторое время поняла, что его страсть к деньгам, понемногу лишает его рассудка. Петр был очень жесток с ней. Клаве приходилось работать на трех работах, чтобы содержать семью, но все деньги откладывались на так называемый «черный день». Для него это была навязчивая идея. Клава пыталась прятать от мужа деньги, скрывала их как могла, чтобы прокормить и его, и себя, а то, что не удавалось уберечь, он отбирал и закапывал во дворе. Это переросло в психическое заболевание, хотя раньше он был, на мой взгляд, не слишком-то здоров. Ах, как же Петр вымотал Клаву, она голодала. Прошло некоторое время, и его болезнь стала очевидной. Петр совсем обезумел, ему требовалось лечение дорогими лекарствами. Клава устроилась в больницу, где работала сначала врачом-терапевтом, но денег на лекарства все равно не хватало. Тут в нашу больницу пришел новый главврач, очень состоятельный. Поговаривали, что он ученый и что-то исследует. Подробностей я не знаю, Клава не говорила, чем именно он занимается. Она помогала ему в исследованиях, за это он снабжал ее необходимыми лекарствами для мужа. Но вдруг у них что-то пошло не так, это было связано с нарушением закона что ли, подробностей я не знаю, но Клаву стали шантажировать, слишком много денег она была должна за то лекарство, которое брала. С тех пор я не видела ее. Поэтому, когда вы появились у меня на пороге, я не могла поверить своим глазам.
– Получается, в больнице ее держали силой?
– Похоже на то. Но я мало понимаю, что там происходит на самом деле.
– А можно с ними как-то бороться?
– Мне кажется, мы только навредим ей. Тем более у нас нет никаких доказательств. Без Клавы мы ничего не докажем, а если бы она осталась здесь, то все бы мы оказались в большой беде.
– А что же делать со мной? Я даже не знаю, откуда взялась в этой проклятой больнице. Я всю жизнь до сегодняшнего дня провела в палате, мне делали уколы. Клава рассказала что-нибудь обо мне?
– К сожалению, почти ничего. Только лишь то, что вы бежали вместе. О твоей болезни я ничего не знаю, но мы еще с ней разберемся. Она сказала, что теперь кроме меня у тебя никого нет, и только я смогу подарить тебе нормальную жизнь.
– Как же это возможно, у меня даже имени нет.
– Я буду называть тебя Соней, как мою дочь. Ее больше нет, – она грустно посмотрела на меня, – ты сможешь стать ею.
– Как это? – мне сложно было представить то, как можно превратиться в другого человека и жить его жизнью.
– Ты станешь моей пропавшей без вести дочерью. Конечно, это будет звучать дико, что ты нашлась. У нас в деревне все тебя будут считать пропащей душой, тебе нужно будет к этому приготовиться. Репутация у моей дочери была не очень. Ну, о мертвых плохо не говорят. Господь послал мне тебя, видимо, дает мне второй шанс. Поверь, я буду хорошей мамой. А ты обретешь семью.
– Семью? Вот это да, – от чувства нечаянной радости у меня заблестели глаза, я готова была заплакать в тот момент.
– Мы изменим тебе прическу, приоденем, никто и не догадается, что ты не моя дочь. А завтра утром я пойду и сообщу, что ты нашлась. Теперь все будет хорошо.
– Жить чужой жизнью? – спросила я.
– Нет, это твоя жизнь, просто я тебя удочеряю, – успокоила меня Дарья Матвеевна. – У тебя же нет мамы, а у меня нет дочки.
– Что ж, если нет другого выбора, я согласна. Все равно я о себе ничего не знаю. Да и здесь лучше, чем в больнице.
– Ты можешь звать меня мамой, – сказала Дарья Матвеевна и ласково улыбнулась.
– Мне трудно, я раньше так никого не называла, – что-то защемило внутри от мыслей о том, что теперь у меня будет мама.
– Хорошо, я подожду. Посмотри-ка, уже совсем стемнело, а мы с тобой все разговариваем.
Я посмотрела в окно. Там действительно было темно, только редкие фонари тоскливо освещали небольшие участки дороги. От всего того, что случилось в моей жизни за последнее время, голова шла кругом, а еще эта слабость от ночного побега давала о себе знать, поэтому Дарья Матвеевна проводила меня до кровати, накрыла одеялом и поцеловала. Это было так странно, мне раньше не доводилось чувствовать подобного. Неужели теперь я как все? Мягкая постель окутывала мое тело со всех сторон и дурманила сонливой негой. Еще чуть-чуть и я снова засну. Если все, что сейчас со мной происходит – волшебный сон, то я не хочу просыпаться…
