Kitabı oku: «Тени не исчезают в полдень», sayfa 20

Глава 30

Сене передалось состояние Алека. Он тоже открыл окно, подставил лицо ветру и молчал всю дорогу до участка. Да и потом молчал. Уже в отделе Алек снова начал слышать чужие голоса. И там же улеглись эмоции и уступили место здравому смыслу.

– Ты не пойдёшь говорить с ней, – отрезал Андрей. Он выглядел уставшим, хмурился, потирал переносицу и расхаживал вдоль столов. Но Алек заметил кое-что другое: морщинки между бровей Андрея разгладились.

– И кто тогда? – Алек скрестил руки на груди. Не стоило говорить с вызовом. Но голос его не слушался.

– Я, Олег, Макс в конце концов, – невозмутимо продолжал Андрей. Алек отступать не собирался. Одно он знал точно – его и никого другого ждёт Майя, и только ему всё расскажет.

– Она будет молчать. – Алек достал главный козырь. Это должно было подействовать. – Только мне она скажет правду. Мне и с выключенными камерами. Я знаю Майю.

– «Знаешь?» – ядовито шепнул внутренний голос.

Алек не понимал теперь, как вырвались у него эти слова. И всё-таки он готов был стоять на своем. Именно сейчас, когда Майя стала мистической тенью, он вдруг понял, что понимает. И заранее знает, что она скажет там, в окружении серых стен. Ему одному.

– Знаю, – самому себе повторил Алек.

Андрей смотрел с сомнением. Но остальные готовы были согласиться. И он махнул рукой, мол иди куда хочешь. Алек не стал медлить. Но когда он закрывал за собой дверь, то заметил, как первым именно Андрей подошёл к экрану. Конечно, ему не было всё равно.

– Ты пришёл. – Шёпот Майи встретил Алека на пороге. – Я должна была сказать это раньше и не в наручниках, правда?

Алек отвернулся, нарочно долго закрывая дверь. На самом деле он только дал себе пару секунд, чтобы проглотить горький комок в горле. Правда. Майя этими словами должна была встречать его на вокзале три года назад.

Алек против правила был с пустыми руками. Доказательства – лишнее. Пистолет бесполезен. Сто раз Майя могла сбежать. Но она не шевелилась, только следила, как Алек резко выдвинул стул и сел напротив, сложил руки в замок, наклонился над столом.

– Расскажи, – тихо попросил он.

Майя взглядом указала на потолок. Алек кивнул и, не задумываясь, выключил камеры и диктофоны. Он и сам не хотел, чтобы кто-то ещё сейчас его видел.

– Закрой лучше дверь, – предложила Майя, словно речь шла о простой входной двери.

Алек снова повиновался. Он не ждал подвоха. Интуиция молчала. Логика подсказывала, что ребята, лишившись видео, могут вломиться в любой момент. И Алек перестраховался, повернул в замочной скважине ключ и спрятал его в наружный карман рубашки.

– А теперь расскажи, – жёстче потребовал он.

– А рассказывать и нечего. – Майя пожала плечами. Наручники скрипнули, звякнули и тоненько застонали. – Ты же догадываешься. Всё вело к этому. Ты не мог не принять вызов.

– Я не играл с тобой.

– А я играла, – усмехнулась Майя, без злости, даже несколько сочувственно.

– Ты убила их. Четырёх человек. Срок: от восьми до двадцати лет. Сотрудничество со следствием зачтётся в суде.

Алек говорил также, как говорил бы любому на месте Майи. Она в секунду разрушила эту иллюзию.

– Не надо, я понимаю. А ты понимаешь, что я могу прямо сейчас уйти, и никто меня не остановит.

Было в ней что-то от хищника. А ведь хищником должен быть Алек. В допросной его стихия. Но Майя крепко держала ниточки в своих руках. И она по-прежнему была права: захочет – уйдёт, захочет – продолжит убивать. Но Алек не чувствовал и доли страха от этих мыслей. Он просто знал: не захочет.

– Можешь, но не сделаешь, – парировал Алек.

– И снова верно, – восторженно объявила Майя, только в ладоши не хлопнула.

– Но зачем?.. – Алек не выдержал,вскочил на ноги. Он должен был услышать от Майи подтверждение своим мыслям.

– Не я их убила.

Она задумчиво перебирала в пальцах пластиковый стаканчик с водой и на Алека не смотрела, потом стаканчик отставила и, постукивая по столу, продолжила:

– Дорохова убила Камилла. Ты видел. Журавлёву – Багов, а ты защищал его. Нагилёва убил один из тех начинающих предпринимателей, которым он загубил жизни своей жадностью. Акимова… – Она нарочно долго молчала, давая Алеку обдумать. И молчала, как назло, после фамилии Влада. – Его убила Шэдоу. И на её месте могла быть другая девушка. Для него люди – игрушки.

– Неправда.

Алек сжал кулаки. Стол не выдержал удара и пошатнулся. Алек снова упал на стул, обхватил руками звенящую голову.

– Возможно, не все, – уступила Майя и тихо настойчиво повторила. – Не я их убила. Их убила тень.

И особенно громко в воцарившейся тишине прозвучал её голос:

– Пойми же, я не враг. Я только хочу показать вам настоящего врага.

Алек не знал, что говорить. Он чувствовал: Майя права. Но правда её грязная, запутанная, запачканная в чужой крови. И принять эту правду он не мог, а спорить не осталось сил. И Алек слушал, пытался вникнуть в слова Майи, прочувствовать их, исчезнуть в них, как когда-то. В последний раз, чтобы вынырнуть и больше не возвращаться.

– Играла с тобой. Как это глупо. – Её голос дрогнул, но без доли раскаяния. – Я хотела только показать, на что ты меняешь жизнь. Ты борешься за то, чего нет. Свобода, справедливость. Счастье. Пустые слова. Света не может быть в мире теней.

– Может. И в этом его сила.

Алек снова был уверен. На старых обломках быстро вырастает новое. И за него Алек будет бороться, за своё будущее со своей справедливостью. Он смотрел на Майю и видел запутавшуюся, озлобленную на мир девчонку, которая не нашла вовремя поддержки. Он знал её. Потому что они до невозможного похожи.

– Зачем? – в третий раз переспросил Алек. Все вопросы он вложил в один. И на этот раз Майя поняла.

– Ты мало знаешь, ты не видел их изнутри. – Она шептала. В её словах не было прежнего напора. – Всю жизнь… хотя ты всё равно ничего не поймёшь.

– Ты была тенью, – продолжил Алек и снова опустил глаза. Как он мог ничего не замечать!

– Нет. Я видела людей насквозь, я могла проникнуть в их головы, я могла заставить их видеть, слышать то, что я хочу. Но я не делала этого. Я просто смотрела. И я видела, я вижу все их гнилые мысли. Я не могу себя обманывать. А тенью… Тенью меня сделал ты.

Звон наручников. И звон бьющегося стекла. Медленно упал пустой стаканчик и покатился по полу. Он не стеклянный, не может разбиться. Откуда тогда звон? Стаканчик покачнулся, словно думая, остановиться ему или завертеться по кругу. И для Алека тоже всё остановилось. Стаканчик не мог разбиться. Но осколки разлетелись и вонзились в сердце. Сегодня будет много новых шрамов.

Ногти впились в кожу. Алек наклонил голову, нарочно, чтобы за волосами Майя не могла разглядеть его лицо. Удар ниже пояса. Майя обвинила его. И Алек не мог защищаться.

Она продолжала тише. Но тщетно Алек пытался уловить дрожь в её голосе. Майя была также спокойна, как под дулом пистолета Сени в том заброшенном доме.

– Ты единственный, кому я хоть немного доверяла. Человек доверяет тем, с кем ему хорошо. Наверное, мне было хорошо с тобой… И это всё…

Майя хотела развести руки, но наручники не позволили. И она откинулась на спинку стула. В тишине допросной слились в единый шум два голоса. Они заговорили одновременно.

– Мне тоже, – запоздало ответил Алек.

И Майя продолжала:

– Для тебя.

А потом они вслушивались в эхо, щелчки шагов за дверью и звон тишины в ушах. Они слушали слишком долго. Алеку начинало казаться, что он чувствует Майю внутри себя. Но тени не было. А Майя сидела за столом и даже не шевелилась.

– Для тебя, – повторила она. – И для себя. Наверное, во мне это давно было.

– Расскажи, – снова попросил Алек и также, как в начале разговора, наклонился над столом. Но на этот раз он просил о другом. О том же недавно за столом на кухне просила его Маша.

Но Майя только мотнула головой и нелепо скованными руками откинула с лица волосы. Алек почувствовал, как лопнул последний мост между ними. Он догадывался. Ещё при первом знакомстве он понял, что в прошлом Майи было что-то плохое, тёмное, то, о чём она хотела забыть. И уже не скажет.

– Прости. Игра закончилась.

Как это глупо. Как странно. Уже столько раз звучали эти слова, но Алек ещё не видел финала. Игра закончилась, а чем, он не знал. Зато Майя знала. Она лукаво улыбалась. Глаза её блестели подозрительным, нехорошим блеском. Майя что-то задумала…

– Тебя стены не удержат, – напомнил Алек, сам не понимая, зачем.

– Это не от меня зависит. – Она потянулась через стол. Алек не двигался. Её ладонь коснулась его руки. Холодная. Но ещё холоднее металл наручников. На секунду Алек закрыл глаза, и память нарисовала картинки чёрно-белого прошлого. Не помогало. Рука оставалась холодной.

– Одно слово, Алек, и я уеду. Ты никогда меня больше не увидишь. И, может быть, я даже попробую жить, как все нормальные люди. – Майя говорила быстро, жарко, крепко сжимала ладонь Алека. Так тараторила она про планы на выходные, про ту поездку на море. Только тогда её руки были горячими, и улыбалась она по-другому, по-настоящему.

– Ты же понял, зачем я это делала.

– Ты давала мне выбор, – пробормотал Алек, отдёрнул руку, взъерошил волосы, вскочил. Мимо мелькали серые стены допросной. Он прошёл не меньше трех кругов, пока не вернулся голос. – Ты даёшь мне выбор.

Майя кивнула.

– Чёрт! – Крик вырвался из груди. Алек не узнал своего голоса. Он слился с гудением стен. Кулак встретился с твёрдой поверхностью. Но Алек ничего не почувствовал. Ноги подводили. Алек ухватился за стену, словно она могла удержать его от падения. А сам падал. Всё глубже. И запах отчаяния, сырости и лаванды бил в нос.

Откуда взялась здесь лаванда? Алек поздно подумал об этом. На его плечи уже легли чужие руки. И что-то приятно щекотало лоб. По волосам пробежал ветерок. Он в допросной. Откуда ветер? Неважно. Веки опустились. Её холодные руки больше не пробирали до мурашек. Они приятно остужали пылающую кожу. На языке застыл горький привкус. И костяшки пальцев ныли от удара. По-прежнему не было слёз. Зато мыслей было слишком много. Они вились ленточками-змейками, оставляя за собой тонкий светлый след, и осыпались пеплом. Они летели вверх от танцующего огня и всё равно растворялись и падали обратно, в его пасть.

– Ты меня отпускаешь?

Алек резко развернулся и едва не столкнулся лбами с Майей. Проклятый низкий рост! Эта мысль не исчезла. Одно прикосновение, один взгляд, и от огня остались тлеющие угольки.

Их пальцы переплелись. Алек притянул Майю к себе, коснулся её лба. Её чёлка лезла в глаза. И Алек зажмурился на секунду. Этой секундой воспользовалась Майя, чтобы оставить на его лбу невесомый поцелуй. А в следующий миг Алек уже и не знал, был ли он на самом деле.

Майя отошла к противоположной стене. И совсем глухо прозвучал её голос:

– Я не сбегу.

– Майя…

– Я Шэдоу.

Она обернулась. И Алек увидел Шэдоу, ту девушку с фоторобота с неживыми металлическими глазами.

– Отпустишь? – Она шагнула к двери. И не раздался навязчивый звон. На её запястьях больше не было наручников.

– Отпустишь? – повторили стены.

– Нет, Майя. Поздно.

Она снова коснулась его руки, медленно, не разрывая зрительного контакта, сняла с шеи золотую цепочку, протянула Алеку, мотнула головой и шагнула обратно к стене.

Алек сжал покрепче цепочку, такую же холодную как её руки. И вышел. Щёлкнула дверь. А за спиной звенели мириады неозвученных слов.

– Что там было? – С порога Алека встретили вопросы. Камилла в нетерпении потянула его к столам за рукав. Алек повиновался. Он остановился перед тёмными экранами, от которых так никто и не отошел.

– Она не сбежит. Никакие меры предосторожности не нужны, – сухо отозвался Алек. Он начал с конца. И такой ответ коллег не устроил. Уже Андрей поднялся со скрипучего кресла и, опустив руку на плечо Алека, тихо спросил:

– Что она говорила?

И Алек послушно пересказал, пытаясь уместить безумие в реальные рамки. Но вопреки его попыткам прозвучало ещё безумнее. Услышь где, Алек не поверил бы.

– Значит, ты уверен, что она не будет ни защищаться, ни пытаться бежать? – переспросил Олег, когда Алек закончил. За ним сохранилась роль самого рассудительного сотрудника отдела.

– Абсолютно.

Алек продолжал смотреть на дверь. Это оказалось заразительным. Теперь дверь пронзали семь взглядов. В том, что скоро она откроется, нельзя было сомневаться.

Первым перейти к действию предложил Сеня. Он же оказался впереди всех у двери с планшетом подмышкой. Сеня уже настолько прирос к отделу за эти дни, что стал полноценной его частью. И никто не заметил, что он готов идти в допросную.

– Можем закрывать дело. Собираем документы, отправляем в прокуратуру, – подвёл итог Андрей. И всё равно он поднялся следом за Сеней. И через пару секунд у двери стоял весь отдел, кроме разве что Олега, который возился с архивами.

Плохое предчувствие с каждым шагом по пустому коридору усиливалось. Алек нарочно пропустил коллег вперёд. Подозрительным казалось всё: многозначительные слова Майи, её улыбки, само слово «финал».

«У шоу должна быть резкая концовка». Разве не Майя говорила это? Алек слышал её голос. Может, и говорила, только давно, и другая Майя. Или совсем не Майя.

Ещё одной странностью Алеку казалось, что все вдруг решили идти в допросную. За три года работы здесь он не помнил ни одного подобного случая. Разве не легче было включить камеры и устроить официальный допрос?

– Ты отпустил её?

Сеня отстал от остальных и, подбирая шаг под шаги Алека, пошёл совсем рядом, нога в ногу. Руденко в ответ только пожал плечами и, напротив, догнал коллег. Он ещё не знал, но чувствовал, что в вопросе Сени кроется та же странность, что и во всём вокруг.

Андрей почему-то замер перед дверью. Всё стихло. Алек вслушивался в эту тишину, всматривался в стену, отделяющую его от Майи. Ничего. Словно звук просто выключили, и перед глазами поставили серый пустой экран. Дверь металлическая. Это немного успокаивало. Но ведь не может быть настолько тихо. Только если…

Алек почувствовал, как на его запястье сжались пальцы Ники. Сеня сзади толкнул его плечом. Камилла и Макс одновременно обернулись. Одинаковое недоумение было написано на их лицах. Никто не знал, что произойдёт, когда откроется дверь. Но все чувствовали: финал там, за этой стеной.

– Тенью она больше не станет, – на всякий случай уточнил Алек.

Андрей перевернул в пальцах ключи. Звякнул брелок. И всё снова стихло. А потом Андрей выхватил пистолет, взвёл курок и осторожно одной рукой справился с замочной скважиной. Лязгнула ручка. Андрей отшатнулся, выставил пистолет и только тогда локтем толкнул дверь. В его вымеренных, профессиональных движениях Алек видел только страх.

– Что там?

– Тише.

Голоса раздались уже за спиной. Алек прорвался к двери. Краем глаза он успел заметить, как Андрей опустил пистолет, и замер на пороге. Допросная была пуста.

– Она… – Андрей осёкся, снова вскинул пистолет и открыл дверь нараспашку.

Алек его уже не слышал. Он вбежал в допросную, забыв о всякой осторожности. Зря Макс попытался схватить его за плечо. Алек легко вывернулся. Он остановился у самого стола. Стул был криво выдвинут, словно с него встали совсем недавно. Наручники валялись на полу. И на стене, ровно напротив него, расползалась навечно застывшая тень.

Алек опустил глаза. Под ногами хрустел пепел. И горстка золы лежала в шаге от наручников, у ног тени. А в ней запачканная чёрным смятая бумажка. Руки дрожали. Алек едва развернул её. В глазах рябило. Буквы плыли и сливались. Но Алек прочитал три коротких предложения. Прочитал её голосом в голове слова, выведенные её рукой. Это была первая и последняя её записка…

«Не буду говорить, что так лучше. Так надо. Тени не исчезают в полдень».

Алек вышел из допросной, продолжая стискивать в пальцах записку. Никто не остановил его. Никто и не увязался следом. Алек шёл по коридорам, потом по асфальту, по тропинке сквера. Его ботинки с точностью выбивали шаг. Он думал о тени на стене и о горстке пепла, которым стало его прошлое. И Майя. Впрочем, одно и тоже.

Отпустишь? Что имела ввиду Майя? Чем глуше становился шум дороги, тем сильнее Алек убеждался: Майя просила не о свободе.

Вот здесь, на этой скамейке всё началось и закончилось. А у того дерева он видел облако. Алек поднял глаза к небу. Белёсый туман не напоминал ни слона, ни плащ. Зато сквозь него красиво сочилось, как сквозь сито, солнце. Алек не мог понять одного: что он потерял? Почему так больно и легко одновременно?

– Я любил тебя, – прошептали губы. Алек думал о другом.

– Ты сказал это в прошедшем времени, – улыбнулась Майя в его голове и рассыпалась, осталась тенью на стене. И на дорожке. Тень на дорожке колыхалась, но для Алека она оставалась неподвижна.

Он всё понял только сейчас. И никому никогда он этого не скажет. Алек не признается, что на самом деле отпустил Майю и выбрал финал. Что и убийства эти были чем-то большим, чем безумием и шоу. И цель у них одна: дать выбор. Принять тень или бороться. Жить или вспоминать. Отпустить или… отпустить?

«Тени не исчезают в полдень». Алек больше не слышал голоса Майи. Но в этих словах она осталась жить навсегда. Тени не исчезают. Как же права была Майя! И как согласен с ней был Алек, когда, стоя посреди дорожки, рассматривал танцующую под ветром тень берёзы. Вот сейчас вовсю светит солнце. А тень берёзы жива и изящна. Алек улыбнулся. И как он раньше всего этого не понимал?..

Природное умиротворение нарушили отдалённые звуки музыки. Они приближались, и Алек расслышал слова. Скрываясь за деревьями от лишних глаз, Алек прижался затылком к шершавой коре. Дерево обнимало его, не давало упасть. Весёлая компания остановилась где-то совсем близко. Алеку казалось, что песни подбирали для него.

«Но если есть в кармане пачка сигарет,

Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день».

Душа пела и рыдала. Алек улыбался. Рука потянулась к карману. Алек знал, что давно у него нет сигарет. Неверно, их никогда и не было. Но не сигареты Алек искал в кармане.

На его ладони лежала золотая цепочка. Она взрывалась на солнце волной прозрачно-жёлтых блёсток. Алек дрожащими пальцами открыл крошечный кулон-книжку. Как-то никогда он не интересовался, что спрятано в этом кулоне, который Майя всегда носила с собой.

Четырёхлистный крошечный клевер смотрел на Алека с золотых страниц. Он снова закрыл книжку, расправил цепочку и аккуратно застегнул на шее.

«И билет на самолёт с серебристым крылом,

Что, взлетая, оставляет земле лишь тень».

Стрелка самолёта пересекла небо, разрезала его. И на месте шва быстро собирались облака. И оттого ещё ярче светилась в небе белая полоса. Алек нашёл в облаке стрелу. Она летела по небу, медленно расширялась, словно стремилась добраться до белого самолётного шрама. По земле бежали тени. По небу плыли облака. Алек непозволительно долго бродил по скверу и вернулся в отдел под вечер. С новым четырёхлистным клевером в книжке.

Все формальности были быстро улажены. Андрей лично позвонил Руслану, принял сухие поздравления. Уже через полчаса в отделе появился и сам Шустов, при параде, одетый с иголочки. Он взял на себя заморочки с оформлением дела и подачей в прокуратуру. Всё закончилось так, как должно было закончиться. Но тень и пепел в допросной не выходили ни у кого из головы.

Алек сбежал снова, вечером, почти ночью. Он не был последним, кто вышел из участка. Руслан и Андрей продолжали разбираться с бумагами. Ника уже уехала с Камиллой. Она сама настояла. Никто так не понимал Алека, как сестрёнка. Сейчас ему нужно было просто побыть одному.

Алек не торопился возвращаться в квартиру. Он снова забрёл в сквер. От обычного смешения звуков ничего не осталось. И оттого ещё громче казалось трещание сверчков. Иногда подавала голос засыпающая кукушка. Редкий треск машин тут же уносился ветром. Алек шёл глубже, к деревьям, к заросшим плющем беседкам.

Пальцы сами потянулись к пуговицам рубашки. Ветер проник за воротник и пробежал по всему телу. Рюкзак сполз на одно плечо. Алек не стал поправлять. Он знал, что, опустив голову, увидит золотые звенья цепочки. Поэтому Алек смотрел вверх. А на ровной тропинке под ногами не попадались камни. Алек следил, как пляшет над головой обнажённое небо, без единого облачка, тёмно-синее, похожее на пустой холст. И его окружает со всех сторон частокол острых веток и резных листьев. И все они снизу кажутся иссиня-чёрными, неживыми. Листья мелькают, кружат в хороводе. Переливы неба то текут лениво, то пускаются бежать. И только одно в этом потоке остаётся неподвижным.

Луна похожа на белое незакрашенное пятно. Но края её чёткие, гладкие, словно волны неба невероятно долго глодали этот кусочек света. Луна молчалива. Она только смотрит и видит всё, чего касается серебристая пыль. В пыли этой есть что-то таинственное, чего никогда не будет в золоте солнца. Она не похожа на пепел.

Блестящий круг луны отражается во всём. И мир медленно превращается в зеркало. Эта ночь совсем не тёмная. Потому что луна весёлая. Она ласково улыбается. Она родилась совсем недавно. Это молодая, чистая луна.

Алек остановился. Он нашёл место, где совсем исчезли острые листья. Небо стало бесконечным. Алек улыбался. Никогда ему не было так легко и грустно одновременно. Пели сверчки. Что-то прогрохотало и исчезло вдали. Уснула кукушка. Ветер перешёптывался с травой. Луна оживала.