«Бродский среди нас» kitabından alıntılar, sayfa 4
Я бы сказала, что этих двух русских писателей отличал их подход к миру. Набоков был и художником, и ученым; его заботила точность. Иосиф старался познать мир через идеи о нем, которые у него уже сложились, и часто превращал свои чувства в факты; его не очень волновало, если какая-то деталь была ошибочной – лишь бы поэтическая строка удалась.
Карл отлично выдерживает нечто вроде группового опроса и в ответ задает излюбленный вопрос: кто-нибудь из вас верит в свободу слова? Все сначала отвечают "да", а потом начинаются оговорки: да, но не для маоистов, не для марксистов, и т.д. Карл говорит им, что в таком случае они не верят в свободу слова.
Этим вечером мы впервые слышим Бродского по-английски. Он читает стихотворение Эдварда Арлингтона Робинсона, и понять ничего нельзя. Сам он уверен, что справился замечательно.
Когда мы приходим снова через несколько дней, Иосиф уже не выступает. Он жестом приглашает нас войти, а сам в это время разговаривает по телефону и, поглядывая на нас, говорит в трубку: “Здесь сижу – х.. сосу”. Мы засмеялись, он засмеялся, и так началась наша близкая дружба с Бродским.
Бродский — конквистадор по натуре, и скрыть этого не могут ни слегка смущенные улыбки, ни нервная самоирония. Он колоссально уверен в себе как в поэте.
Иосиф реагирует на все в интеллектуальной сфере. Он постоянно генерирует идеи и образы, ищет прежде не замеченные связи и говорит о них по мере того, как они приходят ему в голову. Разговор с ним требует умственного напряжения, и ведет он себя так, как будто ваши мнения для него важны, — в этом часть его обаяния. Судя по его высказываниям о других поэтах, в нем силен дух соперничества, и порой он сам этого стесняется. Философски он держится позиции почти воинственного стоицизма. Говорит он: «Мы ничто перед лицом смерти», а исходит из него — я покорю.
жизнь - говно, но это не причина не получать от неё удовольствие
Я протестую: магнетического и трудного человека из плоти и крови пожирает памятник - чудовищный процесс, учитывая, сколько в нем было жизни.
Нам, американцам, потомкам эмигрантов, это было знакомо: иногда ты любишь свою страну, а она тебя в ответ не любит. Утрата становится частью нового тебя.
Иосиф и Барбара только что вернулись из Мексики.
- Как вам понравилась Мексика? - спросили Барбару.
- Я не столько видела Мексику, сколько Иосифа в Мексике.
