Kitabı oku: «Роксет. Классификация безумий», sayfa 9
Роксет
Чем больше сгущается Тьма, тем сильнее во мне желание с разбега врезаться головой в стену замка. Я, кстати, как-то попробовал. Ударился Маской… Отлетел назад и хлопнулся задом на пенек… Хорошо, что это было лет двадцать назад. Сделал бы так на заре своего бытия – остался бы без копчика и тазовых костей с позвоночником… А так, только хохотал два дня не переставая…
Я сижу недалеко от маленького костерка, где юноши и девушки изготавливают себе Маски из смеси глины и своей крови. Они поют красивыми чистыми голосами, а мне кажется, что если бы я мог, меня бы невыносимо тошнило от этого сборища овец, идущих на ритуал, как на закланье…
Всматриваюсь в их лица. Молодые, чистые, полные надежд… Интересно, а у меня какое оно было в тот день? Такое же дебильно восторженное, или я предчувствовал свою судьбу?
От Ритуальной поляны несутся запахи праздничных блюд, что доходят до готовности на вынесенных на воздух жаровнях. Вдыхаю поглубже. Ярче всего пахнут хрустящие стебельки люмпы и обжаренные на раскаленном сале укипики. Интересно, это вкусно? Надо будет попросить Сэма описать вкус… или Кордэ… Странно, что о человеке я подумал в первую очередь…
– Здравствуй, радость моя… – сладковатый дымок галлюциногенной травки чуть обгоняет Сайлота и предвещает его появление.
– И тебе привет, – двигаюсь на бревне, на котором сижу, давая ему возможность устроиться рядом.
– Как ты после вчерашнего? – Сайлот поправляет мой капюшон. Когда он слегка под кайфом, то становится заботливым и нежным, – мне кажется я перестарался слегка.
Воспоминания пытаются поднять во мне голову, но мигом получают по ней ботинком и растворяются в ничто. Странно, что я не хочу об этом вспоминать. Обычно наши с Сайлотом развлечения у меня вообще никаких эмоций не вызывают, но сейчас… Мне не хочется прикасаться к этому. Будто это был не я, и подсматривать за этим существом немного неудобно.
– В порядке.
– Мне показалось, я причинил тебе боль, – он сплевывает себе под ноги и сцепляет пальцы в замок. – Я не люблю, когда моя радость плачет…
– Сайлот, я уже очень давно не умею этого делать… – вздыхаю, качая головой,
– мне гораздо больнее от самой мысли об этой вакханалии бессмысленности, я имею в виду праздничек.
Вру… Я к этому действу испытываю усталость до отвращения, но не боль… В конце концов, если ты не можешь повлиять на событие совсем никаким способом – смирись и дыши глубже… Это лишь очередное действие, раскручивающее маховик Гармонии, и без него утро не наступит…
– Кого я вижу! Сайлот собственной персоной! – слова Учителя полны радушия, а я давлю в себе желание передразнить его писклявым голосом. – Позволь узнать, почему тебя не было сегодня утром в Саду Рождений?
– Проспал… – Проводник независимо поднимается на ноги и отвешивает легкий поклон, больше напоминающий кивок головой через силу.
– Кошмары мучали? – больше участия впихнуть в голос просто нереально.
Я отворачиваюсь, чтобы заметить, как к нам приближаются Сэм и Кордэ с тарелками, нагруженными всякими вкусностями.
– Нет, что вы! В кои-то веки мне снились сказочно прекрасные сны, от которых мне не хотелось просыпаться… – разливается елеем Сайлот, в то время как я приветственно машу своим друзьям.
– А что же навеяло тебе их, если не секрет? – создается ощущение, что от сладости речи Учителя слипнется воздух в легких у тех, кто неосознанно дышит.
– Хорошая работа…
– За которую тебе не менее хорошо заплатили?
– Всем здравствуйте, – Кордэ немного нервно макает запечённый до хруста стебелек люмпы в соус и отправляет его в рот, – отличный вечер, правда?
Сэм смотрит на меня из-за уютной горки еды на своей тарелке, и я понимаю, что он сейчас не злится. Умиротворение, любопытство и желание поговорить, вот что я ощущаю по привычке касаясь его души. И он это чувствует, но в ответ лишь демонстрация спокойной уверенной силы. Не агрессия и не попытка меня продавить. И это…
– Да, просто великолепный… – без доли сарказма отвечаю я в пространство.
У Кордэ брови убегают почти на затылок, Учитель роняет ритуальный свиток с речью, которую он читает, призывая в свидетели Гармонию, во время хоровода Масок. Сайлот давится воздухом и принимается надрывно кашлять. Сэм закатывает глаза с едва заметной улыбкой.
– На, попробуй, это вкусно… – человек протягивает мне зажаристую лапку чилоки, – а то я их ем и не могу остановиться.
– Сэм, я ведь правильно назвал твое имя? – Учитель надменно выдвигает вперед подбородок, – Роксет давно не может есть в этом облике, поэтому…
Никого, не слушая, стараюсь максимально вспомнить, как у моих личин открывается рот и как ощущаются язык и губы. Получается откровенно плохо, но я все-равно беру из рук Сэма лапку и подношу ее к прорези Маски, стараясь вызвать хоть какое-то подобие движения… Но в результате только пачкаю глину, обозначающую, что у меня когда-то на этом месте был рот.
– Ну вот, я же говорил… – Учитель разочарованно машет рукой.
– Судя по запаху, отлично прожарилось… прямо то, что надо… – вытираю глину протянутым Сайлотом платком, – правда, жуется тяжеловато…
– Ну это ты просто отвык… пара тренировок…
– Хватит! – ультразвуком шипит Кордэ, мило улыбаясь с видом готовящейся к броску гремучей змеи.
Но она зря беспокоится. Если первое время я все время воздействовал на Сэма, чтобы тот не сошел с ума от обрушившихся на него событий, даря ему хорошее настроение и ощущение спокойной защищенности, то теперь такое чувство, будто он начал делать тоже самое в моем направлении.
– И ты из твари дрожащей превратишься в тварюгу зубастую… – все же заканчивает человек, глядя на меня свысока…
– Ничего… Я подожду, когда у тебя снова начнут уши чесаться… – мстительно отбираю у него стебелек люмпы.
– Эй! В нашем соглашении нет пункта, где ты должен меня покалечить!
– Правда? Ну вот, а я уже настроился… – подношу стебелек к отверстию в Маске и делаю что-то машинально, отчего раздается хруст. Окружающие замирают. Стебелек люмпы падает на землю перекушенный пополам.
Всеобщее остолбенение прерывается призывным боем барабанов, и Учитель неуклюже склоняется за свитком. Одевшие Маски юноши и девушки в своих лучших белых одеждах переглядываются. В их глазах плещется такой ужас, что его волны можно пощупать руками.
– Пойдем, Роксет, – Учитель трогает меня за рукав, разворачивая к соседней ритуальной поляне полной факелов и остальных участников праздника, – пора испытать судьбу…
– А может ну ее? – привычно пытаюсь отвертеться, но Кордэ подталкивает меня в спину.
– Иди давай, я тебе на этом балахоне внутри капюшона вышила бабочку-мертвяка на удачу.
Если бы я мог, то закатил бы глаза. Кордэ, как обычно, в своем репертуаре…
Барабанный бой похож на медленные удары сердца. Ту-дух…Ту-дух…Ту-дух… Ту-дух…
Этот звук раздражает, заползает под балахон, заставляя внутренности вибрировать в такт ударам, ползет по позвоночнику, вздергивая голову в гордую позу. И все, одевшие сегодня Маски, невольно начинают свой глупый танец. Шаг – поворот – замерли. Шаг – поворот – замерли… Маски плывут в темпе одряхлевшего вальса, я смотрю на них своей тьмой равнодушно, в то время как остальные жадно вглядываются в того, кто оказался напротив. От их волнения и нетерпения воняет потом, а мне хочется отобрать у музыканта ту странную штуку, которой он ударяет по плотному брюшку барабана, и постучать ему по голове.
Шаг-поворот-замерли. Шаг-поворот-замерли. У девочки напротив сказочной красоты глаза… Она лукаво подмигивает мне… Хотя, наверное, не мне, а тому, кто за моей спиной… Шаг-поворот… Звон разбивающихся Масок оживляет этот танец шестеренок, но я не останавливаюсь. Мне придется крутиться до конца. Очередной звон присуждаемой свободы… Шаг… Еще одни осколки падают в траву… Поворот… Мальчишка передо мной все еще в Маске и полон смятения… А вот это уже плохой знак. Но делать выводы рано… Останавливаюсь… Осколки летят со всех сторон. Поляна оживает облегченными выдохами, радостью… Парень вцепляется в свою целую Маску побелевшими пальцами силясь оторвать ее от лица… Бесполезно…
– Роксет, посмотри на него еще раз… – тихо просит меня стоящий рядом Учитель, но я лишь качаю головой.
– А смысл? – вздыхаю, отворачиваясь от его бессильного ужаса. Такое ощущение, что он вот-вот завопит во всю глотку… – я и так смотрю…
Чутье подсказывает, что никто из старых Жнецов не обрел свободы. А этот парень, что вот-вот сломает себе пальцы, стараясь оторвать от себя намертво приваренную обрушенной на него миссией заботиться о чистоте чужих душ Маску, уже начинает тихо всхлипывать.
– Пошли… – раздраженно цепляю его за плечо и быстрыми шагами уволакиваю в сторону поляны, на которой все готовились к ритуалу. Краем глаза замечаю, что Сэм отдает свою тарелку задумчивой Кордэ и следует за нами на некотором отдалении. И моя подруга через пару секунд принимается догонять его.
Подталкиваю судорожно всхлипывающего мальчишку к костру, и тот неловко садится на землю, вцепляясь дрожащими руками в волосы, принимаясь раскачиваться туда-сюда.
– Имя? – звучу нарочито резко и грубо. Но так нужно, чтобы он наконец пришел в себя.
– Касли… – с трудом выговаривает он едущим от слез голосом.
– Не реви. От этого в Маске становится невозможно дышать, – говорю ему чистую правду, присаживаясь на колени и заставляя задрать лицо на уровень своего, – ничего страшного не случилось. Через пару лет снимешь с себя это убожество.
– А если нет? Если я как ты? – его серые глаза дрожат так, будто у него припадок.
– И не надейся, – фыркаю я, встряхивая его за плечи.
– Она мне клялась, что будет смотреть только на меня… понимаешь? – он вдруг вцепляется в мои руки. – Мы вместе с момента появления. И мы договорились… А теперь она свободна… А я…
– А у тебя есть шанс получше выучить этот дебильный танец, что напоминает тетеревов на току…
– НО ОНА КЛЯЛАСЬ!!! ПОНИМАЕШЬ? КЛЯЛАСЬ!!! – взрывается он воплем, от которого стоящая в сторонке Кордэ невольно хватается за сердце. А Сэм откровенно бледнеет.
– Сэм, уведи ее отсюда, – мой тихий голос заставляется даже костер чуть пригасить огонь, – не стоит молодой девушке смотреть на то, как Жнец, принявший данную ему силу, впадает в истерику, словно сопливый человеческий детёныш перед запретом съесть конфету до обеда.
– Я не ребенок, – Касли чуть задыхается, говоря это. Маска ощутимо придушивает его лицо, распухшее от пролитых слез.
– По тебе не скажешь. Обвиняешь в своем положении девушку, которая не смогла увидеть твоей сути. Хоть и смотрела на тебя. Я видел, как она не сводила с тебя глаз.
Поднимаюсь на ноги.
– Здесь нет ничьей вины. Увидеть истинную суть в конкретно взятом существе или дано, или нет. Ей это не дано. Просто она не та, кто подарит тебе свободу. Если все еще злишься, что она стреляла глазами в других, подумай, смог бы ты ее увидеть по-настоящему?
Он молчит, понурив голову.
– Или ты из-за своей самоуверенности и чувства собственности готов еще несколько первопроходцев сегодняшних, включая ее саму, обречь на это испытание?
– Нет… – тихий твердый голос будто делает эту поляну светлее. Он поднимает свою Маску, ставшую его лицом, на меня, и я вижу в его волчьих глазах отчаянную решимость, – я Жнец. И выдержу любое испытание. И обрету свободу, не отнимая у других шанс на нее.
– Тогда поднимись с земли, Жнец. Не к лицу тебе отчаянно колотить по ней кулаками и спрашивать почему. Эта миссия дается не всем. А лишь тем, кто достаточно силен, чтобы остаться собой.
Звучу насмешкой, но вижу, что он понимает, о чем я. Да и другие Жнецы, пришедшие за нами с новым черным балахоном, перчатками и ботинками, его не торопят. Ему нужно время, чтобы принять случившееся. Но я ему больше не нужен.
–Ты ведь, Роксет? – спрашивает он, когда я начинаю отворачиваться.
– Да.
– Это правда, что про тебя рассказывают? Что ты такой почти с самого начала всего?
– Да, – голос садиться. Веет песком бесконечных безнадежных лет.
– Тогда… – он поднимается на ноги и делает ко мне шаг, – может ты окажешь мне честь быть моим наставником?
– Нет… – вздыхаю и мечтаю снова научиться закрывать глаза так, как это легко делает он, – через два дня меня ждет сад Снов… Мне давно пора отдохнуть.
– Спасибо за честность, – Касли почтительно склоняет голову, – и пусть тебе снятся самые прекрасные сны, которые только можно вообразить …
– Я работаю над этим…
Остальные Жнецы наконец подходят вплотную к нему, чтобы помочь переодеться.
Я иду к своим мрачным друзьям и отчаянно борюсь с искушением вытащить на поверхность какую-нибудь личину и напиться с ее помощью…
Ненавижу этот праздник. Это не День Сорванных Масок, а какой-то фестиваль изощренного убийства веры в окружающих и самих себя.
– Ты как? – Сэм обеспокоенно заглядывает в тьму, заменяющую мне глаза.
– Порядок. Только развеяться надо… – вяло откликаюсь я, пиная ботинком мелкий камушек…
– Может погуляем? – неуверенно пищит все еще напуганная Кордэ.
– Отличная мысль… – Сэм едва касается моих плеч, задавая направление движения, и хотя его панибратство мне непривычно, я поддаюсь этому без внутренних возражений.
Кордэ
То, что сейчас произошло на моих глазах не столько меня напугало, как того опасался Роксет, сколько заставило задуматься… Бедный послушный Сэм ненавязчиво потирает предплечье, в которое я ему вцепилась, когда он попытался закрыть мне глаза и увести, чтобы не смотрела на плачущего Жнеца. Теперь у него похоже останутся синяки.
Мне показалось, что в этот момент я вижу что-то невероятно важное… Оно крохотным крючком зацепилось за сознание и надорвало самый краешек. И в этот образовавшийся просвет потихоньку просачивается что-то абсолютно новое и незнакомое мне. Будто вся суть того, что я знала раньше, привстает на цыпочки, опасаясь прикоснуться к этому неизвестному и тоже измениться.
– Знаете, о чем думаю? – немного озабоченный голос Сайлота выводит меня из самосозерцания и заставляет окинуть взглядом идущую в сторону Пустыни Иллюзий компанию.
Сэм с любопытством оглядывается на довольно однообразные в своей красоте пейзажи. Роксет явно не в настроении, судя по сутулым плечам и чуть опущенной голове. Догнавший нас пару минут назад Сайлот выглядит до странного нормальными и лишь слегка взбудораженным.
– О чем? – от безразличия в голосе Жнеца становится неуютно, но никто этого не принимает на свой счет.
– Почему никто не выставил дозорных, чтобы искать Пустоцвет? Он же может появиться в любой момент и где угодно. Вон Кордэ тогда чудом спаслась, – Проводник кивает на меня, а мне почему-то становится стыдно от его пристального взгляда почти черных глаз, – так почему сейчас ребенка никто не ищет?
– Праздник, потому что… – бесцветно откликается Жнец, пожимая плечами, – кому охота таскаться по всей Вселенной в поисках детеныша, когда можно всю ночь танцевать у костра, есть вкусности и поздравлять новообразовавшиеся пары со столь удачным исходом…
– Мы можем поискать… – Сэм едва не спотыкается о корень цветущего искристо-синими и алыми цветами кустарника, и я машинально подхватываю его под локоть, – все равно же гуляем…
– Хорошая идея… Только вот где именно искать? – Роксет слегка поворачивает в его сторону Маску, – Кордэ, ты помнишь, где ты появилась тогда?
– Неа… – отрицательно качаю головой. – Я помню только много-много воды, что окружает меня, странным теплом… И твои жесткие пальцы, что вытаскивают меня поверхность как раз в тот момент, когда у меня кончается воздух в легких…
От этих воспоминаний у меня до сих пор двоякие чувства. Невесомость… Захватывающие тепло и легкость воды, сменяются прохладой ночного воздуха и мощной уверенной силой Роксета, вытягивающего меня на берег. Наверное, с тех пор у меня такая сильная тяга к воде и безграничное доверие к этому Жнецу. Я точно знаю: что бы ни происходило, он мне не навредит. И даже если он делает то, что не очень мне нравится, зачастую это оказывается во благо.
– Ты ее из воды вытащил? – Сэм заглядывает в Маску Роксету.
– Она свалилась в ручей. Потянулась, похоже, к своему отражению, – он дергает плечом, продолжая, однако звучать абсолютно ровно. – А там нет пологого входа. Глубина сразу почти полтора метра. Для четырехлетки это довольно глубоко. Только что появившиеся дети плавать не умеют. Пришлось вытаскивать, пока не нахлебалась…
– Ужас какой… – человека явно передергивает, – вы так спокойно об этом говорите…
– Не напрягайся, Сэм, – улыбаюсь его изумлению, – материнского инстинкта вашего у нас тоже нет. Мы здесь одновременно общие и ничьи. Другое дело, когда мы образуем пару…
– Давайте сменим тему, – резко откликается Сайлот, – я физически не в состоянии адекватно обсуждать образование пар, одинаковый взгляд на миры и друг и друга, и прочие радости, от которых я сбежал с ритуальной поляны, сразу после снятия Масок.
– Извини, – хором откликаемся мы со Жнецом. Сэм явно хочет задать уточняющий вопрос, но Роксет незаметно делает ему какой-то знак, и тот резко закрывает открывшийся было рот и выдает ничего не значащую улыбку.
– Я вас, кстати, чего в пустыню-то веду… – дружелюбно продолжает Сайлот, как ни в чем небывало, – у меня сегодня днем было время свободное, я там кое-что интересное сделал… Типа театра теней. Хотел вам показать. Думаю, вы оцените. А потом можем продолжить поиски Пустоцвета, если вы, конечно, не устали.
– Здорово! – соглашается Сэм. И я ловлю себя на странном ощущении, что Роксет на это улыбается. – Кстати, видимо, не мы одни ищем этот ваш Пустоцвет…
– Что ты имеешь ввиду? – Сайлот слишком старается поддержать разговор, чтобы не заметить, как буквально в десяти метрах от нас, возле валуна на котором живут жуки-компасы, стоят двое.
Тонкая изящная девушка примерно моих лет и… Мы никогда не видим ее, но узнаем сразу. И от излучаемой ею энергии любви и заботы по всему телу бегут мурашки. Вселенная, принявшая образ молодой женщины в лиловых эфемерных одеждах, с темными волосами до земли, увитыми мелкими белыми цветами и карминовыми ягодами, ласково разговаривается с своей спутницей с тонким невероятно милым лицом. Пшеничные волосы девушки вьются легкими волнами, и кажется, что вокруг нее веет весенний ветер. Ее почти синие глаза полны внимания, но радости там больше. Словно весь Свет, что может заключаться в таких как мы, сияет в ней. Простые льняные брюки и безрукавка с глубоким вырезом только подчеркивают ее невероятную хрупкость. Весь ее вид заставляет нежность подниматься со дна души, и я ощущаю легкую зависть к ее чистой усыпанной трогательными веснушками коже и аккуратным округлым лункам недлинных ногтей. Вселенная что-то шепчет ей, поправляя прядь волос, и девчонка рассыпается заразительным летящим смехом, показывая в улыбке красивые зубы с еще детскими зазубринами…
– Арза?
Я даже не сразу узнаю голос Сайлота. Такого аккорда из страха, надежды, трепета и надломленности я еще ни у одного существа никогда в жизни не слышала. Его трясет так, что коричневый балахон ходит ходуном, и извечная котомка сваливается с плеча на землю.
Девочка, до этого слушающая Вселенную, удивленно поворачивается к нему. Невольно отмечаю, что на ее волосах, как и у меня когда-то, нет бриллиантовых нитей, дарованных появлением тут. А означать это может только одно. Она Пустоцвет, порожденный Тьмой, которого мы ищем. Но она слишком взрослая… Ей лет тринадцать… Даже, наверное, четырнадцать.
Судя по тому, как каменеет рядом со мной Жнец, я в своих выводах не ошибаюсь. Но тогда, что это…
– Нет… – девушка смущенно опускает взгляд. Ее ресницы дрожат, будто она не уверена, имеет ли право смотреть на Проводника прямо. Но в тоже время видно, что он ей нравится… Я понимаю это потому, что сама иногда делаю так, когда смотрю на Сэма или Роксета.
– Ее зовут Кью, Сайлот… – Вселенная звучит как эхо тысяч голосов, – вернувшись к Свету раньше положенного, она прошла сквозь него и Тьму, обретя новое судьбу и имя…
На Сайлота страшно смотреть… Все то безумие и показная грубость, что жила в нем с момента гибели его пары, будто взорвались поминальными огнями этих тридцати лет ожиданий и развеялись в ничто. Будто оголенный нерв, он застыл, боясь шевельнуться и вспугнуть то, что разворачивается перед нами.
– Знаешь, Сайлот… – Эхо Вселенной звучит задумчиво, – мне не привыкать давать вам вторые и третьи шансы… Обычно вы это цените… Но я буду с тобой честна. Как в прочем и с каждым, кто приходит ко мне с просьбой. Я не помогала ей пройти этот путь сюда. Каждый шаг, сквозь Свет, что дал ей жизнь изначально, и Тьму, напоившую ее собой, подарившую ей новое тело и имя, Кью сделала сама. Каждый день из последних тридцати лет я смотрела то на тебя, то на нее. И я с трудом верю в то, что она прошла столько, чтобы вернуться к тебе. Судя по тому, какую жизнь ты вел, ей не стоило делать и полшага. Но что-то, видимо доступное только ей, она в тебе разглядела. Зачем-то ты ей был нужен.
В этот момент Сайлот срывается с места и с жутким криком впечатывает кулак в валун, на который выполз любопытный жук-компас и навострил свои усики в сторону почти касающегося его мизинца Кью. Девушка с ужасом отдергивает руку. Тяжело дышащий Сайлот смахивает с разбитого кулака останки раздавленного жука.
– Очень больно? – Кью обеспокоенно берет его ладонь тонкими пальцами, – я так испугалась…
– Все в порядке… – Сайлот говорит с трудом. Будто миллионы слов одновременно раздирают ему глотку, толкаясь и душа своей нетерпеливостью, но он выпускает их по одному. – Я не хотел тебя пугать. Просто лучше не касаться этих жуков. Скажи… ты меня помнишь?
Кью опускает глаза, задумываясь, чуть шевелит губами…
– Нет… – наконец выдыхает она, и ее слова бьют по Сайлоту с такой силой, что он чуть сгибается, ссутуля плечи, – ты мне кажешься немного знакомым, но я не знаю кто ты.
– Неудивительно, – вздыхает Вселенная, поправляя свои нереальные волосы, полные цветов с тонкими ароматами, – истинную суть и волю она свою сохранила… Но вот память и многое другое утратила. Она больше не одна из вас, Сайлот. Теперь это скорее Человек…
Шумно сглатываю… Проводнику и Человеку не по пути… Сила Кью однозначно потрясает, но…
– Получается все зря? – невольно спрашиваю я, чувствуя, как от обиды за этих двоих у меня принимается щипать в носу и чешутся глаза.
Кью испуганно заглядывает Сайлоту в лицо, но в ответ видит лишь бережную улыбку. Он осторожно прижимает ее к себе, положив ладонь ей на затылок.
– Нет, не зря… – он произносит это чуть слышно… Пространство вибрирует вокруг них таким спектром, что я думаю даже Роксет с трудом считывает все эмоции, что наполняют воздух. Кью вдруг совсем-по детски обвивает его руками, и Сайлот умиротворенно закрывает глаза. Он меняется совершенно неуловимо и невероятно стремительно. Абрис губ становится волевым, чуть сужаются в уверенном выдохе ноздри… КРАК!!!
От этого невероятного треска вздрагивает даже внимательно разглядывающая их объятие Вселенная. Остатки Маски Сайлота осыпаются на песок неровными осколками, даря ему запоздалую свободу и заставляя меня с Сэмом удивленно открыть рот. У Роксета, хоть выражение Маски не поменялось, но его изумление не то что потрогать можно, из него дом построить вполне реально.
– Молодец, Сайлот… – Вселенная касается его темных волос, глядя на него глазами цвета ветра, – ты свой второй шанс заслужил. Но главное оценил по достоинству… Не знаю обрадую я тебя или нет… Но вам обоим теперь тут не место. Слишком много уступок в вашу сторону с моей стороны, да и Света с Тьмой…
– Гармонии может не понравиться… – заканчивает за нее бывший проводник.
– Она не против, – легко машет рукой Вселенная, – но те, кто здесь живут, пока к таким возможностям и переменам не готовы. Каждому событию свое место на карте судеб. Сейчас это увидели именно те, кто должен. И случившееся разворачивает маховик событий и перемен в нужную сторону и с правильной скоростью.
– Тогда отправь нас с Кью в мир людей, пожалуйста, – просит Сайлот, забирая протянутую ему Роксетом сумку, – или в любой другой, в который посчитаешь нужным. С нами все будет в порядке. Я позабочусь об этом… Обещаю…
– Ловлю тебя на слове, Сайлот… – веселится Вселенная, взмахивая руками, заставляя их исчезнуть…
И тут в моей голове, потрясенной освобождением закоренелого Проводника, будто вспыхивает факел. И извечный вопрос, мучающий всех здесь живущих, кажется, получает совершенно не тот ответ, который знают лишь избранные и признан правильным… Поворачиваюсь к Вселенной, но не успеваю даже рта раскрыть…
– Умница, Кордэ, – она подходит ко мне, и от ее совершенно неземной, но такой же незапоминающейся красоты у меня захватывает дух, – ты мыслишь абсолютно верно. Не зря твой Учитель чувствует в тебе достойного соперника и старается доказать мне, что его теория единственно верная. Скажу по секрету, если бы он смог ее обосновать, я возможно признала бы его правоту.
– Возможно?
– Он считает, что прав, и не требует от себя сомнений и поисков доказательств. Ему достаточно. Для меня это лишь говорит о том, что мой любимый сын несколько более ограниченный, чем я от него ожидала. Но у меня много детей, Кордэ. И каждый любим в равной мере. Искать ответы и обоснования дозволено любому. Так что ищи, Кордэ. Объяснения твоей правоте есть.
– А как мне это сделать?
– Роксет тебе говорит правильные вещи. Смотри в свою истинную суть и следуй ее голосу. Она тебя приведет к ответам, которые нужны всем здесь живущим… – на этих словах она принимается таять, сливаясь в расцвеченным северным сиянием небом….
