«Гаргантюа и Пантагрюэль» kitabının incelemeleri, sayfa 2

Сперва я скачала полную взрослую версию книги из серии БВЛ, а к ней аудиокнигу. Потом решила послушать аудиоспектакль. Видимо, народный средневековый юмор был незатейлив. Пердячьи шутки и гульфики быстро надоели, а потом и пропускались мимо ушей. Речи тяжущихся из-за служанки аристократов по бредовости переплюнут шизоидный бред. Актёры читали их выразительно, но монотонное наборматывание тех же речей без интонаций ни за что бы не заставило меня находиться в одной комнате с подобно выражающимся человеком. В спектакле актёры оттянулись придуриваниями вовсю, ругались с игравшими каноном скрипками, подхватывали друг за другом реплики, намеренно сюсюкали или шепелявили, звукорежиссёр искажал некоторые голоса в аудиоредакторе, убирая из них частоты. Сергею Чонишвили, читавшему за Панурга, пришлось сердито бормотать на разных языках, реальных и вымышленных. В спектакле в основном отражены вторая и третья книги по взрослой версии, эпизоды войнушек и некоторых путешествий переставлены по времени из остальных книг. Мне стало интересно, как же Николай Заболоцкий переделает вот это всё незатейливо физиологичное в пересказ для детей. Заболоцкий реально умница, выкрутился, и получилась книга героических приключений и волшебных путешествий. По сравнению с масштабами средневековых фантазий современная ФФ отдыхает, а может и начерпаться идей. Самодвижущиеся дороги, самораскрывающиеся от магнита двери, говорящие животные (читай, аллегории на разные сословия и неуважаемые профессии), химерищи, каких мало с головами разных животных, ожившая колбаса, летающие кабаны... При упоминании мужика, сеющего полбу, я встрепенулась в ожидании первоисточника сказки Пушкина "о работнике его Балде". Балды не случилось, зато выявилась всеевропейская основа нашей сказки про вершки и корешки. Заметно, что Рабле был врачом. В одном из эпизодов по внутренностям одного из великанов путешествуют рабочие в прозрачных шарах, в современной и классической фантастике такая идея живого УЗИ тоже встречалась. Великаны же по общему счёту оказались очень щедрыми и склонными к дипломатии. Панург, во второй и третьей книгах из спектакля, сперва показан хитрым городским плутом и бабником. На корабле же плут в нескольких эпизодах превратился в жалкого труса. Хорошо, что в спектакле эти эпизоды упущены, Чонишвили бы пришлось знатно повыть и поскулить. Конечно, он бы справился, но репутация Панурга пошатнулась знатно. Ещё он равнодушно безжалостен к животным. Образованности и фантазии Рабле на то время, наверное, не было равных. За высмеивание Папы римского и прочих католических управленцев сарбоннская цензура его не жаловала. Ещё при жизни автора смягчались некоторые актуальные тогда сатирические эпизоды, а последнюю книгу опубликовали через 12 лет после смерти Рабле. Полную взрослую версию нежелательно читать залпом. Древние книги рассчитаны на растягивание сюжета долгими вечерами и неоднократное перечитывание. Язык обоих переводов простой и доходчивый, отсылки и греческие заимствования имён разъясняются в примечаниях. Если первые части романа с гиперболами и зашкаливающим героизмом были пародией на средневековые фантастические и рыцарские романы, тогда замешанной на магии и мифах фантазии авторов начала первого тысячелетия остаётся позавидовать. Всё вернулось на круги своя, и змея с хвостом во рту снова вынесла на гребень моды фэнтези и мечту человека окунуться в нереальное. P.S. Поняла, что подобные сюжеты, 31 час начитываемые строгим голосом, не осилю. Одна из немногих брошенных аудиокниг, хватит и электронного варианта. P.S. Полная версия прочитана с комментариями и примечаниями. Кажется мне, что язык четвёртой книги построже и поскромнее, меньше перечислений.

Если вы - представитель модного нынче движения зожников, непьющий, некурящий и прочим не злоупотребляющий, а наоборот всячески себя ограничивающий, предпочитающий свежие листья салата жареной картошечке, а утреннюю пробежку дружеской попойке, собирающийся жить долго, но очень скучно, морщащийся от шуточек "ниже пояса" падающий в обморок от упоминаний всяческих телесных выделений и избегающий скабрезности в любом виде - возможно вам лучше пройти мимо и не читать эту книгу.

Но если вы - добрый молодец (или молодица), что привыкли грести жизнь полной чашей и не отказывать себе в удовольствии: есть с большим аппетитом; пить с большим размахом; время от времени составить "животное о двух спинах" с другим добрым молодцем (или молодицой); посмеяться над ближним своим и над собой; насладиться смешной, но похабной шуткой; повеселиться в хорошей компании то есть шанс, что из вас выйдет толк книга придется вам по вкусу.

Конечно, можно утверждать, что эту книгу нужно прочитать каждому, потому что это памятник литературы, великое произведение и прочее бла-бла-бла. Но это ж как нужно не любить эту самую литературу, что бы так над ней и над собой издеваться?! А книгу, провозглашающую радость жизни, в противовес учениям высоколобых монахов, превращать в мучение над собой - это какая-то особо злая ирония. Рабле, и сам по себе, живой, буйный и прекрасный. И без всяких оговорок насчет классики и общественного значения. Он достаточно прост и доступен, чтобы им можно было насладиться без 500-страничных комментариев (привет, Улисс!) и при этом умен и насыщен, если вы хотите копать глубже. Конечно, обширная эрудиция и начитанность добавят вам приятных моментов, но не нужно большего ума, чтобы оценить сатиру на церковь и общества. Поэтому "Гаргантюа" очень легко и приятно читается. Можно просто расслабиться и насладиться приключениями добродушных гигантов, посмеяться над их незадачливыми противниками, понаблюдать за средневековым остапомбендером - ловкачом Панургом (которого, кстати, все время хотелось хорошенько огреть по башке - особенно, когда этот гад портил людям одежду, оставляя сальные пятна на самых видных местах) и получать удовольствие от шуток про гульфики. Но если вам такое не по нраву, и после первых страниц вы лишь недоуменно морщитесь, то вряд ли стоит мучиться и продолжать.

Не-а. Не моё. Читала и детский, и полный вариант. Читала по долгу службы (т.е. по долгу учебы на филфаке), не получая при этом никакого удовольствия: ни эстетического, ни читательского, ни человеческого. Возможно, не хватило интеллекта для понимания произведения такого уровня.

Это великий роман, оказавший влияние на всю литературу, в-общем, и на многих писателей, в частности, наконец-то прочитан. И решила читать его не в детском и адаптированном переводе Заболоцкого, а в другом, более классическом и полном - Николая Любимова. И что я могу сказать спустя столько страниц и часов прослушивания? Это было, с одной стороны, очень познавательно и увлекательно, а с другой - чертовски сложно. Хорошо, что для таких не знающих ничего ни о королях, ни о папах, здесь достаточное количество примечаний, коротко и по существу, объясняющих, о чем и о ком собственно идет речь.

Если до этого я смутно представляла, что же конкретно представляет из себя 16 век не в цифрах населения, именах королей, церковных реформах и происходящих войнах, то после прочтения много стало гораздо яснее. Об обычной жизни простых людей, о том, что это было за время, когда церковь правила всеми. Не только в церкви, она диктовала образ жизни любого человека, его поведение, его обучение было подчинено правилам, разработанным всё той-же церковью. И вот она разворачивается перед нами картина этого мира в разных областях, которые Рабле не только знал понаслышке, но и прочувствовал на своей шкуре. Вот вам, пожалуйста, сцены из жизни суда, о процессах судопроизводства и о римском праве. А вот и методы преподавания, знания, которые давались ученикам и что было запрещено изучать. А тут еще есть и про медицину, способы излечения больного и то, каким должен быть приличный доктор. Большая же часть отведена религии - она в каждом моменте, на каждой странице и нет почти ни одного хорошего слова про служителей церкви. Но, даже спустя почти 500 лет мы прекрасно видим, что и в наше время трактование Библии ведется точно так-же, как описывал автор.

Цитат выписала много, шутки понравились некоторые, забавнее всего были гульфики. О, эти гульфики, сводящие с ума дам и мужчин! Какая вам пелась песнь и дифирамбы, а Панург, прячущий апельсины и карандаши в своем гульфике - доставил много прекрасных минут. Да, юмор теперь кажется грубоватым и туалетным, но времена меняются, даже самые бедные люди сейчас более образованы, не то, что в те дни, когда только такой слог мог оказать влияние на простого человека (хотя, думается мне, что автор хитрит, говоря, что писал для простых людей. Много ли их умело читать? Или это было написано для более высокого сословия, чтобы они могли обдумать и попробовать изменить жизнь и законы?). Но во многих сценах я вижу ростки новых романов, которые будут написаны гораздо позже.

Но местами читать очень трудно, потому что много отсылок к злободневным происшествиям и персонам, которые нам сейчас неизвестны. Читать стоило однозначно, но в свое время, которое для меня оказалось сейчас, а не 20 лет назад, когда впервые услышала об этом романе.

Знаете, пока я читала "Гаргантюа и Пантагрюэль", меня все время, вот прям с первых страниц мучил один вопрос. Как ЭТО можно было адаптировать в безобидную книжечку для детей? Ну вот как это можно сделать с книгой, где куча "физиологического юмора", море трэшовых отвратностей и просто какое-то идолопоклонение гульфикам? Серьезно. Мужик, который это сделал, либо гений, либо испоганил все к чертовой матери. И в один прекрасный день я планирую составить свое мнение и о сокращенной версии. Но это только после того, как от основной отойду. А забыться такое точно не забудется.

Когда я только начинала книгу (ну страниц этак... 100-150, наверное) и кому-то из знакомых говорила, что читаю "Гаргантюа и Пантагрюэль", все реагировали как-то так: - Ооооо! Держись! Я читал(а), такой абсурд! Ну или "Ой боже мой, я это не осилил(а)!" А я поначалу не понимала, что здесь такого. Книга-то вроде бы прикольная и даже по-своему смешная. И она на самом деле замечательная, я совершенно согласна, что это must read before you die, но черт подери, как же от нее устаешь! Вот ты читаешь в начале, видишь сцену рождения Гаргантюа, когда тот вот взял и вылез через ухо матери, и думаешь: "Хм. Странно, но прикольно". И про себя так думаешь, что хуже, наверное, не будет. А потом ты прочитываешь еще пару сотен страниц, и ты встречаешь рождение Пантагрюэля. Когда перед младенцев из... ну оттуда, да, выезжает туча повозок с едой, ты просто охреневаешь и, честно говоря, побаиваешься читать дальше. Потому что весь этот абсурд не только не укладывается у тебя в голове ну хоть примерно, он всерьез заставляет тебя беспокоиться за психическое здоровье автора. Ну да ладно. Давайте о хорошем.

Что понравилось: - Рабле, безусловно, мастер стеба. Красивого, смешного, грамотного стеба. В те времена, вероятно, это называлось иначе, да и за нападки в адрес церкви автора по головке не погладили, но то, как он сводит концы с концами, как тыкает оппонентов в их же постулаты - это просто выше всяких похвал. Особенно мне запомнилась одна его подколка, которая сильно срезонировала с моими взглядами (и тем, что мне хочется ответить некоторым личностям с "православием головного мозга":

... Почему бы и вам не поверить? Потому, скажете вы, что здесь отсутствует даже видимость правды? Я же вам скажу, что по этой-то самой причине вы и должны мне верить, верить слепо, ибо сорбоннисты прямо утверждают, что вера и есть обличение вещей невидимых. Разве тут что-нибудь находится в противоречии с нашими законами, с нашей верой, со здравым смыслом, со Священным писанием? Я, по крайней мере, держусь того мнения, что это ни в чем не противоречит Библии. Ведь, если была на то Божья воля, вы же не станете утверждать, что Господь не мог так сделать?

А речь шла, если что, о тех пресловутых родах через ухо. И вообще его подколки над церковью шикарны. Взять хотя бы то, какие у него монахи - пьют, жрут, сами кого хочешь укокошат. Хотя погодите, там все герои такие...

- Еще мне кажется, что Рабле в "Гаргантюа и Пантагрюэль" практически сформировал принцип "невидимой руки рынка" лет этак за двести до Смита. Ну смотрите сами:

Ни в коем случае не давайте королю советов исходя только из собственной выгоды, ибо вместе с общим достоянием всегда гибнет и частное.

По сути, обратная формулировка, и не совсем точная, но близкая мысль, близкая!

Что не очень понравилось: - Вступление от автора. Да, вот это не понравилось от слова "вообще", хотя к самому произведению, в общем-то, отношения почти не имеет. Это, знаете, такая расширенная и очень напыщенная версия "сказка ложь, да в ней намек". Автор восторгается тем, как он запрятал между строк намеки, как он высмеивает общественные пороки... И да, все это в книге есть, но когда читаешь такое от постороннего рецензента - это одно. Когда этим бахвалится автор, поучительно грозя тебе пальчиком "Читай внимательно" - это совсем другое. Неприятно как-то. - Названия глав или "Да что вы знаете о спойлерах!" Это не то, чтобы совсем не понравилось. Просто иногда создается впечатление, что тебе все всегда рассказывают наперед. Кто куда пойдет, кто кого убьет, кто сам умрет. Наверное, при желании можно тупо пролистывать книгу, просматривая заголовки, и читать те главы, у которых самые упоротые названия.

В общем, определенно маст-рид. Можно браться, даже не будучи в настроении для классики - потому что это нескучная классика. Но определенно в настроении для кирпичей, абсурда и не совсем линейного сюжета. Под не совсем линейным я имею в виду то, что на протяжении всего произведения сто раз повторялось "завязка-кульминация-развязка" и все начиналось снова и снова. Серьезно, к концу книги вы забудете, чем она начиналась и что там за герои были в начале. Это как поезд из множества вагонов, и каждый вагон со своими декорациями, антуражем и веселой неадекватной компашкой.

P.S. Та сцена, когда Гаргантюа долго и упорно собирался на войну с врагами, уже поехал было, а по дороге его лошади захотелось писать, она пописала и от этого случился потоп, в котором утонули почти все враги, и не с кем стало воевать - это просто эпично! Я бы сказала, что Рабле как в воду глядел и заранее протроллил все эти фэнтези-книги, когда герои долго собираются и едут на эпичную битву :D

Повесть о том, как одна ЛитераDura читала суперклассическую книгу о преужасной жизни великого Гаргантюа, а также об ужасающих и героических деяниях, подвигах и речениях сына его Пантагрюэля, короля Дипсодов и его спутника, слуги и друга славного малого, озорника, шулера, кутилы, гуляки и жулика Панурга, некогда сочиненную магистром Альтинбрасом Назье, извлекателем квинтэссенции, мэтром Франсуа Рабле, доктором медицины. Итак, начнем:

Достославные пьяницы и вы, досточтимые венерики

Нет! Не так:

Добрые люди, достославные пьяницы и вы, досточтимые подагрики

Нет! Нет. Не так:

Славнейшие и доблестные воители, люди знатные и простые, любители чтения увлекательного и благородного!

Вот именно, - любители чтения увлекательного и благородного! Еще не родились ни Свифт, ни Шекспир , но уже есть Данте, есть Гомер, недаром в книге столько ссылок на античных авторов и философов. Ренесанс! Возрождение! Гутенберг уже построил свой станок… Настала эра книгопечатания. Теперь даже костры инквизиции не остановят возрождение свободы мысли. И вот - первенцы французской литературы! 500 лет, не считая нескольких дней, недель и десятилетий, читатели восхищаются или ужасаются этой книгой. И я открываю пухлый том: пять частей, пять повестей, пять книг написанных в течении 20 с чем-то лет. Это не стройный роман со сквозным сюжетом, но и не сборник анекдотов. Сказала бы, что это памфлет, но о таком жанре тогда еще не знали. Это рассуждение об идеальном государстве, недаром герои живут в прекрасной стране Утопии, и злая сатира на царящие вокруг нравы. Читая произведение Рабле, я узнала не только о рождении и жизни величайших великанов Гаргантюа и Пантагрюэля, чьи имена стали нарицательными для обозначения жизнелюбов, любящих поесть и выпить хорошего винца, не чуждых других плотских утех, веселых, хоть несколько и скабрезных, но и совершила с ними путешествие, достойное Одиссея и паломничество к оракулу Бутылки. А как же – "in wino veritas!" Вот и отправляются жаждущие откровения к оракулу Бутылки. Как и положено, все хотят услышать от оракула ответ, который они хотят услышать… «И хочется и колется» гласит русская пословица, но и у французов, думаю, есть похожая, и, когда Панург собрался жениться, то никакие доводы, гадания, пророческие сны и оракулы не могут убедить человека что-то сделать или чего-либо не делать, если ему этого очень хочется. Так и хитроумный Панург, на протяжении последних двух книг, все пророчества истолковывает в нужном ему ключе. Какое я получила удовольствие от подробных и достоверных описаний вещей и событий. Одна только математическая точность поражает и восхищает:

На другое утро на дворцовой площади собралось один миллион , восемьсот пятьдесят шесть тысяч, одиннадцать человек, не считая женщин и детей

(Женщин и детей Рабле не считает, практически, везде), Или

Умерло два миллиона двести шестьдесят тысяч шестнадцать с чем-то человек

. А какая это современная книга! Кто скажет, что со времени ее написания прошло пол тысячелетия:

… во всяком обществе больше глупых людей, нежели умных, и большая часть всегда берет верх над лучшей…» «Вообразите мир, где каждый дает взаймы, каждый берет в долг, где все - должники и все – заимодавцы. Какая гармония воцарится в стройном движении небесных сфер!

Вот всезнайка Панург, у которого

в куртке более 26 карманов и карманчиков

. Никого Вам не напоминает? Зато как он ведет диспуты! Ему и слов не надо, пара - тройка распространенных жестов – и все всё поняли. И ерунда, если каждый остался при своем мнении, зато все и довольны собой, а, следовательно, и теледебатами, (тьфу!) – диспутом.

Панург знал не только, как уже было сказано, шестьдесят три способа добывать деньги, но и целых двести четырнадцать способов их тратить, не считая расходов на замаривание червячка

- чего и не снилось разным там комбинаторам в условиях социалистической России. А какие замечательные перечисления игр, книг, поваров, еды, животных, с каким знанием дела доктор медицины описывает внутренние и внешние органы Постника, или какие органы и как, поражаются при сражениях разными ударами и разным оружием. Какая восхитительная игра слов и игра словами! И как апофеоз, - родословная Пантагрюэля. А сколько я узнала о способах подтирки, о достоинствах гульфиков (хотя зачем это мне? Мне они и не положены). Ну, а какой может быть юмор, если мужчины носят такие приспособления.))) Воистину произведение достойное разойтись на цитаты! А Вам не нравится книга? Чем? Много латыни и ссылок на античных авторов ? Ну, кто виноват, что мы так малообразованны. Вот и читаем не только книгу, но и целый том комментарий к ней. Много иносказаний, многое завуалировано? А попробовали бы Вы писать по-другому, в те времена, когда горят костры инквизиции и профессоров университета сжигают на кострах (в том, числе и Ваших знакомых) . Вот и рождаются из под пера добрые и жизнелюбивые великаны Гаргантюа и Пантагрюэль, которые смеются над ханжеством официальной церковной культуры, так отличающейся от обычной жизни французского народа. Много физиологии? Откройте любой роман из серии «очарование», так там физиологии не меньше. Дурно пахнет? Вы не читали Пьера Гийота или . "Мясную лавку в раю" Джеймса Хэвока. Юмор ниже пояса? Включите телевизор. Любая юмористическая программа полна такого юмора, начиная от «Комеди Клаб», заканчивая Задорновым с его Тупыми парижанами, (тьфу!) американцами. Много неприличных слов? Да что вы! Я не отправляю Вас на улицу, даже в Интернет не посылаю, - откройте современную художественную (и не очень) книгу, посмотрите фильм…

Особо благодарна переводчику Н. Любимову, который занимался совместно с мэтром Рабле словотворчеством, изобретая новые списки и толкования, каламбуры и описания, ибо не стала бы сия книга такой поучительной, афористичной, веселящей как вино. А вино веселит, когда его в меру. Так и мудрость этой книги надо вкушать постепенно, а не так как я нахрапом, по 98,5 страниц в день, не считая примечаний и предисловий. Премного благодарю вдохновителей и устроителей ДП, в рамках которой обратилась к этой пятисотлетней кладези юмора и мудрости.

Умственные же их занятия состоят лишь в чтении пантагрюэлических книг, однако делается это не для того, чтобы весело провести время, а чтобы кому-нибудь напакостить исподтишка.

И да хранит вас интеллектуальная сфера, центр которой везде, а окружность нигде… ДП -Июнь 2016 г.

Эта книга совершенно справедливо считается одним из наилучших произведений мировой литературы. Необыкновенно легкий и живой язык ее с полной ясностью раскрывает то мироощущение, которое носили люди в эпоху Возрождения - времени не только свободы, процветания искусств, духовных исканий человеческого разума и гуманизма, но и непременной борьбы, которую необходимо вести с инертностью предествующих веков. Отсюда в книге присутствует большое число острот, колкостей, каламбуров, шуток, насмешек, вульгарностей и даже пошлостей по отношению к лицам духовного звания - монахам и монашкам, епископам и священикам, кардиналам и даже папе. Однако при всем при этом, мои религиозные чувства, а также печень и селезенка, не были задеты, а ум не повредился от обилия перечислений, повторов, тавтологий и рядов синонимов, а также обилия латыни и медицинской терминологии. Все это очень обогащает словарный запас. Дело в том, что автор высмеивает в клирикальном мире то, что этого достойно - ханжество и лицемерие, продажность и алчность, блуд и чревоугодничество. В образе же брата Жана автор выводит вполне благопристойного служителя Бога, настоящего Воина дух, готового защищать Господа (а вернее Его кровь в виде виноградников) не только словом, но и делом. Это во многом противопоставляет его другим монахам, которые под видом смирения хотят трусливо увернуться от действительного духовного подвига. Вообще тема человеческой природы, ее земной части, представлена в книге довольно широко и обильно: Рабле прямо заявляет о низменности ее, присущих ей слабостях тела и что каждый человек на какое-то мгновение оказаться, например, трусоват, как Панург во время бури или Эпистемону не сразу найти понимание, разговаривая на множестве языков. Не смотря на свою ограниченность и униженность в этой жизни человек Рабле приобретает свое подлинное величие в лице доброго и справедливого великана Гаргантюа, мудрость которого помогает выбраться из темного леса схоластического премудствования. Вам открывается мир и ответ на вопрос о двойственной природе человека. Но чтобы найти его, Вам необходимо совершить увлекательное путешествие с сыном короля великана и его веселыми друзьями к Оракулу Бутылки. Поэтому хорошенько запаситесь вином и прочим провиантом, дабы не засушить свое горло на пути к этому Граалю!

Сатирический роман французского писателя XVI века Франсуа Рабле в пяти книгах о двух добрых великанах-обжорах, отце и сыне. Роман высмеивает многие человеческие пороки, не щадит современные автору государство и церковь.В романе Рабле высмеивает, с одной стороны, многочисленные притязания церкви, а с другой — невежество и лень монахов. Рабле красочно показывает все пороки католического духовенства, которые вызывали массовый протест — непомерное стремление к наживе, претензии пап на политическое господство в Европе, ханжеское благочестие, прикрывающее развращённость служителей церкви.

Огромное значение у Рабле принимает плоть (физическая любовь, пищеварительные акты и т.д.). Рабле утверждает первенство физического начала, но требует, чтобы его превосходило интеллектуальное (картина невоздержанности в пище у Рабле носит сатирический характер. Особенно начиная с 3ей книги звучит призыв к умеренности. Вера в естественную доброту человека и благость природы чувствуется на протяжении всего романа. Рабле считает, что естественные требования и желания человека нормальны если их не насиловать и не неволить (телемиты)., он утверждает доктрину «естественной нравственности» человека, не нуждающийся в религиозном обосновании. Но и вообще в понимании мира для религии нет места.

Рецензия на роман "Гаргантюа и Пантагрюэль".

Стол - ломился. Дымилась картошечка , жареная на маргарине. "Чудо-килька" в овальной пластмассовой банке - блестела зазывно серебряным бочком , предлагая - взять. Свежий хлебушко пах , как розы - в майскую ночь.

Втянув ароматы пищи трепещущими ноздрями, я крякнул, и - налил. Ахнув залпом стаканидзе "Изабеллы",я пришел в восторг. - Э,там! - пощелкал я пальцами, - сообрази музычку ... Ловкий половой - доставил на подносе китайский обшарпаный радиоприемник , с FM-диапазоном. Покрутив колесо настройки, я - выбрал. - Все проблемы забываются? - спросила бархатно ведущая. - А то... - кивнул я самодовольно. - Н-нус, с чего мы сегодня, так сказать, начнем-с? - оглядел я роскошно накрытую "поляну". В оббитой тарелке - громоздился столовый виноград, весь - в заморских бананах. - Из Перу, - удовольствовался я, прочитав сбоку, на целлулоиде упаковки :"Red Globe with seeds Grapes". Похрустев виноградиной, я налил себе - еще полстопочки, теперь - уже смакуя. На сцене - давали представление. Вышел невысокий господин, в пенсне и фраке. Осмотрев усталым взором гомонящий народ за столиками, он картинно сделал жест рукой, и - начал :

Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя... Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной ищу ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света.

Зал - разразился аплодисментами. Склонив голову набок, я,подумав - согласился. Снующие официанты разбойного вида, с бритыми под "ноль" головами - разносили суп. - Со щучьими головами, - определил я по пронзительному запаху, сглатывая вязкую слюну.Разглядев ближайшего, что разливал из огромной саксонского фарфора супницы, я приметил странное в его облике : бандана, на его выбритой до синевы - голове, местами полопалась, и в трещины - сочилась свежая кровь. Глаза официанта - были пусты , как у судака на морозе. Я заказал - тарелочку, и закончил ее, высосав все из щучьих голов, вплоть до проскользнувших в пищевод - глаз. Требовалось повторить, и я - перешел к крапленым винам. Половой - показал этикетку : "Черные глаза". - Угму, - благосклонно указал я пальцем на бокал. Потягивая тягучее красное, я скосил глаза - вбок. Трое за соседним столиком - являли собой поразительную картину : благообразный профессор в черном костюме английского сукна, с расчесаной надвое ухоженой бородой; тяпнутый долговязый, с забинтованой рукой; и - небритого вида замухрышка,весь - в щетине и шерсти. На разрисовванных райскими цветами тарелках с черной широкой каймой, у них - лежала тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованые угри. Я лично - рыбу не люблю, но тут - судорожно сглотнул, освобождая рот, заполненый тягучей слюной. - Сюда их, - хищно скомандовал профессор. Они выпили и закусили. Но - вдвоем. - Филиппыч, етит-твою мать! - возмутился было замухрышка, но "тяпнутый" - так зыркнул на него, что тот - увял. Я поморщился, услышав запах его давно немытого тела, от которого, ко всему - несло псиной. - Но, к делу, - оглядел я стол перед собой. - Хм, салатик? ... Салатик, иди ко мне, салатик, - сюсюкая, стал я ловить суповой ложкой свежепорезаные огурчики с помидорчиками, сбрызнутые растительным маслом первого отжима с солью. "Черные глаза" - уже слегка отдавали кислятиной. На сцене к этому времени - уже появился очередной выступающий. Худой, некормленый студент,безумно осклабившись, затянул :

В селе притихшем режут мак Седые строгие мужчины ...

Трава - на огороде, Трава - на огороде ...

Небритый, за соседним столиком - восхищенно захлопал в ладоши, топая валенками. - Петя, танцуй! - заорал он. Студент - гордо вскинул голову, и - задергался в свистопляске. Я - тут же перешел к простым народным напиткам : "Горилка медовая с перцем", со льда - объяла мягким огнем пищевод, разливаясь по всему телу - упругой волной. - К колбасе, - скомандовал я сам себе, обдирая оболочку из кишок с "Краковской по стародворски". Колбасу - немедля сменила худая девушка с гитарой через плечо. Выждав несколько блюзовых тактов, она взяла самую высокую ноту :

Божественно легки лесные феи И запахом травы дурманят в сумерках южных ночей Стекает по щекам, ласкает плечи Истомою холодною луна

Ревниво солнце мне грозит рассветом ...

Я накатил по второй, потом - по третьей, и вовсю уже - размахивал в такт вилкой юному поколению, затянутому в "черное" :

Те, кому нечего ждать, отправляются в путь Те, кто спасен, те, кто спасен.

Тем, кто ложится спать - Спокойного сна. Спокойная ночь...

Следом - была четвертая, пятая и шестая. И я, размазывая по щекам пьяные слезы, шептал за джентельменом в шляпе :

Маленькая девочка со взглядом волчицы, Я тоже когда-то был самоубийцей, Я тоже лежал в окровавленной ванне И молча вкушал дым марихуаны.

В глазах моих - уже двоилось, но тут на сцене произошли разительные перемены : вывели медведя с балалайкой и цыганами. Старший из них - стал мрачно бросать слова в народ :

Река времен в своем стремленьи Уносит все дела людей И топит в пропасти забвенья Народы, царства и царей. А если что и остается Чрез звуки лиры и трубы, То вечности жерлом пожрется И общей не уйдет судьбы.

И молодой, высокий, с горящим взором, сменив чтеца - продолжил :

Надоело качаться листку Над бегущей водою. Полетел и развеял тоску... Что же будет со мною?

То ещё золотой промелькнёт, То ещё — золотая. И спросил я: — Куда вас несёт? — До последнего края...

Все смешалосьв зале Облонских. Я чокался с каким-то белозубым сибиряком, тыкая пальцем ему в плечо, и повторяя восхищенно : - Макарыч, ты все это - опиши, обязательно опиши ... Все, всех, сразу ... Ближе к сцене народ - уже вовсю отплясывал, под песни лихого усатого господина :

Эх,мать-перемать, Будем - в шахматы играть...

Я ударил в присядку, выкидывая коленца :

- У-а, энима - Ю-а, энималз ...

Подали - холодные закуски, и народ - стал расползаться, каждый - за свои столики. Хлопнув стопку "Абсолюта", я зажевал все - салом из "Магнита", со свежими огурцами и середкой черного. Прикрыв ладошкой один глаз, я стал наблюдать на сцене напудренного юношу, в громоздких розовых очках в форме "сердечка",который, поправив бюст из надутых воздушных шаров, стал заводить публику :

Если нам скажут: Ваш поезд ушёл! Мы ответим просто, что подождём другой. И чтоб на перроне скучать не пришлось, Мы накроем стол и выпьем за любовь и будет

Хорошо! Всё будет хорошо!

- Имя им - легион, - поежившись, мрачно заметил господин в роговых очках, с соседнего столика, по виду - только что из освобожденной Германии. Рядом с ним - я с восторгом опознал Даню Шеповалова из секты "Мировой термоядерной войны". Со столика со спины - мне вдруг дружески предложили : - Нефтяником - будешь? Подумав, я - согласился. "Северное сияние", водку пополам с шампанским - я уже пробовал. "Ерша", водку с пивом - знал, как свои пять пальцев. А вот "шило" - меня заинтересовало. Когда я вонзил в себя всего полстакана "шила", меня вместе с табуреткой пригвоздило к полу минут на двадцать. Позже, закусывая "сагудаем" из енисейского "чира", я осознал следующую смену декораций на сцене : - уже лысеющего дядечку, который с грустинкой, переходящей в горечь - читал немного в нос, чуть картавя :

Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать...

И увижу две жизни далеко за рекой, к равнодушной отчизне прижимаясь щекой...

Далее(видимо, цыгане все еще не ушли за кулисы) - некто сбацал так , что сердце сначала - сжалось, а потом - разжалось :

Я не ною о судьбе лучшее храня в себе И признанием тебе досаждая Привыкая к боли ран я прощу тебе обман Ты ж как в песне у цыган молодая, Э-э-эх молодая ...

И под конец - вышли четверо, хипового вида. - Песня про собак, - объявила ведущая.

- Догс оф вор энд ми оф хэйт, Вит ноу кааз, ви доунт дискрименейт ...

Тут - меня проняло : очумев, я ринулся разрушать построенную на сцене - "Стену".

Помню, что меня отрывали от страшного вида мужика, в черном полосатом костюме в обтяжку, плевавшегося словами из накрашенного рта :

- Ю роу персонал дизез ...

Помню, как один и артистов, фронтмен в кожаном плаще и красной шапке - налил мне вискаря из бутылки, усмехнувшись :

- Мэй би, гут автенун...

А потом - все размахивал и размахивал руками, приглашая :

- Вэлком ту де фолл ...

* * *

Очнулся я в снегах. В башке - тоненько пело :

У павильона "Пиво-воды" лежал счастливый человек. Он вышел родом из народа, но вышел и упал на снег...

По ледяной пустыне - мела поземка. Ни следа, даже - Скай Уокера. Меня вырвало : "Оскаром", пополам - с "Королем и шутом". Утерев сопли и слезы,отдышавшись, я ошупал разламывающийся череп. Скосив глаза, я заметил высокие черные в лак, сапоги; стрелки отутюженых брюк, китель, черные очки и польскую "конфедератку"... Еще двое : благообразный старик с седой бородой и южным загаром, с четками в руках; и - спецназовец, с "горбом" - за спиной - стояли чуть сбоку. - Дубоцефал, - саркастически заметил спецназовец, пиная меня в отбитый в кабацкой драке - бок, - может, прикуем его к канистре с водой, и - аля-улю ... Если адаптанты не вычислят, то - доползет . - Или - верволки, - прищурившись вдаль, заметил тощий, в черных сапогах, нервно дернув щекой в оспинах. - Ну мы же все люди, люди ... - сокрушенно покачал головой старик, выйдя из медитации. - А кто такие верволки на самом деле? - поитересовался он,одернув толстовку. - А почему бы тебе не начать с вопроса, кто такие , на самом деле - люди ? - парировал тощий в сапогах.

Эту книгу я в первый раз читала в университете, конечно, по программе, но оказалось, что эта книга прочитанная уже по желанию - играет новыми красками. Я думаю, что нет смысла пересказывать , описывать фабулу- об этом уже исписаны тысячи страниц. Можно сказать лишь одно: Книга-одна из лучших иллюстрация смены Эпохи Средневековья - эпохой Ренессанса. И многие идеи автора актуальны и сегодня

Нет такого богача, который никогда не был бы должен. Нет такого бедняка, у которого никогда нельзя было бы занять

Государства будут счастливы тогда, когда короли будут философами или философы королями.

Согласно истинной военной науке никогда не следует доводить врага до крайности: если он удручен и изнеможен, то отчаяние придает ему сил и вселяет в него бодрость, ибо отнять у людей растерявшихся и измученных всякую надежду на спасение — значит наделить их спасительнейшим средством. Сколько побед было вырвано побежденными из рук победителей единственно потому, что победители наперекор здравому смыслу стремились к полному и окончательному уничтожению и истреблению врага, не думая о том, что следует хоть кого-нибудь оставить в живых, чтобы было кому явиться вестником их победы! Всегда оставляйте неприятелю все ворота и дороги открытыми, сооружайте ему серебряный мост, чтобы облегчить отступление