«Пологий склон» kitabından alıntılar
Это — счастье… Там, в убогих домишках, в свете слабеньких электрических лампочек, подвешенных к потолку, жило счастье — маленькое, милое и бесхитростное человеческое счастье. Маленькое счастье и скромная гармония. Люди кричали, сердились, плакали — со всей силой души, на какую были способны… О чём ещё можно мечтать в этой жизни?
Любовь, достигнув своего апогея, охладевала, катясь к неизбежному концу — к ледяному аду.
Человек не в силах переделать свою жизнь сообразно своим желаниям, как бы он ни тщился. Прими свою участь и смирись.
Разве могу я бросить на произвол судьбы свой народ? Посмотри-ка на этот бурлящий, ночной город, сверкающий огнями фонарей. Знаешь, что это такое? Это ваша агония. Предсмертные судороги правящей клики! Так вспыхивает свеча, перед тем как погаснуть…
Именно воля, а не любовь и жертвенность делали её столь покорной… Она была не такая, как Суга и Юми, и вызывала совершенно иные чувства. В Томо таилось нечто негнущееся, непобедимое, словно враг, окопавшийся в несокрушимой твердыне. Воплощённая цитадель…
Зачем мне бороться? Зачем жить? Чтобы влачить жалкое существование в уродливом, иллюзорном, искаженном мире мужчин?
Видимо, пылающий страстью мужчина теряет не только сердце, но и разум.
Если впереди нас ничто не ждет, тогда все лишено смысла.
Сколько бы мы ни мучились, ни терзались, мы, смертные, никогда не сможем устроить жизнь в соответствии со своими желаниями и представлениями.
Даже добродетельный целомудренный человек должен заслужить право возродиться в раю, что же тогда говорить о грешнике?...Человек может мнить себя праведником, но стоит ему раскрыть глаза и оглядеться по сторонам, как он сразу же поймет, что неотвратимость довлеет над ним и он, порой даже неосознанно, порождает бесконечное зло.
