Kitabı oku: «Ничья», sayfa 12
– Почему вплавь? Тут брод, и ангар рядом. Тебе надо закатать брюки до колен, вполне достаточно. И вперёд.
Александр ещё минуту смотрел на раздевающихся мужчин, потом закатал брюки, снял туфли и носки, взял их в руки и двинулся к реке.
– Зачем туфли брать с собой? – удивился начальник полиции, – ты ж всё равно вернёшься.
Действительно, подумал Александр, до ангара можно и босиком дойти. Он оставил туфли с носками на траве и прошёл к реке. Осторожно ступил ногой в воду, затем сделал второй шаг. Вода была чуть ниже колен и какая-то тёмная, почти непроницаемая. Он обернулся и увидел, что начальник полиции уже разделся, а Друг пока возится. Чувствуя твердое дно под ногами, Александр уверенно сделал ещё пару шагов, а на третий провалился с головой в воду. Когда он вынырнул, увидел, как начальник полиции пробежался и нырнул в реку, а так называемый Друг, сидя на траве, от души смеялся. Александр выбрался на берег и стал выжимать свою одежду.
– Послушай, – обратился он к Другу, глядя, как усатый плещется в воде, – этот идиот – действительно начальник полиции?
– Ладно, не обижайся, он просто весёлый.
– У меня же в карманах документы, бумажник, телефон… а вам весело?
– День жаркий, все высохнет, разложи здесь на солнышке, а одежду повесь…
– Одежду там надо вешать, – крикнул из воды начальник полиции, указывая на длинный сук, – и давай ныряй сюда, гость дорогой.
– Правда, нырни, – сказал Друг, – вместе выйдете на тот берег и сходите к ангару, а я тут посижу и подожду вас.
– Да!.. – вздохнул Александр, доставая содержимое карманов, – с вами не соскучишься.
– Вода чистая, ты не думай, только с виду тёмная.
– А почему дно так резко обрывается?
– Сама река мелкая, лишь в этом месте глубина доходила максимум до метра. Русло здесь сужается. А мы уровень подняли, соорудив запруду. Крутые берега оказались под водой, и уже, как видишь, можно нырять.
Александр повесил на сук одежду и пошёл к реке. На сей раз он определил, где обрывается дно, и нырнул. Когда они вышли вдвоём на противоположный берег, он увидел массивные заграждения, установленные на реке для создания запруды.
– Как я мог их не заметить?
– С того берега они не очень видны, – улыбнулся начальник полиции. – А ты, парень, молодец, не хнычешь. Ладно, пошли. – И, сделав зверское выражение лица, он вдруг зарычал: – Сейчас я порву этого механика, если он до сих пор не привёз твою машину!
Внешне неказистая большая коробка ангара внутри оказалась современным сервисным центром. Двое голых мужиков в трусах, один из которых не кто-нибудь, а начальник городской полиции, как ни в чём не бывало, подошли к ресепшен. Их встретила милая девушка, ничему не удивляясь, разве что мельком взглянула на Александра.
– Чем могу помочь доблестной полиции? – спросила она с очаровательной улыбкой.
– Ах! Глядя на тебя, хочется петь серенады, читать стихи, – пафосно изрёк начальник полиции, – но я задам прозаичный вопрос: где, черт возьми, шеф этого заведения? – спросил он уже сурово.
– С утра выехал с водителем за машиной, которая застряла в лесу, – любезно ответила девушка и выразительно взглянула на Александра, мол, не беспокойтесь, за вашей машиной уже поехали.
– С утра? И до сих пор его нет? Где же этот шельмец?! Ну-ка соедини меня с ним, – потребовал начальник полиции.
Девушка позвонила и передала ему трубку.
– Здравствуй, дорогой! Ты где катаешься?.. Знаешь, что случается с человеком, не исполняющим волю начальника полиции?.. Какую волю? Почему до сих пор мне не представлена машина нашего гостя, занесённого, между прочим, в список почётных гостей Светлого… Что?.. Не понял?.. То есть?.. Теперь понял… Хорошо, будет сделано.
Вернув трубку девушке, начальник полиции повернулся к Александру:
– Ты в дорожную службу обращался?
– Да, я им звонил.
– Они через свою систему наблюдения обнаружили, что кто-то пытается вывезти твою машину, только что подъехали туда, до тебя почему-то не могут дозвониться, задержали механика. Теперь тебе надо снова позвонить им со своего телефона, отменить запрос и объяснить ситуацию, иначе подпортишь биографию нашего механика. Усёк?
– Конечно.
– Тогда плывём обратно. – Начальник полиции сделал несколько шагов к выходу, затем обернулся к улыбающейся девушке со словами: – В следующий раз принесу шоколадку.
– Лучше цветы.
– Ах! – вздохнул он, – как вы все одинаковы!
Вернувшись на противоположный берег, Александр обнаружил, что его телефон, побывавший в речной воде, перестал работать. Начальник полиции, осознав последствия своей шутки, взял на себя всю ответственность за происшедшее. Он позвонил в дорожную службу со служебного телефона, представился, объяснил причину неожиданно сложившихся обстоятельств и попросил разрешить механику вывезти машину. Затем он передал трубку Александру, который подтвердил сказанное, и проблема наконец разрешилась. Начальник полиции взял у Александра телефон и пообещал до отъезда непременно восстановить его работоспособность, в противном случае заменить новым. После этого он стал спешно одеваться.
– Что ж, теперь остаётся только ждать, пока машина будет доставлена. И поскольку миссия моя успешно выполнена… – тут он посмотрел на Александра, – надеюсь, у нашего гостя не осталось в этом сомнений?
– Абсолютно никаких, – ответил Александр, – я вам очень признателен за хлопоты и ценю ваш самобытный юмор.
– Рад слышать от человека, не лишённого способности ценить самобытное. Порой бывает так тяжко с людьми, не обладающими этим качеством. Ладно, засим, друзья мои, позвольте откланяться. Служба, знаете ли, не терпит отлагательств. А вы отдыхайте.
Александру ничего другого не оставалось, как провести вместе с Другом ещё примерно полтора часа на берегу реки в ожидании, пока одежда окончательно высохнет.
Вскоре по соседству расположилась шумная компания молодых людей, которые, немного поплескавшись в реке, приступили к приготовлению барбекю. Запах жареного мяса сразу напомнил друзьям о насущном, сигналы мгновенно достигли желудка, который начал настойчиво требовать принятия срочных мер. Друг спросил у гостя, какую кухню он предпочитает, на что Александр не преминул напомнить ему свой новый статус:
– А где вы кормите почётных гостей?
– Мы посетим ресторан, который заставит тебя ощутить блаженство.
Ресторан оказался на окраине города, недалеко от лесопарка. Идти пришлось не более двадцати минут. Трапеза была действительно королевской. Молодой барашек на вертеле с красным вином заставил-таки ощутить блаженство.
В жару после плотного обеда делать уже ничего не хотелось. Даже если бы машина Александра была готова к отъезду, он вряд ли сейчас тронулся бы в путь, тем более после принятого алкоголя. Друг пригласил его посетить музей города и старую крепость. Александр с тоской подумал, что приглашение придётся принять. Со стороны почётного гостя, расходы которого покрывает городская казна, было бы просто свинством отказаться от знакомства с главной достопримечательностью Светлого.
– Хорошо, – сказал он, – только не сейчас, пожалуйста. В такую жару после сытного обеда я не в состоянии по достоинству оценить ваши развалины.
– Какие развалины? Ты что? Тебе понравится, вот увидишь. Давай договоримся в семь вечера в центре парка, у памятника графу.
– Какого парка и какому графу?
Старая крепость, как её называли жители Светлого (хотя ни новой, ни какой-либо другой в городе не было), находилась на окраине городского парка, берущего своё начало недалеко от центральной площади. В центре парка возвышался бронзовый памятник графу Светлому, у которого обычно назначали свои встречи горожане. Друг объяснил гостю, как пройти к памятнику.
Александр вернулся в гостиницу в начале четвертого. Поразительно, но хозяин стоял на том же месте, но уже в светло-бежевом костюме. «Когда же он их меняет, – думал Александр, – если всё время стоит на одном месте?» На самом деле ему доставляло удовольствие видеть этого полного человека с забавными усами и бакенбардами. И даже вопрос, который тот ему задавал (а в том, что он его задаст, Александр уже не сомневался), в изнуряющую жару оказался отнюдь не лишним:
– Привет, пиво будешь?
– У вас только светлое?
– Налей ему тёмного, – велел хозяин бармену.
Кружка пива усугубила дремотное состояние. Придя в номер, Александр разделся, принял душ и рухнул на кровать. Два часа глубокого сна пошли на пользу. Он проснулся свежим и бодрым, хмель улетучился. Александр оделся и спустился в холл. К его великому удивлению, хозяина не было на посту. «Пошёл менять костюм», – решил Александр. К памятнику он подошёл за десять минут до назначенного времени. Бронзовый граф восседал в кресле, напоминающем трон, и выглядел суровым и величественным. Не успел Александр пройтись вокруг памятника, как услышал знакомый голос:
– Молодец! Не опаздываешь.
Экскурсию Друг начал с рассказа о графе Светлом, преподнося историю о нём в несколько приукрашенном виде, отличающемся от приведённого выше более реалистичного изложения. Чувствовалось, что он пересказывает уже устоявшийся, многократно повторяемый туристам текст. Они направились в сторону крепости, которая, как уже упоминалось, возвышалась на краю высокого холма. Метрах в тридцати от крепостной стены находилась самая высокая точка местности. Здесь огромная скала выступала вперёд, нависая над обрывом. Место это историческое, поскольку именно отсюда по приказу графа сбрасывали в пропасть провинившихся либо неугодных ему людей. Об этом Александру поведал Друг, когда они подошли к скале, отделённой небольшими пластиковыми заграждениями.
– А зачем заграждения? – спросил Александр, – сегодня не бросают людей со скалы?
– Вот ты смеёшься, а двое упали. То ли сами решили проститься с жизнью, то ли долго смотрели вниз. Кажется, Ницше сказал, что если долго всматриваться в бездну – бездна начнёт всматриваться в тебя. Говорят, затягивает, я не пробовал. А дальше уже крепостная стена.
Крепость занимала небольшую территорию, но была построена, что называется, на совесть. Она имела толстенные стены с зубцами, башни с глубокими бойницами и двойные крепкие ворота. Внутри неё находился большой каменный дом графа, а также несколько длинных строений, похожих на бараки, но с толстыми, прочно сложенными стенами. Здесь же были помещения для хранения карет и пролёток, конюшня и прочие хозяйственные постройки. Вход в старую крепость и музей города для посетителей был свободный, но осмотр экспозиций завершался в семь вечера. Сначала Александр с Другом обошли территорию крепости, затем прошли в музей города. Сотрудники музея отсутствовали, рабочий день уже завершился, в здании оставались лишь молодой охранник с женой. Их заранее предупредили о посещении почётного гостя, так что встретили они Александра с улыбкой и пригласили к осмотру.
– Это хорошо, что мы одни, – сказал Друг, – будет спокойно и тихо.
Экспозиции рассказывали об истории создания крепости и строительства города. Текст иллюстрировался картинами с изображением крепости в разных ракурсах. На одной из них был представлен его сиятельство граф, чей указующий перст, направленный на какой-то недостроенный объект, свидетельствовал о его активном участии в управлении строительством. Более поздняя история города иллюстрировалась фотографиями. Александр текста не читал, ограничивался комментариями Друга. Затем они вошли в дом графа. В первой комнате были выставлены его одежды для различных мероприятий, а также личное оружие и снаряжение. В центре комнаты под стеклянным колпаком ярко освещалось вышитое золотом свадебное платье юной жены графа, а рядом лежало бриллиантовое колье из её приданого.
– Это колье стоит баснословных денег, не меньше годового бюджета города, – комментировал Друг. – Жена графа умерла при родах в юном возрасте, не дожив до семнадцати лет. Бриллиантовое колье – далеко не всё, что оставил граф. Основная часть драгоценностей сейчас не выставляется, хранится в сейфе в этом же здании в специальной комнате. После смерти его сиятельства из-за наследства начались жестокие распри. Официального наследника он не оставил. Претендентов оказалось множество. «Вы все мои дети», – говорил граф горожанам. Мы же все, по сути, его потомки.
– Выходит, дети графа занимались кровосмешением?
– Это дети Адама и Евы занимались кровосмешением, иначе не было бы нас с тобой и остального человечества. А от графа рожали едва ли не все женщины города. Гигант был исключительный, не чета нам с тобой.
– Куда уж нам! Мы с тобой и половины города не осилим.
– Согласен. Так вот, после смерти его сиятельства к власти приходил то один, то другой его отпрыск. Кто нахальнее и нахрапистее, тот и захватывал эту самую власть, однако держался недолго. Самозванцы сменяли друг друга, но никто из них особого следа в истории города не оставил. Большую часть богатства они, разумеется, растратили, но даже то, что сейчас хранится в сейфе, – огромное состояние. Скажу тебе откровенно, даже сегодня вдруг находится идиот, который с какими-то нелепыми обоснованиями начинает претендовать на наследство графа. Сумасшедших хватает.
Далее они прошли в большую богато убранную залу, служащую гостиной. На одной из стен висел написанный маслом внушительных размеров портрет графа. Из гостиной широкие двери вели в анфиладу комнат, включая приёмную и столовую. За ними начинались коридоры, ведущие к спальням.
Продолжая свой рассказ, Друг через небольшую дверь в гостиной провёл гостя в кабинет графа. Здесь Александру попался на глаза старенький, но хорошо отреставрированный секретер.
– Раритет? – спросил он.
– Молодец! – похвалил его Друг, – наблюдательный. Секретер действительно древний.
Из всего богатого убранства дома, с коврами, картинами, бюстами, расшитыми обоями и дорогой мебелью, это был единственный предмет мебели, сохранившийся со времен графа Светлого.
Из кабинета выходили ещё две двери, кроме той, через которую они вошли. Одна из них вела в приёмную залу, а про вторую Друг сказал:
– А вот эта дверь ведёт в зал экзекуций.
– Куда? – не понял Александр.
– Да, да, в зал проведения пыток и казней. Граф был большой любитель таких зрелищ. Он выделил для этого специальный зал, обзавёлся широким ассортиментом орудий пыток, начиная от нагайки и клещей, заканчивая испанским сапогом и колодками. Пойдём, посмотришь.
– То есть сначала людей пытали, потом сбрасывали со скалы?
– Нет, после появления зала экзекуций людей больше не сбрасывали со скалы, а отсекали им головы топором.
– Это гуманнее.
– Палач у графа был отменный, отсекал головы не хуже гильотины. Это был второй палач, первого он сбросил со скалы за профнепригодность.
– В каждом деле нужен профессионал, – заключил Александр.
Дверь вела на слабо освещённую лестницу, уходящую вниз крутыми ступенями. Лестница привела их к тяжелой дубовой двери с металлическими дранками. Друг не без усилий отворил её в сопровождении протяжного, режущего слух скрипа, и они вошли в довольно просторное и ярко освещённое помещение. Но просторным оно могло показаться только с первого взгляда. Обман зрения возникал из-за того, что одна из стен почти целиком была зеркальной. В углу комнаты небольшая ковровая дорожка вела к возвышению, на котором стояло массивное кресло с высокой спинкой и широкими подлокотниками. В противоположном углу сверху свисали тяжелая цепь с хомутом на конце и петля виселицы. Цепь была перекинута через закреплённый на потолке ролик и намотана на толстый металлический штырь, вбитый глубоко в стену. Слева и справа от штыря висели старинные револьверы, сабли, инкрустированные кинжалы разных размеров. Напротив зеркальной стены находилась глубокая куполообразная ниша, представляющая собой настоящую клетку для животного, с толстой решеткой и металлической дверью с ушками для навесного замка. Расположенная рядом с клеткой дверь вела в небольшое подсобное помещение, предназначенное для хранения оружия и инструментов пыток. Посередине комнаты стоял массивный пень, на нём торчал огромного размера топор палача.
– Да!.. – воскликнул Александр, глядя на все эти орудия смерти, – предка вашего гуманистом не назовёшь.
– Он жил триста лет назад.
– А когда жили утописты?
– Начинается!.. Разговоры на эту тему всегда приводят к одному и тому же выводу: человек за всю свою историю по части жестокости не изменился, просто стал более изощрённым. Я лишь хотел сказать, что орудия насилия триста лет назад были другими.
– Да, пожалуй, в этом ты прав. В прошлом веке человек всё больше расстреливал себе подобных или сжигал их в печах, сегодня он взрывает себя в гуще толпы, чтобы людей забрать с собой в рай. А зачем зеркальная стена?
– Граф желал видеть процесс во всех ракурсах. Он сидел вот в этом кресле, наблюдая за экзекуцией.
Александр подошёл к звериной клетке.
– А здесь он держал голодного льва?
– Нет, это камера для осужденных на казнь.
– Неужели их приговаривал суд?
– Конечно, в лице графа. Ну что, пошли дальше, или ты желаешь взглянуть на испанский сапог и прочие подобные изобретения? Они в подсобной комнате.
– Нет, я не любитель. Во мне нет гена вашего графа.
– Твой предок, вероятно, был утопистом.
– Скорее всего.
Они поднялись обратно по лестнице в кабинет графа и продолжили экскурсию по остальным залам, затем вышли в ту часть дома, где когда-то обитала прислуга. Заглянули в прачечную и в кухню с котлами и печами. Кухня соединялась со столовой специальным узким коридором, предназначенным для быстрой подачи блюд. Пройдя через этот коридор, Александр и Друг оказались в большой столовой, откуда вышли обратно через гостиную в первую комнату, с которой начали осмотр. Дверь на выход почему-то была заперта. Охранник отсутствовал. На лице Друга отразилось удивление, и Александр предположил:
– Отошёл в туалет, наверное.
– Вдвоём, что ли, отошли? Обычно жена остаётся, когда он куда-то уходит. Зачем-то запер дверь! Эй, охрана! Где ты?
Ответа не последовало. Пару минут они стояли в ожидании, и тут Друг заметил, что стеклянный колпак, закрывающий свадебное платье жены графа и её бриллиантовое колье, скособочился. Подойдя ближе, они увидели, что колье отсутствует, подложка пуста, а стеклянный колпак сдвинут и наклонён.
– Непонятно, – сказал Друг, – может, охранник отнёс колье в сейф? Но без мэра он не может это сделать, там двойной код, один из которых хранится только у главы города. Значит, мэр здесь. Подождём немного, должны скоро вернуться.
Прошло ещё несколько минут, но никто не появился.
– Пойдём к ним, – предложил Друг. – Правда, нас в хранилище не пустят. Оно за мощной дверью, а перед ней металлическая решётка, как в банке. Туда ведёт длинный коридор из приёмной залы, но мы пройдём через кабинет графа. Так короче.
Друзья вернулись обратно в гостиную и вошли в кабинет графа. Дверь на лестницу в зал экзекуций была распахнута. Оттуда гулко, едва уловимо слышались глухие голоса.
– Странно, они, оказывается, внизу, – удивился Друг. – Что им там делать? Пошли, посмотрим.
Они опять спустились вниз по лестнице. Тяжелая дубовая дверь была слегка приоткрыта. Друг вновь с усилием отворил её. Вслед за протяжным скрипом изнутри раздался окрик:
– Кто это там?
Едва успели Друг и Александр войти в ярко освещённый зал экзекуций, как вдруг подбежали к ним четверо крепких мужчин в масках и стали заламывать им руки. Друг вскрикнул от боли. Ничего не понимающий Александр смог вывернуться и ударить в лицо одного из нападавших. Тот упал, но в ту же минуту подбежали двое других и схватили Александра за руки. В итоге общими усилиями скрутили Александру и Другу руки, туго завязав их сзади верёвками. Затем обоих подвели к креслу, в котором сидел человек и с любопытством смотрел на Александра. Это был мужчина лет сорока, с тонкими усами, небольшой острой бородкой, густыми чёрными волосами и живыми бегающими глазами. Александр посмотрел по сторонам и увидел в нескольких шагах от кресла охранника и его жену. Связанные по рукам и ногам, они стояли на коленях. Окровавленное лицо охранника выражало ярость. Рот молодой женщины был заклеен пластырем, в глазах её застыл ужас. Сидящий в кресле человек держал в руке исчезнувшее из экспозиции бриллиантовое колье. Он продолжал внимательно изучать Александра, затем, указывая на него пальцем, медленно перевёл взгляд на Друга и спросил:
– Кто это?
– Наш гость, Александр, я привёл его в старую крепость на экскурсию…
– Гость… – перебил он Друга и обратился к Александру: – А ты резвый.
– Развяжите нам руки и дайте уйти, – потребовал Александр.
Человек в кресле неприятно улыбнулся:
– Тебе не повезло. Я не рассчитывал вас здесь увидеть. Значит, такая у тебя судьба, – произнёс он, растягивая последние слова с какой-то зловещей интонацией.
– Послушай… – начал Друг, но тот перебил его.
– Будешь обращаться ко мне – граф, можно просто – ваше сиятельство. Иначе, – добавил он с той же ухмылкой, – тебе отсекут ухо мечом, как это сделал святой Пётр рабу Малху. Ты хоть и раб, но я не Христос, и вылечить тебя после этого не смогу.
– Я понял, граф. Можно узнать, что ты собираешься…
– Ты, жалкий потомок прачки, похоже, не отдаёшь себе отчёт, с кем говоришь,– оборвал он Друга, затем скомандовал человеку в маске: – Неси сюда меч.
– Нет, граф, не надо, я всё понял! – торопливо проговорил Друг, глядя вслед мужчине, который достал со стены кинжал и спросил:
– Этот подойдёт?
– Подойдёт.
Когда человек в маске, на ходу извлекая кинжал из ножен, подошёл близко, Друг взмолился:
– Пожалуйста, ваше сиятельство, умоляю, не надо, я абсолютно всё понял.
Мужчина приложил кинжал к уху Друга и взглянул на человека в кресле. Когда лезвие слегка задело кожу и кровь медленно стала стекать по уху, тот поднял руку:
– Подожди, послушаем, что означает «я абсолютно всё понял». Может, он действительно не совсем дурак. Слушаю тебя, Дружок.
– Я знаю, что родовая линия вашего сиятельства восходит к законнорожденной дочери графа Светлого.
– Это всё, что ты понял? И тебе не жаль правого уха?
– Конечно, не всё. Я очень сожалею, что нас было не так много, кто голосовал за ваше сиятельство на выборах мэра…
– Ты, оказывается, за меня голосовал? Жаль, нельзя проверить. Ладно, что ещё ты понял?
– Я понял, что народ большинством голосов сделал… неправильный выбор в пользу…
– Ну-ну…
– … потомка кухарки, – выдавил из себя Друг.
– Вот именно. Впрочем, чего можно было ожидать от всех вас, кухаркиных ублюдков… Ты не произнёс самого главного, но отсутствие одного уха на слух, кажется, не слишком влияет…
Взглянув на колье, которое тот держал в руке, Друг сообразил, что от него требуется:
– Граф, никто не должен сомневаться, что вы единственный законный наследник великого нашего прародителя.
– А вот он сомневается, – и человек в кресле указал на охранника.
– Ты меня знаешь, тварь… – хриплым голосом выговорил охранник, – я скорее сдохну, чем отдам тебе ключи от комнаты. Ублюдок ты, а не «ваше сиятельство».
– Видишь, Дружок, к сожалению, не все такие верноподданные, как ты. Не все осознают, что я единственный законный обладатель того, что оставил мой предок. Ты, надеюсь, помнишь сказанные мною слова, когда год назад я покидал мой город?
– Как не помнить, ваше сиятельство, после оглашения результата выборов ты… вы сказали, что обязательно вернётесь и будете главою города.
– Вот именно, вернусь и вступлю в наследство, включающее и эту крепость, и город вместе с вами, холопами. А пока я хочу взять то, что в сейфе, то, что мне принадлежит. Заметь, своё, не чужое. Кстати, ты помнишь, как мой предок поступал – он пальцем указал на охранника с женой – с такими людишками?
– Граф, но ведь ключи и код, который знает охранник, открывают всего лишь комнату, шифр сейфа хранится у мэра.
– У меня специалисты очень высокого класса, они отключили сигнализацию, откроют и сейф, сейчас занимаются металлической дверью. Откроют её и без ключей, дело только во времени. Надеюсь успеть до утра, но желательно завершить благое дело раньше, – он перевёл взгляд на охранника: – Знаешь что, мы тебя трогать не будем, спросим твою жену.
– Только попробуй её тронуть, мерзавец! – закричал охранник.
Мужчина в маске подошёл к женщине и сорвал пластырь со рта.
– Я ничего не знаю! – закричала она, – ни о ключах, ни о коде.
– Не знаешь?.. Верю. Значит, знает только твой муж. Сдаётся мне, он многое от тебя скрывает. Это несправедливо, – продолжал человек в кресле со зловещим холодком в голосе. – Разве позволительно мужу иметь секреты от любимой жены, от такой сексуальной женщины? Предлагаю тебе отомстить мужу, изменить ему. Можно с моими бойцами. Они у меня настоящие орлы… Что за слёзы? Зачем? С тобой ничего плохого не сделают, наоборот, будут любить тебя страстно, тебе понравится, вот увидишь…
– Подонок, не тронь мою жену! – орал охранник.
– Граф, пожалуйста, не надо, – взмолился Друг, – ну при чём тут женщина…
– Тогда начнём с тебя, ты что-то разболтался, начинаешь меня раздражать. Подвесьте этого болтуна за ноги для начала.
– За что, ваше сиятельство, не надо, прошу…
Двое мужчин в масках подхватили Друга и потащили к цепи с хомутом на конце, развязали ему руки, надели на ноги хомут и стали тянуть другой конец цепи. Друг начал истошно кричать и молить о пощаде.
– Послушайте, – вдруг поднял голос Александр, ошарашенный происходящим, – зачем людей мучить?
– Ты за-го-во-рил? – медленно, словно смакуя, выговорил человек в кресле, – это интересно! хотя тебе, может, лучше было бы промолчать. Мучить, говоришь? Неужели я похож на мучителя? По-моему, нет. Ведь каждый сам выбирает свою судьбу. Никто же не просил его лезть не в своё дело. Он сам напросился. А ты, разве не сам приехал в мой город, разве кто-то тянул тебя за руку в старую крепость и насильно спустил сюда по крутым ступеням? Разве сейчас кто-то тянет тебя за язык? Ты же должен осознавать, что каждый твой шаг, каждое твоё слово и то, что ты ударил моего человека, влияют на твою судьбу. Я внимательно тебя слушаю.
– Вы пришли сюда за драгоценностями…
– Добавь – за своими. Это хоть и не сильно, но всё же может повлиять на твою биографию.
– Хорошо. Вы пришли сюда за своими драгоценностями и сказали, что у вас специалисты очень высокого класса. Почему бы вам не дождаться выполнения возложенной на них задачи, не трогая людей? Вы получите свои драгоценности и уйдёте с миром. Люди не пострадают. Это же важно, в том числе и для вас.
– Вот как?! А ты, часом, не полицейский? А может, прокурор? То есть ты допускаешь, что меня могут судить, и притом весьма строго, если я возьму грех на душу и отправлю к своим кухаркам этих ублюдков? Можно сказать, заботишься обо мне?
– Я лишь апеллирую к здравому смыслу.
– Здравый смысл мне сейчас подсказывает, что нельзя ждать, надо торопиться. Приласкай её! – приказал он подчинённому, который ранее снял пластырь со рта женщины.
Тот схватил её обеими руками, женщина стала кричать, бить его головой и кусаться. Он с трудом приклеил обратно ей на рот пластырь, сорвал с неё короткую майку, обнажив грудь, поднял её на плечо и понёс в подсобное помещение. Скоро оттуда послышались похабные реплики и глухие женские стоны.
Всё это время охранник, молодой сильный мужчина, в ярости пытался вырваться из плена крепко связанных верёвок. Он дёргался, переваливаясь по полу с одного бока на другой, но безрезультатно. Александр, улучив момент, когда охранник оказался с ним рядом, наступил на конец верёвки, которой были связаны сзади его руки. Но развязался лишь наружный узел, остальные остались затянутыми.
– Ай-ай-ай! – злорадствовал человек в кресле, – что же ты усугубляешь своё положение? Я же объяснил тебе, что каждый сам творит свою судьбу. Я подумаю над тем, какую судьбу ты себе уготовил, а пока придётся тебя изолировать. В клетку его!
Двое мужчин в масках схватили Александра и повели в так называемую камеру для осужденных на казнь, закрыли за ним металлическую дверь и повесили замок. Александр посмотрел в сторону Друга, который висел головой вниз, издавая стоны и дёргая руками. Ноги его были зажаты у щиколоток хомутом, закреплённым на конце длинной цепи.
Человек в кресле продолжал глумиться над охранником:
– А жене твоей нравится! Слышишь, как она стонет? Смотри сколько у меня бравых ребят на очереди. Ну так где же ключи? И про код ты почему-то до сих пор ничего не сказал.
– Ты мразь, я тебя, суку, на куски порежу и ублюдков твоих порву, я всех их запомнил, из-под земли вас достану…
– Нет, кажется, я от тебя ничего толкового не услышал. Впрочем, идея резать на куски мне понравилась. Начнём с твоей руки. Ну-ка орлы, положите его руку под топор, будем рубить её по кусочкам, как он обещает делать это со мной. Ох, как бурлит во мне кровь моего великого предка! Испытаем его топор в деле!
Люди в масках схватили охранника, положили его рядом с пнём лицом вниз и стали развязывать сзади руки, стараясь удержать его в таком положении. Но как только верёвка была развязана, он стал отчаянно биться и чуть не вырвался. Наверняка ему удалось бы это сделать, если б ноги не были связаны. Четверо мужчин в масках навалились на него, и через несколько минут им удалось привязать одну руку охранника к его туловищу, а вторую положить на пень. Но удержать её там оказалось тоже не просто, рука всё время вырывалась на свободу, не позволяя мужчинам в масках её зафиксировать.
– Прибейте гвоздём, – посоветовал человек в кресле.
– Ты не посмеешь этого сделать, мерзавец! – прохрипел охранник.
– Ну, зачем мне это делать? У меня есть профессионалы. Тебе даже больно не будет, – проговорил он медленно, интонируя слова.
Из подсобного помещения принесли большой гвоздь и увесистый молоток. Четверо мужчин в масках, навалившись на связанного человека, наконец, зафиксировали его руку на пне. Пятый приложил гвоздь к ладони охранника и тремя сильными ударами на три четверти вбил его через ладонь в твердую древесину пня. Кровь выступила вокруг гвоздя, охранник отчаянно закричал.
– Ну что ты вопишь? – человек в кресле изобразил на лице отвращение. – Господь наш Иисус терпел, когда ему в ладонь забивали гвоздь. И тебе велел терпеть. Я всё-таки не понял, повтори, пожалуйста, ты хотел что-то сказать про ключи и код?
– Уу…блюю…док! – кричал охранник.
– Тогда продолжим. Резать на куски – это твоя идея, – сказал он и повернулся к онемевшему от ужаса Александру, – вот доказательство того, что человек сам творит свою судьбу.
Мужчина в маске поднял топор над рукой охранника, которая уже никуда не могла деться.
– Опомнитесь! – крикнул Александр, – это же варварство!
– Конечно, варварство, – подтвердил человек в кресле, – но идея принадлежит ему, – и указал на стонущего от боли охранника, – может, ты хочешь вразумить его ответить на мои вполне безобидные вопросы? И мы тогда не дадим ему так варварски себя губить. Попробуй.
