Kitabı oku: «Преступивший», sayfa 15
Глава 28. Ревность
В тот промозглый вечер быстро стемнело.
Непогода ледяными пальцами билась в дребезжащее стекло и холодными каплями нехотя сползала вниз. Угрожающе сотрясала деревянные рамы.
В плачущем окне на фоне тёмно-синего неба жутковато мелькали сгибающиеся силуэты чёрных деревьев, цепляющиеся голыми, похожими на пляшущие скелеты, ветвями за рваные тучи.
Срывались и закручивались в мокрый вихрь оставшиеся пожухлые листья.
От жарко протопленной печи по тихим комнатам растеклось сонное тепло и спокойствие.
Разморённые и завораживающе убаюканные контрастом между страстями, происходящим на улице и умиротворением в доме, они раньше обычного разошлись по своим спальням.
Юля, зевая и потягиваясь, полистала несколько новых книг, привезённых два дня назад Георгием.
Выбрала женский роман с обещающей обложкой, мечтая под колоритное завывание ветра уютно почитать в кровати.
Расправила постель, закинула в середину горячую грелку и собралась нырнуть под одеяло, как вдруг обнаружила, что озорной котёнок, только что крутившийся под ногами, незаметно улизнул из каморки.
Проворчала:
– Разбойник! Маленький неблагодарный предатель!
Вздохнула с досадой. Наверняка, как всегда, отправился в самое тёплое и полюбившееся местечко: в просторную кровать хозяина дома.
А тот спрячет его, будет вызывающе и победно ухмыляться, но не отдаст перебежчика. Ещё и гордо заявит, задирая конкурентку:
– Мурзик сам сделал выбор!
И продолжит в своём репертуаре, начнёт поддразнивать, хитро подмигивать:
– Переходи к нам, присоединяйся. Ждём. Мы с котиком будем очень рады. Потеснимся. Кровать широкая, места всем хватит.
Юля расстроенно топнула и решительно направилась за любимцем, точно зная, где его обнаружит.
На всякий случай добросовестно и впустую поискала беглеца во всем доме.
Хмыкнула. Понятно, можно было не тратить время зря, а сразу идти к хозяйской спальне.
Неслышно подошла к комнате, остановилась у приоткрытой двери, манящим «кис-кис-кис» подзывая избалованного котёнка.
Насторожилась. Странно. В помещении было шумно. Что там происходило? Георг фильм на всю громкость смотрел?
Несмело заглянула, не заходя внутрь.
А-аа… Это он по телефону общался. Юля волей-неволей прислушалась к разговору.
Мужчина стоял у окна спиной к ней и с кем-то возбуждённо, весело болтал.
Закатывался в хохоте, размахивал руками, не понижая голос, взахлёб откровенничал с невидимым собеседником.
– Да-да-да! Опять… Родственнички. Активизировались. Никак не успокоятся. На этот раз всерьёз взялись за меня. Мечтают видеть глубоко женатым и с дюжиной детей. Похоже, теперь так просто не отделаюсь. Представляешь, уже нашли невесту. Договорились с её родителями.
Да-да! Невесту! Мне. Образованную, воспитанную. Утверждают, что скромница и замечательная хозяйка. Почему страшненькая? Не-е-ет, что ты! Красавица. Я видел, она очень красивая. Скинули на вайбер фото. М-мм… Закачаешься. Такая брюнетка-конфетка. Огонь! В следующую пятницу на свадьбе двоюродного брата планируют нас познакомить. А потом и сосватать. Как это не поеду? Конечно, поеду. Не, а что ты хочешь? Знаешь ведь их. Уже всё решили. Меня ждут. Надо поздравить. Не открутиться никак. Обидятся на века.
Не расставаясь с сотовым, подошёл к настенному календарю, назвал дату, округлил ручкой число. И продолжил животрепещущий диалог, переключившись на другую тему.
Юля застыла, забыв, зачем пришла. Перестала дышать. Оцепенела. Обдало жаром… Нет. Кипятком!
Невеста? Родственники нашли ему невесту?
Ватными ногами шагнула назад. Застыла у входа и несколько минут не двигалась.
Виски загудели, в груди стало больно и тесно. Коленки затряслись, было трудно стоять. Земля поплыла и закачалась. Юля потянулась к дверной ручке, чтобы сохранить равновесие, но промахнулась и толкнула дверь.
Та гостеприимно распахнулась, с громким стуком ударившись о стену.
Георгий вздрогнул, обернулся. Растерянно улыбнулся пленнице. Похоже, не ожидал увидеть ту на пороге своей комнаты.
Её щёки заполыхали огнём. Адским. Глаза невозможно жгло. Лёгкие рваными рывками выталкивали воздух.
Окружающий мир дрожал и сузился до расплывающегося овала в виде мужской фигуры.
Георг недоуменным взглядом обвёл её исказившееся лицо. Брови поползли вверх, он резко свернул бурное обсуждение, наскоро распрощался с собеседником и выжидающе уставился на неё.
Их взгляды сплелись. Оба молча взирали друг на друга с таким откровенным удивлением, будто встретились впервые.
Наконец он вопросительно кивнул:
– Что с тобой? Что-то случилось? Опять чего-то испугалась? Такой вид, будто привидение обнаружила.
Пошарил глазами по комнате. Догадался:
– Котёнка потеряла? Вон он, спит на подушке. Забрать хочешь?
Юля, через силу выдавив какое-то невнятное мычание, отрицательно помотала головой. Развернулась на пятках и побрела, плохо разбирая дорогу, в своё верное убежище.
В комнате невидяще нашарила стул, машинально села, вперив в пространство пустой взор.
Реальность ускользала, зигзагами фиксируясь на чепуховых картинках: соринка темнела на полу, из шкафа торчал уголок тряпки. Один раз мигнула лампа. «Перегорает? О, кажется, ветер ослабел».
Голова туго соображала и никак не могла переварить содержание подслушанного разговора.
Мир разверзся. Мысли скакали, как шальные, перемешивались с чувствами, закручивались в сумасшедший водоворот и не оформлялись ни в одну внятную думу.
Известие ошеломило, за ничтожную секунду выбив почву из-под ног. Мучительно жгло и извивалось ранящей змеёй внутри груди.
Невеста? У него будет невеста? Нет. Неправильная формулировка. Есть невеста. Уже есть… Красивая. Подходящая по всем параметрам.
И что из того? Почему так зацепили эти слова?
Понятно, что никаким духом не предполагаемая, не ожидаемая новость оглушила. Да. Это нормально. Но больше шокировала собственная реакция. Дико нездоровая реакция.
Обида. Боль. Боль!
Настолько яркая и сокрушительная, будто в голове произошло двенадцатибалльное мозготрясение, которое за мгновение порвало душу и поменяло полюса.
Как же так?
За три месяца, проведённых с мужчиной под одной крышей, Юля самоуверенно приучилась считать чувства Георгия данностью.
Ненужной, с презрением и негодованием отвергаемой, но в любом случае незыблемым фактом. Аксиомой, которую ничто не изменит. Собственностью всецело и безоговорочно принадлежащей только ей.
Его интересы все дни были сосредоточены только на Юле. Вокруг неё и для неё.
То, что могло быть и по-другому, стало неприятным сюрпризом. Поразило, сломало эгоцентричную картинку мира. Обдало ушатом ледяной воды.
Через цунами горьких эмоций тихим шепотом успокаивающе пробивался голос разума: ты же именно этого и добивалась. Очнись! Радуйся. Это прекрасное известие!
Значит, он переключится на красавицу-невесту, займётся подготовкой к свадьбе, семейной жизни и наверняка без проблем и препятствий освободит узницу из плена.
Это ли не праздник?
Но голова звенела тяжёлым набатом и не слышала робкого, невнятного шелеста, неразличимого на фоне мощного потрясения.
«Боже мой! Я его ревную. Я! Ревную! Его!» – со стыдом и злостью осознала Юля.
Абсурд. Мир сошёл с ума. Так не должно быть.
После подслушанного разговора она перестала спать.
Полночи измождённо крутилась в разом ставшей неудобной кровати.
Только получалось представить и пересчитать осточертевших овечек, с трудом забыться на несколько полубредовых минут, как сверлящее воспоминание о… э-э… сопернице? Беспокойно возвращалась сквозь сон.
Обрушивалось сотней молоточков, заунывно долбило мозг, занозой терзало сердце.
Будило и заставляло ёрзать, проклиная раскалённые думы, измученно уставившись в чёрный потолок.
Юля яростно копалась в себе, в сумбурных видениях и окончательно запутавшихся чувствах.
Осунулась, притихла, избегала Георгия. Отказалась от вдохновляющего занятия: разламывания запора. Не было сил и желания.
Сознание будто раздвоилось. Она стыдилась даже мысленно назвать то, что открылось, когда прислушалась к своему страдающему сердцу.
Прекрасно понимала, что её отношение к тюремщику переродилось. И, как могла, противилась этому опасному для личности состоянию. Его следовало беспощадно искоренить.
Иначе – всё. Тупик. Ловушка. Если не справится с противоестественным чувством, случится катастрофа.
В конце недели Георг должен отправится на торжество, чтобы познакомиться с избранницей, которую подобрала ему родня.
Ответственнейшее мероприятие. На целый вечер. Не меньше. Настолько судьбоносная встреча наспех не произойдёт и решение на бегу он не примет.
Что дальше: начнёт ездить на свидания? Часто? Надолго? Наверно, и на ночь будет оставаться с той дамочкой, а Юлю на это время закрывать в подвале.
Всё логично, жизнь продолжалась. Он ещё молодой, здоровый и энергичный… зверь?
Нет человек. Сильный, зрелый мужчина, давно готовый к созданию семьи. Она знала, что он этого хотел.
Роковой день, заключённый его уверенной рукой в синий кружок на календаре, наступил.
Спокойный, неторопливый Георгий, как обычно, с едва уловимой улыбкой в изучающих глазах, выпустил подавленную пленницу из тюрьмы.
За столом забыл о ней и наглухо уткнулся в не затихавший ни на минуту телефон.
Ухмыляясь, читал пиликающие сообщения и, похрюкивая, весело строчил ответы.
Изредка скользил по нахохленной Юле беглым взглядом.
Они довольно быстро позавтракали, и, наконец, Георг мимоходом сообщил:
– Я тороплюсь. Надо срочно уехать. Ты всё успела сделать?
Похолодев, она оценила гладко выбритые скулы, дорогой запах незнакомого парфюма.
Он надел новую рубашку, хороший костюм, часы. Повязал галстук. Смахнул несуществующую пыль с начищенных ботинок. Выпрямился, расправил плечи, гордо приподнял подбородок.
Не обращая внимание на Юлю, прищурившись, со строгим видом покрутился у большого зеркала, критически осматривая себя.
Стал далёким и официальным. Будто чужой, равнодушный человек заменил улыбчивого хозяина дома.
Её сердце ревниво и обиженно сжалось. Стиснула зубы.
«До чего красивый! Змей! Даже глазам больно смотреть. Породистый самец. Да. Ну жених же. К невесте собрался».
Для неё он никогда так не наряжался. Привыкла к стандартному гардеробу для дома: футболки, джинсы, спортивная одежда.
Судорожно сглотнув, Юля покраснела и отвела вспыхнувший взгляд.
Георгий участливо заглянул в резко переменившееся лицо, с ласковой осторожностью прикоснулся к полыхающей щеке.
Поймал руку, легонько сжал пальцы и встревоженно поинтересовался:
– Ты заболела, девочка? Как себя чувствуешь? Что-то грустная сегодня.
Она, прикусив губу, быстро отвернулась, тщательно скрывая глаза, неожиданно увлажнившиеся от заботливого тона. Отрицательно покачала головой.
С трудом выдавила:
– Всё хорошо. Просто… страшно одной будет.
Озадаченный Георг, переминаясь с ноги на ногу, постоял в раздумьях. С сомнением присматривался к понурой пленнице.
Взглянул на время, нахмурился. Вздохнув, с виноватым видом мягко развернул и подтолкнул её ко входу в тюрьму. И отправил обратно… в клетку. На место.
Закрыл. Уехал.
Юля рухнула на кровать.
С облегчением от того, что можно не сдерживаться, громко и отчаянно зарыдала.
Слёзы не приносили успокоение.
Она раскачивалась всем телом, выла, кусала руку. Зарывалась в подушку, каталась по постели.
Промокала кожу влажным полотенцем. Споласкивалась холодной водой из старого умывальника.
Глаза тонули в жгучем озере непрекращающегося потока сырости.
Лицо покрылось красными пятнами. Больно щипало веки, опухли губы, нос. Она икала, всхлипывала, скулила.
Затихала на короткое время и снова несвязно причитала, бичуя себя.
Не понимала, не желала понимать: отчего так больно, так смертельно, выкручивающе обидно.
Ревность… Ревность! Что за дичь?!
С какого перепуга ей ревновать примата? Волосатого гуманоида. Животное.
Оправдывалась перед собой тем, будто расстроилась из-за того, что он весь беззаботный, свободный, нарядный без малейших угрызений совести уехал веселиться.
И его ни минуту не смущало то, каково ей здесь. Одной. В старом мрачном доме, запертой в клетке. Чуть ли не на цепи, как бесправное дикое животное. Лишённой всех радостей жизни, возможности видеть людей и иную обстановку.
А он сейчас радовался.
Познакомился и любовался своей нежной невестой. Флиртовал. Особенным магическим взором притягательно и завораживающе заглядывал в лицо той девушке.
Так же, как смотрел на Юлю.
И та тоже растворялась, тонула в его гипнотических глазах. В знобящем предвкушении счастья, в сладком предчувствии будущего.
Музыка, танцы, смех, разговоры, застолье. У Георга праздник. С родственниками, друзьями. Среди оживлённых, нарядных гостей.
Неприязнь к похитителю, а ещё больше к неповинной разлучнице корёжила Юлю. Зашкаливала, в пыль дробя здравый смысл.
Какие уж там сердечные пожелания взаимной любви и согласия! Какая объективность? Это о чём?
Хотелось разорвать пространство и по бабски вцепиться той в волосы. Или ядовито выплюнуть:
– Ну что, брюнетка-конфетка, подогнанная старейшинами рода, дождалась гордого орла? Увидела распрекрасного суженого? Высокого, стройного. Пара под стать друг другу. Довольна, поди? Оба довольны? Возьми, убоже, что нам негоже.
Как же Юля ненавидела Георга! Каждой клеточкой. С головы до пят ненавидела.
«Зверь. Кобель! Преступник! Исковеркал мою жизнь, теперь неплохо устроит свою. Будет припеваючи жить и до потери пульса плодиться с молодой жёнушкой. Без ненужных сожалений и воспоминаний. Сегодня он точно не вернётся. Хорошо, если в угаре вспомнит обо мне и приедет хотя бы завтра».
Она не поверила глазам, ушам и всем остальным органам чувств, когда через несколько часов, в привычное время, Георгий бодро загремел засовом и широко распахнул дверь в её тюрьму. Окликнул в приподнятом настроении:
– Я дома! Приехал. Лежишь? Заскучала? Поднимайся наверх. Сейчас переоденусь и поужинаем. Я та-а-акое привёз тебе! Ахнешь, когда увидишь.
Долго и крайне удивлённо рассматривал её опухшее и покрасневшее лицо.
Недоуменно хмыкнул, расстроился. Но расспрашивать о причине внезапных слёз не решился, опасаясь, что повод всё тот же. Стандартный. Пленница снова расплачется и будет, как обычно, проситься на свободу.
Юля чувствовала себя так, будто с души свалился огромный груз: значит, он не остался на свадьбе? Смотрины не состоялись? Или представленная девушка ему не понравилась, и Георг отказался от невесты?
Стало легко и радостно дышать. Мир расширился, заиграл красками. В него вернулась стабильность.
В этот миг она была счастлива.
Глава 29. Накануне побега
Было необыкновенное утро. Ясное, сияющее новизной снега и морозного воздуха. Золотой круг солнца играл в лазури чистого неба. Тени от дворовых построек синим бархатом утонули в белых сугробах.
Стайка снегирей бойко перелетала с ветки на ветку, низвергая искристый водопад снежинок. Алые грудки мельтешили, перемешивались с такими же горящими гроздьями рябины.
Зима наградила родившийся день самыми яркими красками, в нём чувствовался колдовской привкус предстоящей радости, долгожданного чуда.
В бдительном котёнке проснулся охотничий инстинкт. Он азартно припал к подоконнику и, прижав уши, жадными глазами следил за аппетитными птичками. Распушившийся хвостик нервно подрагивал, усы воинственно топорщились, гоняя запахи.
Несостоявшийся ловец разочарованно вздохнул всем тельцем, оглянулся на хозяина и спрыгнул на пол, когда вкусные птички дружно снялись и исчезли.
Георгия разбудило праздничное предчувствие: случится нечто необычное. С твёрдым предвкушением сего события он лодырничал, лениво потягиваясь у окна.
С интересом наблюдал за разыгравшейся пантомимой. Усмехнулся, поощрительно потрепал расстроенного приёмыша.
– Ничего, дружок, не горюй. Ускользнувшая добыча – не самая большая потеря.
Компенсировал упорхнувшую мечту любимца приличным куском мяса и ложкой сметаны.
– Кушай, дорогой! Поправляйся. Ну их, этих глупых пташек.
Странно было одно: его бесценная пленница нестандартно долго не выходила из своей клетки.
Он давно убрал засов и немного приостановился у закрытой двери, ожидая привычного движения изнутри. Надеясь, что она уже поднялась, оделась и вот-вот выскочит из темницы.
Как бывало всегда: запорхает солнечным лучиком по комнатам и согреет тихо поскрипывающий от растекающегося тепла старый дом. По сонному пространству запульсирует пробуждающая волна энергетики. Воздух встрепенётся, впитает свежий поток жизни, чистоты, молодого задора.
Планета полетит вперёд.
Для Георга дождаться появления Юли стало частью полумагического ритуала.
Главное, чтобы они встретились глазами и поприветствовали друг друга, пока он не повернулся спиной к двери её комнаты.
Поэтому, тихо посмеиваясь над новоизобретённым шаманством, специально медлил и затягивал время, нетерпеливо переминаясь у порога, чтобы примета наверняка сработала.
Тогда день с первых минут стартовал в правильное русло, до вечера искрил улыбками и удивлял приятными неожиданностями.
Отчего-то в это утро пленница не торопилась выходить.
Прошло значительно больше часа, как он довольно шумно вытянул засов и вхолостую подождав несколько минут, с кислым вздохом отправился на кухню.
Обычно Юля спала очень чутко и поднималась, едва раздавался визгливый звук отодвигаемого запора. Сегодня этого не произошло.
Георгий в десятый раз призывал себя к спокойствию и объективности. Слонялся из угла в угол, меряя комнату чеканными шагами. Философски обуздывая совсем уж детское недовольство на её медлительность.
Но, тем не менее, чего она там копошилась?
Вон и котёнок уже наелся. Пузо раздулось как мячик.
Вычистил перепачканную сметаной мордочку. Сопя и хоркая на всю кухню, повыкусывал что-то в растопыренных пятках. Запрыгнул на подоконник, затарахтел, выгибая спинку для поглаживаний.
В компании с приунывшим хозяином, сузившимися щёлками зрачков созерцал посветлевший двор.
Чайник давным-давно вскипел и грустно остывал. Яичница холодная, будто льдом покрылась подсыхающей плёнкой. И на кухне как-то неуютно. Даже зябко.
Георг взглянул на градусник: температура понизилась?
И было голодно. Да! Желудок же пустой. Садиться за стол одному было скучно и невкусно.
Ненормально затянувшееся ожидание всё сильнее нервировало его.
Время от времени Георгий сердито косился на неподвижную дверь, дольше и дольше задерживая сканирующий взгляд на непрозрачной, к великому сожалению, преграде.
В очередной раз тихо рыкнув от нетерпения, подошёл вплотную. Прислушался, задерживая дыхание. Приложил ухо. Нахмурился: никакого движения, ни одного шороха!
Раздражённо цокнул языком, недовольно покряхтел: пугающая тишина. Что это значило? Подкралась тревога.
«Зайти? Нет, ещё подожду… Немного».
Он никогда не проходил дальше порога её комнаты. Только в исключительных случаях.
Старался, насколько возможно, придерживаться видимости наличия неприкосновенного пространства у строгой узницы.
Но сегодня другое дело, происходило что-то непонятное, и это беспокоило всё больше.
«Ещё пять… Нет! Две минуты и на штурм. Правильно?»
Застыл у часов, наблюдая, как нудно дёргалась на делениях стрелка.
«Какие две минуты? Всё! Хватит, нет сил ждать. Вдруг что-то случилось и ей нужна помощь? Извини, девочка. Давай, без обид. Я просто вынужден нарушить негласное правило и переступить дозволенную границу».
Кончиками пальцев осторожно побарабанил в закрытую дверь. Безмолвие, никакого отклика.
Два раза брякнул по доскам костяшками кулака. Звонко, требовательно.
Тишина.
Побледнел… Время действовать!
Решительно толкнул дверь, стремительно шагнул вглубь низкой каморки.
После ярко освещённых солнцем верхних комнат Георгий ослеп от контрастной темноты. Ничего не видя в первые минуты, усиленно моргал. Тревожно, с жадным напряжением вглядывался в нечёткие очертания предметов. Наконец привык к полумраку, взглядом торопливо обшарил комнату. В маленьком помещении всё обозревалось как на ладони.
Юли нигде не было.
Невозможно! Сердце похолодело и, совершив режущий прыжок, остановилось.
Георг растерянно крутился, скакал неверящими глазами по периметру. Всё на виду, спрятаться было негде. Шкаф, умывальник, пара стульев, расправленная кровать.
Кровать? Кровать!
После пятого сумасшедшего оборота вокруг оси он вдруг уткнулся взором в уютно свернувшуюся в клубок фигурку. Беспечно спавшую, с головой укутанную объёмным одеялом и неприметным бугорком затерявшуюся в глубинах высокой койки.
Георгий восхищённо выдохнул. Покаянно хлопнул себя по лбу, покачал запаниковавшей головой и беззвучно рассмеялся. По сердцу разлилось тепло, вернулась способность работать.
«Уф-ф… Спит! Она просто спит… Маленькая дорогая засоня. Не исчезла».
Из-под подушки торчал уголок раскрытой книги. Видимо, опять полночи читала.
Тюремщик мечтательно и влюблённо улыбнулся, блаженно прищурился. Страх испарился, наполнив тело необыкновенной лёгкостью.
«Как же ты напугала, потеряшка! Хорошо, полежи ещё. Я неслышно постою рядом. Совсем недолго. Чуть-чуть… Только посмотрю. А потом очень тихо уйду. Прямо на цыпочках. Ты не заметишь, не узнаешь… Колючка».
Растроганно, с каплей зависти рассматривал складки одеяла, обнимающие Юлю.
В очередной раз с щемящим чувством поразился, насколько бесконечно дорогим и незаменимым человеком за это время она стала для него. Как это произошло?
Худенькая, упрямая девушка из другого мира вытеснила и затмила всё на свете. Стала центром Вселенной. Странно, что несколько месяцев назад он беззаботно и довольно счастливо жил, совсем не зная её. Всё мироздание состояло из хрупкой и запутанной цепочки сюрпризов. Их сложная и парадоксальная встреча могла не приключиться.
Судьбы двоих решил непредсказуемый случай. Минуты, секунды, непредвиденный поворот, общая дорога. Тонкая ниточка, потянувшая за собой вереницу переходов от одного знакомства к другому, к третьему. Взаимные ошибки, неверные шаги. Столкновение, катастрофа.
И сейчас, несмотря на всю чудовищность этого осознания, он ни о чём не жалел. Все события были искорёженными ступенями, мучительными толчками через минное поле, неотвратимо ведущими их друг к другу.
Исчезни пленница, всё на свете потеряет значение. Без неё Вселенная просто не смогла бы существовать. В ней не будет смысла, вкуса, ценности, интереса. Останется только смертельная пустота и непрекращающаяся боль. Этого никогда не произойдёт!
Всё, пора уходить.
Но как же хотелось остаться! Ещё несколько секунд. Зачарованно засмотрелся на шевельнувшуюся и сладко причмокнувшую девушку.
В эту минуту Юля слабо всхлипнула и разомкнула ресницы.
Через полудрёму и тающий сон увидела Георгия и озарилась искренней улыбкой. Она простодушно радовалась ему! Брови удивлённо приподнялись, делая лицо открытым и незащищённым.
С лёгким полустоном мирно потянулась в кровати, зевнула. Спутанные волосы разметались по подушке. Тыльной стороной ладоней потёрла нежно-розовые после сна щёки.
Сквозь полуприкрытые веки, безмятежно щурясь, доверчиво смотрела на него. Проморгалась, совсем очнулась. Тихо посапывая, всё так же расслабленно и нежно скользила глазами по его счастливому лицу. Тёплая, мягкая, ещё не успевшая сосредоточиться и проконтролировать, спрятать запретные к показу эмоции.
Вот она, настоящая! И её чистые, неприкрытые чувства. Истинные, без притворной маски суровости и высокомерия. Без страха и фальшивой брезгливости. Самое первое, что испытывала, видя Георгия – радость!
Его душа встрепенулась, ликующе кувыркнулась, оторвалась от тела и взлетела куда-то бесконечно далеко. В одуряющую вышину.
С засиявшими глазами и гулко, растроганно застучавшим сердцем он метнулся к кровати. Упёрся руками по бокам от лежащей девушки, импульсивно наклонился над ней.
И тут же, будто холодный порыв ветра пролетел над пленницей. Она ахнула и моментально изменилась. Серой тенью замелькали другие эмоции. В первый миг её глаза испуганно округлились. Потом нахмурилась, и плотный занавес опустился, пряча душу. Юля напряглась, изо всех сил, до побеления пальцев, вцепилась в одеяло, судорожно подтянула его к подбородку. Подобрала ноги, сжалась в комочек. Беспомощно и боязливо запорхали ресницы.
Безмолвная, отчаянная просьба: «Не трогай меня!» Лицо жалобное и бескровное.
До боли, до стона хотелось прикоснуться к ней. Обнять, прижать, успокоить.
«Когда же это закончится? Сколько ты будешь дичиться и пугаться?»
Георг удержался, остановил себя. На пару секунд с опущенными веками замер над скукожившейся фигуркой. Сконцентрировался, шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы, медленно выдохнул.
Подушечками пальцев нежно погладил её по тёплой щеке. Ласково заглянул в лицо, чуть слышно шепнул:
– Тс-ссс… Всё хорошо. Расслабься. Дыши, – задержался на зрачках, погружая Юлю в состояние покоя.
Тихонько нажал на кончик носа, ободряюще подмигнул и быстро вышел.
Уверенно и оглушающе зазвучало счастье. Георг торжествовал – это победа! Отношения переродились, приобрели волнительный привкус скорого триумфа. Перешли на самый трепетный этап. Они находились в двух шагах от окончательного сближения.
Не желая больше искушать себя и смущать пленницу откровенно влюблённым и шальным взглядом, не стал дожидаться, пока она оденется и выйдет из комнаты. Не чуя ног, влетел в кухню. На ходу, не ощущая вкуса, заглотил приличный кусок яичницы, залпом выпил остывший чай и сбежал во двор.
Полдня яростно и вдохновенно возился там наедине со своими необузданными мыслями.
Немного остыл, успокоился. К обеду с замиранием сердца вернулся в дом. Избегая, но страстно желая смотреть на пленницу.
А она, казалось, не заметила, какую бурю чувств он пережил. Вела себя ровно, без волнения.
Со смехом рассказала о приключениях бесшабашного котёнка. Пожаловалась на перегоревшую в коридоре лампочку.
С едва уловимой улыбкой скользила по взбудораженному Георгию внимательными глазами.
Отметила, что тот слушал её вполуха. Периодически простреливал рассеянно-смущённым взглядом, быстро опускал свои невероятные ресницы, скрывая вырывающиеся искры и пытался сосредоточился на содержимом тарелки.
Несколько раз Юля беспокойно, с вопросом посмотрела в лицо сотрапезника, озаботившись его неестественной скованностью.
Георг считывая её недоумение, фокусировался. Растягивал губы в белоснежный оскал, изображая беспечность.
Она вздохнула: «Зачем-то притворяется». Юля давно научилась отличать истинные эмоции от показушных.
«Ну… Не хочет делиться – его дело», – решила, что у тюремщика какие-то внешние проблемы, о которых ей не положено знать. Тайно посочувствовала, пробовала отвлечь от удручающих мыслей беспечной болтовнёй и немного развеселить.
Последнее время окончательно запутавшейся девушке не хотелось вспоминать, что он – её самый страшный враг.
