Kitabı oku: «Думы о достоянии», sayfa 2
Люди и Существо
Могучее чрево огромной городской свалки глубоко вздохнуло и выдохнуло, высвобождая через многочисленные поры ту колоссальную энергию, что скопилась в нём за последний день. Сладковатая сероводородная вонь – многолетняя спутница свалки, равномерно расползлась по окрестностям. После снятия напряжения чреву стало намного легче. Рабочие свалки, такие же многолетние спутники, сопровождающие свалку от рождения до настоящего времени, копошащиеся у выгружаемых машин, тоже почувствовали это. Они заматывали лицо разными тряпками и делали кривые гримасы. Но продолжали работу.
– Рождение, – думало чрево. – Когда же это было? Наверное, пятьдесят лет назад. Здесь, на этом месте, люди выкопали большой карьер. Известняк нужен был для дорог. Да, да, так рождалось моё чрево. И как же мне повезло, что кому-то в голову пришла светлая мысль – начать создавать моё чрево. Это было сродни созданию нового Существа. Ещё никто и не думал про овечку Долли.
Воспоминания разбередили могучее чрево, и оно опять глубоко выдохнуло… Как же любовно и методично люди меня создавали! Сначала это были всего две машины со строительным мусором. Потом – промышленные отходы в виде обрезков резины. Кто-то привёз гнилые доски. Вдруг создание неожиданно закончилось. Вероятно, именно в тот момент люди задумались о необходимости создания Существа. Но здравая мысль пересилила. И тут началось…
Люди, которые находились на его поверхности, стали интенсивно массировать его тело бульдозерами, растаскивая по поверхности новый привезённый материал. Тело росло. Потянулись вереницы машин. На подъезде появилась будка с приёмщиками. Приёмщики с увлечением показывали, куда и какой груз нужно высыпать. Новорожденное чрево умилялось такой заботой. Медикаменты пересыпались остатками сгоревшего дома. Осенняя листва – промышленными отходами. Испорченные продукты – битым стеклом. Особую радость доставляло количество целлофана. Он хорошо сохранял тепло.
Тело быстро росло, подымаясь ввысь из котлована.
Процессы для создания чрева складывались благополучно. Люди и сами не заметили, как быстро карьер заполнился материалом. Но процессы, запущенные много лет назад, были уже необратимы. Чрево жило и просило: больше, больше, ещё… И люди, немного подумав, согласились с этим. Работы шли и днём, и ночью. Без устали, с новой, многочисленной техникой люди начали возводить надземную часть чрева. Теперь чрево могло видеть, что происходит в округе. Деревни и город. Людей и машины. Зиму и лето. Очень радовалось чрево маленькой речке, которая, огибая его края, протекала внизу. Искрясь на солнце всеми цветами радуги, она не замерзала даже в морозную зиму, весело журча своими гнилыми водами по обледенелым берегам.
Забота людей о чреве была повседневной. Люди любовно обнесли чрево зелёным забором. Подъезды к телу проложили бетонными плитами, соорудили шлагбаум и поставили охрану. Днём строго проверяли машины и накалывали талоны. Ночью открывали доступ к телу быстро и без проверки. Больше всего машин было именно ночью, что позволяло существу быстрее расти. Ничто не должно нарушать покой тела. А чтобы ему легко дышалось, поставили трубы, через которые в недра выходил сок из него. Люди заботились о созданном существе, иногда пересыпая его землёй и песком. Гармония! Между людьми и чревом…
Нескончаемая вереница машин с трудом поднималась на самую вершину тела, натужно ревя моторами, распугивая стаи ворон. Это забавляло чрево, наблюдавшее за взмывающими тучами птиц. Последнее время тело Существа облюбовали чайки, взявшиеся ниоткуда. Моря или хотя бы большого озера рядом не наблюдалось. Ну да, вот ещё бы орлы, эти гордые птицы, здесь поселились. Может быть, когда я вырасту, тогда… А рядом экскаватор уже выкапывал очередную большую яму. Он делал это методично, мастерски. Ровные края котлована изумляли своими пропорциями.
– Как же заботливо орудует этот молодец, – думало чрево. – Скоро уже и сосед появится.
Только вот последнее время что-то стало беспокоить этот огромный организм. Машин стало почему-то меньше. Иногда вообще поток машин прекращался. Какие-то люди толклись у подъезда к телу с плакатами. Ругались и что-то требовали. Стали приезжать и люди на больших машинах, в лакированных туфлях и костюмах с разноцветными галстуками. Комиссии, наверное. Они что-то горячо обсуждали, совещались, измеряли. И после их отъезда вереницы машин удваивались. А гул тяжёлой техники, массажирующей тело, усиливался.
– Люди без меня никуда не денутся, – продолжало думать чрево. – Мы крепко повязаны друг с другом. Так что если порвать хоть какие-то незначительные связи, наступит полная катастрофа. Не для меня – для людей.
Русавкино, январь 2019 г.
Путешествие за протоколом
Прошло уже три месяца с момента наступления случая, называемого новым термином, закреплённым даже законодательно – предпенсионер.
Во исполнение наказа одного из отцов-реформаторов блестящей пенсионной реформы, недопенсионер Михал Михалыч Кубыриков решил наконец-то отправиться в путешествие. Отщипнув от жалкой кучки денег, называемых отпускными, жидкую наличность, в сопровождении двух своих друзей – уже как два года состоявшегося пенсионера Юлия Сергеевича Попова и Павла Евгеньевича Веселихина, которому до настоящей пенсии было столько времени, что за этот срок наши реформаторы вполне могли и увеличить его дополнительно до 70 лет, организованной группой поехали.
Пунктом путешествия был выбран один из величественных наших родных городов, изобилующий массой интереснейших памятников культуры и зодчества. Вся программа была составлена по эконом-классу, чему Михал Михалыч необычайно был рад. Командование было доверено Юлию Сергеевичу, как самому опытному путешественнику и знатоку местной самобытности. Три дня, отведённые компанией для развернутого обозрения, подходили к концу. Подошло время брать билеты на обратный путь, и насыщенные созерцанием и впитыванием местного колорита приятели приехали на вокзал. Он сиял своими архитектурными достоинствами. В этот ранний утренний час площадь перед ним и перрон были пусты. Культурный и трудовой город только приходил в себя от проведенного накануне очередного Дня города и готовился к радушному принятию новых гостей и проводам старых.
Главный вход, как и полагается в этот утренний час, был закрыт. Таблички со стрелочками указывали куда-то влево. Путешественники в отличном настроении пошли по ним, вспоминая старую детскую игру «Казаки-разбойники», когда путь передвижения обозначается с помощью стрелок на асфальте и других поверхностях. По стрелочкам они обошли этот большой вокзал и с обратной стороны нашли-таки дверь входа. Пройдя внутрь и ознакомившись с вокзальными достопримечательностями, они вдруг удивленно уставились на окна кассы. Спросив у охранника, сидящего с отрешённым видом, об открытии этих пунктов взимания платы за проезд, будущие отъезжающие немного приуныли. Павел Евгеньевич, чтобы не терять отведённого времени до открытия окна, пошёл искать хорошо всем знакомое место, которое почему-то на больших вокзалах всегда находится в самых запутанных углах.
Командор Юлий Сергеевич, оценив взглядом обстановку, безапелляционно предложил Михал Михалычу: «А не пойти ли нам перекурить?» и решительно двинулся к выходу. Кубырикову этот приказ показался очень разумным. Выйдя из той же двери, друзья увидели справа урну с натыканными остатками сигарет, явно предназначенную для их утилизации. Оглядевшись и не найдя в округе другого подходящего места, друзья закурили. Юлий Сергеевич, как великий знаток железнодорожных путешествий, начал рассказывать о достоинствах вагона-ресторана, которого в последнее время всё чаще и чаще не находит в современных едущих составах. Ни души не было на перроне, кроме вышедшего на мгновение скучающего охранника, который что-то выбросил в урну и так же скучающе ретировался обратно в тело вокзала.
Сигареты за этим разговором были выкурены почти наполовину, как вдруг Михалыч краем глаза заметил какое-то движение на перроне. Едва уловимое движение вдруг обернулось показавшимся из кустарника представителем нашей славной полиции. Молодой полицейский, сияющий своими погонами в ранге старшего сержанта, шёл важной походкой с чёрной папочкой под мышкой прямо к парочке куривших. За ним семенил ещё более молодой человек в гражданской одежде, по всей видимости, стажёр. В его недоверчивом взгляде и напряженных руках прямо сквозило, что он уже приготовился к задержанию предполагаемых нарушителей.
Надо отдать должное Юлию Сергеевичу – ни один волосок не дрогнул на его седой бороде при виде приближающихся представителей власти. Наоборот, Михал Михалыч, в силу своего правильного отношения к представителям власти, весь внутри собрался и начал вспоминать все нарушения, которые у него случились за эти три дня. Ничего не припомнилось, но он как-то сразу понял, что в их настоящих действиях с Юлием Сергеевичем присутствует какое-то нарушение. Не сразу эта мысль пришла, но пришла. Промелькнуло было, что наряд сейчас пройдет мимо, занятый раскруткой какой-то запутанной ситуации, но человек с папочкой прямиком подошёл к курящим.
– В этом месте курение не разрешается. Попрошу загасить сигареты, – в голосе полицейского пробивались нотки, присущие представителям их профессии, – твёрдость и уверенность в завтрашнем дне.
Юлий Сергеевич с присущим только ему достоинством отправил свой окурок в урну и пристально стал осматривать погоны полицейского.
Михал Михалыч тоже, немного смущаясь, загасил сигарету, и она осталась лежать со своими собратьями в урне.
– Теперь предъявите свои документы, граждане!
– А с кем, собственно, имеем дело? – Юлий Сергеевич вдруг вспомнил, что подошедшие люди, хоть и в погонах, должны были представиться и явно что-то предъявить.
– Ловгородтранссержсивдов… Попрошу документы, – заученной скороговоркой, как показалось – вымученной, пропуская часть буквенных сочетаний, пробурчал старший сержант, на левой груди которого сиял металлический жетон.
– Ну, теперь понятно, – отозвался Юлий Сергеевич.
Михал Михалыч по манере представляться сразу понял, кто перед ним, и успокоился.
Друзья протянули свои паспорта. Старший сержант внимательно их пролистал. Потом он так же внимательно посмотрел на Михалыча, сверяя его личность с фотографией в паспорте. Кубыриков решил помочь – надо же содействовать представителям власти – с идентификацией своей личности.
– Я это, я. Этой фотографии уже 15 лет. Усы на месте? На месте. Рязанский нос? На месте.
Нет искорки в глазах? Так уже затухла. Волос было больше? Так если ещё какие-нибудь реформы испытают на нас, вообще как бильярдный шар стану. Могу ещё предоставить в дополнение: социальную карту недопенсионера, но там я с бородой, пропуск в публичную библиотеку «Уголёк», карточку добровольного общества «Защитим северных оленей».
Старший сержант, наконец, согласился с доводами Михалыча.
– А теперь, граждане, объявляю, что вы нарушили статью 12 Федерального закона номер 15, за нарушение которой полагается штраф. Поэтому пройдёмте для составления протокола.
– А может, ограничимся прослушиваем наставления и полного признания вины? Как я полагаю, не последняя задача органов полиции не только наказание, но и, как мне видится, профилактика нарушений, – проговорил Юлий Сергеевич, внимательно выслушавший обвинения старшего сержанта и имеющий большой опыт общения с различными начальниками.
– Нет, не получится. Наше «свидание» уже зафиксировала камера наблюдения. Поэтому пройдемте для составления протокола, – ещё тверже сказал полицейский, указывая на двери. Стажёр за спиной старшего сержанта внимательно следил за нашим разговором, готовый к пресечению любых наших неуставных действий.
Под таким конвоем Кубырикова и Попова увели в здание вокзала, где их и встретил третий путешественник – Павел Евгеньевич Веселихин. Он удивлённо всматривался в происходящее.
– Это чего? А это куда?
– Заарестовали нас, Павел Евгеньевич. Вот, ведут под взглядами возмущённых порядочных граждан. К неотвратимому месту составления протокола и положенного наказания, – поникшим голосом проговорил Михал Михалыч.
Павел Евгеньевич вопросительно взглянул на замыкающего процессию старшего сержанта.
– А в чём их нарушение состоит?
– Гражданин! Не мешайте нам следовать. Задержанные нарушили федеральный закон и направляются к месту оформления надлежащих документов, вам же сказали.
– А это куда?
Павла Евгеньевича не так-то просто было сбить официальными словами.
– Кабинета у нас при вокзале нет, – старший сержант смутился такому признанию. – Будем оформлять документы возле касс. Там есть откидной столик.
Процессия прошла мимо охранника, который что-то недавно выносил.
Подойдя к кассе, Михалыч действительно увидел прямоугольный кусок ДСП коричневого цвета, прикрученный уголком к стене.
Павел Евгеньевич с подозрением оглядел место составления официального документа.
– А что, постоянного места на таком большом вокзале сотрудникам вашего департамента не выделили?
– Гражданин. Повторяю, не мешайте проведению следственных действий. Вы кто им? Родственник, знакомый, прохожий?
– Товарищ старший сержант. Это наш юрист и руководитель организованной группы по экскурсионной программе. Мы ему доверяем вести нашу защиту. Если желаете, можно внести это в ваш протокол, – Михал Михалыч сам удивился своей дерзости.
Старший сержант обвёл нас непонимающим взглядом. После паузы он проговорил:
– Так, к делу.
– А что, уже и дело есть? – Павел Евгеньевич на правах юриста этой удивительной компании смело вступал в разговор.
– Это я образно, гражданин юрист. Задержанных попрошу предоставить свои документы.
– Так мы же их уже предъявляли, – произнёс Юлий Сергеевич.
– Это было для определения ваших личностей. А теперь для проверки по ИБС.
– Что, вот так всё серьёзно? Задержаны злостные нарушители! Если вам известно, наказания за административные нарушения в нашей великой стране бывают несколько видов. Мне, например, нравится в данном случае первый – предупреждение. Ну, расслабились отцы от атмосферы радушного пребывания в городе, забыли, что нужно найти отведённое место или отсчитать 15 шагов от здания. Можно было бы их предупредить, вернуть, так сказать, к реалиям нашей действительности, освежить их затухающую память этим замечательным законом и, мило беседуя, проводить к месту – если оно здесь вообще существует – курения.
– Гражданин юрист. Я ещё раз могу повторить, – старший сержант приоткрыл свою чёрную папочку, заглянул в неё, – на основании федерального закона… Но если граждане не согласны с обвинением… В общем, не мешайте проводить следственные действия.
– Я не мешаю. Я пытаюсь прояснить все дополнительные обстоятельства, как вы выразились, дела, как юрист. Задержанные Кубыриков и Попов, как я видел, вели себя вежливо и сразу согласились помогать следствию. Так?
– Так, это верно.
– Вашей просьбе затушить сигареты и предъявить документы тут же на неё откликнулись. Так же?
– Да.
– Предупреждающей таблички возле урны, натыканной окурками, не было?
– Там на двери весит знак.
– Позвольте. Круглый знак, как я понимаю, говорит о том, что в здании вокзала курить нельзя. А таблички я не увидел. Далее: таблички обозначения места для курения в окрестностях вокзала тоже нет.
– Гражданин. Я уже говорил, ведётся видеонаблюдение. Наша встреча и следственные действия произведены. Нарушители дали согласие на сотрудничество. Могу предложить другое нарушение, – вдруг проговорил старший сержант. Чтоб штраф был поменьше.
– Это какое? – с недоверием произнёс Павел Евгеньевич.
– Ну, например, матом эти два гражданина ругались друг на друга или распивали что-то.
– А ещё бородатый гражданин начал вдруг дубасить усатого откуда-то взявшимся дрыном, – не удержался Юлий Сергеевич, спрятав ухмылку в своей бороде.
– Распитие на людях – это оскорбление человеческого достоинства, а потому служит негативным примером для окружающих. Я против такого сценария, – чётко сказал Михал Михалыч.
– Ого. Нет уж. Тянет на арест в 15 суток, – мудро подвёл итог Павел Евгеньевич.
– Я всегда думал, что у вас много более важных задач, чем наказывать стариков и выжимать в бюджет последние рубли, – Кубыриков грустно произнёс эти слова в затянувшейся паузе.
Старший сержант пропустил эти слова мимо ушей.
– Тогда начнём, если все согласны.
Старшего сержанта не так-то легко было сбить с застрявшей в голове мысли.
Оба нарушителя отдали паспорта стажёру, и он куда-то с ними исчез.
– А можно ещё раз толково узнать вашу фамилию, товарищ сержант, – вдруг сказал Михал Михалыч. – А то я с нашим диалогом просто забыл.
– Старший сержант Свиридов.
– Да-а? А извините за любопытство, композитор Георгий Свиридов случайно не ваш родственник?
– Нет у меня композиторов-родственников.
– Да, да. Я как бы тоже об этом подумал, – задумчиво произнес Михал Михалыч. – А так бы можно было обсудить сюиту «Время, вперёд!».
– А что, Михалыч, тебя что-то не устраивает в… сюите? – съязвил Юлий Сергеевич.
– Понимаешь, я не совсем согласен с эстетикой композиции в первой части – уральского напева. Вы не находите, товарищ сержант?
– Гражданин! Мы всё же приступаем к оформлению документов! С композитором я не родственник и первой части не слышал. Итак. Фамилия. Имя. Отчество.
– Подождите, товарищ сержант. Вот ответьте, если сможете, – не унимался Кубыриков. – У нас идёт расстыковка в обращениях. Не находите? Я вас называю товарищ, а вы мне всё время тычете – гражданин. Полиция, преемница милиции, а значит такая же народная. Не с Луны же вы свалились. А если народная, то обращаться ко мне нужно тоже – товарищ. Товарищ Кубыриков. А то ведь могу и вас случайно назвать – господин уважаемый полицейский инспектор Свиридов.
– Так, уважаемый, вы меня в сторону не уводите всякими вашими интеллигентными штучками.
Юлий Сергеевич, давно знавший Михал Михалыча, отвернулся в сторону, чтобы не было видно его ядовитейшей усмешки.
– Так. Где работаете?
– Я предпенсионер. Но пока дорабатываю в СНТ.
– А это что?
– СНТ? Ну, наверное, то же, что и 15СБ 2 полка ДПС ГИББД ГУ МВД, – произнёс, не запинаясь, Кубыриков.
– Хорошо. Кем работаете?
– Это, как я понимаю, спрашивают для того, чтобы случайно не нарваться на какого-нибудь депутата или крупного чиновника. Могу вас успокоить. Ими я не являюсь. Всего лишь мастер ПРР, – медленно сказал Кубыриков о своей таинственной профессии.
– Продолжаете?
– Нисколько. Если вы отдел на транспорте, то очень хорошо должны быть знакомы с данной профессией, – упрямствовал Михал Михалыч.
Старший сержант покачал головой, что-то записал в протоколе. Потом ещё что-то.
– Подпишите здесь.
Тут в свои полномочия вступил Павел Евгеньевич, стоя за плечом сержанта и молча наблюдая за всеми его действиями. Он внимательно прочитал написанное и кивнул Михалычу. Подписывай.
– А вот в этой графе напишите свои объяснения.
Павел Евгеньевич тут же вступил в очередной раз в свои обязанности, предоставленные ему нарушителями.
– Михалыч, ничего писать не надо. Господин уважаемый товарищ сержант напишет в своем протоколе всё, что от тебя услышит, а ты уже можешь соглашаться и подписывать, а можешь и нет.
Старший сержант опять заглянул в свою чёрную папочку. Наверное, там всё сошлось с мыслями Павла Евгеньевича. Как после рассказывал Веселихин, там лежала инструкция по составлению протокола с основными вопросами и порядок ведения диалога с данными нарушителями.
Наконец, на недопенсионера Кубырикова было составлено: ходатайство, объяснения, распечатка ИБД-Р, рапорт, а также протокол – составлен и подписан. Продолжалось это ровно 45 минут. Юлий Сергеевич уже изнывал от безучастия и накатывающего желания перекурить. Он ждал с нетерпением своего времени заполнения этого документа. Старший сержант посмотрел сначала на Кубырикова, потом на Веселихина и Попова. Потом на время. Оно приближалось к обеду. И устало проговорил:
– Ладно уж. Второй протокол составлять не будем. Я думаю, вы всё и так поняли и осознали. Впредь будьте осмотрительны, читайте законы и не нарушайте их.
– Погодите, милейший! А как же так? На камере ведь два человека нарушают закон. И мы ещё не извлекли те несчастные окурки как вещественные доказательства нарушения. Не опросили свидетелей. Того же охранника, который к нам выходил за несколько минут до вашего появления. Который, кстати, ничем не обмолвился. Экспертиза слюны на фильтрах вещдоков.
– Всё, товарищи, – миролюбиво и устало проговорил старший сержант. – Мне надо идти заниматься делами. Я вас больше не задерживаю.
И со своим стажёром и с чёрной папочкой под мышкой исчез в лабиринтах этого большого вокзала.
Двинулись к выходу и наши друзья. Проходя мимо скучающего охранника, Юлий Сергеевич вдруг попридержал Михалыча за локоть и громко, чтобы слышал охранник, но таинственным голосом проговорил: «Мой источник сообщил, что в клубе «Синий жираф» он познакомился с Колей, который рассказал, что украл у соседки электрические щипцы и продал их…» Слышавший это Павел Евгеньевич, еле сдерживая смех, стал толкать обоих в дверь, на улицу, тихим голосом сопровождая свои действия: «Давай, давай, отцы. А то ж объявят сейчас план-перехват…»
Михал Михалыч Кубыриков, верящий в главенство закона и неотвратимость его исполнения, особенно не был расстроен, что его задержали и наказали. И это правильно, считал он. Но… Ему припомнился недавний случай, когда они с тем же Юлием Сергеевичем стояли, спорили и невзначай закурили от искры этого спора на территории одного кремля в одном таком славном городе. К ним также подошёл господин уважаемый полицейский – женщина в звании майора. И с улыбкой спокойно объяснила, что курить здесь не разрешается. И показала, почти что за ручку отвела к месту, предназначенному для правильного курения, где спорщики и продолжили свой диспут. И добрым словом вспоминали майора. Можем же, если включить кнопочку в своей голове с названием – «аккуратно, это старики».
