Kitabı oku: «Проект «Элис»», sayfa 4
Глава 4.
Голубые глаза
14 июля 2024 года. Время 03:35.Научный комплекс «Прометей».Первая лаборатория. Инкубатор.
– Она способна имитировать человеческие чувства, – замечает Митчелл и сдвигает брови, внимательно вглядываясь в прозрачно-голубые глаза образца.
«Совсем как у моей Элис», – проносится в его сознании короткая мысль.
– Рефлекс? Как у младенца? – спрашивает он, но на Викторе нет ни шлема, ни гарнитуры. Он не реагирует на вопрос, продолжает с благоговением наблюдать за действиями подопытного образца под номер Двадцать Шесть/Два.
Митч кладет руку на плечо товарища и слегка сжимает. Виктор кидает на него мимолетный взгляд, берет со стола гарнитуру и вставляет наушник в ухо.
– Рефлекс? – повторяет Митчелл вопрос.
– Нет, она понимает, что делает.
Небесно-голубые глаза образца медленно моргают и сияют, словно где-то внутри нее светит настоящее портативное солнышко. Она не сводит взгляда с Виктора. Следит за каждым его движением и повторяет. Копирует улыбку, дотрагивается пальчиками до уха, имитируя установку наушника и щурится. А потом поджимает хвост и складывает ручки на груди, глубоко и прерывисто вздыхает. Волнуется – догадывается Виктор. Ее чувства – человеческие. Ее разум – это человеческий разум.
– У нас получилось, – выдыхает он, и в тот же миг десятки голосов взрывают тишину в портативном переговорном устройстве. Виктор кидает взгляд через плечо на прямоугольное окно, отделяющее отсек от комнаты управления, и видит ликующих и обнимающихся ассистентов. Только Кэтрин стоит неподвижно, хмурится, глядя на проект Двадцать Шесть/Два, словно ждет, когда она выпустит клыки и вцепится ими в горло своего создателя. Но этого не происходит, и спустя минуту она медленно выдыхает, прижимает ко рту портативный микрофон и требует:
– Надень шлем.
Виктор игнорирует ее. Снова.
Безопасность – такая мелочь, когда стоишь на пороге настоящего открытия. Восемь лет работы не прошли даром. Вот она цель. Они достигли ее. Теперь не жалко и умереть. Тяжелый груз падает с души, и усталость моментально сбивает с ног. Колени подгибаются. Виктор хватается за край стола и пододвигает ближе стоящий в стороне стальной табурет. Опускается на него. Голова звенит от выпитого накануне виски и нахлынувших эмоций. Одновременно хочется спать, и он точно знает, что не уснет этой ночью опять. Как можно, когда она наконец-то появилась на свет. Девочка – совершенство. Настоящий человек будущего. Сверхчеловек.
Именно его и стремились создать они с Эбби столько лет. Не сверхсолдата, а сверхчеловека, способного повести мир в новое будущее без боли и страха. Получилось ли? Эти глаза четко говорят, что да. Она умнее, сильнее, и в ней нет той ярости, что живет в человеческих сердцах. Но получилось ли на самом деле, это они узнают только со временем. Рано отдыхать, работа только начинается.
Надо еще умудриться сберечь ее от побочных лабораторий, занимающихся доработками образцов. У них всегда полно идей. То рога предлагают вживить каждому новому образцу, то костяные наросты. Больше всего не повезло Двенадцатой, ей достались механические щупальца. Процесс вживления оказался настолько болезненным, что окончательно убил в ней все человеческое. Неудивительно, что ее психика стала такой нестабильной. Она и до этого не демонстрировала дружелюбия, но частично управлялась примитивными методами воспитания. А после первой лаборатории изучения и доработки… Нет уж. Нельзя допустить повторения. Проект Двадцать Шесть/Два и так идеален. Пусть развлекаются со старыми неудавшимися образцами, ее они не получат.
– Ускоритель роста введен? – рассеянно спрашивает Виктор. Он и так знает, что да. Уточняет, чтобы зафиксировать весь процесс производства на одной пленке, на случай повторения проекта.
– Конечно, он был добавлен на стадии формирования питательной среды для эмбриона внутрь яйца. Потому она сформировалась втрое быстрее человеческого плода, – отчитывается Митчелл. – Иначе и ее тоже ждала бы отбраковка. Посмотрим, как она будет развиваться во внешней среде. Если процесс замедлится, повторим инъекцию через пару месяцев.
Все это он говорит не для Франка. Доктор Франк и так знает. Целью Митчелла так же является история и ввод в курс дела мелкого персонала лаборатории.
– Хорошо, – отзывается Виктор, и в тот же миг его наушник взрывается яростным голосом Питерса:
– Сейчас же надень шлем или я отстраню тебя от проекта на месяц!
Внутренности подскакивают от неожиданности. Виктор выпрямляется на стуле и снова обращает взгляд к большому прямоугольному окну. Счастливый персонал разбежался по сторонам, теперь за ними наблюдают только двое: седой и покрасневший от ярости старик в военной форме – Майк Питерс и его дочь Кэтрин, такая же злая, как и отец.
Питерс уже не молод, однако идеальная военная выправка придает ему на редкость крепкий и здоровый вид. Трудно сказать, сколько ему на самом деле лет. Если бы Виктор не знал точную цифру, ни за что бы не догадался.
Он берет со стола шлем, нахлобучивает на голову и пристегивает крепления. Спорить нет сил. Хочется поскорее закончить работу и провести рядом с Эбби несколько минут перед сном. Так и не терпится рассказать ей о первой за долгие годы удаче.
Питерс слегка смягчается в лице, и его дочь, словно обезьянка, повторяет за ним. Мышцы ее тела расслабляются, она рассеянно засовывает руки в карманы и отходит к пульту управления, чтобы зафиксировать новые показатели. Ее работа ябедничать на начальство успешно выполнена.
– Отчитайтесь, – требует Питерс, заложив за спину руки. Голос звучит уже тише и спокойнее, но все тот же приказной тон, словно он говорит с подчиненными солдатами, а не с учеными.
– Проект Двадцать Шесть/Два успешно появился на свет, – говорит Виктор в гарнитуру. – Сейчас будем брать все необходимые анализы.
Генерал-майор Питерс на миг отходит от окна, чтобы взглянуть в монитор, транслирующий запись из инкубатора. Его взору предстает совершенно новая форма жизни, однако благоговейного трепета в его взгляде не читается. Напротив, светло-серая кожа с нежными голубыми отметинами вызывает неприязнь, словно он смотрит на ползучего гада. Частично так и есть. В ее ДНК фрагменты разных рептилий, в том числе и змей.
– Отвратительно, – тихо говорит он, но все слышат. Наушники четко транслируют звук.
Виктор и Митчелл переглядываются. Первый закатывает глаза, второй поджимает губы. Но оба молчат. Понимают, что Питерс слишком набожен, чтобы принять новую рукотворную форму жизни.
В лаборатории повисает минутная пауза. Чтобы прервать минуту неловкости, Виктор прокашливается.
– Начнем первичный осмотр образца, – говорит он и поворачивается к коллегам. – Митч, возьми пробы с кожного покрова, образцы слюны и питательной жидкости в яйце, скорлупу в утиль. Рон, перемести образец на стол для визуального осмотра.
– Да, – кивает Митчелл и тут же берется за пристроенный на стеллаже у стены набор для анализов. Ставит поднос со склянками, ватными палочками и шприцами на стол возле проекта Двадцать Шесть/Два и выполняет указания начальства. Сначала он осторожно проводит тампоном по влажной коже новорожденного образца и упаковывает тампон в специальный герметичный пакет. Затем ватной палочкой берет пробу слюны. И наконец шприцем набирает питательную жидкость. Все пробы он помещает в специальный контейнер и маркером отмечает время и код на специальной бумажной наклейке.
– Взял образцы «тридцать два – три», «сорок два – семь» и «сорок два – восемь», – отчитывается он.
Виктор не вмешивается, молча наблюдает за процессом. Но больше всего за своим детищем. Девочка реагирует спокойно. Дает провести все необходимые манипуляции, не дергается, не обнажает клыки и совсем никого не боится. Удивительно. Любое новорожденное существо имеет изначальный инстинкт самосохранения. У нее он тоже должен быть. Но, видно, она достаточно развита, чтобы не включать его бездумно. Она не видит угрозы и тихо позволяет людям вокруг позаботиться о ней.
Даже когда Рон берет ее на руки, она остается спокойной.
– Разве это не опасно? – спрашивает Питерс, снова мрачнея лицом. Он предполагал, что ассистент возьмет образец какими-нибудь щипцами, как и полагается при работе с опасными тварями, а не на руки, словно мать ребенка. Это неправильно.
– Опасно, – ухмыляется Франк. – Именно поэтому это делает Рон.
– Что? – тут же возмущается ассистент и замирает с диковинным существом на руках, глядя на начальника широко распахнутыми глазами.
– Да расслабься, – вздыхает Виктор, – я пошутил. Ее клыки слишком маленькие, она не прокусит КЭТИ. Когти мягкие, тем более не опасны. Это ребенок. У нее просто еще нет силы с тобой справиться.
– Детеныш, – поправляет его Питерс. – Дети есть только у людей.
Виктор фыркает. Митчелл снова поджимает губы. С таким отношением Питерса непросто будет сберечь ее от побочных лабораторий.
Успокоившись, Рон подносит проект к высокому железному столу с расстеленной на нем мягкой стерильной накладкой и укладывает ее на спину. Франк нехотя поднимается на ноги. Усталость давит, но всю работу на помощников не переложишь. Да и не хочется. Этот миг надо пережить полностью и запомнить.
– Приступаю к первичному осмотру эксперимента Двадцать Шесть/Два, – говорит он. – Фиксируйте.
Кэтрин тут же открывает на компьютере файл образца, чтобы внести в отчет новые данные.
– Самка ведет себя спокойно, агрессии не проявляет. Голова пропорциональна телу. – Он проводит руками по голове, ощупывает форму на предмет дефектов. Голова полностью повторяет человеческий череп. Сформирован идеально, только темя плотнее, словно ей не несколько минут от роду, а полгода или даже месяцев восемь. – Развитие опережает человеческое на несколько месяцев.
Он пальцами фиксирует ее веко в открытом состоянии и внимательно рассматривает радужку.
– Фонарик.
Митчелл тут же подает ему необходимую вещь.
– Глаза полностью сформированы, зрачки реагируют на свет сильнее, чем человеческие. Есть вероятность ночного видения. Радужка голубая, разрез симметричный. – Виктор откладывает фонарик в сторону и переворачивает образец на живот. – Хвост от длины тела составляет больше половины. Утолщен у основания, конец острый. Окрас светло-серый с голубым узором по внешней стороне. Кончик градиентом переходит в синий. Анатомия хвоста гибкая, мышцы сильные. Возможен хватательный рефлекс. Волосяной покров только в зоне головы, двуцветный. Верхняя часть белая, нижняя черная, повторяет окрас кожи головы.
– Как у животных, – вставляет Питерс, упорно принижая новое существо.
– Да, – чуть раздраженно отзывается Виктор. – Как у животных.
Он снова переворачивает образец на спину, сгибает и разгибает руки и ноги, прощупывает каждый палец.
– Конечности четыре. Две верхние и две нижние. На каждой по пять пальцев. Окрас повторяет окрас хвоста. Голубой пятнистый узор на плечах, основной цвет светло-серый к кистям и стопам градиентом переходит в синий. Общая анатомия близка к человеческой. Мышцы полностью сформированы и развиты хорошо. Связки и суставы крепкие и гибкие. Внешних отклонений нет. Несформировавшихся мышц, связок и суставов нет. Соски отсутствуют, а значит, питание молочной смесью ей не подходит. Надо подобрать рацион. Первичный визуальный осмотр закончен. Далее необходимо УЗИ органов брюшной полости, эхограмма сердца и компьютерная томография мозга. А также стандартные анализы крови и продуктов жизнедеятельности. Рон, переложи образец в транспортировочную камеру.
– Да, – Рон тут же оказывается рядом и снова берет образец на руки, сложив те лодочкой. Крошечное существо устало зевает в его руках и несколько раз медленно моргает. Осмотр явно дался ей тяжело. Усталость после вылупления дает о себе знать, но глаза она не закрывает, продолжая внимательно наблюдать за окружившими ее людьми.
До транспортировочной камеры всего несколько шагов. Совсем маленькая коробка из твердого пластика с крохотными дырочками для вентиляции выглядит непривлекательно. Образец Двадцать Шесть/Два поворачивает в ее сторону голову, будто зная, что вот-вот окажется там, и тут же вцепляется в руку ассистента хвостом. Прокручивает его вокруг предплечья и слегка сжимает, словно держится за него. Будто хочет взять его с собой в транспортировочную камеру.
– Как мило, – выдыхает Рон, глядя на ее попытку прижаться к нему ближе. – Она думает, что я ее мама?
– Слушай ты, мамочка! – вдруг рявкает Питерс. – Немедленно положи образец в камеру. Или ты сам сейчас там окажешься!
– Извините, – виновато отзывается Рон и в два шага подлетает к тесной пластиковой капсуле с настежь раскрытой крышкой. Укладывает образец на спину и пытается убрать руку, но ее хвост сжимается сильнее.
– Закрой крышку! – требует Питерс, и на лице Рона вдруг отчетливо проступают красноватые пятна. На лбу появляются крохотные капельки пота.
– Не могу, – тихо говорит он, голос дрожит. – Она очень крепко держит.
Виктор приподнимает брови и неспешно подходит к транспортировочной капсуле.
– Как я и говорил, – довольно усмехается он. – Хватательный рефлекс.
– Вы говорили, она не опасна! – срывается Рон и тут же чувствует на своем плече руку. Это Митчелл.
– Не паникуй и не дергайся, сейчас мы ее снимем, – по-отечески мягко говорит он и наклоняется ближе к плотно обвитой хвостом руке. Ощупывает ее пальцами. – Обвитие кольцевое, мышцы почти не напряжены. Это даже не половина ее силы.
Он находит кончик хвоста и пытается отогнуть его в сторону, но тот не поддается. Хвост затянулся только сильнее. Лицо Рона тут же покраснело, а глаза расширились.
– Больно, – резко выплевывает он. Дыхание учащается. – Она все сильнее жмет.
– Отпусти, – велит Виктор Митчеллу. – Это рефлекс. Чем сильнее пытаешься его оторвать, тем сильнее он сжимается.
Митчелл тут же отдергивает руку, а губы образца опять растягиваются в милой детской улыбке. Она не понимает, что поступает неправильно, но и не злится. Ей интересно, что будет дальше. Нет, это не рефлекс.
Виктор внимательно следит за ее реакцией. В ее голубых глазах четко отражается простое детское любопытство.
– Перестала сжимать? – спрашивает он.
Рон отчаянно трясет головой, и вдруг его рука неестественно изгибается. В наушниках раздается переполненный болью крик.
– Она руку мне сломала! Снимите ее!
– Сейчас, – подскакивает на месте Митчелл и кидается к стеллажу с лекарствами. – Я введу ей успокоительное, или лучше мышечный релаксант?
– Не то и не другое, – отрезает Виктор и наклоняется к образцу так близко, как позволяет нависший над капсулой Рон, прикованный к Двадцать Шестой ее же хвостом. Он заглядывает в невероятно осмысленные голубые глаза, слегка дергает ее за основание хвоста и строго приказывает:
– Отпусти его сейчас же.
Образец медленно моргает, издает тихий урчащий звук и тянет крохотную ручонку к доктору Виктору Франку. Глаза сияют.
– Ты меня слышала? Я сказал нельзя, – и еще раз дергает за основание хвоста.
Новорожденная, будто поняв, ослабевает хватку, подтягивает хвост и прижимает к себе своими крохотными пальцами, с интересом разглядывает.
Митчелл хватает ассистента и оттаскивает в сторону. Виктор захлопывает капсулу. За всем этим наблюдает Питерс.
– Доктор Франк! – рявкает он в гарнитуру, от громкости все собравшиеся и подключенные к общей линии связи морщатся. – Отчет ко мне на стол через час. Обо всем, что здесь сейчас произошло.
– Да, сэр, – отчеканивает Франк. Внутри все неприятно ворочается. То, что она сделала – повод для отбраковки. Но это только в его лаборатории. Полемосу прощается и не такое. Насколько до него дошли слухи, проект «Мак» уже не одного ассистента отправил на больничный.
«Потому что у него никто не умирал», – Виктор сам же и оправдывает придирчивость Питерса.
Питерс нахлобучивает на голову форменную фуражку и, окинув недовольным взглядом Франка, а затем всех окружающих, покидает комнату управления отсека фильтрации, так же быстро, как и появился.
– Ну что ж, – выдыхает Виктор. – Я бы сказал, что вполне себе неплохо все вышло.
Он переводит взгляд на Рона и с улыбкой добавляет:
– Дашь пять?
Рон обижено отворачивается. Шутку он явно не оценил.
* * *
14 июля 2024 года. Время 04:14.Научный комплекс «Прометей».Кабинет доктора Виктора Франка.
Виктор заваливается в свой кабинет и без сил падает на стул возле стола. Утыкается головой в леденящую пластиковую поверхность. Нет никакого желания писать отчет, но Питерс ждать не станет. У него час, чтобы убедить его, что проект Двадцать Шесть/Два, несмотря на несчастный случай в ходе рождения, имеет большие перспективы.
Выветрившийся алкоголь, выпитый накануне, принес с собой тяжелое похмелье. Голова гудит. Глаза слипаются. Он переводит взгляд на стопку бумаг и неприязненно морщится. Почему умница Кэтрин не может выполнить эту работу за него? Она любительница шлепать бумажки и таскать их папочке. Да потому что каждый недостаток проекта в ее отчете будет выведен в абсолют, а достоинства она напишет мелким шрифтом, и Питерс ничего не заметит. Они слишком похожи. Ищут способ не достигнуть совершенства в производстве сверхчеловека, а доказать, что это невозможно, и закрыть проект. Или нет?
Проект Полемоса, тем временем, идет бесперебойно. На стимуляторах он набирает вес и рост с фантастической скоростью. Самец «Мак» вырастет крупным и сильным. И очень злым. Но Питерса это не волнует. По какой-то неведомой причине смерть Эбби он связал не с Двенадцатым проектом, а с беспечностью Виктора. Значит, нужен другой подход.
Он отыскивает в стопке документов бланк для отчета и начинает его заполнять. Вписывает вступление с назначением документа, затем вносит столбиком все основные показатели уровня развития проекта на момент появления на свет. Затем кратко описывает перспективы. И в самом низу добавляет заметку о дополнительных методах предосторожности, связанных с сильным хватательным рефлексом.
Дальше идет общая отметка перспективности образца. Выразить ее надо в баллах от одного до десяти. Виктор на секунду задумывается. На его взгляд это твердая десятка, но круглые цифры явно указывают на самоуверенность. Она еще не до конца исследована. Неизвестно, что у нее внутри и как она будет развиваться далее. Будет ли у нее способность к обучению, общее развитие интеллекта и прочие нюансы. К тому же, впереди ее ждет еще и одинокая жизнь в замкнутом пространстве. Сможет ли ее психика выдержать такое?
Даже если выдержит, дальше ее ждет еще более страшное испытание – война. Армии не нужен сверхчеловек с разумом и силой, способными изменять будущее, ей нужен идеальный солдат. Покорный, послушный, жестокий и беспощадный. Готовый убить любого, как только скажут «фас» и укажут на цель пальцем. Без вопросов, без страха, без мыслей о себе.
У нее нет будущего. У нее даже детства толкового не будет. Виктор сам отдал приказ ввести стимуляторы роста. Год-два, максимум три, и она отправится на фронт с оружием наперевес или вживленным под кожу. Всего лишь вещь в руках человека, играющего в Бога.
Интересно, куда ее отправят, когда она окончательно сформируется и будет готова? Скорее всего, на Восток. Туда, где их страна ведет вечные конфликты за ресурсы, вытягивая черную кровь земли, словно вампир. Для девочки станут родными запах пота, крови и пороха. Смерть станет лучшей подругой, какой в свое время Виктору стала наука. И однажды, когда сил этой малышки не хватит, чтобы выдержать очередной бой, раскаленный кусок свинца войдет в ее плоть, и она будет чувствовать этот запах. Пот, кровь и порох. А затем она встретит свою подругу – смерть.
– Господи, прости меня, – тихо шепчет Виктор, – это все я… я виноват. Я это сделал.
Сердце на мгновение дает сбой. Картинка перед глазами расплывается.
Он ставит восемь баллов из десяти, указывает сегодняшнее число и подписывает отчет. Пишет на папке слова «Совершенно секретно» и подшивает в нее документы. Дело за малым, отнести его Питерсу.
Но время еще есть, а любопытство гложет. И чувство, что он слишком рано ее оставил. Ее первый день на земле, а создатель далеко. Первый день в одиночестве.
Виктор включает компьютер, набирает код и подключается к видеокамере изолятора. Проект Двадцать Шесть/Два сидит в капсуле и маленькими ручками прощупывает толстый пластик, будто изучает свой крохотный ограниченный мирок. Над ней склонился Митчелл и что-то увлеченно нашептывает. Защитного костюма на нем нет. Удивительно, как он сумел пробраться мимо Кэтрин. Или это только Виктору ограничили доступ в лабораторию?
Внутри все сжимается от смутного беспокойства. Да, она получилась совершенной. Всего несколько минут, а ее двигательные способности уже превзошли обычного ребенка не на один месяц. Всему виной стимулятор роста.
Вполне осмысленный взгляд проекта Двадцать Шесть/Два сосредоточенно следит за действиями Митчелла. Агрессии она не выказывает, интересуется. Ее губы изгибаются во вполне человеческой улыбке. Она фыркает и отвлекается. Оглядывает недоступную ей из-за стекла камеры комнату и останавливает взгляд на камере видеонаблюдения. Смотрит прямо на Виктора сквозь пространство в два этажа. Голубые глаза сияют. Она медленно моргает и вглядывается в черный глаз камеры внимательнее. По спине Виктора пробегает холодок. Чувство, абсурдное и невозможное, что она видит его, путает мысли.
Он поспешно отключается, берет папку с документами и выходит из кабинета. Питерс ждет отчет.
* * *
14 июля 2024 года. Время 05:13.Научный комплекс «Прометей».Кабинет генерал-майора Питерса.
– Не по возрасту мне такая работа. Давно уже не по возрасту.
Но это не жалоба. Он никогда не жалуется и всегда выполняет работу идеально и в срок. После встречи с Франком ему самому составлять отчет для совета. И он не отложит эту работу. На сон будет еще время.
Однако старое тело ноет. Держать спину прямой все труднее, и генерал-майор на минуту опирается о стол руками, кладет на них седую голову. Прикрывает глаза.
В кабинете на старой пластинке тихо играет блюз. Причудливая мелодия завивается, пробирается в мозг и успокаивает нервы. Только она и не дает уснуть.
Раздается стук в дверь.
– Войдите, – сразу отзывается Питерс твердым командным тоном, устремив решительный и строгий взгляд на дверь.
В дверном проеме появляется Виктор с тонкой папкой в руках. Питерс хмурится, отчет явно неподробный. Многое придется додумать самому, отписываясь наверх. Лишняя работа.
Виктор широкими шагами подходит к столу и кладет на него папку, повернув к генерал-майору. Тот кидает на нее быстрый взгляд: «Проект 26/2. Совершенно секретно».
Раскрывает ее. Взглядом пробегает содержимое. Буквы расплываются перед глазами. Нет, без чашки крепкого чая он не сможет должным образом обработать полученную информацию. Все-таки постарел.
– Как вы и просили, менее часа, – разводит руками самодовольный Франк, и Питерс хмурится еще больше.
– Объясни, почему в момент вылупления проекта техника безопасности соблюдалась не полностью и не были приняты меры относительно хватательного хвостового рефлекса образца?
– Потому что мы не знали, – просто отвечает Франк. – Мы работаем с целым коктейлем генов. Множество факторов предсказать невозможно. Хватательный хвостовой рефлекс – один из них.
– То, что шлем необходимо надевать при заходе в отсек с образцом, ты тоже не знал? – парирует Питерс.
– Знал, – вздыхает Виктор. – Каюсь, это мой косяк. Однако пострадал не я. Первичный осмотр проекта не выявил возможной опасности, потому я решил, что шлем будет мешать мне устанавливать контакт.
– Контакт с этой тварью? – фыркает Питерс.
– Да. У меня есть основания предполагать, что она разумна. Разумнее всех предыдущих образцов, что делает ее наиболее перспективным вариантом. Более подробная информация будет позже при детальном изучении. Но сейчас я с уверенностью могу сказать, что она идеальна для ваших целей, – говорит доктор Виктор Франк.
Врет. Она идеально для их с Эбби цели.
Они хотели создать кого-то лучше, чем просто человек. Кого-то более ловкого, сильного, умного и светлого. Того, кто не знал бы зависти и страха. Того, кто смог бы создать лучший мир.
Какая наивная мечта! Но чувство, что она осуществляется, не покидает. Сердце колотится в груди с немыслимой яростью. Это вдохновение. Душевный подъем. Вера, в конце концов, в то, что Эбби погибла не напрасно. Он смог исправить хотя бы ничтожную часть своих ошибок, и теперь все будет по-другому. Жаль только, армии этого не понять. Ее цель не уничтожить жестокость, а приумножить ее. Сила проекта Двадцать Шесть/Два будет направлена во тьму, и Виктор ничего не может с этим поделать.
– Восемь из десяти баллов – это сильное заявление. Прежде ты не давал никому больше четверки, – замечает Питерс. – Ты, действительно, так в нем уверен?
– В ней. Да.
Питерс снова морщится от указания на личность образца, но ничего не говорит. Если проект настолько хорош, как утверждает доктор Франк, значит его работа дала плоды. И все же сомнение гложет. Генерал-майор качает головой и задумчиво жует губы, проглядывая отчет. Все показатели хороши, так написано. В науке он ничего не смыслит и решает обсудить эту сторону вопроса с Кэтрин, но пока это невозможно, и молчание затягивается.
– Она сделала то, чего никто до нее не смог, – говорит Виктор Франк, нарушая тяжелую тишину. – Ее навыки обучения и коммуникации удивительны. Она способна к подчинению без дополнительной стимуляции. Недоразумение с рукой ассистента – его ошибка по неопытности.
– Ты должен был за этим следить! – рявкает Питерс, но тут же успокаивается. На каждую такую ошибку ему потом заполнять бумаги. Но пострадавший жив. Травма несерьезная. Пара месяцев, и он вернется в строй.
– Да, – кивает Виктор. – Я виноват.
Питерс еще больше хмурится. Необычная сговорчивость доктора Франка выбивает из колеи. Он ждал спора, а тут покорность. В чем подвох?
– Я прошу разрешения продолжить проект Двадцать Шесть/Два без вмешательства побочных лабораторий. Этот проект хорош и без дополнительных функций. Любая модификация утяжелит ей тело, а ловкость и скорость, судя по ее анатомии, станет ее главным оружием. Они испортят проект.
Питерс не отвечает, анализирует сказанное. То, что он увидел, хоть и отвратительно с точки зрения морали, но отлично с точки зрения полученных им распоряжений от вышестоящего начальства. Да и Франк дело говорит. В генной инженерии Питерс, может, и не разбирается, но в классификации оружия – еще как. То, что должно быть легким и поворотливым, нельзя утяжелять. Такое оружие только потеряет эффективность. Но такая характеристика дает ей противоположную функцию с проектом Полемоса. «Мак» – сила ударная, фронтовая. Двадцать Шестая же отлично подойдет для разведывательных и диверсионных операций. Два удачных проекта разного профиля – это хороший результат. Даже отличный.
– Разрешаю проводить эксперимент дальше без вмешательства лаборатории доработки, – наконец кивает Питерс.
– И так как проект удачный, я прошу ликвидации эксперимента Двенадцать/Двадцать Один, – продолжает Франк.
Питерс хмурится. Минуту выдерживает его взгляд, а после качает головой.
– Но ты… – срывается Виктор.
– Сначала докажи ее эффективность в бою, – резко обрывает его Питерс и кулаком бьет по столу, давая понять, что спора не будет. Не сегодня. – Если она превзойдет все твои ожидания, проект Полемоса будет приостановлен за ненадобностью. Это все. Иди работай.
– Да, сэр, – кивает Франк и выходит из кабинета.
