Kitabı oku: «Дом, в котором… не гаснет свеча», sayfa 7

Yazı tipi:

24 глава

«Привет! Как ты там?

У меня всё хорошо. Отлично доехал и меня приютила на пару дней весьма приятная старушка, приняла в свою семью как родного. Эмоции переполняют. Давнишняя мечта исполнилась и я этому очень рад. Скоро уже вернусь домой, жди. Уже успел соскучиться по нашим посиделкам за сочинительством очередных будущих хитов Союза.»

Положив ручку на стол, он взял лист, на котором только что писал письмо и стал перечитывать. Резво бегали глаза по знакомым словам. В тексте чего-то не хватало, в голову пришло лишь одно: «твой покорный слуга и коллега по музыкальным делам Алексей». Сама по себе рука потянулась рисовать смайлик и спустя пару секунд на белоснежной бумаге под тестом красовалась незамысловатое изображение улыбающегося чудика.

– Ну и сиди тут, – улыбнувшись, он стал складывать послание пополам. – Юра, где у вас ближайшее почтовое отделение?

– А зачем тебе?

Недовольно вздохнув из-за того, что его отвлекли от книги, мальчуган привстал из дивана.

– Письмо отправить нужно.

И для убедительности, потряс запиской в воздухе.

– Понял. Если хочешь, могу тебя провести, заблудишься ведь.

– Ну давай.

Природа уже всецело оповещала о скором наступлении зимы. Холодный ветер с небольшим морозом встречал жителей Ленинграда. Деревья, стоящие без листвы покрылись тоненьким слоем инея, а опавшая подмёрзшая опавшая листва шуршала под ногами.

– Холодно, – негромко проговорил

Лёша, пряча свои руки поглубже в карманы потёртого пальто.

– Зима приходит.

Юра забавно шморгнул носом, уверенно двигаясь в знакомом направлении.

– Кому письмо отправляешь?

– Девочке одной.

– Девочке, – тихонько повторил тот. – А со мной они общаться не хотят, говорят, что я дурачок какой-то.

– Аналогичная ситуация. Из круга общения только одна подруга.

Он прикусил себе язык так сильно, что во рту появился гадкий металлический привкус. Ему вдруг вспомнилась Искра. Голубые глаза, звонкий смех, раздающийся эхом по коридорам школы, из прогулки и последний разговор… Это был последний раз, когда он видел её и знал что с ней и как она. Прошло уже достаточно времени после того как она ушла и на душе стало как-то легче, но мучительные мысли и воспоминания связывающие из даже через сотни, тысячи километров образовывали в груди камень, не дающий возможности по-прежнему легко дышать.

– Главное чтобы хорошая была. Так-с, мы уже подходим, поворачиваем на право.

– Угу, – лишь махнув головой он пытался отогнать душащие его мысли.

Запах новой бумаги и чернил стоял в помещении, наполненном людьми.

– Добрый день, девушка, мне нужно отправить телеграмму.

Вокруг всё гудело от людей, стоящих в очереди.

– Чёрт, пришёл только за конвертом, а такими темпами растратим целый день.

– Не ной, – раздался знакомый голос.

«Рамзес, когда-нибудь я смогу тебя прикончить.»

– Я всё слышал. Погибели моей не дождёшься.

Он обиженно хмыкнул и замолчал.

– Это Советский союз, должен был за пятнадцать лет уже смириться с этим, – безразлично ответил Юра и стал топтаться на месте.

Прошло полчаса проведённых в очереди прежде чем появилась возможность купить конверт, и, заполнив его, бросить в почтовый ящик. Выйдя на улицу, их ожидало зрелище, которого они не видели год. С неба белыми хлопьями сыпался снег, падая на мокрые тротуары и прохожих.

– Вот и снег в средине ноября, – сказав это, Юра сошёл со ступенек и стал ловить падающие снежинки и интересом разглядывая их пока те не превращались лишь в маленькую капельку на ладони.

– Поразительно.

– Ага.

Медленно шагая, шурша подошвой своих ботинок, они двинулись в сторону дома. Белоснежные пучки слетали на влажный от дождей, идущих на протяжении нескольких последних дней и сразу же раставали.

– Слушай, ты когда-нибудь кого-нибудь любил?

Лицо Юрки покрылось красноватым румянцем, возможно от воспоминаний, а может просто мороз пощипывал его, а глаза были опущены наземь.

– Любил и может даже люблю и сейчас, – вздохнув, ответил Лёша, чувствуя как сердце его начинает колотиться в груди, словно готовясь выскочить в любой момент.

– А как это?

– Любить?

– Мг, – тот робко кивнул головой, не поднимая взгляда.

– Ну, как сказать. Когда ты её видишь, то сердце рвётся наружу. Тебе кажется в этом человеке идеально всё: походка, внешность, манера поведения и общения. Хочется проводить с ней время.

В мыслях всплывал её образ. Который раз она мысленно посещает его, но он понимал, что встретиться с ней уже практически нереально.

– Значит всё в точности как с персонажами книг.

– Наверное, не очень люблю читать, особенно что касается любовной темы.

– Я тоже не любил читать, пока года два назад не произошёл один случай. С тех пор книги из рук практически не выпускаю. Вот ты берёшь кажется просто набор бумаг, на которых написаны слова, но по сути, в этих словах запечатана история. Не важно что она происходила с выдуманными персонажами. Каждое произведение это отдельный мир, который требует посещения новых гостей. И когда ты по-настоящему вникаешь в их историю, это чудесно. Ты сам пытался писать книги?

– Не-а, никогда прозу не мог воспринимать серьёзно.

– А я вот пишу. Книга о подростках, у которых зародилась симпатия.

– Забавно, – хмыкнул Лёша и одумавшись добавил: – А как ты описываешь их чувства, если не знаешь что ощущает влюблённый человек?

– Я люблю от лица книжных героев, а это ничуть не отличается от чувств к девушке. Ну я так думаю.

Наивный как овечка, он шёл бок о бок с холоднокровным музыкантом. Глаза его выражали какое-то свечение, а от него исходило невероятное тепло.

«Он покинет нас рано. Такие люди долго не живут. Небеса забирают их в раннем возрасте, а на их места приходят двуличные эгоисты, не умеющие радоваться мелочам нашего бытия.»

Невольно ворвались эти мысли в голову и от них внезапно перехватило дыхание. Лёша остановился, покладя руку на грудь и тяжело дышал.

– Эй, всё хорошо?

– Д-да, всё в порядке, сейчас всё пройдёт, не переживай.

– Уверен?

– Да.

Он подошёл к какому-то забору, и, уперевшись в него, сполз на землю. В глазах резко потемнело, а дальше лишь темнота.

Очнулся он когда в нос ударил сильный запах нашатырного спирта и прочих медикаментов. Раскрыв глаза, он увидел белый свет исходящих от стен и тревожные лица Елены Алексеевны и Юры, которые сидели, наблюдая за ним.

– Где я? – едва он смог это выговорить сиплым, осевшим голосом, как тут же ворвался в палату врач.

– Ну что, очнулся? Чудно. Молодой человек, так молод, а уже сердечник.

Мужчина средних лет, на вид, чуть моложе Павла Николаевича, стоял над ним копаясь в бумагах. Отложив справки, он снял с шеи стетоскоп.

– Поднимайте майку, слушать вас будем и сразу же давление глянем.

Он нервно выполнял приказания врача вроде тех: «дышите», «не дышите» и с трепетом внутри ожидал объявления результатов.

– Давление в норме, но есть перебои. Обычная экстрасистолия. Ничего страшного это с собой не несёт, но и ничего хорошего тоже не предвещает. Вы кем являетесь для юноши?

Он серьёзно обратился к Елене Алексеевне, не глядя на неё, а внося данные в свою папку с информацией.

– Я? Тётя его.

Она сказала это так быстро, что по-видимому, удивило не только Лёшу, ну и её саму.

«Ну будь, что будет».

Промелькнуло в мыслях у него и тот стал наблюдать за дальнейшими действиями этих двух.

– Тётя, значит. Пройдёмте, я вам предоставлю список для лечения и скажу, что нужно знать вам для предостережения его от дальнейших потерь сознания, а то этот кадр склонен к такому.

25 глава

– Как бы не хотелось с вами прощаться, но надо.

Держа дрожащими руками свои вещи, говорил он. Что-то его душило. За неделю проведённую в Ленинграде они стали ему ближе чем кто-либо.

– Спасибо вам огромное. Ещё обязательно свидимся.

На глазах его выступили слёзы, а голос задрожал.

– Я знаю, что мальчикам не положено плакать, но, – он запнулся, а вместо того чтобы продолжить свою мысль просто обнял провожающих его. – Спасибо вам за всё.

– Мой хороший, мы тоже по тебе будем очень скучать, племянечек.

На лице старушки заиграла улыбка, которая разрядила печальную обстановку прощания.

– Жду тебя на радио, – спустя пару минут молчания и витания в мыслях, сказал Юра. – У тебя всё получится. В целом, прощаться не буду, не люблю это, слишком уж на душе пусто будет. До свидания, друг, а хотя, погоди.

Он нервно закопошился, словно что-то ища.

– Сейчас вернусь, подождите, я быстро. Спустя несколько минут он вернулся с чехлом, чехлом от гитары. – Это тебе. Мне она не нужна, играть не умею, а у тебя эта красавица долго без дела висеть не будет. Отговорки не принимаются.

Лёша неохотно взял из рук инструмент. Радости не было предела. Его гитара была продана ещё осенью, а на новую не было денег, временами он пользовался чужими.

– Чёрт, спасибо огромное, – он дружески приобнял одной рукой своего товарища, после чего, сквозь душащие его слёзы сказал: – До свидания, Юрок. До новых встреч, Елена Алексеевна. Ещё раз спасибо за эту чудную неделю.

За спиной что-то очень громко застучало и оглянувшись он понял, что поезд уже отправляется.

– До новых встреч! – крикнул он им, взглянув последний раз, после чего нырнул в свой вагон.

С трудом он добрался до своего места и расположившись, уснул. Проснулся, когда уже был вечер.

«Сколько же я спал?»

– Пару часов.

– Давно тебя не видел, – недовольно буркнул Лёша, тот час же встретив непонятливые взгляды попутчиков. – Прошу прощения, примерещится же всякое. – неловко потерев затылок, он язвительно прошипел: Дятел.

– Сам дятел, дурака кусок.

– Чего хотел?

– Нервишек потрепать, давно уже тебе не надоедал.

– Ценю твою честность.

– А я твою нервозность.

– Мы друг друга стоим, пубертатная язва.

– Зачту это как комплимент.

– Так что же ты в итоге от меня хочешь?

– Да так, ничего, – в тоне слышалась не договорённость, но Лёше до этого дела не было.

Он молча уставился в окно, занятый своими мыслями. Вновь та же картина, те же виды, уже припорошенные снегом. Зима пришла раньше положенного срока, календарь был писан не для неё. Лёгкий мороз моментально подрумянивал щёки прохожим, а волосы и ресницы покрывал белыми хлопьями, сразу же превращающимися в капельки.

Воспоминания накатывались одно за другим, вызывая непроизвольную улыбку. Вспомнилась тёплая квартира в центре Питера, её добродушные владельцы и портрет. Что-то в нём было особенное. Судьба каждого человека уникальна, хранит в себе множество тайн и загадок, но в жизни этих людей было что-то таинственное, что-то манящее, не поддающееся логическому объяснению, но одновременно и пугающее. Распутывая клубок из ютящихся мыслей, он наконец отправился в объятия к Морфею. А вернулся, когда стало светать. Ночью, по-видимому, был сильный снегопад. На улице лежали большие сугробы, которые то и дело манили к себе.

«Детвора обрадуется, когда увидят эту картину. Сколько же сейчас баб снеговых во дворах будет».

Часы сменялись часами, дни ночами и наконец приблизился момент, когда стук железных колёс о рельсы сменился на привычный ему гул машин. Домой возвращаться ему вовсе не хотелось, пришлось заскочить на пару минут чтобы оставить вещи и сразу вынырнуть во двор.

Знакомые улицы радушно встречали его своей по-прежнему спокойной жизнью. Снег приятно шуршал под ногами, а предвкушение долгожданной встречи просто грело его изнутри.

Неожиданно для себя он остановился, снял с плеч гитару и лёг на снег. Наигрывал первые приходящие в голову аккорды. В голову лезли слова, но тут же вылетали из памяти, а записать их не было возможности. «Чёрт» – единственное слово приходящее на ум для описания этой ситуации. Он поднялся припорошенный белым покрывалом, отряхнулся и пошёл дальше. После того, как проходящая мимо женщина, испуганно отвела свою дочь, произнеся при этом: «Мамочки, что творится. Такой молодой, а всё туда же. Кому мы страну передаём?» Мысли его не имели логического объяснения и просто изнемогали своей переменчивостью, но когда на горизонте появился белый дом, то сразу же стало легче.

Из дымохода выходил серый едва заметный дымок, а в окнах мелькал чей-то силует.

«Она дома».

Это приободрило его и резвые ноги ускорили шаг. Ему уже не терпелось увидеть своего товарища и сесть за написание новых мелодий, да и кроме того, историй, которые было необходимо с кем-то обсудить тоже собралось предостаточно.

До боли знакомый скрип половицы и дверей, аромат старой древесины и бумаги вернули его обратно и успокоили непокорные плоды фантазий, как вдруг грезу мечтательности прервал грубый мужской голос: «Кто там?»

26 глава

Из-за угла вышел мужчина крупного телосложения в спортивных штанах и майке-алкоголичке, в доме было действительно душно, даже с улицы, поэтому одежда незнакомца его совсем не смутила.

– Чего тебе, мальчик?

– А вы кто?

– Тот же самый вопрос назревает и у меня. По крайней мере, я в чужой дом без спроса не вламываюсь.

– Раньше этот дом был не жилой…

– Раньше это было раньше, – недовольно перебил тот. – А сейчас это сейчас, поэтому выметайся отсюда и чтобы ноги твоей я здесь боле не видел.

И захлопнул дверь прямо перед носом.

– Ну и сиди тут, жлоб, – обиженно кинул ему Лёша.

«Так, таких психов в жизни встречаться будет полным полно, но отчаиваться не стоит. Сейчас бы найти Лику. Надеюсь эти подонки ничего с ней дурного не сделали».

Он отправился по той же дороге обратно домой, куда идти ему вовсе не хотелось.

На кухне за столом сидела мама и пила свежезаваренный ароматный чай. Она смотрела строго в одну точку, не отводя от неё своих строгих, в какой-то степени нечеловеческих холодных глаз. Стук двери пробудил её от мира иллюзий и та взглянула на сына.

– Возвращение блудного, значит. Ну и как отдохнулось в Ленинграде?

Грубо и слегка даже насмешливо прозвучали эти слова и при всём своём желании он не хотел отвечать, но сделать это было просто необходимо.

– Хорошо отдохнул, спасибо что интересуешься.

Лёша уже собирался идти в комнату, как вдруг его остановил родной, но одновременно очень чужой голос:

– А за спиной у тебя что?

– Подарок.

– Подарок значит. Как тратить деньги на безделушки всякие у него фантазия есть, а как матери родной купить гостинец какой-то, у него возможности нет.

– Это мне подарили новые знакомые и её вы трогать не имеете права.

– Забавное заявление. Подай сюда свою гитару, бездарность.

– Это подарок дорогих мне людей.

– Ты хочешь сказать, что какие-то незнакомцы, которых ты видел несколько раз в жизни, роднее собственной мамы?

– Вполне. И за это у меня не будет угрызения совести. За неделю, они сделали мне намного больше, чем ты мне за всё пятнадцать, практически шестнадцать лет моей жизни здесь.

– Вон, – яростно прокричала женщина.

Он молча ушёл в свою комнату, собрал в свою сумку все черновики, несколько вещей и двинулся к выходу из квартиры. В кармане звенело несколько монет, что придавало ему хоть незначительную, но уверенность, хотя он и осознавал, что помочь они мало чем ему смогут.

Мысли душили его, но в душе был грязный привкус свободы. С одной стороны он был рад, что всё так получилось, но с другой что-то тянуло его обратно. Сейчас лучше просто покинуть это пространство и не появляться на глаза матери до утра, а там просто уйти на учёбу.

Идти ему было некуда. Дом, в котором он творил, чувствовал себя собой, в который он убегал от всех был уже занят кем-то другим.

Лёша прекрасно знал, где живёт Лика, но пойти к ней словно что-то сдерживало. В душе было какое-то опустошение, которое, кажется, никто и ничто не сможет. Он сидел на лавочке, в чужом подъезде. Слабо светил ему уличный фонарь, а открытые участки кожи неприятно щипал ночной мороз, но он сидел. Одинокую тишину прервал щелчок двери, выводящей на балкон и кашель мужчины, вышедшего покурить.

«Не самое подходящее время, чтобы травить себя этим гадким табачным дымом, но не мне судить, как говорится».

Тихонько поднявшись со скамейки, он пошёл по ночным улицам. За спиной у него была гитара, рюкзак с записями и куча неприятных моментов.

«Отчаиваться не стоит, с одной стороны. Я молод, у меня жизнь, если так подумать, только начинается. Что не убивает нас, то делает сильнее. Много людей утеряно, много возможностей упущено, но их всегда можно нагнать, всегда можно начать с чистого листа, да и вообще, чёрт побери, нужно жить настоящим, а не заглядывать в будущее, которое неизвестно наступит ли вообще».

Голос в голове диктовал ему это, словно заставляя развернуться и пойти домой. Лёша оглянулся. Он шёл вдоль шоссе, где сейчас не было ни единой машины.

«Даже такси взять не получится, но останавливаться нельзя».

В голове он прокручивал тёплые моменты, которые происходили с ним когда-то, некоторые выплывали даже из самого детства. На душе становилось тепло, а на лице красовалась улыбка.

«Всё же ты не прав, Юрок. Без прошлого не будет настоящего, а без настоящего – будущего. И как бы не было тяжело жить здесь и сейчас, прибывание, хоть самое незначительное в нашей уже написанной истории, часто поможет найти путь к выходу из многих проблем в написании новых страниц».

Тихо отворив дверь ключом, оставленным для отца, ушедшего на ночную смену, он на носочках пробрался в свою комнату и заперся.

Сняв верхнюю одежду, лёг спать.

Писк будильника прервал его от сонных грёз и вернул в суровый серый мир. На кухне слышался стук посуды, значит мама ещё не ушла. Деваться было некуда, учёба ждать не будет, собрав все силы воедино он решился выйти.

– Доброе утро, – как ни в чём не бывало сорвалось с его уст и он лёгкой походкой пошёл в ванную комнату.

– Доброе, – слегка обескураженно ответила та, прервавшись от своего занятия.

Быстро собравшись с мыслями, он позавтракал и пошёл в школу.

Грузное здание приветствовало его в своих стенах и чёрт его знает, что приготовило оно ему, на пару со своими работниками, сегодня. Коридоры были наполнены ребятнёй. Младшие классы ютились под ногами, а старшие собирались в разных укромных уголках для обсуждения своих тем. Всё, вроде, было тоже, но чего-то всё же не хватало. Чего-то, или вернее сказать кого-то.

«Где она интересно и что с ней теперь?»

Подумал он перед тем, как его окликнул знакомый голос.

– Сашка, ты ли это?

– А что? За неделю сильно изменился? Мать честная, то ли я тебя давно не видел, то ли ты так повзрослел.

– Понятия не имею чем я так изменился, но меня мучает один вопрос.

– Искра?

– Ты меня настолько хорошо знаешь, или это настолько по мне видно?

– Вероятнее всего первое, да и второе тоже достаточно даёт о себе знать. Где она никто не знает. Кто говорит, что в живых её уже нету, а кто говорит, что за границей она тусуется.

– Понятно, – выдохнул он. – А что вообще тут произошло в момент моего отсутствия?

Гробовая тишина стояла в кабинете, лишь дыхание прерывало её. Молодой учитель нервно снял очки и яростно оглядел лица учащихся.

– Вы вообще что-нибудь знаете? История – царица наук. Не знать важные события своего же государства, своей Родины, огромнейший позор, который может лечь на плечи советского человека.

Все продолжали молча сидеть. Кто-то безразлично смотрел на преподавателя, кто-то испуганно опустил взгляд на парту, а кто вовсе находился невесть где.

– Что он от нас вообще хочет?

Устало прошептал Лёша, глядя на своего соседа.

– А леший его знает. Пытается добиться чего-то, хотя должен был понять за всё это время, что нам эта его история вообще не сдалась. Чёрт бы побрал его.

– Задняя парта около окна, я как посмотрю у вас интересная дискуссия проводится. Разрешите поприсутствовать и нам с вашими многоуважаемыми коллегами?

Тихое хихиканье пронеслось волной среди тех самых «многоуважаемых» коллег. В глазах Лёши загорелся огонь, который сразу же пришлось потушить из-за многочисленных взглядов, которые падали на него, сопровождаясь ненавистным и достаточно раздражающим шушуканьем. Внимание преподавателя была устремлено на него, а губы растягивались в противной улыбке.

– Демков, на перерыве пойдёте к директору за срыв моего занятия.

Тот быстрой походкой промелькнул среди парт и стал на своё любимое место: возле окна.

Вновь те же стены. Долго он их не видел, как это ни странно. Тяжёлое напряжение нависло в помещении, которое кое как разбавлялось тиканьем старых, слегка покрытых пылью, настенных часов.

– Ну снова здравствуй, – прозвучал звонкий женский голосок откуда-то из-за стеллажей, после чего послышались шустрые удары каблучков об деревянный пол. – Что-то давненько о тебе не было слышно, мы, если уж не кривить душой, успели соскучиться по тебе. Каким тебя на этот раз ветром сюда занесло.

– Северным, – равнодушно ответил тот и уставился на пол.

– Шутки шутить значит удумал?

Осознав, что не в лучшем положении находится решил просто замолчал.

– Так из-за чего тебя сюда отправили?

– Не знаю. Ему разве повод нужен, чтобы меня к вам послать? – виновато сказал тот.

– Послать, – повторила та. – Тоже мне.

Парень просто на неё молча смотрел.

Зажав пальцами переносицу, женщина произнесла:

– На этот раз прощаю, так уж и быть. Свободен.

Сказав это она ушла в архив.

На ступеньках Лёшу выжидал Смирнов, скучающе пиная потёртым носом уже поношенных туфель асфальт. Как только дверь скрипнула, он поднял глаза.

– Ну что? Быстро она тебя как-то отпустила.