Kitabı oku: «Дом, в котором… не гаснет свеча», sayfa 6
20 глава
– Да что мы всё обо мне, да обо мне.
Спустя полчаса задумчивого молчания начала новая знакомая.
– Чем ты увлекаешься? Зачем в Ленинград едешь? Неужто тоже по зову сердца юношеского решил ворваться в нашу бывалую столицу?
– Ни к кому я не еду, бабуль. Так просто. Родители уже поднадоели со своими учениями как жить, что делать.
– Молодёжь, молодёжь, не угодишь вам всё никак. Учишься ты где?
– В школе ещё.
– Поступать куда хочешь?
– Никуда. Я выбираю свободу.
– Ишь ты, свободолюбивый какой, – засмеялась та.
– Музыкант я.
– Музыкант, значит. – едва слышно проговорила, можно даже сказать, что выдохнула та. – Ну вам-то, больше нашего надо воли.
Лёша обвёл взглядом сидящих напротив его плацкарта людей, словно ища кого-то, вернее что-то. Пройдя немного дальше, взгляд его пал на мужчину с чехлом, стоявшим за спиной.
– Здравствуйте, можно взять вашу гитару?
Тот недовольно обвёл парнишку взглядом, но всё-таки протянул инструмент с тихим «берите». Парнишка тот час же вернулся к старушке и стал наигрывать незнакомые для присутствующих мелодии, сопровождая своими новыми для мира музыки текстами песен, что привлекло не мало постороннего внимания.
– Не знаю я этих ваших молодёжных песен, но звучат чудно.
– Спасибо.
– Слушай, а можешь сыграть что-нибудь этакое?
– Что именно?
– Тёмную ночь.
– Сейчас попробую.
Он провёл рукой по блестящим струнам и как только стали вырисовываться знакомые мотивы, новая знакомая запела. Голос её приятно ласкал слух и разливался по вагону.
– Верю в тебя, дорогую подругу мою. Эта вера меня, тёмной ночью хранила.
Когда уже стемнело, все разговоры путников приостановились до утра. На вагон легла сонная пелена и сквозь стук колёс слышалось сопение и лёгкое похрапывание. Лёшке не спалось, он задумчиво смотрел в окно на мелькающие тени деревьев и редких домов.
– Ну как ты?
Из темноты возник Рамзес. Его практически не было видно, а голос едва затрагивал тонкий слух юноши.
– Не плохо. Знаешь, сегодня впервые сыграл свои песни для настоящих слушателей и понял, что делаю это не зря, что кому-то обязательно таки понравится моя музыка.
– Я в тебе не сомневался, а она и подавно.
– Кто она?
– Не меня спрашивай. Задай этот вопрос лучше себе, а тут – он протянул указательный палец к сердцу парня – подскажут, правильны ли твои домыслы.
– Искра… – непроизвольно сорвалось из его губ.
– Возможно, это знать только тебе.
– Где же она теперь?
Спросил он, но, когда повернул голову никого возле него не было.
– Ушёл, значит.
Лёша тяжело выдохнул и положил голову на руки, лежащие на столе, так и уснул. Глаза расклеил уже утром, когда, звеня ложкой об стеклянные стеночки поездной кружки перемешивала сахар та самая старушка.
– Доброе утро, соня.
– Доброе утро.
Еле внятно промямлил тот, ещё не до конца проснувшись.
– Уснул поздно что-ли?
Пожилая женщина, решившая растормошить его вопросами, мило улыбнулась, запивая кусочек бублика тёплым чёрным чаем.
– Не сказал бы. Честно говоря, не помню когда и как уснул. В памяти плывут ночные деревья и дома, а дальше чернота. Вообще ничего не видно.
Та лишь тихо рассмеялась.
– Скучно. Ехать ещё день, но от скуки, кажется, сейчас на стену залезу.
– На стену лезть не надо. Есть кое-что получше.
Та повернулась к своей сумочке и стала что-то искать.
– Читать любишь?
– Не любитель, но иногда могу глазами по страницам побегать.
– Не любитель. – тихо повторила женщина. – Раньше, мы с библиотек не выходили, но тут уже новое поколение. Раз не читаете, значит не надо вам это.
Помолчав около минуты, она добавила:
– Есть у меня книга одна. Не знаю, читаете ли вы такое, или любовная тема потеснила все приключенческие романы, но может станет интересно как ты говоришь, пробежаться по книжным страницам. И время скоротаешь.
Она положила на столик книгу в жёлтой обложке, где красными буквами вырисовывалось название произведения «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Фина».
– Хорошее произведение, часто читал в детстве.
Он с сияющими глазами взял её в руки и с трепетом стал листать пожелтевшие странички, ухватываясь за кусочки текста.
– Можешь почитать пока, а так внуку везу. А то уезжали они, а про книгу позабыли вовсе.
Он принял этот временный подарок и стал погружаться в мир, где обитают герои Марка Твена. Он словно наяву слышал надоедливый голос тётушки, участвовал в задумках Тома. До вечера время прошло незаметно и до конца истории оставалось совсем немного. Под конец дня глаза уже совсем устали и он отложил её.
– Знаешь, когда ты сказал, что ты музыкант, я отнеслась, как и многие советские люди, скептически ко всему этому. В стране у нас творчество не совсем считают за достойную работу, но после вчерашнего дня, я могу твёрдо сказать: ты молодец. У тебя действительно есть талант, который нельзя распускать как какой-то клубок ниток и нельзя запереть его в чулан, уходя на работу каким-нибудь слесарем на завод. Ты сам пишешь песни?
– Можно и так сказать. У меня есть дом, в котором я пишу и есть человек, который меня очень мотивирует и смотрит со мной в одном направлении. Мне помогает в написании одна девочка.
– Уверена что она чудная.
– Так и есть от части, бабуль.
– Это замечательно. Хочу дать тебе один совет. Возможно он покажется банальным, возможно покажется в какой-то степени скучным и навязчивым, но это тебе не скажет ни один взрослый человек. Я тоже любила идти против правил, но это частенько очень злило старших и даже ровесников. В любом случае слушай своё сердце. То что оно тебе велит, то ты и должен делать. И не важно что скажут другие, не важно как посмотрят на тебя другие, главное, что ты будешь верен себе. Люди обязательно что-нибудь скажут. Кто-то в хорошем ключе, а кто-то назовёт дураком. Всем не угодишь.
Лёша задумчиво отвёл глаза на окно. За ним в свете последних солнечных лучей заката мелькали деревья, а не так далеко вырисовывались дома, что говорило о том, что до Ленинграда оставалось не так далеко, а уходить так не хотелось.
– Спасибо.
Хотя немного припозднившись с ответом, произнёс он.
– У тебя всё получится.
Именно этих слов ему бывало так не хватало и их хотелось услышать из родных и знакомых ему уст родителей, но они просто не осознавали этого. Занятые повседневной суетой, помешанные на классическом воспитании своего ребёнка, они не обращали внимания на его трудности и прихоти, не обращали внимания на его увлечения, что очень ранило его.
– Ну вот мы и приехали.
Бурчащая проводница провожала всех своим взглядом.
– Ну здравствуй, Ленинград.
Старушка шла с Лёшкой, который нёс её немногочисленный багаж. Он молча пробивался сквозь толпу, стараясь как можно лучше оглядеть вокзал.
– Красиво тут.
– С этим не поспоришь. Вот что, пошли ко мне, я тебя с внучком познакомлю, чаем угощу.
– Да неудобно как-то.
– Неудобно спать на потолке, а это просто дружеский сигнал. Идём, идём, тут не далеко.
Они действительно прошли не так уж и далеко. Всего от силы два жилых двора. С первых минут пребывания в Питере он ощутил значимую разницу между ним и Москвой. В воздухе витало вдохновение, а люди, шагающие по улицам с важными лицами, сразу выдавали дух своих бывалых столичных корней.
«А ведь это город, где творили все величайшие поэты России. Именно здесь черпали идеи, именно здесь жили и умирали легендарные творцы искусства.»
21 глава
– Мои дорогие, встречайте гостей.
Заходя к себе домой, звонко проговорила его новая знакомая.
– Нету никого что-ли? Ну ты располагайся, будь как дома.
Она прошла чуть дальше, а он оставил её багаж на стуле и стал осматриваться. Классическая квартира в хрущёвке, необычайно светлая и с приятными флюидами, витающими в воздухе.
– Видимо гуляют сейчас. К вечеру будет полным полно народу. А пока будем хозяйничать мы с тобой.
В ответ он лишь улыбнулся.
– Сейчас будем думать, что приготовить. Если ты сильно голоден, я могу предложить чай с печеньем. Не слишком шикарный перекус, но для того, чтобы хоть чем-то набить брюхо хватит.
Сказав это старушка ушла ставить чайник.
– Простите, а как я могу вас называть?
– Елена Алексеевна, но можно просто бабушка Лена. Не люблю эти формальности.
Он нерешительно стал ходить по квартире. Она была ничем не примечательна. Светлые обои, старая мебель, множество фотографий на стенах и прекрасный вид на город. Окна выходили на улицу, где одна за другой проезжали машины, изредка на остановки подъезжали троллейбусы, а на тротуарах пробивались сквозь толпу прохожие, торопящиеся кто куда. Простояв пару минут, он двинулся дальше, заострив своё внимание на расположенные в своём особом порядке фотоснимки, хранящие историю о изображённых на них людях. Но больше всего взгляд его застыл на портрете пары. Такие счастливые и молодые смотрели из-под стеклянной и временной преграды.
– Красивые, правда?
Ласковый голос Елены Алексеевны прорезался сквозь пелену сковывающих мыслей и заставил Лёшу дёрнуться от его неожиданности, но та, словно не заметив этого, продолжила:
– Это мои дедушка и бабушка. Видные были люди. Первыми красавицей и красавцем были. Любили их, всё бы ничего, но судьба выбрала им не самую счастливую концовку.
Голос старушки притих, а после и вовсе замолчал, лишь добавил:
– Чудная пара была. Умерли трагически. Он скончался от болезни, а следом за ним ушла она. Перепутала лечебный препарат. Одному Всевышнему известно специально или по отчаянной случайности. Но как бы там ни было, я надеюсь, что они там вместе и счастливы как никогда.
– Они там счастливы, даже не сомневайтесь.
Раздался бархатный мужской голос. Обернувшись, Лёшка увидел перед собой молодого мужчину не высокого роста с ничем не примечательной внешностью.
– Не смотри на меня так, мне не комфортно.
– Кто вы?
– Дух, сопровождающий этот род на протяжении многих веков его тяжёлого существования. Меня зовут Кристоф.
– Кристоф, значит.
– Будем знакомы. Если что, можешь обращаться. Ты здесь будешь частым гостем.
– С чего ты взял? И вообще, у вас всех там настолько дурацкие имена?
Как только парень задал один из многочисленных вопросов, которые зародились в нём, новый собеседник тут же испарился в пространстве.
Когда он вернулся к реальности, то старушка стояла в таком же положении, опечаленно склонив голову, но тяготящие мысли её прервались из-за свиста закипающего чайника.
– Вот и чай поспел. Сейчас чуток остынет и можно будет пить. Ты мне расскажи как ты на гитаре стал играть?
– На гитаре? Не помню, если честно, Елена… – только он хотел назвать её по имени и отчеству, как недовольный и даже раздосадованный взгляд, заставил его остановиться. – Бабушка Лена, не помню. Вроде как друг научил.
– Вот как значит. Песни сам стал писать давно?
– Давно, бабуль. Давно.
– Но у тебя просто замечательно получается. У Юрки моего есть своя семиструнная. Сам, балда окаянная, не играет, если понравится, сможешь забрать себе. Она нам ни к чему, а тебе пригодится.
– Не стоит. Инструмент денег стоит, да и искусство дело тонкое. Когда пронзит сердце человека не известно.
– Интересно ты мыслишь. Нестандартно.
– Из-за чего приходится страдать.
– Интересным людям всегда тяжелее чем кому бы там ни было, что выделяет их из толпы, из серой массы скептиков.
Он задумался и откусив печенье, стал запивать его чаем. За это время он успел остыть и как следует настояться.
Вечерело. В домах напротив стали одно за другим зажигаться окна, в которых виднелись силуэты жильцов. Звук переворачивающихся листов газеты и радио вдруг перебил звонок в дверь, после чего послышались шустрые шаги ног Елены Алексеевны.
– Здравствуйте, мои дорогие! Здравствуйте, мои хорошие!
Доносился её приятный голосок, перебить который намеревались удивлённые совсем чужие.
– А у нас гость. Лёшка.
Страх и необъяснимая неуверенность окутала его с головой, но он всё же оторвался от вечерних видов и пошёл на голоса.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, здравствуй.
Задорно проговорил рослый мужчина примерно таких же годов как и его отец.
– Та не робей ты так. Все же свои люди. Павел Николаевич.
Подошёл тот и протянул крепкую, покрытую мозолями от работы, мужественную руку, но что парень ответил тем же и тихо произнес своё имя.
В дверном проёме продолжал стоять молодой человек. На вид ему было столько же сколько и Лёше, но взгляд выдавал ещё детскую наивность и юность его души.
– Юра.
Спустя пару минут он наконец произнёс своё имя.
После ужина Лёша уже собирался уходить, как вдруг его окликнула новая знакомая:
– А ты куда?
– Спасибо за гостеприимство, но мне уже пора.
– Нет, нет. Тебе же негде ночевать. Оставайся у нас, да и я уже приготовила тебе местечко в гостиной.
– Спасибо, но мне как-то не ловко.
– А ты и не ловкач, да и мы, вроде как, не в цирке. Всё в порядке. Завтра проведём тебя по достопримечательностям города. Но это завтра, а сегодня всем спать. Юрка, оставь посуду, завтра с утра помою.
22 глава
Тишина ночи, прерываемая часами и свет, пробивающийся в окно из улицы наводили на него какую-то непонятную тревогу. Будто ожидалось что-то плохое, а подсознание его готовила к этим неприятностям заранее.
– Ну что, как невесте на новом месте?
– Не смешно, Рамз.
– Знаю, но я и не пытался шутить, с детства у меня не получается освоить искусство юмора.
– Скажи, почему я вижу их?
– Галлюцинации?
– Именно.
– Обратись к врачу, тут я бессилен.
– А если серьёзно?
Тот всё понял и замолчав, подошёл к окну. Несколько минут смотрел куда-то в даль, а потом тихо заговорил.
– Так было нужно.
Указательным пальцем он показал на сердце, а позже перевёл к голове, а потом добавил:
– Как я уже раньше говорил, здесь тебе подскажут и скажут больше чем я. Иногда я просто выступаю переводчиком.
– Опять ты загадками говоришь.
– По другому никак. Жизнь тоже своеобразная загадка. Нам задаются вопросы, на которые мы не всегда знаем ответы, но со временем находим ключи и ступаем на путь истины. Без этого скучно было бы жить. Разве я не прав?
– Сейчас это не важно. Почему я начал видеть вас, духов?
– Придёт время, и ты сам всё узнаешь, вероятнее всего даже мне не придётся ничего тебе объяснять.
Где-то в глубине комнаты послышались уставшие шаги и едва знакомый голос. Рамзес хотел что-то ещё добавить, но неожиданный визит своеобразного гостя прервал его.
– Ты сумасшедший? Сам с собой разговариваешь?
– Прости, если разбудил тебя.
Рамзес медленно стал пятиться назад и случайно задел кружку, стоящую на тумбочку около кровати. Та застучала стеклянным донышком по деревянной поверхности, после чего одним лишь щелчком пальцем превратился в растворившуюся пыльцу.
– Что это было?
– Сквозняк вероятнее всего.
«Чёртов дух, одни проблемы от тебя».
– Но окна же закрыты, откуда он взялся?
– Понятия не имею.
– А ты странный.
– Приму это за комплимент.
– Не обижайся, пожалуйста, но так и есть. Ты первый парень моего возраста, к которому бабушка относится очень хорошо, а тем более разрешила остановиться у нас дома. Она обычно говорит: «от вас, молодёжи, одни проблемы, никаких ночёвок в этом доме не будет».
Лёша лишь едва заметно поднял уголки губ, придав своему лицу выражение улыбки и увлечённости разговором, хотя мысли его были далеко отсюда.
– Идём ко мне в комнату. Эта меня пугает почему-то.
«Неудивительно, если честно, у вас воздух пропитан духами, а вы даже не догадываетесь».
Небольшой покой, увешенный многочисленными плакатами музыкальных групп. Слабый свет падал на них и среди этого месива всех цветов и форм он увидел то, что привлекло его внимание.
– Гитара. Ты играешь?
В памяти всплыли слова Елены Алексеевны, но он всё же решил спросить у владельца.
– Не совсем. Подарили мне её, а слуха нет, вот и висит без дела.
– А ну подай мне её.
– Ты гитарист?
– Нет, пианист чёртов.
– Вот чего-чего, а такого я не ожидал.
– Я настолько плохо выгляжу?
– Выглядишь ты превосходно, только я не ожидал, что играть на гитаре умеешь.
– Я много чего умею.
Улыбнувшись собеседнику и слегка издеваясь подмигнув ему глазом, он провёл рукой по новым блестящим струнам.
– Так она вообще расстроена. Моя ты хорошая.
Старательно он начал прокручивать колки, слушая звучание каждой струны. Спустя какое-то время молчание нарушило радостное «готово». Руки готовы были начать играть, как вдруг на кухне что-то со звоном упало на пол. Без слов поняв друг друга, они двинулись на нарушающий тишину звук, но там никого не было.
– Я случайно.
Донёсся до ушей виноватый шёпот Рамзеса.
– Когда-нибудь, я убью тебя.
– Не получится.
– Посмотри ещё.
– С кем ты разговариваешь?
Юра стоял позади и не понимающе смотрел на своего новоизбранного товарища.
– Не важно, идём.
– Слушай, а где ты научился игре на гитаре?
– Друг научил.
– Круто.
– Сыграть что-нибудь?
– Было бы чудно.
Без лишних слов он стал наигрывать первые пришедшие на ум аккорды, повторяя их раз за разом, заменяя одни на другие.
– Дай листок бумаги и ручку, пожалуйста.
Тот стразу же стал искать тетрадь и ручку, внимательно вслушиваясь в наигранные мелодии.
– Держи. А-а, что ты делаешь?
– Пишу.
– А.
– Так-с, ну что-то получилось.
Глазами я ищу в прохожих
Твои бездонные глаза
Что так милы и всех дороже
Мне их забыть никак нельзя.
Юра молча наблюдал за процессом создания новой песни. Впервые на его глазах происходит что-то подобное и эмоции переполняли.
– Это невероятно.
Наконец выпалил он. Глаза светили счастьем, с во взгляде читался восторг.
– Спасибо.
– У тебя очевидно талант. Тебе просто хватит на студию звукозаписи и ты станешь любимцем советских подростков!
– До звукозаписи мне ещё далеко, на ближайшие пару лет я могу об этом просто забыть.
– Кто знает. Ладно, засиделась мы с тобой. – Глядя на настенные часы, проговорил парень. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Укутавшись в своё одеяло, Лёша устало волочил его по деревянному полу.
23 глава
Он ещё долго крутился в ярком свете, пробивающемся через незавешеное окно, луны, а потом отправился к Морфею. Как долго он там пробыл неизвестно, но расклеив от сонных грёз глаза, он увидел перед собой комнату, залитую утренним солнцем, а отдалённо доносились невнятные беседы домашних. Нехотя поднявшись с прогретой за ночь кровати, он подошёл к окну и приоткрыл форточку. Прохладный свежий уличный воздух тотчас же развеял сонную пелену. Утренний Ленинград завораживает, словно вовлекая в свою обыденную рутину.
– Доброе утро.
Громкий голос неожиданно ворвался в его подсознание и нарушил череду мыслей, волнующих его.
– Доброе утро, Елена А… бабушка Лена.
– Как спалось на новом месте?
– Был бы девушкой, то вероятнее всего приснился бы жених невесте, но тут другой случай. Спалось очень даже хорошо, спасибо.
Та лишь загадочно ухмыльнулась и пошла к серванту за сервизом.
– Юрка наш в восторге от твоей игры. Когда он успел послушать тебя интересно.
Та лишь недоумевающие повела плечами, но ответа так и не услышала.
– Кстати, с тобой Паша мой поговорить хотел. Подойди-ка.
– Что-то случилось?
– Не знаю.
Улыбка не сходила с её лица пока она не удалилась из помещения, оставив его в том же одиночестве, в каком и застала ранее.
Собравшись с силами и сложив все мысли в одну огромную накладистую горку, он наконец вышел к ним.
– А вот и наш музыкант, будущая звезда советской эстрады. Доброе утро, Лёша.
– Доброе утро, Павел Николаевич. Елена Алексеевна сказала, что вы хотели меня видеть. – голос его дрожащий, нервно врывающийся в подсознание слушателей, перебил грубый мужской с лёгкой смешинкой в интонации.
– Да хотел. Дело в том, что друг мой работает на радиостудии. Если хочешь, я могу его пригласить, послушает он тебя.
Тело онемело от восторга и всю его сущность переполняли неземные эмоции. «Свершилось!» На момент коварная мысль заползла в голову, окутывая и подкушая его согласится, но что-то вдруг остановило.
– Простите, не могу. Я очень благодарен вам за такое предложение и гостеприимство, но я не хочу пользоваться этим во своё благо и ничего не давая вам взамен.
– Что ты! Глупости какие в голову забредают. На радио новых исполнителей надо. Музыка наша вообще изжила своё, а ты будешь точно глоток свежего воздуха.
«Как бы мне за этот глоток воздуха по загривку не получить потом. Да и не честно будет без Лики. Несправедливо. Совесть загрызёт лихая».
– Юра, неси гитару, будем слушать молодца.
Тот час же в блеснул инструмент своим коричневым блеском и спустя столько же времени из-под серебристых струн наконец стала выливаться всеми знакомая мелодия.
– Мне кажется, порою, что солдаты
Когда-то не пришедшие с полей
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей…
На протяжении четырёх минут все сидели, внимая мелодии, тихо припевая знакомые слова, смахивая застывшие на глазах слёзы.
– Простите. Просто именно эта песня стала срываться со струн.
Стыдливо проговорил Лёша, пока все находились под впечатлением после проигранной мелодии.
– У тебя очевидно даже невооружённым слухом, что талант имеется и огромный. Не упускай возможности, пожалуйста.
– Мне всё же придётся отказаться. Прошу прощения.
Он виновато опустил глаза. Затаилось молчание, которое неловко прервал Павел Николаевич.
– Ну что ж. – прокашлявшись начал тот, помешивая остывший чай. – Дело твоё. А сейчас, мои хорошие, завтракаем и готовимся идти на экскурсии. День сегодня хороший, да и выходной день, а время твоего прибывания в гостях нашего города ограничено, так ведь?
Лёша кивнул головой и ушёл в ванную.
Посреди голубой стены, над раковиной висело зеркало. Оперевшись на неё одной рукой он внимательно стал всматриваться в своё отражение. Перед ним был тот же человек что и пару месяцев назад, но одновременно совершенно другой и незнакомый ему самому.
«Вроде волосы такие же, черты лица прежние, но что-то поменялось во мне. Но что?..»
– Вот, собственно говоря, тот самый известный Невский проспект, который так воспевали писатели и поэты, творчество которых является достоянием нашей огромной страны.
Беспрерывно рассказывал Павел Николаевич про каждый знаменитый уголочек культурной столицы. Казалось он знает историю чуть-ли не про все трещины в тротуарах по городу. Это выглядело прекрасно и забавно одновременно.
Юра хвостиком плёлся позади, медленно перекатываясь с одной ноги на другую, находясь где-то далеко отсюда в своих мыслях и мирах. Светло каштановые волосы переливались при дневном свете и казались золотистыми, а вечно задумчивые блестящие серые глаза придавали ему неповторимую изюминку.
– О чём думаешь?
Почти шёпотом спросит Лёша у него, чуть замедлив шаг, поровнясь с новым знакомым.
– Да так. Что-то глупые философские мысли в голову полезли, а пока не подберу у себя ключи к каждому из них, они меня просто не отпустят.
И замолчал.
– Вот смотри, у каждого из нас есть прошлое, настоящее и будущее. Так ведь? Прошлое уже ушло, оставив о себе лишь память, ну и некоторые последствия наших действий, настоящее мы пишем сейчас, а будущее не ведомо ни тебе, ни мне. И почему-то мы не зацикливаемся на настоящем, а тем более на будущем. Мы не придаём значения тому, что происходит в сию секунду. Вот ты идёшь сейчас здесь, на Невском проспекте и даже не задумываешься о том, что спустя даже пару дней будешь скучать по этой минуте, проведённой здесь и нашем разговоре. Люди разучились жить здесь и сейчас. Разучились видеть счастье в мелочах и это ужасно. Мы живём прошлым. Вот главная наша проблема.
Он, Юра, показался Лёше совершенно в другом ракурсе. Казалось, перед ним стоит вовсе не тот мальчуган, который вчера так удивлённо наблюдал за каждым его движением с гитарой. Сейчас около него шёл осознанный человек с необычайным мышлением.
– Смотри, учишься ты в классе, сидишь с одним мальчиком или девочкой 8 лет. У вас множество моментов приятных и неприятных вроде бы всё хорошо, иногда бывают ссоры, иногда раздражаете друг друга до чёртиков, но оба мечтаете только об одном: закончить эту дурацкую школу. Проходят годы, пролетают просто незаметно, вот и заканчивается 8 класс. Твой сосед по парте уходит в техникум, а ты остаёшься сам. Вроде всё то же. Те же одноклассники, учителя, но нету того Коли или Пети, с которым вы проходили всё что только возможно и невозможно и тут всплывают ваши моменты, которые уже не повторяться никогда. Вспоминаешь их с теплом и одновременно сожалением. Как говорится, находя не бережём, потеряя плачем. Вот так и здесь. Необходимо ценить каждый момент своей жизни, а не ждать подходящего момента для ощущение всех её красок и прелестей.
– Мальчишки, что вы плетётесь позади! Подтягивайтесь, а то вообще как улитки ползут, ей богу. Молодые, а такие ленивые.
Они лишь переглянулись и улыбнулись друг другу, не обращая внимания на дальнейшие возмущения Павла Николаевича.
