Kitabı oku: «Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. Книга 1. Наложница генерала, приносящего мир. Часть 1», sayfa 8
ГЛАВА 18. Сестричка, мы мертвые!
Юный прислужник чуть не свалился на землю от смеха.
– Fuck! – стонал он. – (передразнивает) Детям нельзя такие слова говорить… ой… я сейчас умру… ох, ты меня до инфаркта доведешь!.. Я тебе сто раз пытался намекнуть, все бесполезно! Как в танке!.. Больше всего… Ха-ха-ха! (он доверительно склонился к ней) Больше всего мне понравилось, как ты первым делом принялась искать травку, чтобы покурить… Ха-ха-ха! Самым первым делом!.. Умная такая. Не успела умереть, уже косяк ищешь!…
Он утер слезы, которые от смеха лились по его симпатичному лицу и постарался принять серьезный вид.
– Жалко, что тебе нужна была просто крапива, – покачал он головой. – Пффф!..
Он снова согнулся пополам от смеха.
– Мальчик, поди сюда. Как тебя зовут… – простонал он, издевательски имитируя голос Бай Юйшу. – Меня зовут Мао Цзэдун!.. Ха-ха-ха!
Он наконец поднял взгляд на Бай Юйшу.
Ее лицо было мертвенно-бледным, даже губы побелели, только огромные черные глаза, страшные и неподвижные, были как провалы.
Юноша перестал смеяться.
– Сестричка, – сказал он. – Да тебя только что дошло? Мы мертвые.
Бай Юйшу следила за полетом стрекозы.
Стрекоза то зависала в воздухе, вибрируя крылышками, то начинала кружиться над лужей, а потом опять замирала на весу, только крылья чертили размытое золотистое облако.
Солнце все так же беззаботно освещало усадьбу и проникало на задний двор, где они прятались за сараем. Не проникало оно только в душу Бай Юйшу.
Ее душа застыла.
Время остановилось.
Мир лишился красок.
Конечно, прожив здесь столько дней, Бай Юйшу знала, что это никакой не сон, а реальность – такая же как ее жизнь в Шанхае. Но признаться себе в этой реальности означало распроститься с надеждой вернуться в свою прежнюю, настоящую жизнь.
Она цеплялась за эту надежду, пока могла.
Больше не могла.
– Что ты сказал? – спросила она, еле двигая побледневшими губами.
– Мы мертвые.
Я мертвая…
Иволги песнь,
Ласточки песнь,
Тянется день бесконечно.
Двор опустел, и царит тишина,
Я в этом мире совсем одна
С душой, угасшей навечно! *[50]
– Эй, сестричка, – сказал мальчик, беря ее руку и ободряюще пожимая. – Умереть – это, конечно, не очень приятно. Но посмотри на светлую сторону: нам дали второй шанс!
Я умерла…
Зачем мне второй шанс, если я никогда больше не смогу увидеть тех, кого люблю? Мне не нужна эта жизнь.
Слез не было, но сердце болело так, словно умерла не она, а все ее любимые, оставшиеся в Шанхае. Они все превратились в бесплотные тени, затерявшиеся в глубинах истории.
В сакральных текстах, хрониках, в мифах и фольклоре Бай Юйшу встречала десятки упоминаний о переселении душ. Значит, Тиень дао, Небесный дао*[51], продолжает вершить судьбы, и он так жесток, как люди про него говорят…
Сраный Небесный Дао, не соответствующий марксистско-ленинскому мировоззрению и научному атеизму!
– В каком мы году? – безжизненно спросила она.
– Что?!
Мальчик не ожидал такого вопроса.
– Понятия не имею.
Бай Юйшу оторвалась от созерцания стрекозы, кружившей над лужей, и посмотрела ему в лицо:
– Ты знаешь, какой император сейчас правит?
– А…
Мальчик почесал в затылке.
– Шихуанди…
Шихуанди?!
Самый жестокий император в истории Китая?!
Не просто жестокий император – фанатик из царства Цинь, который сначала завоевал шесть древних царств, а потом объявил себя императором Поднебесной! Это время непрекращающихся войн и уничтожения сотен влиятельных семей! Это время четырех великих генералов! Жизнь человека не стоит ни гроша.
В исторической перспективе объединение Китая положило конец усобицам между царствами и принесло мир в Центральные Равнины. Без исторической перспективы – не дай бог оказаться поблизости! Для того, чтобы объединить Китай, Шихуанди сначала убил половину его жителей и казнил половину из тех, что остались. И все равно – впереди многочисленные восстания и новые войны, а дальше – сто лет нищеты и упадка.
– Шихуанди… умер сколько-то лет назад, – закончил юноша.
Это еще хуже! Это даже не Воюющие Царства! Это значит, войны идут внутри царств, свои режут своих. Несколько десятков претендентов ведут армии, чтобы занять трон Шихуанди! В Поднебесной нет ни клочка земли, ни угла, чтобы спрятаться от беды! Население городов вырезается от стариков до младенцев, деревни вытаптываются конницей.
Неудивительно, что что поместье полно солдатами, даже феодалы не чувствуют себя в безопасности.
– Послушай, ты знаешь, как зовут нашего хозяина?
Мальчик с удивлением посмотрел на нее.
– Сян Лян, конечно. Разве ты не знала?
Бай Юйшу схватилась рукой за стенку, чтобы не упасть.
Сяо Цзи!
Она же знала, что детское имя Сян Юя – Цзи! Она так запуталась во всем, что с ней происходило, и была в таком расстройстве чувств, что не учла этот простой факт.
Сян Юй, величайший герой и убийца, – вот кто ее господин, а добрый шушу – Сян Лян, его дядя, который был Сян Юю вместо отца. Она давно должна была сама догадаться! Где были ее мозги?!
Достаточно посмотреть на солдат – они только что не молятся на Сянов, как и все остальное царство Чу.
– Область, в которой мы находимся, это Куайцзи? Куайцзи?*[52]
– Да… Кажется… Не тряси меня так… – с испугом отвечал мальчик.
Ну конечно! Дядя Сян Лян – Куайцзи-шоу, начальствующий над областью Куайцзи.
Бай Юйшу знала, как дядя Лян стал правителем. Она читала "Основные записи о деяниях дома Сян Юя" в "Исторических записках"*[53]…
Как дядя Лян стал правителем
Правителя области Куайцзи звали Тун. В девятой луне 209 года до н.э. он позвал к себе Сян Ляна, который имел очень большой авторитет, и сказал ему:
– Небо решило уничтожить дом Цинь, поработивший китайские царства. Все земли охвачены восстаниями. Пора и области Куайцзи примкнуть, потому что запоздавшему придется потом подчиняться, а тот, кто успевает вовремя, становится во главе. Я хочу, чтобы вы и Хуань Чу командовали восстанием.
Хуань Чу – это был приятель Сян Ляна, который в то время скрывался на болотах, потому что был не в ладах с законом.
Сян Лян ответил, что надо пригласить Сян Цзи, его племянника, потому что только он знает, где скрывается Хуань Чу, а Сян Цзи (т.е. Сян Юй) уже стоял за дверями с мечом наготове. Сян Лян моргнул ему и сказал 可行矣 "Теперь можно действовать!" Сян Юй отрубил голову правителю Тун. Сян Лян взял голову Тун-шоу в руки, спокойно отложил ее в сторону, нашел печать правителя области и повесил ее на пояс.
Слуги и охранники Тун-шоу хотели отомстить за своего господина и обнажили мечи, но Сян Юй убил их, одного за другим.
Сян Лян разбирал вещи покойного правителя Куайцзи и не волновался: Сяо Цзи – хороший мальчик, он все сделает правильно. В кабинет долетали предсмертные крики. Это продолжалось довольно долго – Сян Юй не остановился, пока не убил несколько десятков человек. Все остальные, кто находился в резиденции Тун-шоу, пали перед ним на колени и долго не осмеливались встать.
Все стали подчиняться приказам Сян Ляна. Он сделался правителем области Куайцзи, а племянника Сян Юя назначил помощником с обязанностями генерала, приносящего мир.
"Генерал, приносящий мир," в древнем Китае – это была очень интересная работа. Мир приносился путем усмирения восстаний и убийства населения. Войска, приносящие мир, были, по сути, карательными формированиями наподобие зондеркоманд SS.
Третьего дня, вспомнила Бай Юйшу, ее господин Сян Юй ушел с войском на Сянчэн.
Сянчэн! Это слово наполнило грудь тяжестью. Она знала, что там произойдет. Защитники города откажутся подчиниться Сян Юю, он возьмет город и истребит их всех до единого.
Бай Юйшу склонила голову, невидящим взором скользя по земле.
Потом она вдруг вернулась к реальности и схватила юного слугу за рукав:
– Нам надо бежать!
––
*[50] Ван Фэнсянь (16 в.)
*[51] 天道 тиень дао (небесный дао, небесный путь) – рок, судьба, божественный закон в даосизме
*[52] 会稽 Куайцзи – область, учрежденная в царстве Чу в период правления Шихуанди после объединения Китая
*[53] 史记 "Ши цзи" ("Исторические записки") – труд придворного историографа Сыма Цяня, каноническая летопись древней истории Китая
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
ГЛАВА 19. Она вошла в их семью, но никого из них скоро не будет в живых
Пацана, на самом деле, звали Цуо Су и он не хотел никуда бежать.
– Если везде так опасно, как ты говоришь, нам повезло, что мы оказались в усадьбе Сян. Здесь столько солдат, нас кормят, мы под защитой, – что тебе еще надо?
Бай Юйшу не ожидала, что человек из 21 века согласен остаться слугой в чьем-то поместье. Она точно не собиралась всю жизнь торчать в гареме, но не в этом было дело.
Вся жизнь может подождать. когда прямо под ногами – гора из ножей и море из огня!* (刀山火海)
– Скоро начнется военный конфликт между царствами Чу и Хань, – сказала он мрачно.
– Пускай начинается.
– Хань победит!
– Ну и что?
– Идиот! Мы с тобой в Чу! Мы не на той стороне! Сян Юй погибнет и от всей семьи Сянов никого не останется!
По расширившимся глазам парня было видно, что до него, наконец, дошло.
– Сколько у нас еще времени?
– Дай подумать… Осада Гайся в 202 году… а сейчас… Сян Лян уже правитель Куайцзи, значит следующей осенью его убьют в бою с войском Цинь… сейчас лето…
Холод проник в сердце Бай Юйшу.
– Сейчас 2008 год до нашей эры… Примерно через два месяца Сян Лян должен погибнуть, – растерянно сказала она.
И ей стало больно внутри.
Она была там, в Шаньдуне, в том месте, где он был похоронен. Они ездили вместе в Чан ЯньЮанем. Там был лес, сосны и небольшая памятная доска на земле, усыпанной сосновыми иглами. Они с Чан ЯньЮанем достали бутерброды и сидели в осеннем лесу на поваленном дереве. Начался месяц холодной росы.*[54] Прозрачный воздух был, как вода в ручье, но солнечные пятна на древесине нагревались под прощальными лучами.
Холод, тепло и солнце остались в душе Бай Юйшу.
Так она запомнила тот день.
Сян Лян тогда был для нее исторической фигурой, вожаком мятежников, погибшим две с половиной тысячи лет назад. Про него была статья в Википедии.
А сейчас это был ее шушу, который говорил, что она хорошая девочка и что ее не надо обижать! Может быть, он казался ей семьей, просто потому что больше у нее никого не осталось… Какая разница?
Весь этот второй шанс и перерождение были злой шуткой Небесного Дао – вместо того, чтобы спокойно умереть и больше не мучиться, она тоскует по родителям и Чан ЯньЮаню, которые навсегда остались в Шанхае в 21 веке, сердце у нее болит при мысли о том, как они ее оплакивают, а теперь она должна лишиться единственного человека, который стал ей дорог в этом мире!
В 3 веке до нашей эры мужчины часто погибали на войне. Женщины провожали их и не знали, вернутся ли они домой. Им оставалось только ждать и надеяться.
Бай Юйшу знала, что шушу не вернется. Она знала, что он будет лежать где-то под соснами, и осенью они будут ронять на землю свои пожелтевшие иголки.
Человек не должен знать судьбу!
Тогда остается хоть какая-то надежда.
Бай Юйшу закрыла лицо руками.
Как будто это помогало ей заслониться от горя.
Столько всего обрушилось на нее, как будто гора придавила.
Она лежала под завалом, беспомощная.
Мальчик рядом с ней понял ее состояние по-своему.
– Эй, ну ты чего? Получается, у нас еще шесть лет. Мы все успеем решить, – сказал он.
– Нет у нас никаких шести лет, – глухо проговорила Бай Юйшу. – Через год начнется война с Ханем, а следующей зимой Хань вторгнется в Чу и захватит столицу. О семье Сянов в исторических хрониках с тех пор больше нет упоминаний, понимаешь?..
Цуо Су, наконец, перестал веселиться.
– Но куда мы пойдем? – спросил он.
Куда им идти?
Ответить было непросто.
Вернувшись к себе, Бай Юйшу обнаружила, что Ли Лэ потеряв хозяйку, бегает взад-вперед по двору в большом волнении.
– Молодая госпожа! – закричала, девочка, бросаясь ей навстречу.
– Молодая госпожа? – она остановилась перед Бай Юйшу и не знала, что ей думать, глядя на безжизненное лицо хозяйки.
– Кто вас обидел?! – спросила дальше Ли Лэ, сжимая кулачки.
Бай Юйшу не смогла не улыбнуться.
Она была неправа, когда думала, что привязалась в этом мире только к одному человеку. Что бы она тут делала без Ли Лэ?
– Скушайте булочку, – предложила маленькая служанка. – Пойдемте, сейчас сладенького поедим… – уговаривала она, подталкивая Бай Юйшу к их покоям.
Бай Юйшу на ходу обняла девочку одной рукой и сказала:
– Наша Ли Лэ – лучше всех. Находится в цветущей поре жизни.
Ли Лэ поразмыслила и сказала:
– Это так.
– Но вы госпожа, тоже еще молодая, – добавила она.
– Ли Лэ, ты думала, что ты хочешь делать в жизни? – спросила Бай Юйшу, свернувшись несчастным калачиком на постели.
– Служить вам, госпожа! – как само собой разумеющееся ответила Ли Лэ, раскладывая на подносе булочки и закуски.
У Ли Лэ все было просто.
Бай Юйшу вздохнула.
– До самой старости? – спросила она.
– До самой старости! – радостно отвечала Ли Лэ, без смущения забираясь к хозяйке на кровать и утаскивая с подноса булку. – Я начала о вас заботиться, когда вы были совсем крошкой. Как же я вас оставлю? Все равно что бросить своего ребенка.
– А сколько же тебе было лет, когда ты начала служить мне? – спросила Бай Юйшу, как бы пытаясь припомнить.
– Мне в тот год исполнилось семь, – сообщила Ли Лэ, не видя никакой иронии в ситуации.
– Это значит, я была такой же крошкой, как ты сейчас? – поймала ее на слове Бай Юйшу.
Не тут-то было.
– Вы – совсем другое дело, госпожа, – рассмеялась девочка. – Вы – госпожа, конечно, вы не умеете всего, что могу делать я! Мой опыт и умения делают меня взрослее вас!
Ну, нахалка!
Бай Юйшу не удержалась от того, чтобы потрепать девочку за круглую щечку.
– Разве ты не хочешь иметь свою жизнь?
– Выйти замуж? – спросила Ли Лэ.
– Хотя бы и выйти замуж. Ты бы хотела поменяться со мной местами, например?
Ли Лэ перестала хихикать и опустила глаза.
– По чести говоря,.. – сказала она. – …не очень. Где мне мечтать о таком важном гунцзы, как ваш господин. Мне бы… Мне бы попроще, какого-нибудь торговца или охранника со свои домиком… чтобы всего хватало… но не обязательно, чтобы был богатый…
– Не хочешь богатого? – удивилась Бай Юйшу.
– У богатых много женщин, – со знанием дела ответила девочка. – Когда им
жена надоедает, они себе молодую берут, а на старую и смотреть не хотят. А бедный – кто ему отдаст дочку в наложницы? Будет только меня обхаживать!
Может быть, в ту минуту у какого-то торговца или охранника по спине пробежал холодок, предвещая его счастливую судьбу.
Бай Юйшу спросила:
– А если ты не выйдешь замуж? Ты не хочешь сама магазин открыть или мастерскую?
– Нет, что вы, госпожа, – испугалась Ли Лэ. – Еще начнут говорить, что ко мне чужие мужья ходят! Пожалуй, могу и камнями закидать! Как можно молодой и красивой женщине без мужа? Кто же меня будет защищать?
Бай Юйшу в ту ночь долго не могла заснуть.
Она думала, как плачут мама с папой. Как они остались одни, с седыми волосами, похоронившие единственную дочь.*[55]
Она думала о Сян Ляне, Сян Юе и Вансинь-цзецзе.
Она вошла в их семью, но никого из них скоро не будет в живых.
Она думала о Чан ЯньЮане.
Прости меня, Чан ЯньЮань.
Между ними были столетья и династии. Будут войны, будут восстания, придут новые императоры, царства будут подниматься и рушиться, реки будут менять течение, моря станут тутовыми лесами *[56].
Нет пути с одного берега на другой.
Только одна луна будет светить над нами, как в эпоху Цинь, так и через три тысячи лет.
Бай Юйшу зажмурилась и хотела во сне увидеть Чан ЯньЮаня.
Ей ничего не снилось той ночью.
––
*[54] 寒露 "ханьлу", месяц холодной росы, 17й из 24 солярных периодов (вторая и третья недели октября)
*[55] 白发人送黑发人 /bai fa ren song hei fa ren/ (букв. "люди с белыми (седыми) волосами провожают людей с черными волосами") – о родителях, которые хоронят сына или дочь
*[56] 沧海桑田 /cang hai sang tian/ (букв. "синее море – шелковичное поле") – метафора о том, что с течением долгого времени мир изменится, т.е. моря высохнут и на их месте вырастут посадки шелковицы
––
Военная сводка:
:: 22 года назад, в 221 году до н.э., правитель царства Цинь закончил объединение китайских земель и стал первым императором Шихуанди.
:: 210 г. до н.э. (т.е. за два года до переселения души Бай Юйшу) – император Шихуанди умер. Его смерть развязала руки многочисленным силам, продолжавшим сопротивляться циньскому режиму, а также желавшим самолично властвовать над Поднебесной. Сын Шихуанди, унаследовавший отцовский трон, не имел в руках большой власти.
:: В царстве Чу лидером повстанцев стал Сян Лян из дома Сян, боковой ветви царского дома Ми. Остальные вожаки признали его главенство.
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
ГЛАВА 20. Дорогой отец, я живу хорошо…
Одинокая комната с пустыми стенами.
Еще один день, который надо прожить, хочешь или не хочешь.
Окна забраны переплетом из частых реек, на которые натянут светлый желтоватый шелк. Здесь полумрак даже в солнечный день. В углах – два деревянных божка с длинными ветвистыми рогами, охраняющие дом от злых духов. Выражение на их мордах показывало, что они заняты серьезным делом.
Бронзовые светильники, жаровня, курильница.
Комната немного похожа на музей.
Такой была теперь ее жизнь.
Жизнь Бай Юй, наложницы Сян Юя, генерала, приносящего мир.
– Дорогой отец, я живу хорошо…
Бай Юй поерзала на коленях и посмотрела на потолок.
Надо было что-то написать незнакомому отцу.
– Мой господин… он…
Она задумалась.
Мда.
Она посмотрела на пять слов, которые написала.
Но это ведь…
Во цхао!
Эх, Шихуанди, что ты был за император?! А еще великий зачинатель! Кто ж так делает?! Ты объединил все системы письма Поднебесной, неужели так трудно было заодно перейти на современный шрифт?
На дворе 3 век до н.э.! До изобретения новой каллиграфии еще триста лет! Они же еще пишут да-чжуанем, шрифтом большой печати!*[57] Я помню только двести или триста значков!
Почему мне так не везет?!
(Бай Юй:) – Ли Лэ, ты писать не умеешь?
(Ли Лэ, тоном оскорбленной барышни, которой предлагают ругаться матом:) – Конечно нет, госпожа! Как будто вы не знаете!
Надписи на да-чжуане… Бай Юй пыталась воспользоваться своей зрительной памятью художника и вспомнить какие-нибудь древние тексты. Проблема была в том, что бамбуковые дощечки быстро гниют и до третьего тысячелетия новой эры дошло очень мало оригиналов эпохи Воюющих Царств – в основном только поздние копии, переписанные новым шрифтом.
Единственное, что пришло на ум, это эпитафия из могилы жены одного уездного управителя. Эпитафия была выбита на каменной плите, ее фотография висела в комнате, в которой занимался кружок "Маленький каллиграф".
Конечно, Бай Юй не весь текст помнила и не была уверена в значении некоторых слов.
– Так… "послушная" или "почтенная"?.. Ладно, – решила Бай Юй. – Если ошибусь, все равно значение не так уж сильно отличается… Ваша послушная дочь… или жена? Или это было "пять"?..
Она трудилась с большим старанием, пока в дверь не постучали.
– Молодая госпожа! – крикнул с той стороны Хань Синь.
Он продолжал время от времени снабжать Бай Юй дополнительной провизией.
– Ты можешь отвести меня к правителю Сяну? – поинтересовалась Бай Юй, завязывая бечевку на своем послании. Оно уместилось на двух дощечках.
– Хань Синь, – сказала она на ходу. – Ты берешь на кухне водку, а сваливаешь на меня!
– Госпожа! Ничтожный слуга виноват!
Хань Синь постарался изобразить раскаяние на небритой роже.
– Госпожа, вы слышали про стратагему под названием "Увести овцу, попавшуюся под руку"? – спросил он потом рассудительным голосом. – Если есть возможность, зачем же ее упускать?
– А ты слышал про болезнь под название "алкоголизм"?!.. Мне пришлось сказать дяде, что я устраиваю себе купания из водки!.. Хань Синь!
Хань Синь забыл о ней, мечтательно устремив глаза в небесную вышину, где собирался небольшой дождик.
– Прекрати высчитывать, сколько банок водки уместится в купальне!
Строго говоря, ей было не за что даже отругать его – на дворе разгул конфуцианства*[58], все претензии надо излагать на белой бумаге черными буквами.*[59] Она же сама разрешила ему брать еду на его долю, а про водку она ему ничего не говорила, что ее брать нельзя.
– Хань Синь, – спросила Бай Юй. – Почему ты не пошел на Сянчэн вместе с моим господином?
– Я – человек Сян-вана*[60], – сказал Хань Синь.
– Молодой хозяин все равно никого не слушает, – вполголоса добавил он как бы сам себе.
Странно было слышать такие замечания от слуги.
Бай Юй не в первый раз подумала, что Хань Синь непростой человек.
Ей нельзя было заходить в комнату к мужчине.
Окинув взглядом двор, как всегда полный солдат, она решила, чтобы лучше она туда вообще не пойдет, и попросила Хань Синя привести дядю.
– Шушу, – сказала она, когда дядя пришел. – Вот. Я написала письмо отцу.
Она, подняв лицо, смотрела на Сян Ляна, который, как обычно, был одет в белую рубашку и имел очень опрятный, почтенный вид. Волосы у него, по привычке, были аккуратно собраны в солдатский пучок. Из-под темно-зеленого чхана на ширину ладони виднелась еще одна, нижняя юбка, белая, как рубашка.
Кто бы мог, глядя на него, сказать, что последние годы он провел в бегах и по тюрьмам? Из-за столкновения с циньским законом, Сян Ляну пришлось покинуть родное поместье, забрав с собой осиротевших племянников. Потом им не раз приходилось скрываться и переезжать с место на место, потому что Сян Лян иногда убивал кого-нибудь.
Бай Юй посмотрела на добрые морщинки у глаз мужчины. Она знала историю, но она не могла заставить себя относиться к нему как к бандиту и убийце. Это был ее шушу!
Он должен погибнуть через два месяца.
Сян Лян хотел что-то сказать, но остановился и тоже молча смотрел на нее.
Бай Юй казалось, как будто горы встают между ними. Ей казалось, если она протянет руку, она не дотянется до Сян Ляна.
Историю изменить нельзя. Ею движут силы слишком большие, чтобы люди могли влиять на них. Все, что должно произойти, все произойдет – сколько ни старайся. Какая разница как это называть, исторической закономерностью или Небесным Дао?
Какая разница, если она все равно не может его спасти?
Она почувствовала себя чужой и одинокой в этом мире. И бесполезной.
– Бай Юй… – позвал он.
– Дядя…
– Бай Юй, тебе необязательно было нести письмо. Ты могла прислать его со слугой.
Ба Юй вспомнила, зачем она пришла.
– Дядя, – сказала она с поклоном. – Я хочу вас попросить.
– Дядя, – сказала она дальше. – Мне нужен инструмент для резьбы по дереву. Мне нужны круглые стамески и напильник.
У Сян Ляна появилось ощущение, что он сам вырыл себе могилу, когда связался с этой девчонкой.
– Можно я закажу у кузнеца? – спросила Бай Юй.
– Нет, – сказал Сян Лян.
Если дать ей палец, она откусит руку!*[61]
Если бы она стала упрашивать или показывать, какая она несчастная, на этом разговор бы и закончился.
– Понятно, – сказала Бай Юй и с достоинством поклонилась.
Сян Ляну подумал, что он был слишком резок.
– Бай Юй, – сказал он. – Девочка. Ты недавно вышла замуж и ты еще совсем молодая, тебе нельзя выходить из усадьбы, пока тебе не исполнится 20 лет.
– Я знаю, – сказала Бай Юй. – Но если бы я поехала с кем-нибудь из старших, тогда было бы можно?
– Если бы ты сопровождала цзецзе, старшую сестру, тогда можно.
– Спасибо, шушу, – вежливо сказала Бай Юй.
Сян Лян смотрел ей вслед, и ему казалось, что-то он упустил. Такое чувство, как когда противник действует слишком открыто, и начинаешь понимать, что тебя сейчас обходят с флангов.
Через неделю в уезде Дунъян Бай Шэнь читал вслух письмо от своей замужней дочери:
"Я пример добродетели и усердия, мать пятерых детей, опора благодарной семьи и всего уезда. Скончалась в возрасте семидесяти трех лет, оплакиваемая всеми."*[62]
Седеющий Бай Шэнь утер счастливую отцовскую слезу и сказал своей другой дочери:
– Ты видишь, какие прекрасные устремления у твоей сестры! Я всегда знал, что все ее капризы и истерики, это все детское… все детское… а на деле у нее золотое сердечко!.. Я признаюсь, сомневался насчет этого замужества. Сян Юй, конечно, имеет большой авторитет, но говорят, человек он жестокий, необузданного нрава. Теперь моя душа спокойна!.. Что-то буковки все как будто кривые… Хо-хо! Нету даже сил перо держать! Чем они там занимаются, хотел бы я знать?!
––
*[57] 大篆 да-чжуань (букв. «великая печать») – разработан в 8 в. до н.э.
隸書 ли-шу ("официальное письмо") – письмо, легшее в основу современной китайской письменности, появилось в конце периода Воюющих Царств (3-2 в. до н.э.), но приобрело популярность только в конце династии Хань (2 в н.э.)
*[58] Конфуцианство – моралистическое учение, достигшее в древнем Китае статуса религии. Одна из основных особенностей – точное следование правилам, изложенным в конфуцианских канонах.
*[59] 白纸黑字 /bai zhi hei zi/ – "белая бумага, черные буквы", т.е. буквально
*[60] 王 (ван) – правитель, царь. В эпоху Воюющих Царств этот титул начали употреблять по отношению к поместным правителям. Хань Синь употребляет "ван", говоря о Сян Ляне из уважения к его знатному происхождению
*[61] 得寸进尺 букв. "Получит цунь (палец, мера длины) – будет требовать чши (фут, ступня, мера длины)"
*[62] Время китайского глагола можно определить только по дополнительным словам, если они есть в предложении.
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
