Kitabı oku: «Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. Книга 1. Наложница генерала, приносящего мир. Часть 1», sayfa 7

ГЛАВА 15. За крапивой

Глубоко в долине глухая крапива растет,

Но долгою сушью и зноем крапиву сожгло.

Покинуть супруга беда заставляет жену,

Его покидая, вздыхает она тяжело,

Его покидая, вздыхает она тяжело,

Увидеть пришлось от супруга и горе, и зло.*{40]

Девушка улыбалась Бай Юйшу – та самая, что прошла вчера по галерее в северный флигель.

– А?

– Подержи у щеки ядовитый плющ. Она распухнет и господин спросит, что с тобой случилось. Тогда ты ему пожалуешься на Ми-фужэнь, – шепотом сказала девушка.

Бай Юйшу смотрела на нее с открытым ртом.

– А?

Девушка тихо засмеялась.

Она вся была тихая и ясная, как свет луны.

– Зови меня Ваньсин-цзецзе, – сказал она.

Бай Юйшу посмотрела ей вслед.

Ваньсин*[41], вечерняя звезда. Это было хорошее имя для нее. Люди зовут Венеру утренней звездой, но не все знают, что у нее есть и другое название – вечерняя звезда. Венера появляется в небе то в предрассветный час, то в начале ночи. Ваньсин-цзецзе была, как Венера, – прекрасная и далекая, она тихо появлялась и исчезала.

Еще одна старшая сестра?!

Наверно, это та самая наложница, которой господин отдает все свое расположение. Впервые Бай Юйшу была с ним в чем-то согласна. Но все-таки, когда она представила это волосатое чудище рядом с Ваньсин-цзецзе, у нее вырвался безнадежный вздох.

Ли Лэ была занята уборкой, когда дверь открылась и на пороге безмолвно возникла ее госпожа.

Бай Юйшу стыдно было смотреть в глаза служанке.

Она чувствовала себя, как хулиган из пятого "Б", которого отпустили во двор во всем чистом, а вернулся он с синяком под глазом, в разорванных штанах. И соседка орет, что он разбил ей окно мячом.

Каждый раз, когда она выходит на улицу, она как будто попадает в зону военных действий!

Если так дальше пойдет, ей вообще придется сидеть в своих покоях и носа не высовывать.

Где искать этот ядовитый плющ и как вообще он выглядит?!

Я знаю только крапиву!

…

Тоже сойдет!

Солнце опускалось за забор. На заборе сидел кот и лизал лапу. Вдоль забора ходила элегантная молодая госпожа в сопровождении служанки.

– Кис-кис-кис, – сказала госпожа. – Киска, ты не знаешь, где у вас тут растет крапива?

Кот с презрением посмотрел на госпожу, которая ищет крапиву, и начал лизать другу лапу.

Они обошли уже пять дворов и нашли хозяйство в прекрасном состоянии – нигде ни лишней соринки, ни травинки. Ни травинки! Бай Юйшу с гордостью убедилась, что ее дядя цзюнь-шоу поддерживает образцовый порядок в своем поместье и не имеет ни крупицы художественного вкуса. Несколько маленьких клумб и кустов, которые им попались, жались к верандам с не очень уверенным видом, словно сомневались, не ошиблись ли адресом, где им надо было вырасти. Встретившиеся по дороге слуги все были суровыми мужиками с мечами на боку, с метлами и граблями в руках, занятые тем, чтобы сделать территорию еще более лысой и унылой.

Усадьба напоминала скорее военный лагерь, чем жилище зажиточного семейства. Дома имели простую архитектуру, а дворы были похожи на плацы перед казармами.

Бай Юйшу и Ли Лэ обыскали всю доступную им территорию – там, где были женские помещения и хозяйственные постройки. В остальную часть усадьбы Бай Юйшу как наложнице вход был запрещен.

– Госпожа, – шепотом сказала Ли Лэ. – Почему этот юноша ходит за нами?

Они как раз дошли до очередного забора и топтались перед ним, не зная, куда бы еще пойти.

Мальчик-слуга, увязавшийся за ними, нерешительно остановился в нескольких шагах. Он посмотрел на небо. Он посмотрел на забор.

(Бай Юйшу, шепотом:) – Тихо. Не смотри туда. Идем, как будто ничего не замечаем.

Она с невозмутимым видом, чинно сложив ладони в рукавах, пошла вдоль бамбукового забора и вошла в проход за сараем. Сделав один шаг, она вдруг прижалась спиной к сараю и дернула Ли Лэ к себе:

– (шепотом) Делай как я!

Через три секунды послышались шаги, и мальчик торопливо вошел в проулок. Он действительно следил за ними!

Не успел он сделать шаг, как наткнулся на подножку, выставленную ему поперек пути! Бай Юйшу пришлось импровизировать, но прием она провела успешно: подсекла злоумышленника правой ступней и в то же время схватила его левой рукой за шиворот. Он запнулся и полетел носом в землю!

Бай Юйшу только не учла, что у нее теперь было нежненькое белое тельце семнадцатилетней девочки, а не тренированное тело двадцатисемилетней чемпионки по скалолазанию, покорявшей Богду и Конгур-таг.*[42]

Она не удержала вес противника и рухнула на него!

(Ли Лэ;) – На тебе!

Он стукнула лежащего на земле юношу ногой.

(Ли Лэ:) – Не смей трогать мою хозяйку!

(Бай Юйшу:) – Ой.

Она вообще-то не хотела валить ребенка на землю. Она просто собиралась поймать его и придержать за шиворот, чтобы немножко напугать и поговорить с ним.

(Ли Лэ:) – На тебе!

(Бай Юйшу, поднимаясь на ноги и оттаскивая рассвирепевшую Ли Лэ:) – Мальчик, ты не ушибся?

Мальчик, пошатываясь, встал и потер бок.

– Что вы, что вы, госпожа. Ничтожный слуга в порядке. Лучше не бывает, – спокойно ответил он.

Бай Юйшу показалось, что она уловила в голосе иронию, но это было ровно на секунду – на измазанном землей лице подростка не было и следа непочтительности. Его серые глаза смотрели наивно и приветливо. У него было миловидное лицо, совсем детское, с нежным подбородком и по-детски округлыми щеками. Рассмотрев противника получше, Бай Юйшу почувствовала себя неловко. Она опять бьет детей!

Кажется, она вчера видела уже этого юношу во дворе.

– Ты зачем ходишь за нами?! – Ли Лэ трепыхнулась в руках хозяйки и попыталась достать врага кулачком.

Мальчик поклонился и сказал:

– Я просто хотел сказать госпоже, что рад служить ей.

– Госпоже никто не нужен! Я служу госпоже! – надменно ответила Ли Лэ и, подняв голову, с вызовом посмотрела в наивное и приветливое лицо нового знакомого. Его обаяние никак не действовало на Ли Лэ.

– Ты такая умная и преданная девочка, – согласился подросток.

Он разговаривал с Ли Лэ, как с маленьким ребенком, хотя сам был всего на год или на два старше нее.

– Полная бодрости. Как солнце ранним утром, – добавил он любезно.

Язык у этого средневекового парня был подвешен что надо!

Он бы точно понравился товарищу Мао! *[43]

(Мальчик:) – В цветущей поре жизни.

(Бай Юйшу:) – ???

Точно бы понравился!

(Ли Лэ, надменно:) – Хм.

Она, как курица-наседка, обхватила Бай Юйшу и подталкивала ее подальше от неподобающих знакомств.

(Мальчик, кланяясь им вслед:) – Госпожа, я всегда готов служить вам.

(Ли Лэ, ревниво тесня Бай Юйшу дальше по тропинке, подростку:) – Уходи.

(Бай Юйшу, пытаясь противостоять натиску Ли Лэ:) – Да подожди ты!.. Мальчик, ты можешь достать мне немного крапивы?

Юный слуга приподнял брови и моргнул, не уверенный, что он услышал правильно. Он встретился взглядом с котом на заборе.

– Такие, брат, дела, – безмолвно ответил кот, задрал хвост и спрыгнул с забора по другую сторону. Подальше от идиотов.

– Ага… крапивы… – повторил юноша. – Госпожа ничего не путает?

(Бай Юйшу:) – Крапива! Из нее полотно ткут!

(Мальчик:) – …

(Бай Юйшу, закатывая глаза:) – Зеленая! С листиками!

(Мальчик, медленно:) – Их еще можно высушить…

Он вообще о чем?!

(Мальчик:) – … и насыпать, например, в курильницу?…

Разговор становился все более странным.

(Бай Юйшу:) – …

(Мальчик) -… (выжидательно на нее смотрит)

(Бай Юйшу:) – Да не конопли, а крапивы! *[44]

– А зачем госпоже крапива? – спросил юный слуга, в последней попытке увидеть в создавшейся ситуации хоть какой-то смысл.

(Бай Юйшу:) – А… … … Я хочу выдрать крапивой свою служанку!

(Ли Лэ:) – ???

Таков был авторитет госпожи для Ли Лэ, что в следующую секунду малышка рубанула воздух кулачком и решительно сказала:

– Давно пора!

Они обе энергично кивнули, выжидательно глядя на юного прислужника. Выражение их лиц говорило "Хотим крапивы!"

Юноша сдался.

И злорадно посмотрел на Ли Лэ.

– Я знаю одно место поблизости… – сказал он. – Один овраг за усадьбой.

– Но нам же нельзя выходить за ворота!.. И как мы пройдем к выходу, там главный двор, и помещения хозяев!.. А Ми-фужэнь?!.. А этот?!.. – встревоженно зашептались служанка и госпожа.

Предприятие становилось все более безнадежным.

– В северной стене есть калитка, – сказал их новый знакомый. – Ее иногда оставляют открытой…

Он привел их к каменной стене на хозяйственном дворе. Судя по наваленным у строений корзинам и доскам, в этой части поместья располагались склады, поэтому сюда слуги заходили только, если их посылали принести что-нибудь. Обычно двор был безлюдным – как и сейчас.

Калитка была заперта изнутри.

Мальчик-слуга быстро огляделся и вытащил засов из толстых медных скобок.

– Быстро! – тихо приказал он совсем не услужливым тоном.

Вслед за этим он с неожиданной силой вытолкнул их обеих в открытую дверь.

Не успели служанка с госпожой опомниться, они уже были за стеной!

Бай Юйшу начала жалеть, что затеяла это дело с крапивой. Как ее угораздило ввязаться в такую авантюру?!

Если ее здесь застукают, от нее мокрого места не останется!

– Госпожа, ничтожный слуга виноват! – сказал милый юноша с поклоном. – Но если бы вас увидели возле двери, нам бы всем не миновать беды!.. Потом меня накажете.

– Ты куда нас затащил? – шепотом начала ругаться Ли Лэ. – Госпожа, не надо было верить ему!

– Вам крапива нужна или нет?!

– Кончайте ругаться! Давайте скорее все сделаем и вернемся!

Они втроем побежали к оврагу, по дну которого тек мелкий ручей. Глинистые склоны были сплошь покрыты зарослями густой, зеленой, волосатой и злой, как собака, крапивы, увидев которую Бай Юйшу сразу забыла про все свои печали. Эта крапива была прекраснее, чем самые изысканные орхидеи! И точно не хуже ядовитого плюща. Даже лучше.

– Fuck!

Юный слуга отдернул руку и засунул обожженный палец в рот. При этом он с интересом смотрел на Бай Юйшу, словно ожидая похвалы.

– Больше так не говори, – строго сказала Бай Юйшу. – Дети не должны говорить такие слова.

– Как прикажет госпожа, – почтительно ответил мальчик, но в его взгляде промелькнула усмешка, и уголок губ дрогнул, словно Бай Юйшу сказала что-то забавное.

Он опустил голову, взялся за широкий плотный отворот рукава, натянул его на ладонь и за пять секунд нарвал большой пучок крапивы.

В своих покоях после вечернего умывания, Бай Юйшу, в чистенькой белой рубашке до пят, села на кровать и прижала к щеке большой крапивный лист.

– Ой-ей-ей-ей-ей-ей-ей-ей… – завывания над поместьем.

Как будто кричали сто тысяч неприкаянных душ.

––

*{40] "Ши цзин", "Песни царской столицы"

*[41] 晚星 ваньсин, вечерняя звезда

*[42] вершины в Синьцзяне (Конгур-таг – 7720 м, Богда – 7445 м – высшая точка восточной части Тянь-Шаня)

*[43] Мао Цзэдун, сборник цитат "Маленькая красная книга":

"Вы, молодежь, полные бодрости и жизненных сил, находитесь в цетущей поре вашей жизни, как солнце в 8-9 часов утра. С вами все наши надежды."

*[44] Растения, использовавшиеся для ткачества в древнем Китае, это конопля и китайская крапива рами.

––

❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀

ГЛАВА 16. Доктор Фэн изгоняет из Бай Юйшу нечистых демонов

– Аааа… – предсмертный сиплый стон. – Аа…

– Fuck!

Кто же знал, что у этого тела аллергия на крапиву?!

– Ыыыыыы!!! Моя бедненькая госпожа-а-а-а!!!

– У вас мозги из головы лезу-у-у-ут!!!

Бай Юйшу хотела подаристь своей бестолковой служанке саркастический взгляд, но глаза у нее заплыли так, что осталась только одна узкая щелочка слева, пропускавшая чуть-чуть света, как будто Бай Юйшу пила, не просыхая, три месяца. Красные щеки висели и тряслись, как у индюка, потому что Бай Юйшу безмолвно плакала, но слезы не пролезали наружу. Внутри у нее была вся скорбь мира, а снаружи – самодовольная распухшая рожа с перекошенными в людоедской ухмылке вздувшимися губами, из которых исходило нечленораздельное сипение.

– Топ-топ-топ-топ, – Ли Лэ убегает.

– Топ-топ-топ, – Ли Лэ прибегает.

– Бам-бам-бам…– еще кто-то прибегает.

– А-а-а-а-а!!! Бам-бам-бам! – убегает.

– Топ-топ-топ… Тап-тап-тап… Бум-бум-бум… – куча народа бегает по комнате.

– О небо! Бумц! – кто-то свалился в обморок.

– Шарк-шарк-шарк… – чьи-то шаркающие шаги.

– Где больной? – важный старческий фальцет. – А-а-а-а-а!

– Доктор! И-ши!*[45] Спасите мою госпожу! У нее мозги из головы вылезли.

– Глупая девчонка, – высокомерно заявил тот же дребезжащий голос. – Как у нее могли вылезти мозги?.. Она же женщина, у нее нет мозгов!.. Дура, разве ты не видишь, что это нечистые демоны исползают из нее через девять отверстий?*[46]

– Аах! – общий испуганный выдох, шум подавшихся назад людей.

Жесткий палец потыкался бедной Бай Юйшу в раздутую щеку:

– Тын-тын…

– Да, исползают, – сухо подтвердил свой диагноз и-ши.

– Идиоты, у меня аллергия! – пыталась сказать Бай Юйшу.

– И злобно шипят, – добавил доктор.

Дайте мне зиртек!

(Доктор, торжествуя:) – Что, испугался, мерзкий демон?!

(Бай Юйшу, крик внутри:) – Да кто тебя испугался, старый хрен!?! Шарлатан!

(Бай Юйшу, звук снаружи:) – Сссс…

(Доктор:) – Твои мольбы о пощаде никого не разжалобят! Сегодня ты имеешь дело с самим доктором Фэн Цзы!

(Бай Юйшу: крик внутри:) – С кем?!!!*

––

* Имя 封孜 Фэн Цзы (封 даровать , 孜 трудолюбивый) звучит как 疯子 "фэнцзы", псих

––

(Бай Юйшу, звук снаружи:) – Сссс…

(Доктор Фэн, пафосно, работает на публику:) – Мне покорен сам повелитель демонов Чжун Квэй, я управляю им с помощью своих амулетов!.. Но сначала надо выманить вас, подлые демоны, наружу!

(Почтительный голос из массовки:) – Почтенный и-ши, как же вы заставите демонов выйти?

(Доктор Фэн:) – Демоны любят все мерзкое. Необходимо намазать пациента…

(Бай Юйшу, думает:) – Мне это не нравится!

(Доктор Фэн:) – … пометом летучих мышей!…

– Бум! – рядом с кроватью поставили что-то глиняное, судя по жуткому запаху – горшок с мышиным говном.

(Доктор Фэн, развивает медицинскую мысль:) – … и для воскурения поджечь кошачий хвост!*[47]

– Мммяяяяяяааааа!!! – кошачий вопль.

– Ссссс!!! – Бай Юйшу начинает отбиваться и, ничего не видя, пихать и толкать что попало.

– Мммяяяяяяааааа!!! – кошачий вопль из-под ног.

– Ох! Уя!.. Держите ее! – вопли доктора Фэна.

– Бряк! – звон разбитого горшка.

– Бум!.. Ох-ох-ох! – видимо, упал доктор.

– Топ-топ-топ-топ! – убегают много ног.

Бай Юйшу с раздутой головой, в длинной белой рубашке, вслепую шарила вокруг себя руками. Встать у нее на пути желающих не нашлось.

Она нащупала дверь.

Слуги во дворе привычно бросились врассыпную.

Вороны завыли от тоски.

Собаки в страхе взлетели с деревьев.

Бай Юйшу наощупь продвигалась по веранде. Инстинкт говорил ей "Беги!" Разум говорил "#@*+-=!!!"

Бумц!

Она врезалась во что-то большое и твердое. Дерево? Когда оно успело вырасти на веранде? Не важно! За деревом можно спрятаться!

Бай Юйшу нащупала ствол ладонями и обнаружила, что он покрыт жесткими чешуйками. Ее утонувший в щеках нос уловил запах кожи. Не дерево? …? Крокодил на задних лапах? За крокодила можно спрятаться?

Тишина.

Все преследователи вдруг замолчали и больше не топали.

– Бай Юй?… – недоверчиво произнес над нею низкий голос.

Бай Юйшу подняла пузырь, который у нее был вместо лица, на звук голоса и водила из стороны в сторону незрячей головой. В углу деформированных губ раздвинулась маленькая щелочка и оттуда послышалось сиплое:

– Это я…

– …

Руки Бай Юйшу безнадежно упали, как крылья усталой ласточки. Отчаяние сковало душу. Она поняла, что ей не спастись. Она вжала голову в плечи и только ждала, чтобы один удар окончил ее страдания, но человек, стоявший перед нею, молчал, и молчание это было страшнее горы Тай.

В следующую секунду ее настигли, схватили за обе руки и с торжеством поволокли обратно в спальню.

– Думали уйти от самого Фэн Цзы, глупые демоны?! – кричал Фэн-иши.

– Негодяйка! Позорище!– кричала Ми-фужэнь.

Через три дня отек спал и Бай Юйшу смогла встать с кровати.

Эти три дня… никогда в жизни она больше не хотела о них вспоминать.

Она даже заснуть не могла, потому что доктор Псих беспрестанно бормотал заклинания, раздавал приказы повелителю демонов Чжун Квэю и вел ожесточенные споры с нечистыми духами, которые окопались внутри Бай Юйшу. Иногда прибегала Ми-фужэнь, чтобы поорать и поругаться.

Утром на четвертый день Бай Юйшу села в постели.

В придачу к лекарственным средствам, которыми доктор Фэн обмазывал ее, он обложил всю Бай Юйшу амулетами, которые на самом деле были просто круглыми камушками с нацарапанными непонятными знаками – как будто доктор был пингвин, только что достигший брачного возраста, который хочет понравиться самке и таскает ей самые красивые голыши с берега.

Амулеты посыпались с Бай Юйшу и покатились по полу во все стороны.

Мыться!

– Идемте на пруд, госпожа, – радостно сказала Ли Лэ, складывая одежду и банные принадлежности в огромную четырехугольную корзину.

– А дома я помыться не могу? – спросила Бай Юйшу, не совсем обретшее нормальный облик лицо которой, сложилось в несчастную гримасу.

Бай Юйшу не любила холодную воду! Разве после всех страданий она не заслужила полчаса в теплой ванне?

– Госпожа, лето на дворе, кто же греет воду, чтобы мыться? – удивилась Ли Лэ.

Конечно, пруд примыкал к усадьбе Ми-фужэнь.

– Нас не заругают? – с опаской спрашивала Бай Юйшу, семеня по дорожке.

Если бы подчиненные увидели сейчас всемогущую заведующую сектора музейного хранения, они бы ее не узнали! Заведующая Бай очень естественно двигалась мелкими шажками в древнем цюйцзю пао и матерчатых туфельках с декорированными мысками, чинно сложив ладошки в широких рукавах и скромненько опустив голову. При этом она бросала настороженные взгляды по сторонам, потому что боялась получить оплеуху ни за что ни про что.

– Не бойтесь, госпожа, – сказала Ли Лэ. – Здесь забор и никого нет. Сюда кроме фужэнь и наложниц молодого хозяина никому нельзя заходить.

– А молодой хозяин… он не может сюда прийти?

Мало ей Ми-фужэнь. Не хватало только еще и на него нарваться!

– Господин третьего дня ушел с войском в Сянчэн, – ответила служанка.

Бай Юйшу резко остановилась, так что Ли Лэ вместе со своей корзиной чуть не врезалась в нее.

Вот это новость!

– Надолго?

– Говорят, может быть, на месяц, – пожала плечами Ли Лэ.

И сразу солнце засветило ярче.

Кувшинки развернули свои белоснежные венчики.

В густых зеленых ивах запрыгали и защебетали счастливые маленькие птички.

Весь мир открылся для радости, никто никого не боялся.

Зеленые и золотые стрекозы сели на теплые камни, сложили-разложили прозрачные крылышки, потом вспорхнули, начали танцевать над прудом, смеяться, обниматься и взблескивать, как драгоценные камушки.

В сердце Бай Юйшу, как на шелковом свитке Юнь Шоупина*[48] , тоже расцвели цветы и птички.

Она вдохнула чистый, пропитанный солнцем, воздух, какого никогда в жизни не пробовала, набрала полные ладони прохладной воды и омыла лицо. Когда она убрала руки, на лице светилась улыбка. Следующая пригоршня воды полетела в Ли Лэ!

Две девочки в белых рубашках брызгались и гонялись друг за другом в маленьком пруду, а вокруг кружились зеленые и золотые стрекозы.

Юнь Шоупин смотрел на них с небес и радовался.

В своих красных сумрачных покоях, в окружении черных змей, красная женщина с закрытыми глазами, похожая на скелет, жгла травы в медной курильнице и качалась вместе с дымом, бормоча непонятные слова.

Она замолчала на полуслове и замерла.

Мутные глаза медленно открылись.

Огромные зрачки начали кататься из стороны в сторону в поисках добычи.

Ей показалось… откуда-то доносится веселый смех?

––

*[45] 医师 и-ши – почтительное обращение к доктору, т.е. "ученый доктор"

*[46] 九窍 девять отверстий: рот, уши, ноздри, глаза, анус и мочевой канал. Важное понятие древней китайской и даосской медицины.

*[47] Суровые реалии древней китайской медицины.

*[48] Юнь Шоупин,художник 17 в., мастер жанра хуаняо ("цветы и птицы")

––

❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀

ГЛАВА 17. Предостережение замужним женщинам от близкого общения с младшим братом отца супруга

Не ведающие об опасностях, которые подстерегают каждого в этом полном жестокости мире, свежие, чистые, Бай Юйшу и Ли Лэ шагали по галерее, полные сил и надежд.

Забыв про три унылые дня на больничной койке, Бай Юйшу чувствовала, как будто заново родилась!

Все будет хорошо… так ей казалоась, пока – Бай Юй! Негодяйка! – откуда ни возьмись налетела Ми-фужэнь, влепила Бай Юйшу пощечину и убежала.

Ее стремительный полет сопровождался гудением воздуха, как атака сверхзвукового истребителя. Не успела Бай Юйшу опомниться, как увидела, что Ми-фужэнь, заходит на второй круг!

Бай Юйшу торопливо засеменила через двор, притворяясь, что не слышит криков сзади:

– Стой, негодяйка!

Ми-фужэнь уже дышала наглой девчонке в спину и в азарте погони потеряла бдительность. Она забыла про опасности этого жестокого мира.

Раздался грохот и Ми-фужэнь чуть не кувырнулась через неожиданно прикатившуюся ей под ноги тыкву. Фужэнь успела затормозить и шагнуть назад. Ее нога наткнулась на другую тыкву и подвернулась!

Бай Юйшу нырнула в соседний двор и оттуда исподтишка наблюдала, как дюжина тыкв из разломанной повозки дружно катятся через двор, а Ми-фужэнь скачет между ними и шатается, пытаясь удержать равновесие и в недоумении тараща глаза.

Бай Юйшу показалось, за перевернувшейся повозкой промелькнул знакомый мальчик-слуга.

Бай Юйшу моргнула – и все, он исчез. На том месте, где он только что стоял, была пустота. Бай Юйшу не была уверена, не померещился ли он ей.

Этот пацан…

Со своими детскими глазками…

Бай Юйшу вдруг подумала, лучше с этим парнем не ссориться.

Она огляделась и обнаружила, что забежала во двор, который отделял южную, главную, часть усадьбы от хозяйственных помещений и гарема.

Двор был длинный и узкий, он тянулся поперек усадьбы по всей ширине. Вдоль его южной стороны стояло единственное продолговатое приземистое здание с несколькими дверями и общей верандой перед ними.

Ей нельзя было здесь находиться.

С той стороны дома, как и в прошлый раз, раздавался лязг железа.

Два мужчины с мечами вошли во двор из-за здания, увидели Бай Юйшу, удивленно остановились, поклонились ей и ушли обратно.

Ми-фужэнь в это время с помощью служанок восстановила равновесие, потерла поясницу и хищно огляделась. Глаза ее нашли Бай Юйшу, стоящую с открытым ртом в соседнем дворе и не знающую, что ей делать дальше. Со злобным шипением, плюясь во все стороны ядом, фужэнь устремилась к злосчастной наложнице.

В ту же секунду с противоположной стороны двора появился еще один человек. От его высокой фигуры, облаченной в темный чхан* (мужская юбка) со складками и белую рубашку, заправленную в него, исходило ощущение силы и властности. Он на ходу засовывал меч в ножны.

Солнце остановилось у него над головой и поливало сиянием его загорелое лицо и широкие плечи, натянувшие белое полотно рубашки. Когда он поднял глаза, солнечный свет не отразился от его черных зрачков, а утонул в них, как в колодце.

(Бай Юйшу, складывает ладони и сгибается в поклоне:) – Шушу.

(Ми-фужэнь:) – …(тормозит и прячется за забором)

(Сян Лян, хмурясь:) – Бай Юй. Ты не должна здесь находиться.

Он торопливо оправил рукава рубашки, которые были до этого закатаны по локоть, и скулы его немного покраснели, как в прошлый раз.

(Бай Юйшу, мнется:) – Дядя, все дело в том, что…

Пауза.

(Бай Юйшу:) – Дядя, у вас нет для меня какой-нибудь работы?

Лицо цзюнь-шоу приобрело уже знакомое беспомощное выражение. Он никогда не мог угадать, что скажет эта девочка в следующую секунду!

(Сян Лян:) – Бай Юй, девочка, ты должна разговаривать со своим мужем, а не со мной.

(Бай Юйшу:) – … (похоронное выражение на лице при упоминании о муже)

(Сян Лян:) – Сяо Цзи – хороший мальчик, объясни ему…

(Бай Юйшу, сердито думает:) – Я лучше объясню вон тем граблям, больше шансов на успех.

(Бай Юйшу, несчастным голосом:) – Но мой господин уехал и не скоро вернется, а я чувствую себя такой бесполезной! Хочу сделать что-нибудь для семьи. Внести свой вклад, так сказать…

"Смешная девочка, что только ни напридумывает," – подумал Сян Лян.

– Ты – женщина… – начал он успокаивающим голосом.

– … ты бесполезная, – хотел он сказать, но подумал, что это невежливо.

В конце концов, женщины рожают детей, это их работа.

Но от него-то что она хочет?! Пока муж уехал?!

Женщины также ведут хозяйство, но Сян Лян, большую часть жизни проведший в седле и на временных стоянках у костра, давно забыл, какое оно, это хозяйство, и почему его должны вести женщины. Его солдаты вполне справлялись со всеми домашними делами.

– …ты можешь спросить у Ми-фужэнь, – с облегчением закончил он.

Бай Юйшу скосила глаза на Ми-фужэнь, вылезшую из-за забора и шагавшую взад-вперед мимо входа во двор.

Цзюнь-шоу тоже посмотрел туда.

Он вздохнул.

– Что ты умеешь делать? – спросил он.

– Я… – радостно начала Бай Юйшу и запнулась.

А что она умеет делать?

Рисовать!

Она посмотрела на дядю, который вдумчиво устраивал меч на поясе, и подумала, что его усадьба – явно не Сикстинская капелла, и заказ на росписи она не получит.

Оценить артефакт для аукциона!

Кому это нужно? Вот занять город, сжечь , разграбить и забрать сколько хочешь артефактов – да, годится. Но здесь и без нее это хорошо могут.

Делать красивые оригами… из бумаги… которую изобретут через пятьсот лет.

Пользоваться графическим планшетом… тепловизором… электронным микроскопом… О чем я вообще думаю?

Фотографировать… Водить машину с автоматической коробкой… А еще она была капитаном команды по скалолазанию в университете.

Бай Юйшу вспомнила про уроки резьбы в художественной школе!

– Я умею резать по дереву! Дядя, я могу сделать красивую ширму! Или… вырезать узор на перилах… вот здесь.

Дядя хотел сказать, что вырезать узор на перилах перед комнатой с метлами и граблями, может быть, необязательно, но посмотрел в просиявшее лицо Бай Юйшу – и махнул рукой.

Он сдался.

– Работай старательно. Я потом проверю, – сказал он, подняв одну бровь.

– Шушу, спасибо! Спасибо!

Бай Юйшу кланялась и складывала ручки. При этом она прочувственно уткнулась лбом в рукав, и у Сян Ляна появилось подозрение, что подлая девчонка там хихикает. Как будто он снова растил двоих хулиганов, которые ни в грош не ставили его суровость. Но хулиганов можно было, по крайней мере, отлупить…

Сян Лян вздохнул.

Два круглых глаза наблюдали за ним из-за широкого рукава.

Дядино строгое выражение было испорчено большой царапиной на щеке, из-за которой вид у него был немного мальчишеский. Он пришел в этот двор сразу после практики с мечами. Белая рубашка была измазана землей в нескольких местах, из простого солдатского пучка на лоб упало несколько прядей. Его темные глаза еще блестели после поединков, и он выглядел совсем молодым.

Бай Юйшу в тот момент подумала, что не зря "Книга обрядов" предостерегала замужних женщин от близкого общения с младшим братом отца супруга. Книга знала, что глупая женщина может забыть о том, что дядя из старшего поколения и поддаться его очарованию. Особенно, если он такой всесильный и добрый. И при этом так легко краснеет от смущения…

Бай Юйшу не заметила, как сама начала краснеть.

Сян Лян уже хотел повернуться и уйти, но кое-что вспомнил:

– Бай Юй, ты написала отцу? – спросил он.

– Ой, я забыла, – сказала Бай Юйшу.

Они посмотрели друг на друга.

Сян Лян просто не знал, что сказать.

Она даже не пыталась найти отговорку, взяла и ляпнула, как есть! Насколько он знал женщин, они так себя не ведут. Женщина всегда будет стараться оправдаться и спрятаться за красивыми ласковыми речами. А дочка Бай…

Он почувствовал, что уголки губ у него поднимаются вверх против его воли и сжал губы, чтобы не поощрять такое безответственное поведение племянницы.

Он снова хотел уйти, но опять кое-что вспомнил.

Он спросил:

– Бай Юй, зачем ты пьешь так много водки?

(Бай Юйшу, столбняк:) – …

(Бай Юйшу, крик внутри:) – !!! Твою мать! Хань Синь! Чертов алкаш!

(Бай Юйшу, обретает дар речи:) – Ни-ни, дядя, что вы, что вы!.. Это, понимаете… все для обтираний… лечебные ванны с водкой… народое средство…

Сян Лян немного помолчал.

А, – сказал он и ушел.

Бай Юйшу отправилась со двора с намерением убить Хань Синя.

На ее счастье, Ми-фужэнь уже уползла в свое логово, только вездесущий юный слуга ошивался неподалеку.

– Мальчик, – позвала его Бай Юйшу.

– Как тебя зовут? – спросила она, когда мальчик подошел.

Он поклонился и сказал, не сводя с нее преданных глаз:

– Госпожа, меня зовут Мао Цзэдун.*[49]

– Это… – Бай Юйшу ненадолго потеряла дар речи.

Когда она пришла в себя, она сказала:

– Послушай, Мао Цзэдун, ты знаешь Хань Синя?

Мальчик-слуга тоже потерял дар речи. Он открыл рот, хотел что-то сказать и безмолвно его закрыл.

Потом покачал головой и медленно проговорил:

– Сестричка, что ж ты такая тупая?

––

*[49] Мао Цзэдун 毛泽东 – 1й Председатель ЦК компартии Китая, 1й Председатель Китайской Народной Республики (Великий кормчий)

––

❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀