«Война миров. В дни кометы» kitabından alıntılar, sayfa 2
В конце концов страсть - ещё не всё в жизни! Может быть, она всё в жизни для животного и дикаря, но не для нас.
Из прочитанных книг, из всех слышанных нами разговоров мы знали, что, раз соединившись, мы соединяемся навеки. А потом мы открывали, что другое существо тоже эгоистично, что у него есть свои мыли и стремления и что они не совпадают с нашими.
Видя, что люди полны жажды деятельности и готовы с радостью оказывать друг другу всевозможные услуги, многие полагали, что им более не нужно будет той доверчивой интимной близости, которая составляла главную прелесть прежней жизни. Они были правы в одном: близость эта уже не нужна была как опора в стремлении к личной выгоде, в борьбе за существование; но ведь любовь как потребность духа, как высшее ощущение жизни осталась.
Представьте себе пустую, безлюдную, жалкую улицу, без единого звука, кроме гулкого эха моих шагов, и меня, остановившегося перед объявлением. И среди сонного покоя, на криво наклеенном впопыхах листе ясно видное при холодном, безжалостном свете метеора безумное, ужасное, полное безмерных бедствий слово: «ВОЙНА».
Самый воздух, казалось, был отравлен. Здравого и объективного мышления в то время на свете вообще не существовало. Не было ничего, кроме полуистин, поспешных, опрометчивых выводов, галлюцинаций, пылких чувств. Ничего...
Ни один человек не мог бы указать хоть какую-нибудь действительную, прочную выгоду, которая искупала бы истребление людей и вещей и всё зло войны, одинаково неизбежное, какая бы сторона ни победила, чем бы война ни кончилась.
Голод - великий революционер.
- С меня хватит, - перебил я его. - Я хочу наконец схватиться со всеми этими Роудонами. Если я буду голоден и зол, я, быть может, сумею уговорить голодных...
- У тебя есть мать, - как всегда, медленно и убедительно произнес Парлод.
Это и в самом деле было затруднение.
Но я перескочил через него посредством красивого, витиеватого оборота речи.
- Почему человек должен жертвовать будущностью человечества - или хотя бы своей собственной будущностью - только из-за того, что его мать лишена всякого воображения?
Я положу конец войне - всякой войне. Нужно покончить со всеми подобными вещами. Мир прекрасен, жизнь великолепна и величественна, нужно было только раскрыть глаза и посмотреть. Подумайте о величии мира, по которому мы бродили, словно стадо свиней по саду. Сколько красоты цвета, звука, формы! А мы с нашей завистью, нашими ссорами, нашими мелочными притязаниями, нашими неискоренимыми предрассудками, нашими пошлыми затеями и тупой робостью только болтали да клевали друг друга и оскверняли мир.
Дым заводских труб пачкал глину в гончарных, грохот поездов на железных дорогах заглушал церковные песнопения, разврат кабаков подступал к дверям школ, а безрадостные жилища тупо жались друг у другу, теснимые со всех сторон чудовищно разросшимися фабриками. Человечество задыхалось среди творений рук своих, и все его силы уходили на то, чтобы умножать хаос, подобно тому как бьётся и всё глубже увязает в трясине слепое раненое животное.
