Kitabı oku: «Римская сага. За великой стеной», sayfa 5

ГЛАВА IX. РЕШЕНИЕ ИМПЕРАТОРА И ПОМОЩЬ ГОДЗЮ

В это время во дворце происходили совсем другие события. Два противоположных мнения по поводу похода Чэнь Тана снова поставили императора перед выбором, какой партии отдать предпочтение. Его не радовали ни наложницы, ни музыканты, ни рассказы придворных историков и звездочетов. Тогда он вспомнил о жене и приказал старшему евнуху Ши Сяню привести её.

– Десять тысяч лет жизни, Премудрый Правитель! – становясь на колени, приветствовала его Ю Ван. – Долгой жизни тебе на благо всей империи Хань…

– Встань! – недовольно прервал её Юань Ди. – Отец говорил, что крестьяне, когда мимо них проезжал император, сначала кричали «Десять тысяч лет жизни»²⁵, а потом, между собой говорили, что «Даже император не может купить себе тысячу жизней».

– Тебя посетили грустные мысли, наш господин. Ты заболел?

– Нет!

– Хорошо. Но я рада, что твои мысли снова вернулись ко мне. Моя любовь поможет тебе…

– Любовь, любовь, при чём тут любовь? Ты напугала Фэн и Фу так, что они даже не выходят в сад!

– Моя вина безгранична, Премудрый Правитель… Но я следую за тобой во всех радостях и печалях, я вижу свою судьбу вместе с твоей, я не жалуюсь на несправедливость и не требую себе по семь мужчин в неделю, когда мой господин не приходит ко мне… – с наигранной печалью произнесла она, намекая на любвеобильных Фэн и Фу.

– Да, мы согласны. Они такие. Но они – наложницы.

– У них есть дети от моего господина, – уже более жёстко добавила Ю Ван.

– Ладно, нам надоели эти ваши вечные споры и жалобы друг на друга! Хватит!

– Что беспокоит Сына Неба? – снова с покорностью и лаской произнесла она.

– Всё! Что делать с Таном? – выпалил он, не в силах больше сдерживать копившееся столько дней напряжение. Выслушав все его сомнения, она отвела взгляд в сторону и поджала губы. Юань Ди знал, что ему надо чуть-чуть подождать и дать ей время подумать. Но на этот раз прекрасная Ю Ван заговорила сразу. Видимо, она уже не раз думала об этой проблеме и у неё давно созрело решение. Императрица видела, что её муж «не знает, куда деть свои руки и ноги», и думала, как короче и мягче подвести его к правильному решению.

– Чень Тан помог всей империи Хань, – не спеша заговорила она. – Смерть Чжи Чжи – это хорошо для всех. Но он нарушил твой приказ. И это плохо для тебя, мой господин.

– И что же нам делать?! – нетерпеливо спросил император.

– Надо наградить и наказать его одновременно, – спокойно ответила Ю Ван, как будто это было так просто, что даже не требовало разъяснений. Но Юань Ди замер и нахмурился, что говорило совсем о другом: он не понимал её. Тогда она продолжила: – Пусть Премудрый Правитель простит его. Ведь он убил страшного врага, для многих он – герой. Все только и говорят про «скачки Тянь Цзи»²⁶. Он удивил многих. К тому же, Чень Тан не продал ни одного раба. Все они принадлежат императору. И воины снова стоят на охране Великой Стены, слушаясь приказов Владыки Поднебесной.

– Хорошо, прощение – это награда, но где же наказание? – с нетерпением спросил он, не понимая, что надо сделать дальше. Губы его жены тронула еле заметная улыбка, но Юань Ди был так погружён в нарисованную ею картину, что не заметил этого.

– Пусть Будда наших дней проявит мудрость и назначит его командовать теми воинами, которые были с ним в этом походе. Они слушаются Чень Тана, считают его героем и будут рады его возвращению. От Чанъаня до Данхуанга тысяча миль. И там нет ни людей, ни городов, ни женщин, ни детей, кроме хунну по ту сторону стены. Пусть продолжает защищать империю Хань с таким же рвением, как он спешил обезглавить Чжи Чжи. Разве может быть для воина более почётная награда, чем служба своему императору? – она замолчала, ожидая ответа мужа. Тот хитро улыбнулся, спрятав руки в рукава халата, прошёлся ещё раз по комнате и пробормотал:

– Сделаем так, чтобы «эта лошадь не испортила весь табун»²⁷… – тихо произнёс он и затем громко позвал старшего евнуха: – Ши Сянь! – когда тот три раза стукнул лбом у входа, император добавил: – Мы проведём сегодня вечер в Башне сладострастия. Пусть наша жена будет там после захода солнца!

Это был знак к тому, чтобы все покинули комнату. Оставшись один, Юань Ди приказал вызвать к себе трёх главных министров. Пора было сообщить им о своём решении.

Лаций уже чувствовал себя лучше. Теперь все римляне уже отрабатывали удары и уклоны. Силы вернулись, но загнанный внутрь страх всё равно время от времени напоминал о себе, когда у него не получалось быстро выполнить то или иное движение. Однажды поздним вечером к ним зашли начальник охраны Фу Син и ещё несколько воинов. Среди них были два человека, которые показались Лацию незнакомыми. Однако, когда его вывели из сарая, он узнал в одном из них старого проводника Годзю. При свете Луны тот выглядел так же, как и много лет назад – казалось, он совсем не изменился.

– Я хочу поговорить с тобой, – тихо сказал старик и посмотрел на Фу Сина. К удивлению Лация, тот поклонился и отошёл вместе со стражниками в сторону. – Скоро будет большой праздник, – как-то странно произнёс проводник и замолчал.

– Да, будет… – внутренне напрягся Лаций.

– А ты уже успел найти себе врага, – так же тихо и внешне безразлично добавил Годзю.

– Это твой враг тоже? – догадался он. Старый хунну помолчал и коротко ответил:

– Да. Он – враг моих друзей, – потом повернулся к Лацию и продолжил: – Вас оденут в белые рубашки и штаны. Напротив будут воины Ван Мана в чёрных халатах.

– Кто, кто? Охрана?

– Нет, это – слуги брата императрицы.

– А-а… Тогда всё понятно, – с пониманием ответил он. – Я их очень хорошо запомнил, – ему было неясно, что хотел от него старик. – Ты думаешь, мы сможем их победить? – насмешку скрыть не получилось, но Годзю, казалось, не заметил этого.

– Нет. Это невозможно. Они – хорошие воины. У них будут палки. Но ты не сможешь победить их. Даже самого слабого. У тебя будут на ногах цепи. У всех римлян будут. Они будут бить вас по голове. Вот так, сверху, – он показал движение руками. – Страшные удары. Я видел, как они пробивают череп насквозь. Но вас не будут бить сильно. Это праздник. Должно быть весело. Поэтому сначала они будут бить слабо, чтобы вы падали.

– О боги всесильные! Что ты говоришь? Ведь император обещал нам… – он запнулся, чувствуя, что его слова звучат нелепо.

– Что обещал?

– Он обещал нам жизнь. Но зачем ты это говоришь? Что ты от меня хочешь?

– Совсем мало. У брата императрицы много слуг-воинов. Старшего зовут Ю Лай.

– Да, я слышал это имя. Он хорошо владеет мечом.

– Не только. Он хочет убить тебя. И убьёт, если ты не сделаешь это раньше, – старый кочевник понизил голос: – Одна твоя рабыня выжила. Её зовут Терция. Она беременная. Если ты убьёшь Ю Лая, я спасу её и найду ей мужчину. Ребёнок будет жить, – он замолчал, ожидая решения Лация. Тот стоял, с ужасом понимая, что у него нет выхода.

– Ты уже похоронил меня? – тихо спросил он, но кочевник ничего не ответил, продолжая ждать его решения. – Ведь даже если я убью Ю Лая, меня добьют другие. Так? – молчание было красноречивее любого ответа. – Хорошо, – кивнул Лаций. – Только надо спасти ещё двух человек. Здесь есть два юноши. Их зовут Марк и Зенон. Им ещё рано умирать. Забери их с собой сейчас!

– Это невозможно. Я не могу их взять. Опасно. Если выживут, возьму после праздника.

– Хорошо, если выживут, точно спасёшь? Их мать зовут Саэт. Она тоже была среди пленных. Найди её!

– Ты требуешь невозможного. Я помогу только этим двоим, если выживут. Хорошо?

– Да, – вынужден был согласиться Лаций.

– Тогда слушай. У этого воина палка будет на конце острой. Не бамбук, как у других. Это – твёрдое дерево. Без дырки. Очень твёрдое. И гибкое. Не ломается. У тебя будет бамбук. Когда вам принесут их, срежь край, чтобы он был острым. Вот так, – старый проводник поднял с земли кусок бамбука и одним движением отрезал край под углом. Скос не был острым, но вполне мог войти в тело при сильном ударе. Лаций с сомнением покачал головой.

– Чем срезать? Ты шутишь? – он попытался разглядеть выражение лица Годзю, но в бледном свете луны ничего не было видно – только очертания бороды и скул. Старый кочевник вдруг протянул ему замотанный в кожу предмет. Лаций развернул свёрток и вздрогнул. Это был один из тех чёрных ножей, который он когда-то сделал для себя. Последний из них был у Зенона!

– Откуда он у тебя? – вырвалось у него.

– В городе нашёл. На стене кто-то убил сильного воина. Ножом в шею. Глубоко, – старик сказал это так спокойно, как будто случайно споткнулся о него в пыли на базарной площади – там всякое можно было найти.

– Понял. Если не палкой, то ножом? – догадался Лаций.

– Да. Ты умеешь бросать нож. Убей его в любом случае.

– Подожди… но ведь если я убью его, то останусь в живых? Так? Тогда что? – осторожно спросил он.

– Не останешься. Тебя убьют другие. Никому нельзя убивать ханьского воина на празднике. Праздник – это радость. Тебя будут бить и ты случайно умрёшь. А его убивать нельзя.

– Ты шутишь? У меня нет выхода?

– Нет. Тебя убьют хоть так, хоть так. Поэтому я и принёс тебе этот нож. Фу Син его видел. Чэнь Тан его видел. Есть ещё с десяток воинов, которые знают, что этим ножом убили очень известного воина. Поэтому я даю тебе твой нож. И если ты убьёшь им Ю Лая, никто не подумает на меня.

– Мы можем выжить? – напоследок спросил он на всякий случай старика.

– Вряд ли. Такие рабы никому не нужны. Вас никто не купит, – Годзю помолчал. – Вы нужны для праздника. От палки можно защищаться. Ты можешь долго драться. Пока голову не отобьют. Ещё можно под рубашку толстую кожу подложить. Буйвола… Тогда можно дольше протянуть. Хочешь попробовать?

– Да. Очень! Хочется подольше пожить, – медленно произнёс Лаций, думая над словами проводника. – Принесёшь?

– Да. Я скажу Фу Сину. Завтра вам принесут кожу, но резать и связывать будете в сарае сами. Не выносите наружу. И молчите. Сделайте рубашки без спины и рукавов, как у носильщиков.

– Я тебя понял. Если боги помогут мне, я тебя не забуду. Обещаю! – горячо произнёс Лаций.

– Ну-ну, – пробурчал что-то неясное старый проводник. – Не забудь про старшего воина по имени Ю Лай! Это очень важно, – хмуро бросил он и медленно направился в сторону ханьских стражников. На этом их разговор закончился, и Лаций, спрятав нож за пазуху, с трудом потащил железный шар обратно. Дойдя до сарая, он лёг прямо у входа и долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок и размышляя над словами старого хунну, пока лежавший недалеко Павел Домициан не спросил его:

– Морфей лишил тебя сна? Неужели всё так плохо?

– Похоже, да, – вздохнул Лаций. – Боги снова играют в свои игры.

– Они всегда так делают. Вспомни Варгонта и Атиллу. У богов свои развлечения. Но если ты не будешь спать, ты ничему не поможешь. Только устанешь.

– Это точно, – согласился Лаций и закрыл глаза. Сон был тяжёлым и долгим. Он уклонялся вправо и влево от ударов в лицо, но руки почему-то не поднимались вверх, чтобы помочь отбить острый конец палки, который целился ему прямо в глаз. Пытливый ум, как всегда, в моменты смертельной опасности, искал выход и не сдавался, стараясь использовать все возможности для того, чтобы выжить. Но смерть подступала всё ближе и ближе.

ГЛАВА X. ПАЛКИ ПРОТИВ МЕЧЕЙ

Праздник в столице империи Хань начался ранним утром. Римляне поняли это по шуму за стенами дома губернатора: кричали погонщики скота, скрипели повозки, мычали мулы, изредка слышалось ржание лошадей, и чувствовалось, что на улицах было гораздо больше людей, чем в обычные дни. Лаций лежал с закрытыми глазами на старом коврике из тонкой соломы и в тысячный раз представлял себе защиту с цепями на ногах. В сарае было мало места, и они стояли у стен, отрабатывая удары и уклоняясь от них сначала в разные стороны, а потом – вперёд-назад. Двигаться здесь было невозможно, но римляне старались изо всех сил.

Наконец, Лаций остановился и повернулся к Павлу Домициану, чтобы вместе с ним вознести молитву богам. Старый певец согласился, и до полудня они провели в молитвах и разговорах о помощи богов. К ним присоединялись другие римляне, все молились разным богам, поэтому часто спрашивали Лация, правильно ли они просят богов о помощи и станут ли те их слушать, если они не принесут им жертву. Все очень волновались, и было удивительно, что никто не винил друг друга в своём ужасном положении.

Ближе к полудню за ними пришли начальник стражи Фу Син и около двух сотен слуг. Всем римлянам раздали белёсые застиранные халаты из простой ткани и куски верёвок вместо поясов. Они быстро надели кожаные рубашки без рукавов с куском доски, которую Лация придумал прикрепить в самом низу, чтобы она закрывала пах. С этим тоже помог Годзю. Потом все стали натягивать сверху белые накидки. Те были разной длины и ширины, поэтому многим не подходили. Хуже всех пришлось Лацию и Зенону – у них рукава были длиннее рук и внизу волочились по земле. Пришлось отрезать прямо здесь.

Наконец, все были готовы. Павлу Домициану приказали остаться в сарае. Остальных, прямо в цепях, довели до первых ворот внутреннего города и, пересчитав, завели внутрь. Там только что закончилось какое-то выступление: люди в красных рубашках собирали жёлтые и красные ленты, выносили большие маски с хищными улыбками и большие куски ткани, похожие на рыбьи хвосты. От входа до ступеней у первого здания шла широкая ровная дорога, выложенная круглыми белыми голышами. По обе стороны от неё было большое пространство, на котором не было ничего, кроме утоптанной земли и ряда каменных скамеек. Это было похоже на театр для выступления гладиаторов, только места для зрителей располагались не по кругу, а с одной стороны.

В первых рядах сидели какие-то важные люди в ярких халатах, над ними слуги держали зонты, а позади толпилось около сотни придворных. С другой стороны была только стена. До первого ряда зрителей было шагов тридцать. Императора среди сидевших видно не было. Лаций прикинул, что, при случае, туда легко можно было бы докинуть дротик или копьё.

Римлян выстроили вдоль стены и стали раздавать длинные бамбуковые палки. Он с тоской посмотрел на своих товарищей, понимая, что не сможет сейчас воспользоваться ножом и помочь им. Лаций боялся, что не сможет помочь даже себе. Цепи превратили их в живые мишени для избиения. В этот момент вдали показались большие носилки с бахромой на крыше. Все придворные упали на колени. Римлян тоже заставили ткнуться лицом в землю. Это был император. Его носилки поставили прямо в центре, раздвинув места, где сидели важные сановники. После этого римлянам приказали подняться.

– Не прижимайтесь близко! Два шага! Держитесь за мной! Бить только в пах! Как учили! – крикнул Лаций Марку и Зенону, когда зазвучали барабаны. Чиновники заволновались, стали что-то обсуждать и показывать на римлян. Некоторые кивали в сторону – там из-за небольших построек, на ступенях которых тоже стояли зрители, стали выходить люди в чёрных халатах. Лаций сразу увидел среди них того слугу, о котором говорил Годзю. Кажется, его звали Ю Лай, вспомнил он. Став на колени перед императором, чёрные воины три раза коснулись лбом земли и поприветствовали его. Затем отползли назад и встали. К ним подбежали несколько слуг с палками. Лацию было видно, что эти палки отличались от их – они были похожи на толстый орешник.

– Слушай, у меня палка сломанная! – с испугом воскликнул вдруг Лукро. Он опёрся на неё и дерево треснуло посередине. Лаций нажал на свою и увидел то же самое. Зенон с Марком тоже прижали палки к земле и увидели трещины.

– Ломай посередине! – коротко приказал Лаций, найдя перепонку и нажав на неё ногой. Отбросив отломанную часть с трещиной, он подкинул в руке вторую половину и облегчённо вздохнул – так было намного удобнее, потому что укороченными они больше напоминали мечи. Вскоре все римляне последовали его примеру, и у них в руках оказались короткие бамбуковые палки.

– Теперь полегче. Хорошо, что со спины никого нет. Отобьёмся, – радостно заметил Лукро, чувствуя себя более уверенно. Со стороны зрителей раздался недовольный шум, но Лацию не было видно, что там происходит. Однако по обозлённым лицам в десяти шагах от себя он догадался, что чёрные халаты не ожидали такого поворота событий.

Бой барабанов прозвучал ещё раз, и ханьские воины стали приближаться к римлянам, держа перед собой вытянутые, как копья, палки. Они были длиннее и опаснее, чем их бамбук. Лаций быстро оглянулся по сторонам. Похоже, их не собирались сгонять в кучу или заставлять бегать, держа цепь с шаром одной рукой, а палку – другой. Это было намного лучше. И к тому же, сзади тоже никого не было ничего, кроме высоких стен.

Первые удары посыпались, как град, но их ещё можно было отбить, потому что нападавшие явно игрались и не относились к ним серьёзно. Поэтому римлянам удавалось уклоняться и отбивать их удары без труда. Сложней было, когда били по ногам – уклониться с цепями на лодыжках было невозможно. Но тут получалось хотя бы подставить бамбук и уменьшить силу удара.

Пока, насколько мог судить Лаций, в голову никому не попали. Стоявший перед ним Ю Лай явно игрался и бил в полсилы, усмехаясь и показывая, что ему весело. Для него всё и так было ясно. Через какое-то время воины в чёрных одеждах отошли назад и остановились. Со стороны зрителей послышался громкий голос брата императрицы, которому они подчинялись, и теперь его слуги должны были показать что-то другое.

Первый удар Лаций чуть не пропустил, хотя и успел отклониться назад всем телом. Ю Лай нанёс его чуть раньше, чем он ожидал, и острый конец остановился на расстоянии трёх пальцев ото лба. Дальше ханец стал делать выпады один за другим. Как и все остальные. Нападавшие старались угодить римлянам только в голову или грудь. Несколько раз до Лация доносились глухие резкие удары и стоны, и он понимал, что это были точные попадания воинов в чёрных халатах. Но на земле пока никто не лежал.

Крепкий Ю Лай, как ни странно, стал уставать. Его сильные удары потеряли свою скорость, он пытался вложиться в каждый из них так, как будто бил последний раз в жизни, поэтому вскоре на лице у него выступили первые капли пота, глаза сузились, а рот приоткрылся. Он стал тяжело дышать. Короткая борода во время движения смешно вздрагивала, и Лацию хотелось схватиться за неё, чтобы дёрнуть изо всех сил. Однако достать до Ю Лая было невозможно.

Резкий вскрик слева заставил его на мгновение посмотреть в ту сторону. Марк получил сильный удар в голову и теперь сидел на земле, держась за подбородок. Довольный китаец поднял палку, чтобы добить его сверху, но столкнулся с непонятно откуда взявшимся Лукро. Теперь тот успевал отбивать атаки уже двух нападавших. Это было невероятно.

Лаций дёрнулся в его сторону, чтобы помочь, и сам пропустил удар в грудь такой силы, что тут же упал на спину, выронив палку. В голове всё поплыло, в горле почувствовалась тошнота и во рту появился неприятный привкус. Ю Лай, не скрывая удовольствия, наклонился над ним, но, не увидев крови, резко нахмурился. Рванув на себя полу его халата, он увидел кожаный нагрудник, и на мгновение замер.

– А-а-ах! – раздался хриплый крик. – Защита! На тебе защита! – в узких глазах воина вспыхнула ярость. Повернув голову в сторону, он крикнул своим товарищам: – Бей в голову! У них нагрудники! – при этом, он с удивлением посмотрел на острый конец своей палки. Она должна была пробить даже такую кожу. Враг должен быть мёртв! И тут он заметил медальон. Только этот кусок дерева мог остановить такой удар. Ю Лай стащил его с шеи Лация и потряс над головой. – Вот его защита! – громко выкрикнул он. – Теперь у него нет защиты! Я убью тебя, – злобно добавил он, надевая себе на шею кожаный ремешок. У Лация не было сил, чтобы ответить. Нащупав свою палку, он приподнялся и изо всех сил ударил ханьца по ноге чуть выше колена. Тот закричал от боли и отскочил назад. Это дало ему время подняться.

Рядом опять оказался вездесущий Лукро. Он только что отбился от двух нападавших на него воинов, точно попав им в пах, и пока те отползали назад под недовольные крики зрителей, с трудом дотянул свою цепь до Лация. Размахнувшись, он хотел нанести удар Ю Лаю по голове, но тот был опытным бойцом и успел подставить палку. Второй удар, чуть слабее, пришёлся ему между ног. Охнув, Ю Лай согнулся пополам и отошёл назад.

– Бей между ног! Слабое место! – крикнул Лукро Лацию и поспешил на помощь к пришедшему в себя Марку. Краем глаза Лаций успел заметить на земле несколько белых халатов. Значит, длинные палки ханьцев всё-таки доставали римлян. Не все успевали уклониться от их ударов. Странно, но все вокруг продолжали сражаться, как и прежде. Никто не остановил бой и не стал снимать с римлян кожаные нагрудники…

– Брось медальон! – громко крикнул он Ю Лаю, который, держась за промежность, видимо, ещё не был готов нападать. – Его нельзя носить. Ты умрёшь! Поверь мне! – китаец остановился, криво усмехнулся и отошёл назад. Вместо него на Лация накинулись два других воина. Они были не такими быстрыми и опытными, и ему удалось выхватить у них палки голыми руками, а потом нанести два удара по голове.

Ю Лай перешагнул через корчившиеся на земле тела своих товарищей и поднял к глазам медальон. Его губы растянулись в хищной улыбке, а в прищуренных глазах застыла ненависть. Прижав подбородок к груди, он ринулся вперёд. Однако его выпады теперь уже не казались Лацию такими быстрыми и страшными, как раньше. Он видел все движения и уклонялся раньше, чем тот успевал выбрасывать для защиты палку. Остальные воины в чёрных халатах тоже устали, но большинство римлян всё ещё продолжали стоять перед ними, как неуязвимые тени.

Наконец, Ю Лай отошёл назад и что-то выкрикнул, подняв руку над головой. Зрители замолчали. К императорским носилкам подошёл брат императрицы Ван Ман и, став на колени, тоже три раза коснулся лбом земли. За ним на коленях подполз Ю Лай. Император о чём-то спросил их. Отвечал, в основном, Ю Лай.

Лаций видел, как он снял с шеи его медальон и передал одному из слуг. Через какое-то время его вернули, и Ю Лай снова надел его на шею. Затем они оба отползли назад и встали. Воины в чёрных халатах стояли к ним спиной. Брат императрицы что-то приказал Ю Лаю, сделав решительный жест рукой. Вдалеке снова показались слуги с короткими палками наперевес.

– Взять мечи! – прозвучала громкая команда. В воздухе повисло молчание. Римляне поняли, что сейчас их будут убивать.

– Мы так не договаривались, – впервые за долгое время с испугом произнёс Лукро. – Он бросил взгляд на Лация, но тот сам видел, что ситуация становится безвыходной.

– Ван Ман! – громко крикнул он, обращаясь к стоявшему за спинами слуг худому чиновнику. – Император пообещал нам жизнь. Всем. Ты нарушаешь приказ императора.

Возникло неловкое молчание, и воины в замешательстве стали оборачиваться к своему господину. Тот медленно подошёл к Лацию и, остановившись в двух шагах, спокойно ответил:

– Император считает, что твоя сила была в медальоне. Теперь Премудрый Правитель хочет увидеть, как ты сможешь сражаться без него, – его слова сопровождал ровный, спокойный взгляд, без злости и раздражения, как будто речь шла о цвете глины у него под ногами.

– Этот медальон нельзя надевать. Он приносит смерть. Твой воин погибнет, – попытался сказать правду Лаций, но на лице Ван Мана не дрогнула ни одна мышца. Он только покачал головой, как бы соглашаясь с какими-то своими мыслями, и отошёл назад.

– Вперёд! – прозвучал приказ, и длинная чёрная шеренга двинулась вперёд.

– Дай нам мечи! – крикнул в отчаянии Лаций, но в ответ раздался довольный смех Ю Лая. Его воины легко отбивали палки римлян мечами и сбивали их с ног. Но они не убивали их. И даже не старались ранить. Это было похоже на издевательство, чтобы показать слабость и немощность безоружных пленников.

Лаций тоже побывал на земле уже три раза. С трудом вставая в очередной раз, он увидел, что противник уже готов снова ударить его мечом плашмя по голове и толкнуть руками в грудь, чтобы он упал. Ю Лай был слишком близко, и радостно улыбался, предвкушая скорый конец. Лаций вытянул вперёд палку, которую тот уже расщепил несколькими предыдущими ударами, и закачался на полусогнутых коленях, изображая усталость и беспомощность. Поверив в свою безнаказанность, Ю Лай потерял бдительность и небрежно ударил мечом по палке, стараясь выбить её из рук Лация. Но меч не встретил сопротивления и провалился в пустоту. Ханец на мгновение потерял равновесие и упал на одно колено, продолжая держать меч перед собой. Лаций ударил по нему сверху изо всех сил и выбил из рук. Второй удар расщеплённой палки пришёлся прямо по узлу волос на голове Ю Лая, и тот, хоть и не потерял сознание, но от неожиданности упал на четвереньки и замер. Когда он поднял голову, его шеи коснулось лезвие меча.

– Не двигайся! – услышал он голос Лация, который стащил с него свой медальон и быстро вернул его на шею. Все ханьские воины остановились и в нерешительности отошли назад. Они смотрели на большого раба, который держал меч у горла их товарища. – Эй, Ван Ман! Медальон ему не помог. Но он мне не враг. Я не хочу его убивать.

Возле носилок императора возникло какое-то оживление. Несколько слуг подбежали и упали ниц, потом отползли назад и подбежали к Ван Ману.

– Сын неба всё видел, – хмуро произнёс он, обращаясь к Лацию. Отпусти его! – он подождал, пока Ю Лай со злостью не оттолкнул от себя Лация и не вернулся к нему. Затем продолжил: – Наш воин не убил тебя. Наш воин мог тебя убить. Ты не убил его. Но ты мог его убить. Император говорит, что вы будете драться снова. Эй! – он хлопнул в ладоши, подзывая слуг, – снимите с него цепь и дайте палку.

– Это нечестно! Дай мне меч! – крикнул Лаций, чувствуя, что его снова обманули.

– Пусть тебе поможет твой медальон, – с издёвкой ответил брат императрицы.

– Я не могу драться медальоном! Дай мне меч!

– Ты умеешь строить мосты из камней. Сделай себе меч! Попроси своих богов помочь тебе, – так же хладнокровно посоветовал Ван Ман и дал команду воинам разойтись в разные стороны. Двое слуг уже снимали с него железный шар, подложив под цепь камни и стуча по ней молотками, но Лаций всё ещё чувствовал напряжение. Чёрный нож надёжно был прикреплён под кожаным нагрудником, который уже стал мокрым и начинал растирать кожу под руками.

Когда сняли цепи, он опустился вниз, чтобы растереть ноги и незаметно переложить его за пояс. Дальше всё перестало существовать. Он помнил это ощущение крайнего напряжения, когда тело расслабляется, и глаза следят только за движениями стоящего впереди врага. Тот был моложе его и сильнее. И хотя ростом Лаций был на голову выше, ханец был широкоплечим, быстрым, ловким и, пожалуй, ничем ему не уступал, кроме опыта. К тому же он был очень зол и горел желанием унизить и растоптать непокорного раба.

Когда прозвучала команда, Ю Лай сразу же рванулся вперёд, яростно размахивая мечом из стороны в сторону, несколько раз ударил сверху, потом стал махать им перед собой, как будто пытался перерубить шёлковую ленточку, но его удары не достигали цели. Лаций с наслаждением и приятным удивлением ощущал лёгкость в ногах и очень умело передвигался вправо и влево, уходя от яростных атак разозлённого противника. Ему приходилось время от времени отбивать опасный меч палкой, но он старался не подставлять бамбук под прямой удар, потому что лезвие сразу бы перерубило его пополам.

Для зрителей этот бег по кругу выглядел скучно и однообразно, и только римляне, которые понимали, что он делает, стояли неподвижно, прислонившись спинами к стене и не отрывая глаз, следили за его ловкими движениями. Ю Лай стал уставать и время от времени останавливался, чтобы перевести дыхание.

– Помогите ему! – приказал недовольный брат императрицы, заметив знак одного из слуг около носилок императора – тот зевнул. Премудрый Правитель любил радостные праздники, а не долгие и нудные передвижения. Сейчас он начинал скучать. Сотня воинов села на землю и стала стучать мечами, задерживаясь на последнем движении: раз, два, три-и! Раз, два, три-и! Темп ударов нарастал, ханьцы сами начинали испытывать нервное возбуждение, и Лаций заметил, что эта поддержка придала его противнику сил. Надо было во что бы то ни стало выдержать этот последний натиск. Он не собирался убивать Ю Лая. Тот потерял очень много сил и скоро должен был сам упасть на землю от усталости. Надо было ему подыграть, и Лаций снова использовал тот приём, на котором поймал Ю Лая перед этим: он стал двигаться чуть медленнее, чаще останавливался на месте, тяжело дышал и всем своим видом показывал врагу, что устал.

В этот момент зазвучали барабаны. Похоже, ханьцы тоже поверили в то, что конец уже близок, и решили поддержать своего воина всеми силами. Видя, что удары Ю Лая стали очень медленными и долгими, Лаций стал подпускать его ближе и в какой-то момент поплатился за это – тот одним ударом отрубил большую часть палки, оставив у него в руках лишь короткий обрубок.

– Слава… Владыке… Неба… – с трудом переводя дыхание, попытался выкрикнуть он. Но лучше бы Ю Лай этого не делал, потому что его дыхание от этих выкриков сбилось и, когда он сделал выпад вперёд, Лаций без труда отвёл его меч в сторону. Однако удар был таким сильным, что обрубок бамбуковой палки вылетел из рук и упал на землю. Ю Лай, не удержавшись, проскочил вперёд, их тела столкнулись и оба, опешив от такого неожиданного движения, отскочили на шаг назад. Лаций опустился на одно колено, чтобы поднять палку, продолжая краем глаза следить за противником. Тот тяжело дышал, но его глаза горели таким огнём, что если бы он мог, то испепелил бы его одним взглядом.

Увидев Лация так близко и ещё на коленях, Ю Лай совсем потерял рассудок. Он схватил меч обеими руками, чтобы нанести последний решающий удар сверху. Однако Лаций разгадал его замысел. Их разделяли всего два шага… И вместо того чтобы отойти, он шагнул навстречу ханьскому воину…

Ю Лай замахнулся, уже видя, как разрубит упрямого врага пополам, но тот вдруг оказался прямо перед ним – его лицо находилось на расстоянии ладони и даже чувствовалось дыхание, горячее и ровное, как будто бритый светлокожий раб совсем не устал… Из пересохшего горла Ю Лая вырвался отчаянный крик ярости, он попытался опустить руки, чтобы завершить удар, но смог только толкнуть Лация в грудь. Не устояв, тот стал заваливаться назад. В глазах ханьского воина на мгновение промелькнула радость, он уже видел себя победителем, потому что раб в белом халате падал на спину и сейчас должен был умереть… Но в груди что-то мешало, не давая вдохнуть. И ещё было очень больно. Так больно, что он даже не мог пошевелиться. А раб так спокойно смотрел ему в глаза, что…