Kitabı oku: «Последнее заклятие», sayfa 5

– А правду говорят, что только благодаря ему удалось победить инксов?

– В этом есть заслуга и Кавара, и Сакра… Да и моя тоже… Это была наша общая победа. Победа людей над жестокостью иного мира.

– А правда то, что ты можешь двигаться быстрее мысли? – продолжала выспрашивать Лара. От выпитого вина глаза её заблестели, она раскраснелась и стала ещё более симпатичной.

– Сейчас уже нет, – ответил я, наливая себе и Ларе ещё вина.

– Почему?!

– Не знаю, – я пожал плечами. – Бывало так, что я начинал чувствовать покалывания невидимых иголочек на своей коже. И тогда время замедляло свой бег. Мы называли это «песней смерти». Это было очень удобно в бою – враги вели себя, словно сонные мухи. Но лет триста уже ничего подобного не происходит. Может быть, я просто постарел?..

– А Йорка тоже так могла?

– Это могли все Бессмертные. И Йорка тоже.

– Слушай, Оке, – Лара опустила глаза. – Там, возле реки, ты назвал меня Ларкой. Можешь называть меня так и дальше? Ларкой, а не Ларой. Мне это имя нравится больше. И больше даже, чем Лариара…

– Ларка? – я пожал плечами. – Почему бы и нет?! А как же твоё настоящее имя? Оно тоже очень красивое – Лариара. Настоящее закриарское имя, – поддел я её.

– Да, – согласилась девушка. – Но Ларка мне нравится больше…

За окном опять раздались звуки свирели. И к ним присоединился весёлый женский смех.

– Слушай, а что это за музыка? – вдруг вспомнил я. – Кто это там играет? Ты говорила, что это какие-то здешние обитатели. Кто они такие?

– Они очень забавные, – оживилась Ларка. – Правда, они не всегда ведут себя подобающим образом… Но, если им не попадаться на глаза, то всё будет в порядке… Если хочешь, мы можем сходить посмотреть на них. Вряд ли у меня ещё будет такая возможность… Только так, чтобы Гилэйн об этом не узнал. Хорошо?

– Что, прямо сейчас?!

– Ну, конечно! – воскликнула Ларка. – Они же днём прячутся!

А почему бы и нет, подумал я и посмотрел на Ларку. Ей очень этого хотелось.

– Ладно, пошли, – согласился я…

Едва мы вышли из замка и оказались во дворе, как Ларка схватила меня за руку и указала куда-то в темнеющую чащу леса.

– Смотри, – прошептала она.

Я пригляделся и увидел возле остатков крепостной стены двух пасущихся лошадей.

– Единороги, – пояснила Ларка.

– Давай подойдём поближе, – предложил я.

– Нет! Не надо! – испугалась Ларка. – А вдруг… Что-нибудь!..

– Ничего, мы тихонечко, – успокоил я её.

При нашем приближении единороги дружно подняли головы. Наши глаза встретились и, честное слово, мне показалось, что взгляд их более человечен, чем даже у некоторых людей.

– Правда красивые? – спросила Ларка.

Я кивнул в ответ. Лошади уже сами по себе красивы. А единороги взяли от этих благородных животных всё самое лучшее. И даже витой рог на лбу каждого из них не портил впечатления. Наоборот, он придавал единорогам ещё больше благородства, возвышаясь над их головами, словно царская корона. Я протянул руку, чтобы погладить единорога, но тот резко отпрянул от меня и в глазах его промелькнуло выражение злобы.

– Не надо, – запоздало предостерегла Ларка. – Они этого не любят. Да и тебе самому тоже не понравится, если кто-то другой вдруг захочет потрогать твоё лицо…

– Ну, не знаю, – неуверенно пробормотал я. – Если бы это была ты, я бы, наверное, не очень возражал…

– Возможно, – покраснела Ларка. – Ну, а если бы это был Гилэйн?

– М-да… Действительно… – усмехнулся я и, склонившись в шутливом поклоне перед единорогом, напыщенно произнёс:

– Приношу вам, уважаемый, свои извинения!..

К моему удивлению единорог опустился на колени и склонил до земли свою рогатую голову. А когда он поднялся, то глаза его светились благодарностью.

– Никогда такого не видела! – изумлённо вытаращилась Ларка.

Мне стало неловко. Всё-таки я просто паясничал, а единорог воспринял это всерьёз…

– Ну, что? Пошли? – проворчал я.

Ларка кивнула, ещё раз бросила удивлённый взгляд на единорога, на меня, и направилась в лес. Я последовал за ней, стараясь не шуметь и не спотыкаться о торчащие из-под земли корни деревьев. Неприятно получилось, подумал я. Надо было и правда извиниться перед ними. Хотя не известно ещё, что было бы хуже. Я вздохнул и принялся внимательнее смотреть по сторонам.

Когда-то Криарский лес был самым обычным лесом. И деревья здесь росли тоже самые обычные. И цветы… К сожалению, эта пора давно уже канула в Лету.

Когда в Межгорье объявились колдуны, то они почему-то решили избрать местом своего обитания именно этот лес. И все свои колдовские эксперименты они проводили тоже прямо здесь. И если восточнее Криара лес всё ещё продолжал оставаться обычным лесом, то здесь было иначе. Об этих местах, между реками Сиузиар и Криар, рассказывали самые страшные истории.

Более или менее безопасной продолжала оставаться южная окраина леса, ближе к Сиузским горам. Там даже была проложена единственная дорога, соединяющая Межгорье и Закриарье. Но и там приходилось содержать достаточно крупный гарнизон в крепости Сиуз – для охраны дороги и мостов от лезущей с севера нечисти.

Здесь же обстановка была, прямо скажем, жутковатая. Ибо стараниями магов даже здешние деревья перестали походить на нормальные растения. Мне просто не по себе становилось, когда я встречался взглядом с кривым и облезлым пнём, моргающим на меня из темноты красноватыми глазами. Или когда цветы, оказывающиеся у меня на пути, с испуганным писком бросались в разные стороны.

Ларка же совершенно не обращала внимания на весь этот бред, напоминавший последнюю стадию белой горячки. Она спокойно перешагивала через шевелящиеся корни; обходила тихо стонущие и дрожащие стволы деревьев, похожие на людей, застывших в диких и неестественных позах; без страха отводила в сторону какие-то свисающие сверху лианы, норовящие прикоснуться к её ногам или рукам. Мне стало неловко и я решил не показывать своего страха перед этой, мать её, «живой природой». И мне это почти удалось – я единственный раз вздрогнул и шёпотом выматерился, когда прямо над моим ухом глумливо захихикала здоровенная ветка, усыпанная маленькими белыми цветочками. Ну, тут уж любой бы на моём месте вздрогнул…

Звуки музыки и весёлый женский смех становились всё слышнее. Темнота вокруг нас делалась менее плотной. Откуда-то впереди начало исходить бледное сияние, заливавшее лес мягким светом. Я уже отчётливо видел идущую передо мной Ларку. Она осторожно пробиралась между деревьями туда, откуда струился этот свет.

Возле огромного куста Ларка остановилась, обернулась ко мне и прижала палец к губам. Потом она поманила меня рукой, и я осторожно, на цыпочках, приблизился к ней и встал рядом. Ларка молча ткнула пальцем в сторону лесной поляны, открывавшейся за деревьями.

Вся поляна была залита густым молочно-белым туманом, собиравшимся в клубящиеся волны возле самой земли. Посреди этого туманного озера находился огромный светящийся шар, от которого и исходило это таинственное сияние. Казалось, что шар живой – его поверхность шевелилась, шла волнами. Приглядевшись, я понял, что шар состоит из тысяч крошечных светлячков. Свет от них хорошо освещал и поляну, и происходящее на ней.

Неподалёку от светящегося шара спиной к нам сидел на пеньке человек в меховой куртке. На голове его была какая-то невообразимая шляпа, сплетённая, как мне показалось, из травы и полевых цветов. Этот-то человек и играл на свирели, звуки которой разносились далеко в лесу. Вокруг него расположилось около десятка молодых симпатичных девчонок, одежда которых была чисто символической – кроме коротеньких юбочек, сплетённых из травы, на них ничего не было. Некоторые из девушек в обнимку стояли рядом с музыкантом, утопая по щиколотки в белом тумане; другие сидели прямо на земле или полулежали, опершись на локоть. Время от времени девушки заливались звонким смехом. Наверное, их веселили ужимки музыканта, невидимые мне со спины.

В первый момент я просто оторопел от такого обилия восхитительных обнажённых тел. Молочный туман мягко струился меж ними, плавно обтекая соблазнительные формы. Звуки свирели завораживали, а белое сияние светлячков делало всю эту сцену фантастической и нереальной. Мне сразу же вспомнились детские сказки о феях. И даже откровенное отсутствие нарядов на девушках не делало всё увиденное более приземлённым.

Неожиданно музыка неуловимо изменилась. Она стала тише и мягче, переливы свирели звучали теперь как тоскливо-сладкие стоны. Девушки приумолкли. Потом они осторожно начали подниматься с места и медленно удаляться в сторону леса. Я проследил за одной из них взглядом и… Честное слово, мне показалось, что она просто-напросто вошла прямо в ствол дерева. Не знаю, может быть во всём виновато обманчивое освещение, но, по-моему, так оно и было на самом деле.

Поляна опустела, и на ней остались лишь музыкант и одна из девушек. Девушка медленно подняла руки и плавно повела обнажёнными бёдрами в такт музыке. Её стройное тело стало вдруг излучать слабый зеленоватый свет, и девушка начала танцевать. Танец этот был непонятен и необычен, но очень красив. Я затаил дыхание и почувствовал, как в воздухе разливаются неслышные, но хорошо ощутимые вибрации. Словно сама земля начала дрожать в такт завораживающей музыке. То ли от звуков свирели, то ли от этого соблазнительного и манящего танца, голова у меня слегка закружилась. Дыхание замерло на губах, и я почувствовал, что ещё немного, и я потеряю сознание.

Я осторожно переступил с ноги на ногу и тут раздался предательский хруст сухой ветки. Хруст этот показался мне оглушительно громким, несмотря на звучащую музыку. Да наверное, он таким и был. Потому что всё сказочное настроение мигом исчезло. Девушка с испуганным визгом пропала среди деревьев; светящийся шар заволновался и по его поверхности пробежала крупная рябь; музыкант громко вскрикнул, обернулся и одним невероятным прыжком оказался перед нами с Ларкой.

Разглядев этого музыканта, я оторопел. То, что я принял за меховую куртку, оказалось густым слоем курчавой шерсти, покрывавшим всё его тело. Шапка на нём, с самого начала показавшаяся мне очень странной, представляла собой венок, одетый на длинные и изогнутые рога. Я не шучу – на голове у этого музыканта действительно росли самые настоящие рога! Как у чёрта! Да и сама рожа его была под стать – приплюснутый нос, нависшие надбровные дуги, квадратная челюсть, козлиная борода и здоровенные острые зубы. Я машинально глянул на его ноги, но копыта, если они и были, скрывал густой туман, стелившийся по земле.

Что-то похожее я когда-то и где-то уже видел. Точно! Этот самый музыкант был абсолютной копией тех существ, которыми битком набиты земные мифы и сказки Древней Греции! Не помню, добрыми были эти существа или злыми, но под пронзительным взглядом его жёлтых глаз рука моя сама собой потянулась к мечу.

– Люди?! Здесь?! Сейчас?! О, бессмертные боги!!! – музыкант в бешенстве сорвал с себя венок и швырнул его на землю. Глаза его полыхнули жёлтым огнём. Ларка испуганно придвинулась ближе ко мне, и я крепче сжал рукоять своего меча.

– Нарушить ночной танец дриады!!! – восклицал козлорогий музыкант, хватаясь за голову. – Прийти на поляну, возмутить спокойствие и – кто?! Люди!.. О, бессмертные боги!!! Что же происходит в этом мире?! Знаешь ли ты, несчастный, что совершил сейчас? – он жестом обвинителя выставил перед собой свирель. – Ты лишил несчастную дриаду сладостных утех, а меня самого – ночных развлечений! Разве что смерть способна будет искупить твою вину, человек! Разве что… – он замолчал и уставился на Ларку. Взгляд его из злобного превратился в похотливый и сальный. Он внимательно ощупывал глазами фигуру Ларки, её грудь, ноги… Потом он глубоко, словно принюхиваясь, втянул в себя воздух и с громким стоном выдохнул его. Я ожидал ощутить зловонное дыхание (чего же ещё было ждать-то?! При такой-то роже…), но меня обдало смешанным запахом полевых цветов и превосходного вина.

– Однако, – продолжил он неожиданно мягким и вкрадчивым голосом, – возможно, всё не так уж и плохо. Я вижу, что, лишив меня удовольствия повеселиться с дриадой, ты предоставляешь мне взамен возможность провести восхитительную и забавную ночь с этой смертной… Не так ли, человек? А иначе, зачем тогда она здесь?! Согласись, это единственное разумное объяснение твоему возмутительному поступку! И единственное ему оправдание…

Ларка испугано вздрогнула.

– Не бойся, – успокоил я её. – Фавн просто шутит…

– Фавн?! – расхохотался козлорогий. – О, нет! Всего лишь сатир! Простой сатир! Но мне приятно слышать, что ты знаешь это имя! Хотя так его называли только медноголовые иноземные солдаты. Мы же обращались к нему иначе. Пан! Великий Бог Природы! Покровитель стад и пастухов! И, конечно же, пастушек, – сатир хихикнул совсем по козлиному.

– Но в некоторых вопросах, – продолжал сатир, сально ухмыляясь, – именно мы, сатиры, гораздо более сведущи. Ведь мы – демоны плодородия! И нет в мире никого, способного подарить женскому телу большее наслаждение! Твоя спутница сможет в этом убедиться. Не так ли?

– Не думаю, что она будет от тебя в восторге, – холодно заметил я, обнимая за плечи дрожащую Ларку.

– Неужели?! – притворно удивился сатир, делая шаг к Ларке. Девушка отпрянула от него и начала спиной вытеснять меня на поляну. Я медленно вытащил меч и приготовился. А сатир продолжал подступать к пятящейся Ларке и непрерывно говорил.

– Скажи, женщина, – вкрадчиво спрашивал он. – Тебе ведь не доводилось ещё получать наслаждения от забав с сатиром? Ведь ты ещё даже и не подозреваешь, насколько это приятно! Многие нимфы просто не могут дождаться своей очереди! Но я сделаю для тебя исключение! Ведь твоя жизнь столь коротка! И ты должна получить все удовольствия, которые эта жизнь готова тебе предоставить. Ты должна спешить, пока тело твоё молодо и способно вызывать желание. И это так! Ведь даже сейчас, под тканью твоей одежды, я различаю мягкие и нежные его изгибы! Твои груди способны свести с ума любого, даже меня! А прекраснее и стройнее твоих ног я в жизни ничего не видел! Ты не должна упускать возможности насладиться моими ласками! Разве я не прав?

Ларка испуганно затрясла головой, продолжая пятиться. Я огляделся. Мы уже находились в центре поляны, возле светящегося шара. Самая удобная позиция, подумал я и остановился. Ларка крепко прижалась ко мне спиной и я почувствовал, как она дрожит.

– А может быть, тебя смущает мой вид? – продолжал сатир, переходя на громкий шёпот. – Но, достаточно будет одного глотка напитка любви, чтобы ты перестала обращать на него внимание! И потом, подумай сама, насколько приятны будут прикосновения волосков моей шерсти к твоей груди, к твоим соскам, животу…

– Ладно, козлиная морда, – оборвал я словоблудие сатира. – Объясню, если ты ещё не понял: она тебе не даст. Усёк?

– О!!! – сатир остановился как вкопанный и сделал удивлённый вид, словно только что увидел меня. – Может быть, ты просто стесняешься своего спутника? Но это легко исправить! Послушай, человек! – сатир обратился ко мне. – Ты когда-нибудь обладал дриадой? О-о-о!.. Дриады!.. Древесные нимфы!.. – сатир мечтательно закатил глаза. – Души прекрасных деревьев! Знал бы ты, сколь страстны они! Как они смогут двигаться в твоих объятиях! Сколько наслаждения они способны доставить!..

Сияющий шар заметно потускнел. Свет его стал красноватым и еле различимым. Я заметил, что со всех сторон к нам начинают приближаться смутно угадывающиеся в темноте фигуры обнажённых девушек. Они выходили из леса целыми десятками. И когда они подошли достаточно близко, я, несмотря на темноту, отчётливо разглядел их глаза, горящие неподдельной страстью.

– Выбирай любую! – воскликнул сатир. – Нет! Бери их всех! Всех!!! Ничего, что ты видишь их впервые – любая из них уже сейчас в совершенстве знает тайны твоего тела!!! Бери их всех!!! Навсегда!!! Ведь даже целой жизни будет мало, чтобы овладеть всей этой красотой!..

Я почувствовал мягкие и осторожные прикосновения девичьих рук и услышал их томные стоны за своей спиной. И тут я вдруг вспомнил про талисман, лежащий в моём кармане. Я быстренько выуживаю его, и поляна мгновенно оглашается скорбными возгласами. Шар в центре поляны вспыхивает ослепительным, режущим глаза светом. Нежные девичьи пальчики, ласкавшие мою шею и прикасающиеся к плечам и спине, бесследно исчезают, и вокруг нас с Ларкой образовывается пустое пространство. Магическая сила талисмана не оставляет равнодушным даже сатира.

– Мёртвая Кость!!! – испуганно отскочив назад, вскрикивает он. И вдруг глаза его начинают светиться лукавством. – Но, одна Мёртвая Кость! – усмехается он. – ОДНА!!! Маловато для ДВОИХ, верно? Ха!

Он снова начинает приближаться к Ларке, и тогда я надеваю талисман ей на шею. Ларка испуганно смотрит на меня.

– Беги в замок, – быстро говорю я ей. – Буди Гилэйна! Не хрена ему спать! Пусть пошевеливается, если хочет, чтобы я попал на Риифорские болота!

– А ты? – шепчет Ларка.

– Выкручусь, – отвечаю я. – Быстрее! Беги!

Ларка кинулась в лес. Толпа дриад распалась перед ней, открыв широкий проход, и тут же сомкнулась за её спиной. Я поудобнее взял меч и прикинул, куда бы лучше садануть этого козломордого.

– Смелый человек! – воскликнул сатир, бросив разочарованный взгляд вслед убегающей Ларке. – Очень смелый человек! Ты, наверное, ничего не боишься! Может быть, ты не боишься даже собственной тени? Если это так, то я сложу о тебе песню! Но вначале проверим, так ли это?..

Сатир хлопает в ладоши и светящийся шар взмывает вверх сверкающим облаком. А на его месте оказывается… я сам!!! То есть, мой двойник. С мечом в руке…

Я едва успеваю сообразить, что же происходит, как двойник наносит меткий удар, который мне с трудом удаётся парировать.

– Все сюда! Все сюда! – радостно воет сатир, высоко подпрыгивая. – Человек бьётся с тенью! Все сюда! Незабываемое зрелище!..

– Человек бьётся с тенью!.. – неслось со всех сторон. Судя по голосам, количество зрителей на поляне значительно возросло. Но мне сейчас было не до этого.

Я едва успевал защищаться. Мой двойник владел мечом не хуже меня. А может быть, даже лучше. Чудом отразив град его ударов, я пытаюсь провести контратаку, но безуспешно. Двойник начинает меня теснить к краю поляны. Лезвие его меча постоянно находится в опасной близости от моего тела. Я не успеваю увернуться и его меч задевает меня по ноге. Я чувствую, как по бедру начинает струиться кровь.

Улучив момент, я наношу своему двойнику колющий удар в плечо. И тут же острая боль пронзает меня самого. Я отчётливо ощущаю, как стальной клинок погружается в моё собственное тело. И тоже в плечо. В левое. Как раз туда, куда я ударил своего двойника. Свою тень…

До меня начинает доходить вся мерзопакостность сложившейся ситуации.

Тень! Моя собственная тень! Она может меня ранить или даже убить. Но если я попытаюсь проделать с ней то же самое, то и сам получу все те раны, что нанесу своему противнику!

Не знаю, озарение это было или отчаяние. Не могу понять также, почему в следующий момент я поступил именно так, а не иначе. Ведь, это был огромный риск. Тень продолжала атаковать меня. И если моя догадка, всего лишь догадка и не более того, то лежать мне здесь хладным трупом. Но ничего иного мне просто не оставалось.

Я улучаю момент, когда тень широко размахивается, открывая свою незащищённую грудь, и, воспользовавшись паузой, быстро прячу свой меч в ножны. Ну, всё! Я остаюсь безоружным перед своим противником. Полная глупость, конечно, но если тень и правда повторяет все мои поступки…

Мой двойник останавливается, опускает оружие и растерянно озирается по сторонам. Потом он медленно и неохотно прячет свой меч в ножны. Есть!!! Сработало!!!

Над поляной повисает напряжённая тишина. Ободрённый успехом я протягиваю правую руку и делаю шаг к своей тени. Мой двойник повторяет все мои движения и, едва наши ладони соприкасаются, как он рассыпается облаком золотистых искр, оставив на моей ладони едва заметное ощущение холода.

Я медленно обвожу взглядом притихшую публику и только теперь замечаю, насколько она разнообразна своими мордами. Кого только нет в толпе! Этакие рожи во сне увидишь – не проснёшься. Свиные рыла на мохнатых паучьих ногах; остроклювые птичьи головы, венчающие человеческое тело; какие-то рогатые старики и старухи, с головы до ног закутанные в паутину… Да-а-а… Сатир-то по сравнению с ними – просто красавчик. Понятно, почему дриады (единственные, на ком отдыхал взгляд) так липнут к нему. На безрыбье и рак – рыба…

И все эти морды испуганно таращатся на меня. Видимо, я сделал то, чего они никак не ожидали.

А сатир уже тут! Он осторожно приближается ко мне, опасливо глядя в глаза.

– Ни одному смертному не удавалось победить свою тень, – удивлённо бормочет он.

– Да, – отвечаю я. – Но я – Бессмертный!..

И тут я с силой бью кулаком по козлиной роже. Сатир валится на траву и поляна оглашается испуганными криками.

– Я не знаю, – грозно и очень громко говорю я, – кому из колдунов настолько не хрена было делать, что он притащил в Криарский лес всю вашу весёлую компанию! Но если ты, козёл, ещё раз попадёшься мне на пути, я обломаю твои рога и засуну их тебе в задницу!!!

Сатир вскакивает на ноги. Он полон отчаянной решимости броситься на меня.

– Не надо!!! – кричит какая-то дриада. – Он потомок Зевса!!!

– Ага, – киваю я, глядя на остановившегося в замешательстве сатира. – Можешь считать, что я его внучатый племянник! – я нахожу взглядом перепуганную дриаду, выкрикнувшую этот бред, и похабно подмигиваю ей.

– Ну, что, девочка? – усмехаюсь я. – Как теперь насчёт того, чтобы потрахаться, а?

Дриада испуганно пятится и скрывается в стволе дерева. Остальные, затаив дыхание, следуют её примеру. Неужели моё предложение так их напугало?! Но пятятся и скрываются в лесной чаще даже те рожи, которые и при самом горячем желании не причислишь к женском полу. И даже сатир. Он тоже уходит в лес, не сводя испуганного взгляда с чего-то, что находится… за моей спиной!!!

Я круто оборачиваюсь, едва не взвыв от боли в плече, и замираю на месте.

На поляне стоят два единорога. Просто – стоят и смотрят. И вся лесная нечисть под их взглядом торопливо расползается по своим закуткам. Оба единорога словно светятся волшебным светом. И между ними стоит Ларка.

Я прихрамывая подхожу к этой живописной группе и отвешиваю низкий поклон. На этот раз не в шутку, а совершенно искренне, от души.

– Спасибо вам, – говорю я. – Спасибо за помощь…

Один из единорогов поворачивает голову к Ларке и долгим взглядом смотрит на её грудь. Туда, где на чёрном шнурке болтается небольшой осколок кости.

Ларка в растерянности. Она понимает, чем вызван этот взгляд. А единорог осторожно берёт губами талисман и начинает тянуть его к себе.

Я делаю шаг к Ларке, снимаю с её шеи костяной талисман и протягиваю его единорогу. Тот бережно берёт его и смотрит мне прямо в глаза. И на глазах единорога я вижу наворачивающиеся слёзы.

– Прости, – говорю я. – Но мы здесь ни при чём… Мне очень жаль, честное слово… Прости… – я склоняю голову и вдруг чувствую мягкое прикосновение к своему плечу. Единорог осторожно трогает меня носом и глаза его светятся чувством благодарности.

Не знаю, что они сделали с талисманом, но больше я его никогда не видел.

Мы шли с поляны к замку. Я рядом с Ларкой, а слева и справа от нас, словно бы охраняя, следовали два единорога. Говорить мне не хотелось, и потому я просто шёл и слушал, что рассказывает Ларка.

– Я столкнулась с ними в лесу, – говорила она торопливым шёпотом. – И я вспомнила, что все здешние обитатели боятся единорогов… Я пыталась им всё объяснить, но они не поняли… Я так испугалась, когда увидела, что они смотрят на талисман… Хорошо, что они не рассердились на нас, правда?..

Я кивнул. Конечно, хорошо. Я бы на их месте шкуру спустил за такие проделки. Таскать на шее, как украшение, останки какого-нибудь родственника. А они – ничего, не злопамятные ребята.

Единороги сопровождали нас до самого замка. И стояли во дворе крепости до тех пор, пока за нами не закрылись тяжёлые деревянные двери.

Я поднялся в свою комнату, сбросил прямо на пол окровавленные шмотки и занялся осмотром ран. Их было всего две – на бедре и на левом плече. Хорошо я всё-таки дерусь. Это же надо – сам себя так отделал…

Рана на ноге кровоточила сильнее, но зато вторая рана оказалась гораздо болезненнее. Плечо было словно чужое. Руки я почти не чувствовал, она онемела и при попытке ею пошевелить, я невольно вспоминал недобрым словом матушек сатира, дриад, колдунов и всех тех, кто вытащил меня из пещеры в это долбанное путешествие. Интересно, как я завтра буду себя чувствовать? Мне бы отлежаться… деньков десять… или, лучше, двадцать. Так ведь не получится. С утра, небось, Гилэйн заявится, торопить начнёт. Шило у него в заднице. Драконы ему, видишь ли, поперёк горла встали. Тут, в лесу, под самым носом, такая дрянь живёт, а он – драконы, драконы!.. Сам он дракон!.. Моржовый…

Скрипнула дверь и в комнату заглянула Ларка.

– Как ты? – озабоченно спросила она.

– Не сдох ещё, – сердито проворчал я. – Но дело к этому идёт…

Ларка вошла в комнату и присела возле меня на кровати. В руках у неё был небольшой узелок, откуда она принялась доставать какие-то коробочки и пакетики.

– Что это? – подозрительно спросил я.

– Лекарство, – коротко ответила она.

Ларка принялась чем-то мазать и посыпать мои раны, и я с изумлением почувствовал, как боль начинает уходить. А после того, как я по настоянию Ларки выпил какую-то зеленоватую мерзость, боль пропала совершенно. Я повалился на постель и закрыл глаза. Хорошо-то как! Когда не болит…

Ларка сидела рядом со мной, и я ощущал боком тепло её бедра.

– Что это у тебя, Оке? – спросила она, прикасаясь пальцами к старому шраму.

– Это?! – я поднял голову и посмотрел. – А!.. Это в крепости Андиор. Незадолго до битвы при Андиоаре. Там, в крепости, один инкс так мечом орудовал, зараза… На лестнице стоял. Еле пробились.

– А это? – пальцы скользнули к двум небольшим отметинам на правом плече.

– Казино «Рассвет», – ответил я, снова закрывая глаза. – Пули. Автомат Калашникова. Калибр – семь, шестьдесят два…

Она не стала переспрашивать меня, хотя, конечно же, ничего не поняла из сказанного. Тонкие пальцы её, слегка подрагивая, скользят по моей груди.

– Ты столько всего пережил, Оке, – шепчет Ларка. – И сегодня тоже. И всё из-за меня… Если бы не ты… Я не знаю, что бы со мной было… Я так испугалась за тебя… Если бы я смогла хоть чем-то тебя отблагодарить за это…

Её пальцы исчезают с моей груди. Я слышу стук падающего серебряного пояса. Шуршит стягиваемая через голову туника и, мягко шелестя, падает на пол. Рядом осторожно возникает опасливо прижимающееся тёплое тело. Рука нежно скользит по щеке…

– Слушай, Ларка, – медленно говорю я, не открывая глаз. – Если уж тебе так хочется потрахаться, ступай обратно на поляну. Я думаю, сатир ещё там…

Тепло под боком вздрагивает и исчезает. Шорох торопливо собираемой одежды. Быстрый топот ног. Скрип двери. Громкий хлопок. Тишина. Я глубоко вздыхаю и поворачиваюсь на бок.

Ларка – отличная девчонка. Добрая, нежная, ласковая и красивая. Но не нужно ей привыкать ко мне. А уж мне к ней – и подавно не следует. Ничего хорошего из этого не получится. Ведь она когда-нибудь умрёт. От старости. А я останусь. Один. Опять один…

Ненавижу хоронить свою любовь, подумал я, проваливаясь в сон.