Kitabı oku: «Созидатель. Вячеслав Заренков», sayfa 2
Галина
Но не только она. В конце осени 1968 года Виктор Соломатин, сосед по комнате, предупредил:
– Слава, к нам в субботу девчата придут. Сестра моя Валя с подругой. Они с мельничного комбината, живут тут поблизости.
Девчата пришли, Валя и Галя.
Соломатин был интересным мужчиной. В армии отслужил, здорово играл на гитаре и пел. Галина сидела и слушала его открыв рот. Витя ей сразу понравился. Они решили куда-нибудь сходить вместе, компанией.
– Например, на каток!
14 декабря 1968 года Галине Юнисовой исполнилось двадцать. Красивая цифра, возраст, сулящий счастливую будущность. И уже через день-другой они встретились на катке в парке. Брались за руки и катились, катились! Уставшие, заходили в буфет, Витя угощал лимонадом, покупал конфеты, и снова на лед. Вячеслав тоже пришел. Но Галя почти не обращала на него внимания. Хотя чувствовала, – что же это за орган такой, который включается на расстоянии? – как-то чувствовала, не приближаясь к Славику и почти не общаясь с ним, что вот точно, сейчас, этим вечером, на этом катке, он влюбился в нее.
– Точно влюбился! – подтвердила вечером Валя.
Время начало ускоряться. 15 декабря, 20 декабря, 25 – оно набирало темп, приближая Юнисову к Новому году. Что ни день свободный, то Галина с подругой Валей шла в гости к Виктору. К ним-то в гости никак! В женском общежитии коридорного типа на входе сидел грозный вахтер и каждого строго спрашивал: «К кому? А зачем?» Чужой не пройдет! На Троицком поле общага была квартирного типа. Виктор жил в комнате площадью пятнадцать квадратных метров. Не один, конечно, ребят было трое. А в соседней комнате, десятиметровой, жил Слава с соседом.
Слава заходил в гости выпить чайку и поглазеть на Галину.
Встречать новый, 1969 год, решили здесь же. Наготовили всевозможных закусок, сели за стол, дождались боя курантов, пригубили шампанское. Виктор активно ухаживал за Галиной: стул придвинуть, портвейна подлить, песню сыграть.
– Ну, какую желаете? – и проводил по струнам рукой.
– Хочу «Горы далекие»!
И звучала гитара, и пластинки крутили, и твист танцевали, и был у Заренкова характер, который не позволял пасовать перед трудностями. Галина ему очень нравилась, он не отступал. Слава умело подстроил так, что Галина осталась с ним наедине. И тогда он ее поцеловал.
Ах, если б умел!
Не распухли бы губы от его поцелуев!
Галина ринулась в ванную, чтобы остудить лицо холодной водой, а Слава за ней, и дверь на замочек. Виктор начал стучать кулаком по хрупкой двери. Замок отлетел, он вошел, грозный, злой.
– Значит, так?
Виктор знал себе цену. Он был уверен, что любая девушка за ним побежит, лишь помани. Не Галина, значит, другая. Подумаешь!
– Теперь между нами все кончилось, – строго сказал девушке Соломатин.
А со Славой все началось.
Бригадир
В начале марта 1969 года, накануне своего восемнадцатилетия, Вячеслава Заренкова выбрали (а не назначили!) бригадиром специальной бригады. Одиннадцать мужиков в коллективе. Все взрослые, отслужившие в армии, кто-то уже обзавелся семьей и детьми, плохими привычками, заматерел в кости и в плечах. И вот тебе на! Над ними новый начальник. Не великий, если рассматривать иерархию должностей в строительной отрасли, но все-таки – бригадир!
– Это дело надо отметить, – ядовито отреагировал Владимир, тридцатилетний рабочий, крепкий детина. Время приближалось к обеду. Выпить по стопке на перерыве это не грех. Меси да носи, тут трезвость особая не нужна. Мужики привычно скинулись по рублю.
– Бригадир, сгоняй за закуской. Колбаски, хлебушка и три «Столичной». Обмоем твой взлет, – Владимир ехидно хохотнул и протянул Вячеславу скомканные купюры. – Сегодня гульнем!
Парень вскипел. Это его задевало. Но сдержался, взял деньги, ушел.
На обратной дороге Вячеслав подобрал кусок арматуры, короткий, в полметра, металлический прут, засунул его себе сзади за пояс.
Вернувшись, как ни в чем не бывало, расстелил газетку, нарезал хлеба и колбасы. Чуть поодаль поставил три бутылки спиртного. Мужики, теперь уже члены ЕГО бригады, собрались к столу.
– Шаришь, салапет! – одобрительно крякнул Володя. – А ничего у нас бригадир, да, мужики? С таким работа пойдет!
И снова засмеялся недобро.
В этот миг Вячеслав неуловимым движением выхватил из-за спины арматурину и хрястнул ею по бутылям. Звон стекла, похожий на хруст хрустальных костей, и драгоценная жидкость растеклась по грязному полу бытовки.
– Ты что? Да ты совсем обалдел? – и дальше эпитеты и эвфемизмы, выражающие отношение рабочего класса к революционным маневрам младшего товарища и коллеги.
Владимир буром попер на Заренкова, готовя широкий замах, но тот коротким движением все того же прута огрел его пару раз по бокам. Огулял, как корову, кнутом и пружинисто отскочил, меняя траекторию боя. Он держал «оружие» наготове – еще шаг, и повторит свой прием.
В этот миг кто-то из мужиков что-то понял, кто-то понять не успел, но мысль зародилась, пошла по нейронной цепи, блокируя резкие движения и ненужную речевую активность.
– На рабочем месте пить никто не будет! – твердо сказал Вячеслав. – Кому не понятно? Я повторю! Никто, никогда!
Как-то всем стало не по себе. Кусок в горло не лез.
Так молодой бригадир сказал свое слово. Поставил себя как мужчина.
– Молодец, Славка! – сказал вечером Соломатин. Слух о смелом поступке молодого бригадира быстро разнесся по общежитию. – Настоящий мужик, у нас в армии таких уважали!
Нет, он не злился за то, что Заренков отбил у него Галину.
– У меня таких еще миллион будет! – уверенно говорил Виктор.
– А мне миллион не нужен, – отвечал Вячеслав. – Мне нужна только одна.
Рациональное мышление
Бригадир Заренков внимательно изучал документы, чертежи, проекты, таблицы замен. Всматриваясь в них, старался добраться до сути, увидеть в лабиринтах линий и цифр логику и здравый смысл. Вот, например, арматурные конструкции. Как известно, есть арматура несущая, а есть вспомогательная. Если посмотреть в проект, там указано: диаметр вспомогательной арматуры должен составлять от двенадцати до четырнадцати миллиметров. Но какая в этом необходимость? Ведь она является всего лишь связующим звеном конструкции! В таком случае целесообразнее применять арматуру диаметром не четырнадцать, а шесть миллиметров, и шаг между металлическими прутьями можно делать шире, не двести, а триста миллиметров. И даже в пересчете на один промышленный объект – а это тысячи метров арматуры! – экономия металла получается солидная. Не сотни килограммов, а тонны!
Бригадир изложил свои соображения в рационализаторском предложении, и оно было принято руководством, за что Заренкова на День строителя наградили почетной грамотой и денежной премией.
За первым рационализаторским предложением последовало второе, и третье, и десятое. Вячеслав к каждому этапу, к каждой фазе строительных работ относился… не как бригадир. Все-таки у бригадира есть свои границы ответственности, довольно узкие, а он выходил за них. Смотрел выше, думал шире. Обнаруживая проблему, он анализировал ее с позиций мастера или даже прораба: а как бы я поступил? Как правильнее, эффективнее, рациональнее? Этот процесс было уже не остановить. За рацпредложениями пошли изобретения – настоящие изобретения, на которые в Москве оформлялись патенты. Но это уже потом, потом…
Восемнадцать
Двадцать восьмого марта 1969 года Вячеслав Заренков пригласил на свой восемнадцатый день рождения друзей по общежитию и Галину с двумя девушками, Валей и Машей. Галя купила для именинника скромный букет красных тюльпанов. Подарила, сели за стол.
– Но я ненадолго. Я сегодня в ночную смену работаю.
Было весело, шумно, и Галине казалось, что она ушла по-английски. Тихо, не привлекая внимания, ни с кем не прощаясь. Села на трамвай двадцать седьмого маршрута, подошла к кассе, бросила три копейки, взялась за ручку, чтобы выкрутить билет за проезд. Но из-за спины потянулась чья-то рука. Обернулась – Вячеслав Заренков.
Так он в первый раз ее проводил. И теперь уже мог приезжать внезапно, без предупреждения, чтобы, например, проводить с работы до общежития.
Они стали встречаться.
Все-таки он был скромный. Уже не лез целоваться как тогда, в Новый год. Когда расставались, брал Галю за руку, и она ощущала, как от волнения дрожат его руки. Не наглый, но компанейский. Интересный, всегда что-то рассказывал по дороге в кино и шутил.
Весной Заренков сообщил, что будет поступать в институт на дневное.
– Если я поступлю, то мы поженимся.
«Как поженимся? А на какие деньги жить будем?» – кто тогда думал об этом?
С деньгами у Заренкова была какая-то своя история. Например, кошелька он не имел. К заветным купюрам относился без уважения: комкал их и засовывал, куда придется, – в один карман, в другой, и даже не знал, сколько их, этих денег, у него есть в наличии при себе в данный момент. Он не жадничал. Легко мог на последние купить шампанское и мороженое, лимонад, конфеты, билеты в кино. И никогда не сказал, как другие: «Знаешь, у меня до получки осталась «пятерка», поэтому мы никуда не пойдем». Казалось, что деньги у него есть всегда. И между тем, случались конфузы. Как-то ехали они на автобусе, вошел контролер, стал проверять билеты.
– У меня проездной, – сказал Слава.
– А у вас? – контролер выжидающе взирал на Галину.
– А я без билета! – призналась девушка, когда поняла, что Слава не может за нее заплатить. Не может, потому что кончились деньги!
Из автобуса молодых людей высадили. Было неловко. А кроме того, им пришлось долго тяпать пешком. Но точно одно: отсутствие денег не могло помешать их любви.
– Поступлю, и мы сразу в ЗАГС! – планировал Заренков.
Выходи за меня!
Он подал документы в Ленинградский инженерно-строительный институт (ЛИСИ) и на первом же экзамене «срезался». Вышло глупо, досадно. Поскольку Вячеслав родом из белорусской деревни, где в ходу был и польский язык, и говорили все на суржике, на белорусско-польско-русском наречии, то, естественно, Заренков боялся в сочинении наделать ошибок. Товарищ посоветовал ему сделать шпаргалки. Не хотел, не привык обманывать, но все-таки сделал одну, отчасти, чтобы не расстраивать друга. И надо ж такому случиться: ему выпала тема, которая как раз была на шпаргалке. Вячеслав достал ее, начал неумело списывать, а преподаватель заметила. Заренкова выдворили из аудитории.
Чтобы не терять еще год, он подал документы на вечернее отделение и экзамены сдал успешно.
Увидев свою фамилию в списке зачисленных, тут же поехал к Галине. Вызвал ее из общежития, они пошли гулять по городу. Поднялись на мост через железную дорогу, и здесь Слава остановился, чтобы сказать те слова, которые однажды должен сказать каждый мужчина.
– Выходи за меня! Давай завтра же подадим документы в ЗАГС, а родителям скажем потом, перед свадьбой, пригласим их, и все!
На следующий день отправились во Дворец бракосочетаний на набережной Красного Флота (сегодня – Английская). Встали в живую очередь, двадцать восьмыми по счету.
– Первых двадцать пар мы успеем принять до обеда, – сказала слуга Гименея. – Остальные приходите после полудня.
Вячеслав и Галина пошли погулять. Поднялись на колоннаду Исаакиевского собора, съели мороженое, попили коктейль, бросили копеечку в фонтан «на счастье». Вернулись, документы в окошко передают.
– Вы должны оплатить пошлину. Один рубль двадцать копеек за каждого.
Вячеслав по карманам – там пусто.
– Я все потратил во время прогулки, – сказал он как-то слишком уж просто, легко, как будто сейчас эта женщина из Дворца этот проступок ему тут же простит и все само собой разрешится, без пошлины.
Галина, покраснев, открыла свою сумочку и достала необходимые деньги.
Потом, спустя годы, она часто шутила, что эти «рубль двадцать» стали ее самой выгодной инвестицией в жизни.
– А твои родители знают, что ты жениться собрался? – спросила служительница молодого человека, по-своему оценивая ситуацию…
Бракосочетание назначили на 23 декабря 1970 года.
Договорились, что будут копить. По сорок рублей в месяц сможет откладывать со своей зарплаты Галина, рублей 50–70 – с Вячеслава. Все-таки он зарабатывал больше, примерно 200 рублей. Если регулярно откладывать, то можно подготовиться к свадьбе. Хорошо, что есть еще время. Хорошо, что есть магазин «Весна», где по талонам можно приобрести кольца и наряд для невесты.
Где отмечать? Вариантов не много. В основном все свадьбы справляли в квартирах. Ресторан – это роскошь!
Квартира была у брата Виктора. Двухкомнатная, в новой девятиэтажке микрорайона Купчино.
– Составим столы, что-то приготовим сами, что-то купим в кулинарии, – планировала Галина. – С этим проблем не будет. Проблема у нас одна – где найти для тебя подходящий костюм?
Для себя Галина легко купила короткое кружевное немецкое платье и фату. А вот для Заренкова по его фигуре ничего подходящего не было. Высокий, худой, ничего на него не садилось. В итоге хороший костюм пришлось заказать в ателье. Он и стоил дорого, но зато в нем можно и в институт ходить иногда. Вячеславу пришлось брать кредит.
Но дело того стоило. Когда к ладно сшитому костюму добавилась белая рубашка и туфли, жених стал выглядеть как лондонский дэнди. Никто б не сказал, что этот молодой человек бригадир спецбригады на стройке.
Свадьба
23 декабря 1970 года у Дворца бракосочетаний гостей собралось не густо. Брат Виктор с женой Раей да тетка Нина – вот и все со стороны жениха. За пару дней до того мама Вячеслава попала в больницу с камнями в печени, отец, соответственно, на хозяйстве остался. По линии Гали – мама, брат и сестра. Ну, и еще молодежь – пять девчонок с мельничного комбината, шесть парней со стройки. Итого не более двадцати человек. Если считать с гармонистом, который к вечеру так разошелся, что в запале свой парик потерял.
Торжественная церемония. Застолье в квартире. А вот о первой брачной ночи молодой муж не позаботился. И Галина про себя корила его за это. Когда веселье стихло, когда все были основательно сыты и пьяны и улеглись спать прямо на полу, на матрасах, – тогда молодоженам в коридоре поставили узкий диван.
Целовались они, запершись в ванной.
А на утро поехали жить в то самое общежитие, с которого все начиналось. Троицкое поле, дом 36. В одной комнате трое парней, Витя-гитарист, желанный жених для миллиона девчат, в том числе. В другой – Вячеслав и Галина. А сосед их, Александр, человек деликатный, через пару дней уехал в командировку, чтобы молодым не мешать.
Можно представить себе этот рай коммунальный. Молодые мужчины, их быт и носки, разговоры, общий туалет, который на то и общий, чтобы в нем никто толком не убирал…
– Слава, давай снимем квартиру! – просила жена.
– Если мы уйдем отсюда, строительная компания забудет про нас навечно, и мы точно не получим квартиру, которая нам причитается, – объяснял Заренков. – А пока мы здесь, мы у моего начальства как бельмо на глазу, все-таки молодая семья!
Потом пришла комендант, грозная женщина со скрипучим, как резина на крутом повороте, именем Зина.
Зина вошла в их комнату, как к себе домой, и с порога стала орать, мол, она только что всех семейных расселила, освободила от них общежитие, а тут Слава привел невесть кого…
– Это моя жена!
– Я повторяю! Я только что всех женатиков переселила, а ты мне тут новую семью открываешь!
Галя заплакала.
– Ты же слышала, что всем женатым дали квартиры. Сейчас новые наженятся, нас станет много, мы заполним половину общаги, и года через три нас расселят. Потерпи!
Общежитие
Действительно, семейных пар становилось все больше. Вот и сосед Заренкова в мае вернулся из командировки уже с женой Ларисой. Комендантша выселила троих ребят из пятнадцатиметровой комнаты и поселила в нее две семьи – Славу с Галиной и Александра с Ларисой.
Чтобы разделить общее пространство комнаты, Заренковы купили шкаф. И у соседей шкаф. Два шкафа, каждый лицом к своему хозяину. Вот и перегородка. Ничего, что не до потолка.
Холодильника не было. Зимой продукты висели в сетке за форточкой. Борщ варили с таким расчетом, чтобы все съесть в один день.
В соседнюю десятиметровую комнату поселили тихого паренька «со справкой». Он мог, например, втихую съесть заренковские щи. Вячеслав утром встал, кастрюльку на газ, глядь – а там просто вода.
– Ты съел?
– Я, – признался паренек.
– Мог бы за собой кастрюлю помыть…
Лаборатория
Комендантша Зина парня со справкой переселила подальше, а десятиметровую комнату выделили Вячеславу под лабораторию. Дело в том, что Заренков на общественных началах выпускал «Комсомольский прожектор», газету, освещающую рабочие будни треста. Вот где пригодился его талант фотографа!
В свободные от работы минуты он делал репортажные снимки со стройки, печатал фотографии, писал к ним тексты, рассказывая о кипучей жизни предприятия, о передовиках, представителях строительных династий, свершениях. Теперь целая комната была в его распоряжении. На леске, натянутой от стены к стене, сушились свежие снимки. Почетное место занимали фотоувеличители и ванночки с проявителем и фиксажем. По ночам здесь уютно сиял красным светом фото-фонарь…
Когда строили фабрику имени Веры Слуцкой на Васильевском острове, Заренкову поручили ответственное задание: сделать фото для столичной ВДНХ. Технически это было очень непросто, почти нереально! Как в домашних условиях, без специального оборудования, изготовить фотоплакат размером три на шесть метров?! Вячеслав подвесил фотоувеличитель под потолок, на полу разложил фотобумагу самого большого размера из тех, что имелись в наличии – 60×60 сантиметров. Экспериментировал, делал пробники, полностью устилая пол бумагой. Подбирал выдержку и диафрагму, подсвечивал края комнаты, добиваясь равномерности освещения…
Проявлял, закреплял, глянцевал. Проявитель приходилось готовить ведрами, вместо ванночек использовал кухонные тазы. Готовые фрагменты он склеивал в единое целое на двух фанерных щитах. Так получилось пять плакатов 3×6 метров. Панорама строящейся фабрики, лица рабочих, станки, краны – все эти фотополотна передавали атмосферу большой стройки, тонко и точно фиксировали рабочую жизнь.
Сын. Дима
А если зафиксировать его личную жизнь, то получилось бы вот такое интересное фото: Вячеслав готовился к очередной сессии в институте, а Галина готовилась к родам.
Утром 8 января 1973 года она проснулась и поняла: начинается!
– Как начинается? У меня сопромат, мне экзамен надо сдавать…
– Вызови «скорую» и поезжай на экзамен, – попросила Галина.
– Ну уж нет, я с тобой!
«Скорая» долго возила по всему Ленинграду. В городе бушевал грипп, часть родильных домов закрылась на карантин. Там не приняли, здесь отказали. В итоге к 16.30 их доставили на Васильевский остров, в роддом на улице Щорса. Галина успела переодеться и сразу в родовую палату.
Вячеслав ждал, когда ему вынесут пакет с вещами жены. Вещи тогда не полагалось держать в больнице, их возвращали «сопровождающим лицам».
Санитарка подала куль с одеждой и огорошила: «Поздравляю, у вас мальчик родился!»
Он не поверил: нельзя же так быстро, точно что-то напутали!
Побежал в телефонную будку напротив, через «09» узнал номер приемного отделения.
– Извините, скажите, родила Заренкова?
– К нам данные еще не поступали!
«Ошиблась санитарка, – думал Заренков по дороге в институт, понимая, что опоздал туда безнадежно. – Рожать – это трудно и долго. Хотя еще неизвестно, что труднее – родить или сдать сопромат!»
На экзамен успел. Влетел в аудиторию, поздоровался и выпалил: «Я готов отвечать!»
– Но вы еще не взяли билет, – удивился суровый профессор.
– Я к любому вопросу готов! – сообщил новоявленный отец, вытаскивая билет. Он не мог тратить время на подготовку, внутри все кипело: событие века – жена родила человека! Или не родила еще? Скорей бы узнать!
– Хорошо, отвечайте.
Он отвечал правильно, но сбивчиво. За жену волновался, не за себя.
– Вот если бы вы все-таки посидели, сосредоточились, могли бы и на «пятерку» ответить, а так – «четыре», – сказал профессор, расписываясь в зачетке.
Выбежав из аудитории, Вячеслав понесся к телефону-автомату, чтобы узнать…
– Алло, Заренкова Галина…
– Да, сын у вас, сын. Богатырь, вес 3600, рост 52, – произнес голос из трубки. Это был самый лучший голос на свете!
– Спасибо, спасибо, спасибо! – повторял он бессчетно, не в силах сдержать распиравшее его изнутри огромное счастье. – Спасибо, спасибо! А когда забирать?
– Вот вы сразу и забирать. Пусть мама с малышом отдохнут у нас пару-тройку дней, послезавтра звоните…
Сына привезли все в ту же половину комнаты, отгороженную шкафом. Хорошо, что хоть соседи на недельку уехали. Имя для ребенка заранее не выбирали. Ведь не знали, кто будет, девочка или мальчик?
– Пусть будет Дима. Мне нравится, – и даже не важно, кто предложил это первый, не спорили. Дима так Дима.
