Kitabı oku: «Система. Забвение. Конец начала. Книга первая. Цикл «Икосаэдр. Бронзовый аддон»», sayfa 4
Взглянув на лысого, я не поверил своим глазам: пьяные раскачивания прекратились, глаза прояснились. Он глянул на своих подельников и резво развернувшись, бросился в дом, который находился за его спиной и откуда вся эта компания так некстати недавно вывалилась.
– Наших бьют! – послышалось внутри.
Раздался стук, гул, скрежет дерева и толпа раскосых мужиков, в количестве пятнадцати-двадцати человек стала вываливаться из пивнушки.
Я не стал стоять столбом, а развернувшись, бросился по дороге, маневрируя между особо неприятными кучами на дороге, краем глаза заметив, что бабуля все еще продолжает таращиться на меня.
Мужичье быстро сориентировалось, что к чему, достало некое подобие ножей, у некоторых появились дубинки и железные пруты, и погоня не заставила себя ждать. Маневрируя между наваленными на и так узкую улочку тюками, корзинами, ящиками, я явственно слышал топот и чавканье увязающих в дорожную жижу пары дюжин ног. Пъянчуги лишь казались пьяными на первый взгляд. Только один из них, поскользнувшись, поднырнул под тюки с тряпьем, остальные совсем даже не собирались сбавлять темп бега. Оторваться не получалось. Петляя между домами, я совершенно не знал, куда бежать, что делать и как отвязаться от назойливой компании. Они же находились у себя дома и часто предугадывая мое дальнейшее направление, умудрялись сократить дорогу, оказавшись впереди или выскакивая справа и слева от моего местонахождения. Я так понял, что эта забава догоняющим нравиться, иначе им не составляло большого труда повязать меня ранее. По всей вероятности, в таком захолустье подобные происшествия случаются не так часто, и люди рады оторваться любой возможности, какая бы им не представилась.
Не знаю, сколько прошло времени. Дыхалки еще хватало, но стала утомлять сама бесцельная беготня вокруг одного и того же места. Я приметил, что третий раз пробегаю мимо опрокинутой на бок телеги, хотя и старался не кружить вокруг одних и тех же улочек. Для меня все здесь было одинаково: и дорожная грязь, уже пропитавшая мои сапоги и чавкающая внутри, и убогие покосившиеся постройки, казалось, готовые рухнуть от любого дуновения ветра; наваленные тут и там кучи хлама, мусора и других, непригодных для использования вещей. К тому же, настроение совсем испортил начавший накрапывать мелкий дождик. Я уже совсем погрузился в мысли поиска выхода из этого трущобного лабиринта, как следующий поворот принес очередную неприятность: не рассчитав движения и не успев вовремя остановиться, я, со всего хода, врезался в городского стражника, обходившего вверенные ему владения. Тот подался назад, удивленно глядя на меня, и со всего своего роста рухнул в жижу, обрызгав все вокруг зловонными нечистотами.
– Ах ты, гаденыш! – прорычал он, ловко вскакивая на ноги и выхватывая висевший на поясе меч. – Сейчас уха не досчитаешься, чернь!
Стало понятно, что это не те хмыри у пивнушки, а хорошо обученный воин для урегулирования силовым способом инцидентов, подобных тому, что произошел со мной не более получаса назад. Занесение своей персоны в «черный список» еще и городских властей, мне не хотелось. Я стал быстро прорабатывать способы выхода из сложившийся ситуации. Кроме грубого воздействия, ничего не приходило в голову. Но все разрешилось само собой вне зависимости от моего желания.
Из-за угла дома появился первый из преследователей, самый резвый, оторвавшийся от своих товарищей. В руках он держал полуметровую дубину, которой, без сомнения, намеревался воспользоваться. Занеся ее над головой, он налетел на меня, собираясь опустить ее наголову, но я легко ушел с траектории удара в сторону, нагрузив подзатыльником, отчего тело, по инерции, продолжило движение и врезалось в стражника, напоровшись на меч. Нападавший захрипел, вцепился в руку, сжимающую оружие и медленно осел на землю.
Наиглупейшая смерть. Всегда был противником бессмысленных убийств, но когда попадаются подобные олухи, приходится только разводить руками, удивляясь их тупости.
На горизонте показалась разношерстная компания, одурманенная выпивкой и азартом погони людей. Стражник зло посмотрел на меня и повернул висевшие на запястье, на браслете, камушки. Те засветились тусклым светом и, как мне показалось, стали издавать звуки. Можно к гадалке не ходить – предмет обладал магическими свойствами, я даже склонен предположить, что это прототип рации или переговорного устройства.
В противоположной стороне от бегущих показались трое стражников: двое – с копьями, один – с мечом. «А, вот и подтверждение моим словам».
Мне не оставалось ничего другого, как оставить место преступления. Складывалось такое чувство, что меня загоняли в угол. Я свернул направо, и помчался по единственно-свободной улице, но тут случилось то, чего я не ожидал. Впереди был тупик. Городская пятнадцатиметровая стена так неудачно перегородила мне дорогу. Домишки жителей стояли плотно друг к другу, и найти между ними лаз или какой проход было бы пустой тратой времени, которого не было.
Около одной из построек я заметил лежащий мешок. Когда же подошел ближе, то с ужасом понял, что это человек. Сжавшийся, съежившийся, свернувшийся «калачиком», он лежал прямо у входа в дом. Весь в синяках, побоях, с запекшийся кровью на губах и ушах… Я хотел наклониться, чтобы пощупать пульс, но и без этого было понятно, что жизнь покинула это тело. На нем находились одетые такие же льняные штаны с рубашкой, сапоги, пояс-кушак в четверть да обрезанные перчатки на руках. Что-то мне это напоминало. Я не стал дальше терять драгоценное время, а с разбега налетел на дверь плечом. Та поддалась, резко распахнувшись, и я оказался внутри. Поспешно закрыв ее, я заложил для надежности еще и засовом, и только после этого облегченно вздохнул.
«Нет, я предполагал в последнюю минуту перед отправкой сюда, что окажусь в местах не столь приятных и не полезных для здоровья, но, чтобы все начиналось именно так… Даже осмотреться толком не дали. Гид явно что-то не договаривает. Должен был предупредить о возможности такого старта, а то глаза продрал и сразу в драку. А тут, как мы уже знаем, чужаков не любят, за чернь считают. Помои, зловония, беззубые старухи из окон выглядывающие, алкашня придворовая дубинами размахивающая – черте что здесь происходит!»
– Вот это вы правильно подметили, Иван Игнатьевич!
Зажглась свеча. Мрак комнаты расступился. Помещение оказалось маленьким, с безвкусным нагромождением скудной мебели: двустворчатый шкаф, железная кровать, комод, сундук, обитый железными пластинами, печь в дальнем углу, стол с набором немытой посуды и скамейка, на которой сидел Гид.
– Ах ты, гнида! Разве мы о таком договаривались?
Я готов был придушить этого человека. Что мне помешало – сам не знаю. Наверное, страх остаться здесь навсегда, невозможность попасть в свой мир.
– Что значит «О таком…» в вашем понимании?
– Грязь, зловония, подглядывающие старухи, одержимые насилием, алкаши… Да и само это место кроме отвращения ничего не вызывает.
– Постойте! Вы сами себе противоречите.
– В каком смысле?
– В самом что ни на есть прямом. Вы были обучены насилию в самой совершенной форме. То, через что вы прошли, не каждый бы смог повторить. Поэтому давайте вы не будете говорить о подобных мелочах.
– Но…
Мое оправданное возмущение стало быстро улетучиваться.
– Я вас понимаю. Оказаться в незнакомом месте, да еще в таком дурно пахнущем состоянии…
– Дурно пахнущем – это еще мягко сказано, – процедил я сквозь зубы. – А как быть с чернью?
– Что вы имеете в виду? Я не вижу повода для объяснений.
– Все, кому я попадался на глаза, называли меня этим… мягко скажем, неприятным словом, хотя вы утверждали, что мое появление здесь будет инкогнито и не займет много времени.
– Сущая правда.
– Не уходите от ответа!
Гид вздохнул, и отпил чистой воды из прозрачного стакана.
– Чернь в данном городе употребляется как обращение к человеку, недавно появившемуся, не имеющему ни родства, ни большого богатства, ни чего бы то ни было, что можно было бы попросить, взять, отобрать; не имеющего союзников, влиятельных друзей и покровителей. То есть тот, кто находится на самом дне и при этом пытается выбраться в свет.
– Днище, одним словом.
Я не смог удержать сарказма в голосе.
– Вот только иронизировать не нужно. В этом месте каждый второй находится в таком положении, а выживают единицы. Кстати, вы видели человека, лежащего около входа в дом?
– Да.
– Это один из получивших предложение, подобно вам, но, к сожалению, не обладающий достаточной выносливостью чтобы выбраться из этого места.
Я стиснул зубы. Один из многих… Его путь оборвался здесь, в паре метрах от того места, где стоял я. Руки поднялись к засову…
– Глупая идея, – произнес Гид. – Этим вы ему не поможете – он уже несколько дней как мертв, а воздать последние почести – точно лишено всякого смысла. За дверью двенадцать головорезов и четверо городских стражников. Все они не оставляют попыток вас найти. Открыв дверь и выйдя на улицу, вы тотчас же себя обнаружите. Куда вам помогать мертвым, когда будет требоваться спасать свою жизнь!
Резко развернувшись, я так посмотрел на Гида, что тот все понял без малейших слов.
– Учтите, что поспешно принятые решения пойдут во вред только вам самим. Кстати, вам нужно в обратную сторону. Как выйдете из дома, идите налево, на углу сверните направо. Там двести метров до перекрестка и вновь сверните направо. Через пару сотен метров будут городские врата. Вам туда.
Я уже не слушал Гида. Все, что мне хотелось – это набить ему морду. За все. За все, что произошло. Пусть даже многое и не по его вине. Как говорится, просто «попался под горячую руку».
– Зря вы так, Иван Игнатьевич. Этим ничего не изменить.
Он встал и обошел вокруг стола.
Я не останавливался. Когда расстояние между нами сократилось до двух метров, Гид поднял руку… Скамейка оторвалась от пола и полетела в мою сторону, но задела лишь край одежды и не причинив больше никакого вреда, врезавшись в стену, разлетелась на щепы.
– Ах да, – прошептал он – правило первого магического удара…
Он улыбнулся и направил на меня другую руку. Неведомая сила приподняла меня и швырнула назад, прямо в закрытую дверь. «Удачи, мой друг!» – послышалось в голове. В ту же секунду я разворотил дверь и, вылетев на улицу, упал на спину, пропахав несколько метров зловонной жижи. Одежда была окончательно испорчена.
Вдохнув мерзкий воздух (удивительно, как человек может приспосабливаться к окружающей среде – тошнотворный запах уже не так бьет в нос), я медленно открыл глаза. Вокруг стояло мужичье всех мастей и комплекций: от светловолосых, толстых, неуклюжих до худых, длинных, лысых, со столь смуглой кожей, что я бы в другой ситуации порассуждал над ее происхождением.
– Вот ты где, чернь!
Самого культуристского вида человек, сгреб меня за шиворот и одним рывком поставил на ноги.
– Сейчас поймешь, на чьей территории ты находишься.
Краем глаза я заметил, что городская стража остановилась у выхода из этой тупиковой улицы и с любопытством смотрела в нашу сторону. «Так, все понятно. Сферы влияния действуют и в этом захолустном городишке. Что там говорил мой наниматель? Триста метров направо до перекрестка. Или двести? Сейчас узнаем».
Культурист не понял, что произошло. В тот момент, когда его кулак бесполезно сотрясал воздух, я присел и ладонью, со всей силы врезал по коленной чашечке. Как там говорил мой наставник по айкидо в давно прошедшие годы: «Если бить кулаком, есть вероятность, в той или иной ситуации, что кисть не сможет выдержать удар и сломается. Если же бить ладонью – она составляет единое целое до локтя и дальше. Здесь нечему ломаться». Раздался хруст. Закричав от дикой боли, мужик завалился на бок, хватая поврежденное место руками. А я уже был на ногах и как раз вовремя. Сразу двое, подняв тяжелые дубины над головой, приближались ко мне с разных сторон. Оружие одного опустилось в сантиметре около моего уха, когда я отвел его руку в сторону и, перехватив, развернул на сто восемьдесят градусов. Затем схватил за голову и резким поворотом в противоположную сторону окончил земные страдания этого человека. Раздался хруст, и в следующее мгновение я очередным движением придав инерцию падающему, обмякшему телу, направил его в его же собрата. Тела столкнулись, и оба рухнули на дорогу.
Справа от меня приближался тип с ножом. Ввести его в заблуждение не составило большого труда. Одно обманное движение, и оружие в руке по рукоятку вошло в тело подкрадывающегося слева толстячка.
Перехват руки с дубиной, уход в сторону, брошенный мимо чей-то нож, вскрик худощавого типа с татуировкой на лысине, замок, хруст, крик боли…
Кусок деревяшки остался у меня в руках, и я поспешил им воспользоваться, метко кинув в лоб длинноволосому чудику, в кожаной куртке с оторванными рукавами. Попутно зафиксировал краем глаза тот факт, что городские стражники вытащили из ножен меч, опустили копья и стали медленно подходить ближе. Следовало как можно скорее развязаться с дурной компанией и, избежав (уж не знаю каким чудом) столкновения со стражей, убираться отсюда подальше. Вряд ли меня оставят свободно разгуливающим по городу после всех моих выходок. Я пропустил момент и кто-то, схватив меня сзади, сбил с ног.
Упав на живот, я вновь оказался в зловонной жиже, и мне это не понравилось. Пяткой своего сапога я зарядил в нос тому умнику, который сотворил со мной такую пакость и удовлетворился, услышав характерный звук ломающихся костей. Бросив взгляд в темноту дома, я, как и ожидал, увидел пустоту. От Гида остался лишь прозрачный стакан с бесцветной жидкостью. Взяв в обе руки по куску ломаной доски от деревянной двери, я прыгнул вперед (как раз в этот момент кто-то бросился на меня сзади, но промахнулся) и еще в развороте запустил их в слегка опешивших людей, не ожидавших такой наглости с моей стороны. Все вышло как нельзя лучше. Один кусок вошел в тучного мужика прямо в черепушку через правый глаз, а второму, по всей вероятности, перебило горло, так как тот захрипел, схватившись за шею, и повалился в грязь, дергаясь как в припадке и хватая ртом воздух. Оставшиеся на ногах переглянулись, но не стали кидаться в бой, а что-то ждали, и я понял что, бросив быстрый взгляд на прошедших полпути стражников.
Перелом в уличной потасовке произошел, но нельзя было сбрасывать со счетов все факторы поражения, и как раз эти четыре фактора и приближались ко мне, намереваясь повернуть ход событий в противоположную сторону. «А вот хрен вам!» – подумал я, легко уйдя в сторону от брошенного ножа и кинувшись в образовавшуюся брешь нападающих из-за седого мужичка, который не только криво послал в меня холодное оружие, но при этом еще поскользнулся в жиже и упал прямо в эту кашу.
Несколько особо неугомонных, бросились за мной следом, но я даже не обратил на них внимания. Впереди находилась явная угроза, и, как я чувствовал, с ней будет не так удачно, как с теми, которых я оставил позади.
Стражники как по команде повернули на левых руках, на браслетах, камушки. С обнаженными мечами, как мне показалось, это должно было быть проблематично, но они справились и теперь подняли перед собой правые руки. «Сейчас что-то будет» – подумал я.
И тут у меня в голове взорвался огненный шар. Не скажу, что болезненный, но очень неприятный. Он словно обжигающими иглами прокатился до самых ног и исчез, будто его и не было, оставив после себя, как ни странно, озноб и, как говорится, «мурашки по всему телу». Я болезненно поморщился, но превозмог целенаправленный магический удар, почти не снижая скорости. «Так вот, значит, как действует правило первого магического удара!» «С каждой примененной против вас магией управлять им, чувствовать разрушающие последствия магии станет легче и проще. А со временем, вы сами научитесь выбирать, какую магию отбить, какую отразить, а какую пропустить через свою способность, но это потребует многих ваших усилий и стараний!» – вспомнились слова Гида.
Не такую… Совсем не такую реакцию должна была произвести объединенная магия четырех стражников. Никто из них до сего момента не сталкивался с подобными способностями игнорирования заклинаний. Обычно, когда человек сталкивается с чем-то непонятным, он теряется. Так и произошло. Все застыли в нерешительности, осматривая меня недобрым взглядом. Мне было как-то все равно, какие мыслишки роились в их головах. Я просто толкнул крайнего стражника, перехватывая его меч и парируя рубящий удар пришедшего в себя его коллеги. Дальнейшего побоища не хотелось. Тем более в таком состоянии. С остатками тех упырей, что по большей части сейчас барахтались в зловонной жиже я бы справился, но против обученных воинов, владеющих магией, к которым с минуты на минуту должна придти подмога, – вряд ли.
Добежав до конца улицы, я повернул направо. «Так, как там он сказал? Двести метров до перекрестка?» Позади что-то шлепнуло, и я понял, что это арбалетный болт. Откуда и у кого он появился, я не стал обдумывать. Пора было реально уносить ноги и подальше. Перекресток. С двух сторон, друг за другом, бежали по три пикинера. Правая улица оказалась свободной. «Слава небесам!»
Однотипные домики проносились друг за другом серей вереницей. Грязь так и хлюпала под ногами и в самих сапогах. Одежда, вся вымазанная в помоях и испражнениях, прилипла к телу, покрывшись толстой, засохшей коркой. Солнце выглянуло из-за туч, озаряя мрачную картину города. Мое внутреннее ликование едва не вырвалось наружу и стоило больших усилий подавить его.
Справа и слева от стены, опоясывающей город, приближались закованные в броню конники. «А вот и тяжелая артиллерия». Повернув голову, я увидел лучника, натягивающего стрелу. «Вот же, блин, засада!» Мне помогли только подкат, удача и скользкая жижа. Измазаться в очередной порции злопахнущего дерьма, для меня, было уже плевым делом, особенно если учесть, что это спасло мне жизнь. Стрела пролетела в четверти над моей головой, и если бы я бежал в полный рост, на этом мои приключения здесь и закончились бы, но случай помог мне и на этот раз.
Встав на колени и резко развернувшись, я схватил меч обеими руками и швырнул его. Еще приближаясь к воротам, я увидел накрученный на «козла», канат, по правую и левую руку, удерживающий решетку в поднятом положении. Уж не знаю, из какого материала была сделана сама решетка, если к ней крепилась не стальная цепь, а такая примитивщина, но именно это и сослужило для меня службу. Меч перерубил один из канатов, вонзившись в бок заворачивающей из-за угла лошади с наездником. Оставшаяся лебедка, не выдержав нагрузки, лопнула и решетка, с лязгом и скрежетом, рухнула вниз, преградив дорогу самым ретивым всадникам. Я вздохнул, повернув голову в сторону.
На столбе, в десятке метрах от меня, висел человек. Мухи облепили его лицо, порванная одежда свисала лохмотьями, а правая босая нога была изгрызена до кости. Пахло здесь не в пример лучше, чем на городских улицах и я в очередной раз удивился себе – легко и без отвращения вдыхающему витающий здесь смрад разлагающегося мяса.
Впереди раскинулась равнина. Я выругался про себя. Сколько потребуется времени, чтобы стража починила механизм решетки и подняла ее? А до ближайшего леса, виднеющегося на горизонте, было никак не меньше километра.
Мой мозг словно проткнули острой раскаленной спицей. Я поморщился и взглянул на одну из башен города. Мне показалось, что я заметил там ту самую старуху, выливающую помои на одну из улиц города. «Ах ты, старая карга!» Похоже, здесь реально каждый второй владел магией. Я стряхнул с рук грязь и побежал.
Равнина раскинулась обширная. Самое то снимать здесь исторические фильмы про осаду крепостей и взятие цитаделей. Вот только заниматься этим никто не будет и не из-за того, что этот мир не освоил телевидение, кинематограф и компьютерную технику, а из-за того, что в такую дыру как эта никто и близко подойти не захочет. «Нет, это просто поразительно, как еще живут здесь люди. Я бы и дня не пробыл в этом зловонном месте. Такое чувство, что в нашем средневековье оказался. Там, помнится, тоже были любители из окон помои на дорогу лить. Не зря же они, в самом деле, в таких широкополых шляпах ходили. Кутюрье того времени знали свое дело».
Я улыбнулся и прибавил скорость. В тишине, слабо обдуваемой ветром равнины, послышался далекий скрежет и скрип металла. «Ага, починили механизм. Оперативно работают».
Пейзаж, конечно, был потрясающим. Это не наши бетонно-кирпичные коробки (до вторжения полчищ тварей из радужных порталов), из которых люди уезжали за многие километры от города, лишь бы ощутить прохладу девственного леса, чистоту природы, тишину и безмятежность. Хотя за километры ли? За десятки километров! Подальше от цивилизации, чтобы не встретить очередную пьяную рожу и не испортить себе день с самого его зарождения. В этом же мире никуда не нужно было уезжать – вышел за городские стены, прошел с километр, и вот оно счастье, рай для трудоголиков. Еще бы решить проблему с дураками и дорогами – цены бы этому месту не было, но, видимо, от этой беды не суждено избавиться ни здесь, ни там.
Казавшийся недалеким лес с каждым шагом отодвигался все дальше. Магия? Вполне может быть. Я обернулся и увиденное заставило ускорить бег – из городских ворот выезжала кавалерия – около двадцати вооруженных всадников с копьями на перевес. «Максимум десять минут», – пронеслось у меня в голове.
Я бежал, перепрыгивая через ямы, увеличивая темп и стараясь не сбиться с ритма дыхания. Не зря мастера-наставники обучали меня и многих других подобному приему. Жаль, что в живых осталось нас только двое… хотя нет, уже я один!
Память медленно ворошилась, как разбуженный медведь, раньше срока потревоженный в берлоге. Нет! Стоп! Барьер, включающий блокировку тех участков головного мозга, отвечающих за воспоминания, сработал моментально, и наваждение быстро прошло, уступив место реальности и той переделки, в которую я попал, а оказался я в весьма скверном положении.
Меня догоняли конники. Я уже отчетливо слышал топот копыт фыркающих лошадей и голос впереди скачущего наездника, призывающего товарищей обходить меня с разных сторон и брать живым. Наверное, им потребовался такой феноменальный экземпляр для «сдачи анализов», после которых должно раскрыться мое чудесное противостояние магии (а то, что браслеты на руках городских стражников были магические, я не сомневался). Я посмотрел вперед и, огорчившись, постарался ускориться. Медленно… Слишком медленно приближалась спасительная лесная стена и слишком настойчивыми оказались воины, не желающие за просто так отпускать меня на волю. «Ну и что, когда сборище алкашей раскидал, порешив добрую половину; что конника какого-то, по чистой случайности пришил да решетку испортил – так ведь сами виноваты. У них тут такое каждый день происходит. Я же первый не начинал, а с самого появления не заладилось пребывание в этом месте. Может, рожей не вышел? Так тут каждый второй заросший как дикобраз… Крыса» – осенило меня. От такой догадки я чуть не остановился. «Сливает кто-то информацию. Прокольчик у Гида явный наметился. Интересно, сам-то он размышлял на эту тему? Нужно поинтересоваться на досуге. Может, придем к логическому умозаключению».
Я настолько был поглощен своими мыслями, что отвлекся, на миг позабыв о преследовании и маршруте своего движения. Очнулся я от поиска логического обоснования всего здесь происходящего лишь тогда, когда налетел на будто выросшие из-под земли кусты, оцарапав себе лицо и руки. «Как я их заметил? Их же не было. Да в этом месте, как я думаю, могут происходить вещи и похлеще появляющихся из ниоткуда кустарников».
Перепрыгнув через упавшее дерево, я поспешил скрыться в лесу, углубляясь в чащу.
Меня окутала непонятная, пугающая тревога, подмяв под себя былое спокойствие. Все кругом стихло: фырканье лошадей, крики людей, даже пропал тот ветерок, который гулял по равнине. Деревья стали молчаливыми истуканами, взирающими на потревожившего их покой человека. И им этот человек не нравился. Возник непонятный, еле уловимый слухом, гул, пробирающий до костей несущим в себе страхом, ненавистью и болью. Казалось, будто я потревожил сон веками дремавшего гиганта, и теперь он медленно просыпается, недовольный и обозленный на все вокруг, не предвещая ничего хорошего тем, кто ему помешал.
Тревога возрастала. Я заметил какое-то движение у крон деревьев. Мне показалось, это была… парящая, полупрозрачная… Лента? Как будто кусок материи то приопускался, давая себя разглядеть или разглядывая сам; то приподнимался, скрываясь в кронах деревьев и возникая в другом месте. Я закрыл глаза. Успокоился. Сосредоточился. «Что бы где ни было, я не причиню вреда никому, пока опасность не будет грозить мне». Правило: «Бей первым сам или будут бить тебя» в данной ситуации было неуместно. Да и бить, кроме как самых ретивых стражников, решивших прочесывать лес, я никого не собирался, но и тех было не слышно и не видно. Я оказался в одиночестве.
Остановившись, я поблуждал взглядом по сторонам. Движений не наблюдалось. Даже ветер не появлялся. «Я же еще не углубился в чащу. И ста метров не прошел. Что же они медлят? Здесь явно что-то не так. Нужно разобраться!» С такими мыслями я развернулся и направился обратно.
Шел я медленно, приглядываясь и вслушиваясь в окружающие меня звуки. Но звуков не было. Тишина. Абсолютная тишина: ни шума деревьев, ни пения птиц, ни шелеста травы. Ничего. Такое чувство, что я оказался в вакууме. Шаг. Десять. Двадцать. Я шел к выходу из царства леса, но выхода не было. «Что еще за колдовство?» Я закрыл глаза, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и открыл их, представляя то место, откуда пришел в лес. Наваждение исчезло, причем так быстро, что я невольно вздрогнул. В нос ударил аромат цветов, листвы; пение птиц доносилось со всех сторон; ветер шевелил кроны деревьев и наполнял легкие свежим и чистым воздухом. Я еще раз осмотрелся, выбирая, как мне казалось, правильное направление. Но вокруг стояли только вековые деревья и, преграждая мне путь, раскачивали ветвями, будто усмехаясь моей нелепой ситуации. Я вновь закрыл глаза. Когда зрение бесполезно, его следует отключать. Пользы в этом маневре больше, нежели в бесцельном блуждании по лесу в поисках мнимого выхода, которого, по воли высших сил, может и не оказаться. И я услышал… Услышал именно то, что хотел услышать. То, от чего я уходил и к чему был вынужден вернуться обратно… Конники!
– Я не поведу своего коня в этот лес!
Всадник резко натянул поводья, отчего животное привстало на задние копыта и повернулось вокруг своей оси.
– Это верная смерть!
– Хочешь сказать, ты ослушаешься моего приказа?
– Да! – не колеблясь ответил тот. – Дыра – свободное место. Здесь никто не может ни над кем властвовать. Так было, есть и будет всегда. Разве тебе не известны законы этого места?
– Известны, – сквозь зубы произнес другой, – но мне также известно, что при возникновении спорных ситуаций все должны подчиняться Старшему, который обязан во всем разобраться, а из-за таких как ты, я не могу ничего понять, так как ты упертый, как баран…
– И ты возомнил себя Старшим? – засмеялся воин. – Посмотри на себя и не смеши меня! Из тебя Старший, как из меня барон.
Послышался гогот окруживших спорящих всадников. Никто не вмешивался в диалог, предпочитая отмалчиваться и ожидать развязки.
– Да, ты не Старший, но разве тебе не ведомо это место и то, какие слухи про него ходят?
– Вот именно, что слухи… сказки… россказни… небылицы… Называй как хочешь. Суть одна, а на самом деле – пшик!
– Я не собираюсь рисковать жизнью, вторгаясь в пределы леса из-за какой-то черни, чем-то не угодившей городской страже.
– Значит, ты не хочешь выполнять приказ Старшего, то есть мой, и говоришь «Нет»?
– Нет! – с вызовом бросил тот.
– Что ж, это твое последнее необдуманное решение.
Воин оскалился в подобие улыбки, показывая гнилые, местами выпавшие, зубы. В следующее мгновение он выхватил нож, находящийся за правым голенищем сапога и вонзил в грудь стражнику, не пожелавшему выполнять его требования. Тот охнул, захрипел, схватился за торчащее из груди оружие, и медленно осел в седле, уткнувшись головой в гриву животного. Старший объехал коня сзади и, ударив по крупу, прикрикнул:
– Пошел домой!
Конь медленно и с явной неохотой поплелся прочь от этого места, везя на себе мертвого человека.
– Кто еще мне признается, что верит в подобные слухи?
Он пристально обвел всех глазами, останавливаясь ненадолго на каждом воине, но те молчали, нервно перебирая поводья.
– Что, нет больше подобных смельчаков? Вот и хорошо. А теперь живо в лес, и верните беглую чернь обратно в город для совершения над ним суда!
«Так – так. Очень интересно. Значит, меня уже записали в беглые преступники. Ну, это не мудрено – порешил столько народа, ускользнул от городской стражи, да еще и в лесу спрятался, куда не каждый опытный воин желает заглядывать. Ладно, разберемся, что к чему».
Я не стал больше, развесив уши, слушать стражников, тем более, они повернули коней и направились тихим шагом в лес. Пищу для разума я получил, теперь стоило обо всем тщательно подумать. Позже. Возможно, при очередной встрече с Гидом, если же она последует; либо же просто в другом месте, больше предназначенном для отдыха.
Двигаться приходилось не только быстро, но и тихо. Благо подобное мы не раз отрабатывали на марш-бросках и в моделированных ситуациях полного окружения. Без амуниции, разгрузки и прочего военного снаряжения это оказалось плевым делом, хотя налипшая городская грязь, засохшая коркой жижа и испражнения сковали одежду, делая ее менее комфортной для таких перемещения.
Вначале я не придавал значения тому месту, где находился. Да, бесспорно, я был в лесу. Это факт. Но не учел лишь одно небольшое обстоятельство. А именно: лес был не обычный, в который мы за свою жизнь так часто ходим по грибы-ягоды, да и просто отдохнуть с семьей на пикнике на облюбованной поляне, где знаком каждый кустик, каждая веточка; где муравьи вереницей тащат в муравейник все, что находят нужное для строительства; где под вечер, лежа на покрывале у шалаша и наслаждаясь цикадами и сверчками, считаешь звезды и ищешь созвездия, представляя, как древние астрономы смотрели в подобие телескопа, придумывая и открывая миру названия того, что видели дошедшие до наших дней и ставшие константой. Лес был необычный… Лес был живой! Можно подумать: «Что в этом особенного? Он и должен быть живым». Но здесь само понятие «живой» относилось не к отдельному деревцу или кустарнику, мимо которых я проходил, а к лесу в целом, как к единому организму, умеющему чувствовать, переживать, думать и … принимать решения.
