«На берегах Невы» kitabından alıntılar, sayfa 4

Гумилев весь трясется от смеха.

- Это я из чувства самосохранения перегнул палку. Как тот чудак, который, помните:

На чердаке своем повесился

Из чувства самомохранения.

Гумилев не был создан для семейной жизни. Он и сам сознавал это и часто повторял:

— Проводить время с женой также скучно, как есть отварную картошку без масла.

- Хотите, - громогласно вопрошает Чуковский, подражая трубному голосу Маяковского -

- Хотите, выну из левого глаза

Целую цветущую рощу?И вдруг, весь съежившись, безнадежно машет рукой, отвечая сонно:

- Вынимай что хочешь. Мне все равно. Я устал.

У гениев и кретинов чувство времени безошибочно. Н. Гумилев

— Но мне необходимо. Совершенно необходимо говорить. Как другим дышать — в расширенных глазах ужас. — Я могу задохнуться. Я цепенею от молчания. Прошлое, как трясина, засасывает меня. Я иду ко дну, я гибну. Я не могу молчать. Не мо-гу! А они не понимают…слова Андрея Белого

В первый же день Гумилев на восхищенное восклицание одной студистки, ощупавшей стул — Да весь он из серебра. Из чистого серебра! — ответил тоном знатока: — Ошибаетесь. Не из серебра, а из золота. Из посеребренного золота. Для скромности. Подстать нам. Ведь мы тоже из золота. Только для скромности снаружи высеребрены.

Мир произошел из страданий. И оттого нам необходимо столько слов. Оттого, что слова превращаются в звуки и свет, и избавляют нас от страданий.

И вот, оскорбленный, униженный, раздавленный – о, как она меня презирала, как сумела заставить и меня себя презирать! Я побежал топиться – броситься в Неву. Но – насмешка рока – там баржи, гнусные, живорыбные садки. И все кругом рыбой провоняло. Даже утопиться нельзя. Прилично утопиться.

Вот, все теперь кричат: Свобода! Свобода! а в тайне сердца, сами того не понимая, жаждут одного - подпасть под неограниченную, деспотическую власть. Под каблук. Их идеал - с победно развивающимся красным флагом, с лозунгом "Свобода" стройными рядами - в тюрьму. Ну, и, конечно, достигнут своего идеала. И мы и другие народы. Только у нас деспотизм левый, а у них будет правый. Но ведь хрен редьки не слаще. А они непременно - вот увидите - тоже получат то, чего добиваются.

Во мне, как в очень многих теперь неожиданно проснулась "гордость бедности" - правда, "позолоченной бедности". Ведь мы все еще прекрасно одеты и живем в больших, барских квартирах. Но, Боже, как мы голодаем и мерзнем в них.