Kitabı oku: «Жизнь и страх в «Крестах» и льдах. И кое-что ещё», sayfa 71
80-й день рождения на вершине Эльбруса
Как всё начиналось
В январе 2019 года мне в голову приходит почти бредовая и назойливая идея: поскольку в этом году мне исполняется круглая дата, хотелось бы её отметить как-то по-особому. Гора Шаста и дистанция в 5 км в Сан-Франциском Марафоне выглядят уже довольно банально. А вот если бы удалось взойти на Эльбрус – это было бы нечто замечательное! Сразу замечу, что я взошёл на Эльбрус в первый свой год в горах – в очень далёком 1960 году в составе 1,395 участников Кабардино-Балкарской Альпиниады в честь 40-летия её присоединения к СССР. Тогда я взошёл на восточную вершину (5,633 метра). И даже получил за это красивую медальку с двуглавым Эльбрусом на её эмалевой поверхности. Тогда это восхождение досталось мне без особого труда. Это и не удивительно – мне было всего 21 год и был я прекрасно подготовлен и акклиматизирован за предыдущие 20 дней в альплагере «Баксан». Конечно, тогда весь путь был проделан на ногах – никаких подъёмников тогда вообще не существовало. Об этом был отдельный рассказ в конце 1-й части книги.
Итак, я забрасываю эту идею всем своим знакомым альпинистам. Никто из моих альпинистских друзей в США не откликнулся. Ничего удивительного – учитывая, что все они уже в среднем возрасте 50–55 лет, их интерес к горам, мягко говоря, поутих. А вот молодёжь в Питере, с которой я работал инструктором на их сборе ЛЭТИ в альп. лагере «Безенги» на Кавказе в 2007–08 годах, задумалась. Это совсем не значит, что уже готовы, но проявили интерес. Скажу сразу, ни к какому результату этот интерес тоже не привёл. А 29 января я поздравил своего молодого друга-учёного Сашу Гришканича, с которым знаком как раз со времени этих сборов, с днём рождения с такими словами:
«Саша,
Поздравляю тебя с круглой датой и переходом в 4-й десяток (ему исполнилось 30)! Звучит, конечно, не очень оптимистично – хорошо бы задержаться в 3-м десятке! Однако, «а счётчик тикает, нам всё равно – в конце пути придётся рассчитаться»!
А вот тебе и оптимистичная нота – год-то для нас обоих кругленький: представляешь, как было бы классно твоё 30-летие и моё 80-летие отпраздновать на вершине Эльбруса? Прошу обдумать.
Исаак»
Для ясности скажу, что Саша прилетал ко мне в Калифорнию из Питера два года назад только для того, чтобы я сводил его на Шасту, что мы тогда успешно и осуществили. А чтобы окончательно «подбить» Сашу на это мероприятие, я послал ему в качестве затравки вот эту ссылку на самый высокогорный и в то же время комфортабельный и экологичный отель в мире, который расположен на Эльбрусе на высоте 3,912 метров:
Этот отель успешно рекламирует тот факт, что он работает в замкнутом цикле, т. е. он, якобы, не производит отходов жизнедеятельности человека: для этого у него имеется большой бак, заполненный специальными бактериями, куда отправляются все отходы и там перерабатываются с помощью этих бактерий, а электроэнергия вырабатывается с помощью солнечных панелей. Кстати, он построен итальянцами по их же лицензии и выглядит, как вы сами можете убедиться, очень впечатляюще.
Я абсолютно не надеялся на Сашин положительный отклик в виду его большой занятости (научные гранты, студенты, аспиранты, Сколково (он и там резидент), конференции, презентации и пр.), а он совершенно неожиданно проявил неподдельный интерес, прокомментировав моё предложение словами «так жить дальше нельзя!». Имелось в виду его плотное расписание, при котором он не каждую неделю может появиться в спорт зале. Естественно, что я вызвался на подготовку всего мероприятия: принять решение – то ли идти самостоятельно, то ли с гидом (скорее всего). Но с гидом – это 8 или даже 10 дней и будут учить нас ходить на кошках, зарубаться ледорубом при падении и пр. атрибутам начального обучения альпинистов-новичков. Я даже согласен и на это – зато буду наслаждаться горами и обществом молодых. С гидом, конечно, надёжнее, особенно в случае непогоды, но уйдёт несколько лишних дней, хотя для акклиматизации это очень полезно. Вдвоём, конечно, интереснее, но тогда надо идти с палаткой, кастрюлькой, примусом, спальниками, едой и прочими вещами. Правда, Саша сказал, что он не против всё общественное нести в своём рюкзаке.
В связи с этим я усиленно тренируюсь почти каждый день, понимая, что таких, как я, на Эльбрусе не будет, а все будут такие, как Саша и моложе. А приходя в себя после изнурительных тренировок, я сканирую Интернет, в котором десятки статей и рекомендаций о восхождении на Эльбрус. Среди них много таких, в которых 25–30-летние парни жалуются, как трудно им далось это восхождение, а некоторые и вовсе не смогли взойти.
Такие статьи меня не могут не настораживать – ведь, несмотря ни на что, я всё-таки разумный человек. Очень скоро мы оба, Саша и я, приходим к мысли, что идти надо с гидами, поскольку мы оба не привыкли терпеть поражения и нам обоим эта гора нужна во что бы то ни стало, причём непременно её западная вершина (5,642 метра) – теперь это, конечно, принципиально взойти на высшую точку Европы. Даже и Саша понимает, что другого такого случая в его жизни может не оказаться. Что уж в этом смысле говорить про меня? Но и выбрать гида и тур среди многих предложений тоже не такая простая задача, т. к. мы оба прекрасно понимаем, что среди них много самозванцев. Зато с ними всё расписано и даже готовят еду на горе, не говоря уже о том, что ночевать можно в одном из приютов, расположенных на горе. Теперь я, что называется, keep my fingers crossed (держу свои пальцы скрещёнными), чтобы Саша не передумал и сумел-таки выделить для этого мероприятия своё драгоценное время молодого учёного, потому что если он откажется, то моей мечте не предстоит сбыться. Один в горах я никогда не хожу, если только это не исключительный случай, который в моей прошлой практике имел-таки место. Даже и в группе с гидом я не могу поехать без Саши, хорошо понимая, что тамошняя молодёжь не примет меня за своего – слишком большая разница в возрасте. Одно дело, когда в 2007–08 гг. я ездил работать инструктором со студентами ЛЭТИ в альплагерь «Безенги», совсем другое дело здесь в этом туре, где я буду выступать вовсе не наставником, а просто рядовым участником. А чтобы читателю был более понятен мой страх такого порядка, мне придётся немного отвлечься от темы этой главы.
Толя Кайданов – когда-то мой хороший приятель
В моей памяти сохранился очень неприятный случай, связанный с Толей, бывшим когда-то моим хорошим приятелем ещё по университету ЛИТМО. Его имя уже несколько раз появлялось на страницах этой книги (см. во 2-й части в главе «Последние университетские годы 1960–62» в подзаголовках «Пятый курс – он самый лёгкий» и «Шестой курс и защита диплома»).
Наши отношения возобновились после того, как я начал посещать Ленинград в 1987 году. С тех пор Толя неизменно выражал своё желание увидеться со мной, и я почти в каждый свой визит навещал его и его третью жену Алёну в их тогдашнем жилище. А в декабре 1989 года к моему визиту он, как мне кажется, специально пригласил ещё своего племянника Женю Кайданова и его сестру Таню с её тогда ещё женихом Максимом. Очевидно, Толя знал моё восторженное отношение к молодым и хорошо образованным людям. Мне тогда и правда понравились все трое. Но через два месяца я понял, зачем он устроил мне свидание с этой молодёжью. Теперь только выяснилось, что Женя Кайданов должен срочно покинуть Россию (не то от тюрьмы, не то от бандитов, не то и от того и другого) и приехать в США на постоянное жительство. Толя просит меня встретить его в аэропорту Нью-Йорка и приютить на первое время.
В конце февраля 1990 года приехал я в Нью-Йоркский аэропорт Кеннеди встречать Женю. Ни до этого, ни после, мне не приходилось встречать людей подобных Жене: делая свои первые шаги по американской земле, этот 22-летний парень с маленьким рюкзачком за спиной шёл с гордо поднятой головой и небольшой усмешкой на устах. Весь его вид выражал: вот он я прибыл чтобы покорить вашу Америку, очень скоро вы все обо мне услышите.
Уже через две недели, когда я уезжал в Сан-Франциско на конференцию, то взял его с собой, чтобы парень получил удовольствие, увидев один из самых красивых городов США. А чтобы моей тогда ещё жене Тане не было обидно, что я беру с собой его, а не её, пришлось придумать, что я зарезервировал там рабочее интервью для него. Правда, моё им восхищение пропало после того, как выяснилось, что в день, когда я делал свой доклад на конференции, Женя не терял времени даром: он позвонил из нашего номера отеля своей знакомой девочке в Ленинград, чтобы похвастать, откуда именно он звонит. Мне он ничего об этом не сказал, но утром следующего дня, когда мы покидали гостиницу, её служащий сообщил мне, что он наговорил на $400. Это было время, когда звонок в СССР даже из жилого дома стоил $2.20 за одну минуту. Вот так быстро Женя раскрыл своё нутро и, естественно, потерял всякое к нему моё расположение.
Но таким людям всегда везёт: потеряв моё расположение, он приобрёл Танино, потому что для нас с ней это было тяжёлое время развода. Таня всегда брала его с собой, когда ездила по своим делам – она учила его водить машину – ну прямо по пословице: кто плохо умеет сам, тот учит других. Неудивительно, что однажды я получил от неё звонок: они застряли в соседнем городе, потому что Женя не вписался в правый поворот, в результате чего правое переднее колесо пришло в полную негодность и требует замену.
Был ещё один интересный эпизод, хорошо характеризующий Женю Кайданова. Наступил июнь, а с ним и школьные каникулы. Наш собственный Женя, Гилютин, который только что закончил 12-й класс, пошёл зарабатывать себе на карманные расходы – напротив нашего дома жил американец, который имел свой бизнес по подстриганию травки с помощью газонокосилки. Вот в его бизнесе Женя и подрабатывал. Предложили мы и Жене Кайданову поехать на подработку вместе с нашим Женей – он ведь тоже не знает, чем занять себя в это летнее время. Он съездил с нашим Женей только один день, а, вернувшись, сказал, что эта работа ему не подходит, и больше уже не ездил. Ну это дело, конечно, личное – кто может его за это осуждать? Однако наш Женя ещё и во время школы подрабатывал доставкой газет по воскресеньям, пробуждаясь для этого в 6:30 утра. Женя же Кайданов, насколько мне известно, прибыл к нам совсем без денег.
В результате он прожил в нашем доме четыре месяца, и я сам попросил его освободить наш дом перед моей месячной поездкой в Ленинград, т. к. он продолжал позволять себе выходки, подобные той, которая произошла в Сан-Франциско. Я тогда понимал, что в моё отсутствие он совсем будет неуправляем и Тане одной с ним будет не справиться. А Таня с самого его появления в нашем доме ввела его в круг своих знакомых по американо-еврейской мишпохе. Там было несколько Таниных приятельниц, которые имели дочерей на выданье и с надеждой смотрели на очень представительного Женю Кайданова, да к тому же, с еврейскими корнями. Так что, мы были уверены, что теперь уже Женя не пропадёт. Этот наглец, как только я озвучил ему моё решение, тут же при нас демонстративно хватает трубку телефона, звонит одной из этих мам и говорит ей, что его выгоняют (именно это слово он употребил в присутствии Тани и меня) из дома. Естественно, о причинах такого решения он ей не говорит и, я уверен, никогда в будущем не озвучил. Конечно, как и ожидалось, она сразу же пригласила его переехать к ней.
Интересно, что, когда я прибыл после этого в Ленинград и рассказал всё как есть Толе, прекрасно понимая, как ему будет неприятно всё это слышать про своего племянника, он ответил, что нисколько не удивлён услышанным и добавил: его родители как раз и выпихивали его из СССР за его выходки, спасая от неминуемой тюрьмы. Позже до меня дошли слухи, что ещё через полгода Женя вернулся в Россию, как я понимаю, поняв, что тем бизнесом, к которому у него лежит душа, значительно легче заниматься в России, чем в США. В заключении хочу добавить, что через пару лет я случайно встретился с ним в аэропорту Франкфурта (я летел в Питер, а он в обратном направлении в одну из европейских стран) и он тогда радостно меня приветствовал как своего хорошего знакомого. Лицо его светилось – было ясно, что он преуспевает в бизнесе.
А в добавление к этому была ещё целая история по спасению самого Толи из рук Питерской мафии осенью 1992 года, которая проводилась под моим руководством. Толя сам описал её на основе папки с моими документами, которые я передал ему в 2012 году. Он назвал эту спец операцию «Письмо-пролог друзьям-литмовцам 2015_04_16», где документально и в хронологическом порядке изложил эту почти детективную историю.
Одним словом, нас с Толей много чего связывало в прошлой жизни. Тем удивительнее его поведение в нашей совместной поездке в марте 2006 года, когда я решил поехать кататься на лыжах в Итальянские Доломиты (лыжный курорт Val Gardena) с большой компанией русских иммигрантов с восточного берега США, с которыми Толя уже много лет ездил в Европу кататься на лыжах. Я тогда наивно полагал, что он, если не всё время, то, по крайней мере, часть его, уделит мне во время этой поездки. Я так понимал хотя бы потому, что он с радостью встречался со мной, когда у меня была возможность приехать к нему на Брайтон Бич в Бруклине при моих наездах в Нью-Йорк. На этих коротких встречах нам всегда не хватало времени на все разговоры, т. к. я был ограничен во времени, потому что Нью-Йорк был лишь остановкой на моём пути из Калифорнии в Россию. Вот я и подумал, что в недельной поездке можно будет убить двух зайцев – и на лыжах покататься, и вдоволь пообщаться с Толей. А на самом деле в этой большой (человек 25) компании я оказался совершенно один, никому не известный, а все остальные, во-первых, приехали своей маленькой компанией, как минимум, вдвоём, а, во-вторых, они почти все были знакомы между собой по аналогичным многолетним предыдущим поездкам.
Толя приехал туда с двумя своими близкими друзьями из знаменитого Нью-Йоркского Брайтон Бич, но меня им даже не представил. Все номера в этом маленьком отеле были двухместные, но, несмотря на то что их было трое, я не получил от Толи приглашения разделить с ним один номер. Я пытался получить номер на одного за дополнительную плату, но меня опередил молодой парень лет тридцати по имени Виктор, АйТишник из Бостона, с которым я познакомился, сидя рядом с ним в автобусе по пути из аэропорта в отель. Он, как и я, тоже приехал один и тоже был новичком в этой компании. Когда в первый же день я спустился в ресторан, где всю нашу компанию должны были кормить ужином, то за угловым столиком увидел Толю с его двумя друзьями, причём, место рядом с Толей было свободно. Я решил, что это место Толя держит для меня. Я подошёл и спросил его:
– Это место свободно?
На мой вопрос Толя ответил:
– Нет, оно занято.
Толин ответ был настолько для меня неожиданным, что я отскочил от их стола как ошпаренный и, поскольку все уже сидели своими маленькими компаниями, пришлось мне сесть за совсем пустой столик. Не мог же я проситься за столик с совершенно незнакомыми людьми только для того, чтобы не чувствовать себя отверженным. В этот момент мне казалось, что меня раздели до гола и все присутствующие смотрят на меня. Это было такое унижение! Однако на этом моё унижение не закончилось. Через пару минут на входе в ресторан появляется Виктор, тот самый молодой человек, с которым я делил кресло в автобусе по пути из аэропорта, и проходит прямо к Толиному столику и занимает то самое место, на которое я так опрометчиво позарился. Теперь стало ясно, что Толя и его друзья сами пригласили его в свою компанию. И это можно понять: они сами все старые, зачем им ещё один такой же старый, когда есть возможность пообщаться с молодым человеком. Я сам такой же: все мои сегодняшние друзья, без исключения, – ровесники моих детей, а Саша Гришканич и вовсе годится мне во внуки. Толиных друзей я понимаю – зачем я им, но вот как Толя мог допустить всё это – мне было не понять и уже никогда не пойму!
Тогда я очень сильно ошибся в своём прогнозе: все семь дней Толя общался только со своими Бруклинскими друзьями, не обращая на меня никакого внимания, как будто нас вообще ничто и никогда не связывало. Я чувствовал себя очень неуютно, когда каждый день в ресторане отеля мне пришлось сидеть одному за отдельным столиком, тогда как все остальные сидели своими маленькими компаниями. В эти моменты я чувствовал себя каким-то отверженным и дал себе слово никогда больше не ездить в таком качестве. Я тогда придумал, как виртуально поквитаться с Толей за такое ко мне отношение: после 6 часов катания на горе мы все возвращались в отель; весь народ отдыхал в ожидании обеда, до которого оставалось ещё 2 часа. Я же переодевался и шёл бегать – хотелось лишний раз воспользоваться горным воздухом с пониженным содержанием кислорода и, тем самым, приобрести дополнительную высотную акклиматизацию. А вся деревня там состояла только из двух улиц. Поскольку я бегал кругами, то на каждом круге мне приходилось пробегать мимо нашего отеля, на террасе которого сидел Толя со своими двумя друзьями и «потягивал» пиво. Каждый раз, когда я пробегал мимо, я не сомневался, что они обсуждают меня-дурака, который совсем не умеет отдыхать. А я в это же время говорил себе: «смейтесь ребята, смейтесь, зато я приду вас отпевать». Получив таким образом небольшое облегчение, я удалялся, ускоряя свой бег. А ведь когда-то мы были с ним не только в приятелях, а, сразу после окончания университета, даже в друзьях!
Причём, на горе я, слава богу, не чувствовал одиночества, потому что в первый же день катания, после того как я случайно оказался на подъёмнике вместе с одним парнем лет сорока из нашей же группы по имени Володя из Бостона, а затем одновременно спускался с ним по склону, он сам предложил мне кататься вместе. Оказалось, что он приехал со своей женой и другой знакомой парой из Бостона, но они не могут кататься на его уровне, поэтому он вынужден кататься один. Как человек опытный, он хорошо понимал, что в больших горах лучше кататься вдвоём – так, на всякий случай – всякое может произойти. Вот так вдвоём с Володей мы и катались все эти дни.
Возвращаясь к теме Эльбруса
И, если в той лыжной поездке возраст почти не играл никакого значения (там были люди и моего возраста), однако, никто из участников не был заинтересован в общении с новым человеком, т. е. со мной, в том числе и Толя, для которого я вряд ли был новым. А на Эльбрусе разница в возрасте между мной и остальными будет просто гигантская и надеяться, что эта молодёжь захочет общаться со мной – было, по меньшей мере, глупо. Наученный таким горьким опытом, я надеялся, что Саша может стать эдаким буфером между мной и остальными участниками. Причём, я хорошо знал Сашину почти легендарную коммуникабельность в любом обществе и не сомневался, что так и будет. Забегая вперёд, скажу, что именно так и произошло. Теперь вам должно быть понятно, почему я так благодарен Саше за эту поездку.
Что же касается самого Саши, то, как он сам признался мне, моя сноска на эко отель LeapRus сыграла не последнюю роль в его решении – он очень заинтересовался не столько потрясающими видами из панорамных окон отеля (всё-таки он уже побывал в альплагере «Безенги» и имел возможность насладиться не менее впечатляющими горными пейзажами), сколько его замкнутым циклом жизнедеятельности – ему как учёному очень хотелось взглянуть на всё это своими глазами.
Саша отказался от моих услуг по оплате самолётных билетов, отелей и гида, взяв всё это на себя, сказав, что ему так удобнее, а я, естественно, не стал возражать. И вот, наконец, в начале мая пройдена точка невозврата – Саша оплачивает наше участие в группе с 17 по 27 июля и одновременно наше пребывание в отеле LeapRus 22-го и 23 июля, т. е. накануне самого восхождения, которое, согласно плану, должно было произойти 24 июля.
Несколько слов о тренировках. Последние годы, после того как я поместил два своих рассказа на сайте www.risk.ru, меня неоднократно спрашивали 60-летние спортсмены о методике моих тренировок. Раньше у меня как-то не находилось времени для того, чтобы отвечать на эти вопросы. А вот сейчас я немного расскажу об этом. Теперь, поняв, что всё уже серьёзно и Саша не изменит своего решения, я поменял методику тренировок и вместо обычного 5-километрового бега на Treadmill (беговая дорожка) стал использовать Stair Climber machine (машина-лестница). В самый первый раз я за 60 минут взошёл всего лишь на 202-й этаж, зато на двух последних тренировках до моего отлёта в Россию я за те же 60 минут поднимался уже на 218-й этаж. Это более 600 метров по вертикали. После каждой такой тренировки я ещё успокаивал своё дыхание 10–15-минутным плаванием в бассейне на улице. Кстати, до таких тренировок в спортзале я ещё дома проводил часовую разминку йогой. Думаю, что спортсменам понятно зачем я занимался ещё и йогой. Для тех, кому не понятно, вы получите ответ, когда придёт время одевать кошки в ночь восхождения на вершину. Поскольку я по психотипу сова, то всегда провожу тренировки вечером, начиная в 7 часов и возвращаясь из спорт. зала только в 12-м часу ночи. Такие тренировки я проводил через день. Пытался проводить их каждый день – не удалось, понял, что следующий после такой тренировки день необходим для пусть не полного, но хотя бы частичного, восстановления.
В общем, всерьёз я стал готовиться к предстоящему событию за два месяца до отъезда. В том числе пришлось прикупить кое-что из снаряжения, которое не являлось необходимым для восхождений на Шасту в Калифорнии. В частности, купил лёгкую пуховку, водо-ветронепроницаемые штаны само сбросы (которые можно снять прямо на склоне, не снимая кошек и ботинок), а также последней модели налобный фонарь. В противоположность мне, как выяснилось через месяц, Саша собирался только в последний вечер перед нашим отлётом на Кавказ: мы в тот вечер посетили с ним самый большой спортивный магазин в Питере, чтобы убедиться, что там мало что имеется из того, что ему нужно для Эльбруса, поскольку это не был специализированный магазин для альпинизма. Однако время было позднее, когда все другие магазины были уже закрыты, а наш вылет был уже рано утром следующего дня. И пришлось ему ограничиться тем, что было в этом магазине, а также тем, что я привёз с собой запасного, уже хорошо зная с кем имею дело.
Итак, 20 июня я прилетел в Питер. Как всегда, первая неделя ушла на отсыпание и привыкание к местному времени (разница с Калифорнийским временем 10 часов). Но уже на следующей неделе я возобновил свои тренировки. Вот моё расписание на эти дни: по утрам – йога и бег по периметру Таврического сада, затем несколько часов сна, а вечером концерт классической музыки, которых в это время года в Питере большое множество. Так продолжалось до тех пор, пока я не пробежал свою дистанцию под дождём и . . . простудился. Случилось это ровно за неделю до отлёта на Кавказ. Так, не вылечившись до конца, я с «тяжёлым сердцем», но и с надеждой, что до сих пор любая простуда по прибытии в горы проходила сама собой, и Саша 16 июля вылетели в Мин Воды.
