Kitabı oku: «Икам и Последний Дракон. Книга пятая похождений Икама», sayfa 5
Жизнь в те времена протекала по закону, сформулированном в бессмертных стихах Фирдоуси:
Жизнь такова, и тут, хоть бейся лбом:
Ты на коне иль ходишь под седлом!
Каждый военный на генетическом уровне, с первого взгляда умеет отличить начальника от подчиненного. Все воины бека, присутствующие при этой сцене, оцепенели. Им хотелось только одного – оказаться подальше от этого беспокойного места.
Икам сделал шаг вперед, но его остановила рука Абу Хусейна
– Икамат, сынок, успокойся. Рахимбек никого не хотел обидеть. Он всегда с уважением относился ко всем потомкам Пророка (Мир им всем) У меня была возможность в этом убедиться.
– Уважаемый! Вы меня не так поняли! Я просто хотел сказать, что еще один Саид посетил этот дом.
– Вообще-то этот дом и принадлежит Саиду. Или принадлежал, до вашего посещения!
– Уважаемый, этот дом и принадлежит почтенному Саиду Абу Хусейну. Мы просто попросили дать нам кров. Но, клянусь, что мы компенсируем все неудобства, доставленные уважаемому Саиду Абу Хусейну!
– Тогда и вы простите меня за несдержанность. Надеюсь, у вас есть писарь, который умеет читать документы, написанные на языке Пророка (Мир ему)?
Военный писарь, бегло ознакомившись с документами, предъявленными ему Икамом, что-то, постоянно кивая, зашептал на ухо своему командиру. Лицо бека поскучнело и помрачнело
– Уважаемые. Вам придется проследовать в Ставку Эмира Тимура Гургена. Все лица столь высокого положения, обязательно должны быть представлены к его двору. Сейчас я подготовлю почетную стражу, и вас проводят прямо в его Стан. Понимаю, что вам необходимо собраться, но прошу не задерживаться долго. Эмир не любит ждать.
Новоявленные родственнички вернулись к сараю, где возник радостный переполох, вызванный новостью о приглашении Абу Хусейна ко двору Эмира. Икам подождал снаружи и через некоторое время, из двери вышел преображенный Абу Хусейн, в новых одеждах, большой зеленой чалме и белом халате из тонкой шерсти. На ногах были одеты остроносые сапожки. В руках он держал резной посох.
Через некоторое время, кавалькада из двух наших знакомых и четырех вооруженных воинов из окружения бека направилась в Ставку эмира Тимура. Абу Бакру бек выделил коня из своего табуна. По дороге, под видом вежливой беседы, наш герой провел истинный допрос своего нового дяди обо всем, что тот мог вспомнить из истории своей семьи. Кроме легендарных подробностей его интересовали и вопросы попроще: когда и где родился, на ком женился и сколько имел детей. Все ответы он очень внимательно прослушал, и вскоре наш герой был готов рассказать об истории семьи своего отца даже то, о чем его дяди могли и забыть.
Благодаря воинам сопровождения, отряд беспрепятственно пересек пригороды Багдада и выехал на западный берег, где традиционно располагались, как любили выражаться в Вавилонии «элитные коттеджные поселки и виллы знати». Этакая «Золотая миля" побережья Тигра.
Здесь и раскинулся большой и шумный стан Эмира Тимура Гургена. Его описанию мы посвятим отдельную главу, или даже отдельный роман, в зависимости от настроения и пожелания нашего читателя. А пока скажем только, что, прибыв к границам стана, наши знакомые попали в гостеприимные руки стражников-чопекунчей, охраняющих внешний периметр Ставки. Забрав коня у Икама, они провели наших знакомых за земляной вал, огораживающий скопление шатров, телег и юрт, заполнившее все свободные места между несколькими загородными дворцами Султана Багдада и его Приближенных вельмож, что собственно и являлась походной Ставкой эмира Тимура.
Здесь стражники передали заботу о них привратникам, которые отвечали за порядок и безопасность внутри лагеря. Те спровадили их в шатер какого-то вельможи, который, выслушав их, попросил пересказать все это группе писцов, которые, предварительно разведя наших знакомых в разные шатры, записали их рассказы на листы белой плотной бумаги. Во время записи, они постоянно переспрашивали об уже сказанном, и повторяли свои вопросы, слегка изменив их значение. Тут подошло время ужина, и нашим знакомым принесли блюда с едой, состоящей из кусков жаренной и вареной баранины и конины. Из напитков им были предложены холодная вода, кумыс и несколько видов вина. Наш герой, который не доверял угощениям от незнакомых людей, устроил демарш, спросив у слуги:
– Эта еда является угощением или милостыней?
Тот, взглянув на пропыленный халат нашего путешественника, высокомерно бросил
– Для вас, это конечно милостыня от нашего господина.
– Тогда унеси все это обратно, и передай своему господину, что мужчины из рода Пророка (Мир ему), не едят милостыни.
Оторопевший слуга, бросив взгляд на писарей, бросился из юрты. Писаря, собрав свои писчие принадлежности, вышли вслед за ним. А Икам, чтобы не соблазняться аппетитными запахами выставил все блюда за вход. Благо, что запасы в его хурджуме, который он предусмотрительно оставил при себе, помогли ему пережить объявленную голодовку. Но через час в его юрте показался какой-то важный чиновник, который завел с ним вежливую беседу.
Он попросил Икама разделить с ним его ужин, так как на прием эмира сегодня они уже опоздали. Поняв намерения собеседника и убедившись, что все это – угощение, наш герой вежливо принялся за еду. Он подробно пересказал, в очередной раз, историю своей семьи, причем ему показалось, что за пологом обозначилась чья-то голова, кто пытался не упустить ни одного слова из их разговора. Тогда наш друг повысил голос и контур головы исчез. Это не ускользнуло от внимания его гостя, который лишь одобрительно усмехнулся.
По окончании трапезы его собеседник передал, что завтра Великий Эмир Тимур Гурген примет Саидов на ежедневном приеме, в рабочем порядке в своем шатре. Он посоветовал подумать о своих просьбах к Эмиру, который очень хорошо относится к потомству Пророка (Мир ему). И попросил не беспокоиться о своем дяде. Абу Хусейне. Сообщество Саидов, постоянно находящихся при дворе Эмира, пригласило его к себе на маленький Той (вечеринку). Среди Саидов Абу Хусейн очень известный человек и только досадное отсутствие шаджары, не позволяло ему занять ранее достойное место при дворе. Теперь, когда все недоразумения разрешились, его дядю ждет большое обеспеченное будущее. А молодежи нечего делать среди стариков. Так что нашему герою было предложено набираться сил перед важной встречей, которая может решить всю его судьбу. Наш герой поблагодарил за совет и приготовился провести ночь в раздумьях и размышлениях.
Но его планы нарушило появление бойкой служанки, которая, убрала посуду, потом принесла воду для омовения и постелила постель для гостя. Она без умолку болтала обо всем на свете, не уставая восхищаться внешностью и умом своего временного господина. Взяв масляную лампу, она бесцеремонно проводила его в отхожее место и предупредила, чтобы при необходимости, он обязательно разбудил её ночью, так как ночная прогулка без сопровождающего и освещения в Стане запрещена. Кроме возможности вляпаться во что-то непотребное, можно встретиться с волкодавами, охраняющими лагерь или привратниками, которые отвечают за ночной покой в лагере.
Догадавшись, что девушка не собирается до утра покидать его юрту, наш герой решил познакомиться с ней поближе.
– Как зовут тебя, красавица, и чего ты хочешь от меня?
– Меня зовут Зарин. Я служанка в стане господина Мир Ахмета.
В голове нашего героя мелькнуло знакомое из армейской юности – Зарин, заман, иприт, В-газы —легко запомнить. Хотя «Зарин» – это не название отравляющего боевого газа, как подумал Икам, а всего лишь – «золотая» на иранском – форси.
– Что же приказал тебе твой господин Мир Ахмет.
– Он мне ничего не приказывал. Я сама пришла. Просто, когда я узнала, что господину Саиду понадобятся слуги, то подумала, что может быть, мой господин захочет, взять меня к себе? Это ведь хорошо, когда у знатного господина хорошие слуги. А я буду хорошей служанкой. Я могу много работать и мало есть. И я могу все-все, что прикажет мне мой господин.
Решив не связывать себя обещаниями и найти повод для отказа, наш герой спросил
– Тебе известен язык тюрков?
– Кто же не знает язык этих шайтанов? Ой! Простите меня, господин!
Девушка испуганно закрыла рот ладошкой.
– Я не знаю. Но, хочу выучить его как можно быстрее.
– Я научу вас мой господин. А еще я подберу вам хороших гулямов из тюрков, с которыми вы сможете говорить по-тюркски, сколько угодно.
Поняв, что от её присутствия не избавиться, наш герой решил совместить приятное с полезным. Он попросил её познакомить с языком кочевников – тюрков, который был недоступным для него во время его последнего путешествия. (См. Амир Икам)
– Можешь начинать.
Девушка поняла эти слова, как разрешение приступить к занятиям. Показывая на различные предметы, она стала называть их сначала на иранском, а затем и на тюркском языках. Перечислив все, что увидела в шатре, она стала перечислять предметы одежды. Наверное, чтобы было понятнее, она просто снимала их с себя и показывала нашему герою. Затем она перешла к перечислению частей своего тела. Когда она перешла к предметам его гардероба, наш друг понял, что его воздержание в последнее время затянулось, и покорно отдал себя в руки своей настойчивой и старательной преподавательницы, которая старательно скрывала отсутствие опыта и фантазии за настойчивым напором и многократным повторением пройденного. Когда наш герой перехватил инициативу, то его новая знакомая, как старательная ученица понравилась ему больше, чем как учительница-самоучка. Она оказалась неискушенной и бесстыдной одновременно, полностью отдавшись стремлению понравиться своему господину. Не станем описывать все, чем эта пара скрасила ночь. Нам остается только проявить деликатность и завидовать молча.
Когда наш герой проснулся в самом превосходном расположении духа, девушка уже исчезла, оставив нетронутыми пригоршню серебра, которую наш знакомый подарил ей в знак благодарности.
Глава 5
Знакомство с Тимуром. (ноябрь 1393)
Повторяя про себя новые слова, услышанные вечером, Икам занялся утренним туалетом. Вскоре к нему в юрту принесли блюдо с мясом, политым мясным бульоном и тонкие хлебцы, сложенные вчетверо. Этот завтрак рассчитанный на четверых, дополнялся большим кувшином с кумысом. Получив мелкую медную монету, слуга охотно согласился подождать, пока наш друг подкрепил свои силы, и с радостью забрал с собой посуду с остатками трапезы.
Потратив немало времени, на подготовку своей одежды к деловому приему, наш герой стал терпеливо ждать приглашения. Вскоре к нему в юрту прибыл тот Сановник, с которым он вчера разделил свой ужин. Он попросил называть его просто Абу Салам и вызвался проводить нашего героя в шатер Эмира Тимура Гургена, где и будет проходить прием.
Ставка Эмира напоминала большой город, составленный из палаток, шатров и навесов всех размеров, расположившихся в садах и виноградниках, раскинутых между дворцами багдадской знати. Но при этом, в расположении Стана чувствовался определенный порядок. Шатры, принадлежащие одному беку или одной из жен или наложниц Эмира, составляли, как бы, отдельный квартал. Кварталы вытягивались радиально от центра стана, где находился дворец, занятый самим Тимуром. Возле него находилось большое, богато украшенное деревянное здание, служащее личной походной мечетью Тимур Гургена. Современный читатель, лишенный романтики и трепета перед сакральным, назвал бы его сборно-щитовым, но мы предпочитаем называть здание мечети разборным, приспособленным к переездам.
Между кварталами были проложены настоящие улицы, огороженные тканевыми пологами с проходами в шатры, стоящие вдоль улицы. Одни улицы были предназначены для пешеходов, а вторые, более широкие, предназначались для всадников, вьючных животных и телег. Хозяйственные постройки располагались по периметру Стана. Здесь же находились шатры для прислуги и охраны. В сопровождении Абу Салама, наш герой прошел к шатру, вплотную прилегающему к огромной юрте, предназначенной для Приемов. Здесь уже находился Абу Хусейн, который кривой улыбкой встретил своего «племянника», озадаченно оценив его затрапезный вид. Но формально, у нашего героя было все необходимое для посещения Двора: халат, чалма и сапоги. Как невоенный человек он был освобожден от ношения оружия. Но, рядом со своим родственником, наш друг выглядел излишне демократично.
Вежливо поприветствовав своего знакомого и, осведомившись о его здоровье, наш друг, вместе с Абу Хусейном прослушали правила поведения в зале Совета.
После вызова к Эмиру, им, как Саидам, будут указаны места справа от Великого Эмира. После занятия своего места вставать и переходить по залу запрещено. В зале каждому будет предоставлен нож и деревянная ложка для еды. Если Великий Эмир соблаговолит преподнести чашу вина, то тогда будет необходимо встать, приблизиться к подножью Трона и пасть ниц перед ним. Брать чашу можно только обеими руками. Одной рукой можно брать чашу только от равного себе, но не от правителя. Поэтому тот, кто ее брал одной рукой, проявлял неуважение. Взяв чашу из рук Правителя, нужно было встать и пятясь, отойти назад, затем отвесив три поклона, выпить все вино до дна. Если последует пожалование одеждой, то одевать её следует после угощения, и совершения тройного поклона. Если Великий Эмир пожалует блюдом с кушаньем, то надо понимать, что после того, как блюдо поставят перед награжденным, его сразу заберут и унесут в его шатер. А на его место поставят другое, блюдо с которого и можно будет есть.
Возле трона всегда находятся четыре Церемониймейстера. Необходимо следить за ними и выполнять все их указания.
Выслушав эти наставления, наши знакомые разместились на скамье в ожидании вызова к Эмиру.
***
Совет проходил в большой юрте, диаметр которой был около сорока метров. Напротив входа размещался помост высотой около метра, размером с двуспальную кровать. Помост был из резного дерева, богато украшенный позолотой и инкрустациями. На нем сидел сам Великий Эмир. Вокруг помоста сидели родственники Тимура Гургена. Рядом с помостом, спиной к нему стояли четверо вельмож в одинаковых халатах с небольшими жезлами в руках. Наверное, это и были церемониймейстеры, о которых предупреждали наших знакомых. Вдоль стен полукругами сидели и стояли в несколько рядов придворные и военачальники, всех степеней. Как узнал позже наш герой, в Уложениях Тимура, было подробно прописаны места для всех категорий «сильных мира сего», допущенных к Решениям Судеб Мира. Мы не станем утомлять нашего читателя перечислением всех титулов и званий, присутствующих здесь особ. Наш читатель забудет о них раньше, чем дочитает список их чинов, рангов и почетных обязанностей. Скажем кратко, здесь были сосредоточены представители всех ветвей власти обширной империи известной под именем «Дешти Чагатай» или как предпочитал называть её сам Великий Эмир «земли Турана».
Когда Икам и Абу Хусейн были вызваны на Совет, прошло уже несколько часов его работы. О чем говорилось в это время, осталось для них неизвестным. Услышав свои имена, они оба вошли через главный вход, расположенный напротив Трона и по сигналу одного из церемониймейстера остановились и опустились на колени. В полной тишине четко прозвучал голос вельможи, который в цветистых выражениях объявил о прибытии во Двору Великого Эмира двух благородных Саидов, чьё высокое происхождение подтверждено достоверными шаджарами и свидетельствами Уважаемых жителей Багдада.
Дождавшись приветливой улыбки Эмира, правое крыло сдержано радостно и одобрительно загудело. Заседание Совета было рабочим, поэтому обошлось без особых церемоний. К каждому подошли по два слуги и подняв под руки, отвели их на указанные им места в окружении Тимура. Икам был доволен, что его место оказалось во втором ряду почти за спиной Абу Хусейна. Перед тем как усесться, тот приветливо раскланялся, как со старыми знакомыми со всеми, кто находился рядом. По знаку жезла, снова наступила тишина и Совет продолжил свою работу.
Наш знакомый, усевшись на пятки, в положении для молитвы, выпрямив спину и держа голову прямо перед собой ловил каждое слово. К его сожалению, почти все разговоры велись на языке тюрков и Икам остро почувствовал свою ущербность, дав слово в кратчайшие сроки освоить этот жизненно необходимый язык. А еще он только сейчас понял степень своего нахальства, которое в один миг подняло его на самый верх пищевой цепочки этого мира. Не думая о последствиях, он оказался у подножья Трона, месте столь желанном, сколь и опасном, для тех, кто окажется там.
Из ведущихся выступлений он понял в общих чертах, что Султан Багдада Ахмед-Джалаирид спешно переправился на правый берег Тигра и ему удалось скрыться. Правда, в Кербельской долине он едва не попал в руки сына Великого Эмира, Мираншаха, пущенного ему вдогонку, но, бросив тому все свои богатства, а также сыновей и жен, спасся. Бывший правитель Багдада поспешил в Миср-Египет, надеясь на гостеприимство Мамлюков, где, по слухам, он и был принят мамлюкским султаном Баркуком. Довольный эмир обещал сам осмотреть караван с богатой добычей и пленниками, прибывший в Ставку.
Потом прозвучал доклад о том, что все вино из погребов Ахмеда-Джалаирида, еще остававшегося в изрядной степени монголом, а потому любителя выпить, было вылито в Тигр, и, как свидетельствовали очевидцы, «захмелевшая рыба плавала вверх животом, словно мертвая». Последнее замечание вызвало дружный смех присутствующих, правда сразу смолкнувший, по условному знаку жезла.
Затем, какой-то придворный стоя на коленях, выслушал приказ восстановить мавзолей основателя одной из четырех правоведческих школ ислама, Ахмеда ибн-Ханбала.
И наконец, одобрительным гулом был встречено решение о том, что Багдадские художники, ученые и все те, кто составляли сливки общества, должны будут в ближайшее время, отправиться на постоянное проживание в Самарканд – новую столицу Мира.
Затем в течение почти часа Тимур разбирал военные вопросы, а точнее склоки своих военачальников, которые, под видом поиска справедливости, бессовестно ябедничали и клеветали друг на друга, обвиняя своих противников во всех смертных грехах.
Было видно, что эти вопросы интересны и понятны Эмиру. Он живо участвовал в обсуждении, вникая в каждую мелочь и демонстрируя глубокое понимание нежных душ своих головорезов.
Когда заседание Совета подошло к концу, по сигналу церемониймейстера, появились десятки слуг с медными котлами и множеством круглых блюд из луженого железа на высокой ножке. Потом поднесли около сотни железных чашек, круглых и глубоких, похожих на шлемы всадников. После разложили куски мяса на эти блюда, а в чашки приправленную баранину и мясные шарики, рис и другие кушанья, каждое из которых различалось по цвету. Сверху каждой чашки и блюда клали тонкую хлебную лепешку. Перед передними рядами расстелили шелковую ткань вместо скатерти и на нее поставили блюда и чаши с мясом, и все, кто был тут, начали есть. Те, кто сидел во вторых рядах, присоединялся к тем, кто сидел на передних, особо почетных местах. У каждого был свой ножичек для резания мяса и своя деревянная ложка для еды. когда одни ели рис и другие кушанья, что там были, все остальные, поочередно, ели из одной чашки.
Абу Хусейн потеснился и пригласил нашего героя присоединиться к нему. Перед раздачей пищи, перед каждым из них положили свертки с халатами их шелковой ткани, называемой «камка». Это двусторонняя цветная ткань с растительными узорами. Халаты из неё служили своеобразной формой для служивого люда и знаком отличия одновременно. Вручение такой одежды было традиционным и желанным подношением и наградой.
Поймав мимолетный взгляд Эмира, брошенный в их сторону, Абу Хусейн прижал руки к груди и склонился до земли. Икам присоединился к нему, некстати подумав, что во времена первых Калифов, жизнь не была наполнена столькими условностями.
– Я поговорил со своими знакомыми и узнал, что все Саиды, кто не имеет должности будут отправлены в Самарканд. Имея диплом судьи, ты можешь рассчитывать на должность Кади в одном из небольших городков в этих краях. Если хочешь, я могу похлопотать о тебе. Не думаю, что тебе стоит ехать в Самарканд. Там ты можешь встретить людей, которые хорошо знали нашего отца и всю его семью. Не стоит рисковать.
– Спасибо, дядюшка. Я пока еще не решил, чего я хочу от этой жизни. Но, я помню все то добро, которое вы сделали для меня. Если вам понадобится мои услуги – обращайтесь. Обещаю, сделать все, что в моих силах.\
В это время слуги внесли большие кувшины со сладкими напитками, кумысом и вином. После иронического рассказа о захмелевших рыбках, это выглядело несколько непоследовательно, но предсказуемо. К вину подали много мяса, риса, различных блюд. Когда мясо съели, подали чашки с медом, персики, вымоченные в уксусе, и виноград. И все это время не было недостатка в вине. Слуги по первому знаку наполняли чаши пирующих доверху. Наш герой отметил, что здесь в качестве подливки к мясу, подавали сильно посоленный мясной бульон, которым поливали мясо и который наливали в блюда. В него было принято макать куски хлеба и мяса. В отличии от арабов и персов, подающих мясо без соли, тюрки ввели в обычай обязательно угощать гостей хлебом и солью. Редко кто отваживался задумать плохое против хозяина дома, с которым делились хлеб и соль.
После окончания Общей трапезы, облачившись с помощью слуг в новые халаты и поблагодарив троекратным поклоном за проявленное внимание, Икам и Абу Хусейн разошлись по своим покоям.
