Kitabı oku: «Провиденциалы», sayfa 20

– И, по-вашему, мать действительно может таким способом повлиять на судьбу своего сына? – со сдержанным недоверием поинтересовался Михаил.

– А как же? – Андрей Владимирович энергично кивнул, его лицо озарилось улыбкой, морщинки разгладились, а глаза засияли. – Равно как и сын может влиять на судьбу своей матери. Мы все зависим друг от друга.

– Вы сказали, что «обмануть себя не так-то просто», значит, это всё-таки возможно?

– Возможно, – Андрей Владимирович задумчиво потер подбородок. – Помните такое выражение: «Дуракам всегда везёт»? У некоторых людей есть внутреннее понимание этих законов, неосознанное. Другие постигают их с годами и опытом. Вот вы, – он указал пальцем на Михаила, его взгляд сфокусировался, глаза сузились, а на губах появилась загадочная улыбка, – готов пойти ва-банк и поставить всё, что у меня есть, на то, что первым вашим словом было слово «МАМА», а не «эпидермис». Вы пришли в этот мир без какого-либо словарного запаса. Тем не менее – вы говорите. И неплохо говорите на том языке, на котором говорит окружающее вас общество. При этом, вряд ли вы можете похвастаться глубоким знанием правил родного языка. К примеру, вы можете сейчас сформулировать правило употребления окончаний прилагательных в родительном падеже мужского и среднего рода? Или назвать мне правило определения спряжения глаголов? Разумеется, нет. Ваше овладение языком происходило не через зубрёжку правил, а путём естественного погружения, через бесчисленные попытки и неизбежные ошибки. Так же и с фундаментальными законами бытия – мы постигаем их интуитивно, неосознанно, методом бесконечных личных экспериментов с реальностью. И лишь потом приходят гении, подобные Ньютону, чтобы облечь известные всем законы и принципы в строгие формулы и определения. Удивительно, не правда ли, но даже не зная этих законов, вы можете жить в гармонии с ними, и тогда жизнь будет благоволить к вам. Но, если вы решите пойти наперекор этим фундаментальным принципам, отвергая саму идею сотрудничества с мирозданием… – он сделал драматическую паузу, его голос снизился до глухого рокота. – В таком случае Вселенная не станет терпеть диссонанс. Она найдёт способ исключить вас из своей грандиозной симфонии, ибо в её бесконечной партитуре нет места для тех, кто отказывается играть по общим правилам, какими бы благими намерениями человек ни руководствовался…

Михаил нахмурился, обдумывая услышанное:

– Если мы все станем творцами своих и чужих судеб, не приведёт ли это к коллапсу?

– Вы боитесь хаоса желаний? – Андрей Владимирович улыбнулся. – Нет. Если мы все одновременно выиграем в лотерею – миллионерами мы не станем. А если и станем, то к коллапсу это не приведёт. Вселенная не так глупа, как нам кажется. Она очень предусмотрительна, – он обвёл рукой окружающее пространство. – Мы зажгли ночь огнями, но мир не рухнул. Он лишь изменился, приспособился. А сколько шума было в своё время по этому поводу…

– Значит обмануть себя сознательно невозможно? – Михаил вернулся к предыдущему вопросу, но на этот раз с другого ракурса.

С хитрецой во взгляде и мудростью в морщинках вокруг глаз Кирик улыбнулся. Он взглянул на часы и сказал:

– Уже поздно. Приходите в следующий раз, – тон его речи таил в себе намёк на обещание продолжить эту интригующую беседу.

Михаил был настолько поглощён беседой, что полностью утратил чувство времени. За окном одно за другим загорались окна соседних домов, но он не замечал этого. В какой-то момент в комнату бесшумно вошла секретарь, её шаги тонули в ковре. Она подошла к выключателю и осторожно повернула его. Свет плавно залил комнату, постепенно усиливаясь, напоминая мягкий рассвет. Михаил оставался полностью погружённым в разговор, его мысли блуждали далеко за пределами этой комнаты. Он не заметил ни появления секретаря, ни мягкого света, ни того, как наступила ночь за окном. Лишь когда беседа подошла к концу, он с удивлением понял, что комната ярко освещена, а за окном давно темно. Он встал со стула и пошёл к двери, но, взявшись за ручку, остановился и повернулся лицом к Андрею Владимировичу:

– Можно задать последний вопрос…? Если не секрет, сколько людей с травмами, как у меня, обращалось к вам за помощью?

Собеседник внимательно посмотрел на Михаила, в его глазах мелькнуло понимание истинной сути вопроса.

– Вас интересует, как много людей встало на ноги? Они приходили. Но на ноги встали только вы.

– Почему?

– Видите ли, в чём дело… человек – это его привычки. Когда человек выпадает из привычного мира, ему сложно перестроиться. Как бы вам это объяснить… Когда человек теряет близкого друга, причина потери немаловажна. Одно дело, если друг переехал куда-то далеко, и по этой причине вы больше никогда не сможете с ним увидеться. Совсем другое, когда вы знаете, что ваш друг погиб по чьей-либо вине. Ваш мир опустел в любом случае, но причины вашего «опустения» различны и для вас очень важны. Не имея возможности наказать виновника, люди порой начинают карать себя за свою беспомощность. В вашем случае я заметил, что желания… способности вырабатывать новые привычки у вас нет.

– Благодарю, – пробормотал Михаил себе под нос напоследок.

Выйдя от Кирика, Михаил некоторое время стоял молча, глядя в пол. Подошедшая к нему Светлана переключила его внимание на себя: её лицо пылало, а в глазах легко угадывалась тревога. Она пристально смотрела ему в глаза. Каждая черта его напряжённого лица была для неё как удар молота по наковальне её надежд.

– Пойдём, – тихо произнёс Михаил, взяв её за руку.

Тьма окутала их своим мягким саваном, когда они, каждый в плену собственных раздумий, двинулись к автомобилю. Вадим Николаевич повернул ключ зажигания, и провинциальный пейзаж за стеклом растворился в калейдоскопе мерцающих огней и зыбких силуэтов. Перекладное осталось позади, превратившись в размытую акварель ночных красок, пока машина уносила их прочь, рассекая густую пелену темноты.

– Как прошла встреча, Миша? – Вадим Николаевич, прогоняя остатки сна, потянулся на водительском сиденье. – Плодотворно? Вы что-то долго там задержались…

– Андрей Владимирович сказал… – голос Михаила задрожал, как отпущенная струна, – он сказал, чтобы я попытался сделать счастливым хотя бы одного человека.

– Так и сказал? – выпучил глаза пенсионер.

– Да.

– Любопытно… – пенсионер качнул головой. – Кто бы мог подумать… Какой толковый мужик, оказывается. И что ты решил?

– Решил последовать его совету… – от слов Михаила, тихих, но полных решимости, воздух в машине сгустился. Его правая рука, дрожащая от волнения, потянулась к внутреннему карману, извлекая открытку, которая из музыкальной давно превратилась в обычную.

– За чем же дело стало? – Вадим Николаевич считал своей обязанностью развлекать попутчиков.

– Я… я не знаю… – Михаил чувствовал, как каждый удар сердца отдаётся во всём теле, – не знаю, согласится ли она взять меня в мужья… стать мне женой…

– Я согласна, – послышался такой же тихий и уверенный голос из-за спины. В этих двух словах слышались и слёзы счастья, и обещание вечной любви, и готовность разделить все радости и горести жизни.

Добродушная улыбка расплылась по лицу Вадима Николаевича.

– Полагаю, мои дачные россказни вы уже наизусть заучили. Давайте лучше послушаем музыку, молодёжь.

Вадим Николаевич потянулся к приборной панели и покрутил регулятор громкости. Расслабленно откинувшись, он позволил себе задуматься. Его пассажиры тоже притихли. Разрезавшие ночную тьму два ярких луча, сливаясь на дороге в единое целое, спешили раствориться среди огней родного города.