Kitabı oku: «Провиденциалы», sayfa 4

– Ладно, хорошего помаленьку, пора домой, – раздался голос Вадима Николаевича. – Спасибо за угощение, девочки.

Вадим Николаевич достал из сумки какие-то книги и передал их Светлане, что-то добавив шёпотом. Михаил уловил этот момент и решил использовать книги как повод для разговора. Поэтому когда чаепитие подошло к концу и люди начали расходиться, он приблизился к Светлане.

– Скажите, Светлана, я давно не был в библиотеке. Чтобы взять книгу, что нужно оставить в залог? – поинтересовался он, стараясь выглядеть заинтересованным.

Светлана посмотрела на него, всё ещё находясь под впечатлением от беседы.

– Вы хотите записаться сейчас? – спросила она с явным удовольствием в голосе.

– Нет, мне не к спеху, я просто узнать… – Михаил попытался придать своему голосу безразличный тон.

– Документ просто надо показать, и всё. Если хотите, я могу вас записать прямо сейчас.

– А вы сегодня тоже работаете?

– Нет, но я могу… – начала Светлана, готовая помочь.

– В другой раз, – мягко перебил её Михаил, наконец переходя к своей настоящей цели. – Вам в какую сторону сейчас?

– Я домой, – ответила Светлана с лёгкой улыбкой.

– Значит, нам с вами по пути, – произнёс Михаил, и его взгляд слегка оживился.

Они вышли из помещения на улицу, залитую мягким весенним солнцем. Свежий майский воздух, наполненный ароматом цветущих деревьев, приятно освежал после душного помещения. Лёгкий ветерок играл с только что распустившимися листьями на ветвях. Михаил и Светлана неспешно двинулись по тротуару, наслаждаясь приятной погодой.

– А вы просто собираетесь или у вашего клуба есть какая-то цель? – спросил Михаил, снимая пиджак и перекидывая его через руку.

Светлана, шагая рядом с ним, слегка повернула голову и улыбнулась.

– Сначала мы собирались при церкви, с благословения отца Александра, но там очень тесно. Поэтому мы перебрались сюда.

– Вы все ходите в церковь? – Михаил бросил на неё косой взгляд.

– Да, но, как вы видели, у каждого из нас свои причины, – ответила Светлана, поправляя выбившуюся прядь волос.

– Да, я заметил. А почему все засмеялись, когда Марина потребовала у Геннадия перестать «ерькать»? Что она имела в виду?

– Геннадий предлагает провести языковую реформу, – она слегка улыбнулась, на мгновение прикрыв рот рукой, сдерживая смешок. – Он говорит, что в последнее время в газетах и журналах стало печататься слишком много домыслов. Они, по его мнению, сбивают людей с толку и… оглупляют их. Непроверенные факты бездоказательно выдают за истину. Люди из-за этого спорят, ссорятся, ругаются, – её светлые глаза на секунду встретились с глазами Михаила, но тут же опустились. Она нервно потёрла ладони и продолжила. – Он предлагает добавить в язык, помимо прошедшего, настоящего и будущего времён, ещё два: гипотетическое прошедшее и гипотетическое будущее. Для этого в новообразованных временах нужно добавлять к окончаниям глаголов либо твёрдый, либо мягкий знак.

Михаил нахмурился, пытаясь понять.

– То есть, если какой-то факт из прошлого подтверждён и доказан, то добавлять к такому глаголу в конце твёрдый знак. Если же описывается какое-то событие из прошлого, которое не доказано, – добавлять мягкий знак, – Светлана на мгновение замолчала, собираясь с мыслями. – Например, он сегодня сказал «Господь сотворилЬ». Это значит, что люди предполагают, что так было, но не знают наверняка. Поэтому ставим в конце мягкий знак. А если бы знали точно, то он бы сегодня сказал «Господь сотворилЪ», с твёрдым знаком на конце слова.

Михаил вдруг вспомнил, что действительно слышал это «сотворилЬ» чётко, но решил, что это дефект речи. Он чуть не озвучил эту мысль, но тут же вспомнил о речевой особенности самой Светланы и сдержался, промолчав.

Взглянув на Михаила краем глаза, Светлана добавила:

– Самое интересное то, что он свободно говорит на этом придуманном им самим языке.

– Правда? – Михаил поднял брови, искренне удивлённый.

– Да. Постоянно так говорит. И нас к тому призывает… – Светлана замолчала на полуслове, её взгляд внезапно стал отстранённым. Она посмотрела на часы, затем на небо, оценивая время и погоду. Её лицо просветлело, и она неожиданно предложила: – Давайте сходим на набережную, покормим уточек? Я всегда это делаю по воскресеньям.

– Давайте, – охотно согласился с ней Михаил.

Михаил и Светлана неспеша пошли к набережной, ведя разговор о городских мелочах. Они спустились к воде, Светлана достала из сумки бумажный пакет, медленно открыла его, извлекая кусочки хлеба, и слегка наклонила голову, чем-то любуясь.

– Смотрите, Михаил, – она указала на нескольких уток, мерно плавающих возле берега. – Они уже меня узнают.

Михаил молча наблюдал, как она бросает кусочки хлеба в воду. Гогочущие птицы с восторгом устремились к ней, образовав оживлённую стайку. Светлана улыбалась, наблюдая за их суетой. На её лице отразилось выражение детского озорства.

– Они такие милые, – сказала она, поворачиваясь к Михаилу, который стоял чуть позади. Она продолжала кидать хлеб в воду, и утки, соревнуясь друг с другом, ловко подхватывали каждый кусочек. Вода вокруг них бурлила и пенилась, создавая небольшие водовороты. Солнечные лучи играли на поверхности воды, окутывая эту сцену волшебным очарованием.

Михаил подошёл ближе, и Светлана протянула ему несколько кусочков хлеба.

– Хотите попробовать?

Михаил, немного смущённый, взял угощение и бросил кусочек в воду. Одна из уток немедленно устремилась к нему, ловко схватив хлеб клювом. Он почувствовал неожиданное удовольствие от этого простого действия.

– Забавно, – заметил он, его брови слегка приподнялись в удивлении. – Никогда бы не подумал, что это может быть так… так… – он пытался дать определение своему новому ощущению, машинально потирая висок. В его голове вертелись слова «альтруизм», «доброта», «меценат», но ни одно из них его не удовлетворяло. Было что-то ещё, какое-то неуловимое чувство, которое он не мог облечь в слова.

– Да, в этом есть что-то успокаивающее, – Светлана понимающе улыбнулась в ответ.

– Знаете, это не только успокаивает. Есть в этом какое-то… удивительное чувство заботы и ответственности. А ещё я ловлю себя на мысли, что сейчас, глядя на этих птиц, я как будто отвлёкся от всех проблем. Сосредоточился на настоящем моменте.

Понаблюдав какое-то время за птицами, Михаил огляделся по сторонам:

– Отсюда до Затона совсем недалеко. Там ваша церковь?

– Да, а вы ни разу не были? – Светлана посмотрела на него с интересом.

– Нет, я даже не крещёный, – ответил он, пожав плечами. – Хотя было время, когда эта тема меня захватила. Помню, в нашем классе учился мальчик из семьи протестантов. У него были эти яркие книжки из Германии, похожие на комиксы – иллюстрированные истории из Нового Завета. Мы выменивали их у него на фантики от жвачек. Мы и не знали толком, кто такой Иисус. Нас просто манили эти красочные картинки, – усмехнулся Михаил.

Светлана на мгновение загрустила, но она быстро взяла себя в руки. Однако Михаил заметил её изменившееся настроение.

– Позже я прочёл Библию и ещё много всякой религиозной литературы. Но чем больше я читал, тем сильнее росло во мне недоумение. Как можно верить в мгновенные исцеления? В то, что человек, всю жизнь прикованный к постели, вдруг встаёт и идёт? Ясно же, что мышцы, закостеневшие от бездействия, не смогут вдруг поднять тело. У нас космонавты возвращаются на Землю после недолгого пребывания в космосе и заново учатся ходить. А тут вдруг встал и пошёл…

Он искоса посмотрел на Светлану. Она опустила взгляд, молча смотря себе под ноги, её плечи немного поникли.

– Для Бога нет ничего невозможного, – тихо проговорила она, стараясь не показывать свои чувства.

Михаил сделал вид, что не услышал её, и продолжил:

– И эти Вселенские соборы, где люди голосованием решали, как воспринимать Иисуса. Представьте, если бы сегодня вместо выборов президента мы бы выбирали, кого из граждан объявить божеством!

– Ясно, – по мере того как Михаил говорил, лицо Светланы становилось всё более напряжённым. Она сдерживала внутреннее огорчение, стараясь сохранить невозмутимость. – Но ведь вера – это нечто большее, чем просто логика и факты. Это то, что приходит изнутри, из самого сердца.

Взглянув на Светлану, он ощутил укол совести. Её поникший вид и потускневший взгляд ясно давали понять, что его слова оказались острее, чем он намеревался.

– Все мы во что-то верим, – начал он мягче, стараясь смягчить удар. – Я, например, верю в то, что солнце завтра вновь взойдёт, а за зимой последует лето. Ведь знать я этого не могу. Хорошо, когда люди верят в одно и то же. Вам, наверное, сложно сегодня, верующим людям. Ведь правила запрещают верующим вступать в брак с неверующими.

– Да, это так, – тихо произнесла Светлана. – Но вера для нас – это не просто свод правил. Это… как свет в темноте.

Михаил задумчиво кивнул, и они медленно двинулись вдоль реки.

– У нас нет жёстких канонов о браке верующих с неверующими, – продолжила Светлана, глядя на речную гладь. – Соборность учит нас искать истину вместе, через диалог и взаимопонимание. Конечно, людям важно иметь схожие взгляды для счастливой жизни. Но это не значит, что они должны быть идентичными. Разные трактовки и мнения могут сосуществовать, обогащая друг друга. Главное – стремление к общим ценностям и целям. Это облегчает общение, помогает преодолевать разногласия и создаёт атмосферу, где каждый чувствует себя услышанным.

Они брели, увлечённые беседой, почти не замечая, как меняется городской пейзаж вокруг них. Набережная сменилась тихими улочками, ведущими в жилые кварталы.

– Вера – это не стена, а мост, – говорила Светлана, когда они свернули на её улицу. – Она не разделяет, а соединяет людей, помогая найти общий язык даже тем, кто, казалось бы, очень разный. В этом и заключается глубинная мудрость православия – в поиске единства через любовь и понимание, а не через принуждение и догмы.

Незаметно они подошли к подъезду её дома. Светлана остановилась и замолчала. Внезапная пауза в разговоре совпала с моментом глубокой сосредоточенности на её лице, но вскоре она вновь обратилась к Михаилу:

– Знаете, у меня есть подруга Наталья. Мы с ней давно дружим, ещё со школьных лет. Она вышла замуж за человека, который был неверующим. Тогда многие осуждали её за это, говорили, что это неразумно и что брак их не продлится долго. Но она любила его и верила, что всё будет хорошо. Сначала было трудно – он не понимал её, её убеждений. Часто спорили, – Светлана нервно потёрла ладони друг о друга. – Но она продолжала молиться за него, ходила в церковь, рассказывала ему о своей вере, не навязывая, а просто делясь тем, что было важно для неё. И знаете, спустя несколько лет он сам начал ходить в церковь. Сначала просто из любопытства, потом потому, что ему начало нравиться то спокойствие, которое он там находил. Они начали ходить вместе, и вскоре он сам уверовал в Бога. У них родился замечательный мальчик. Я стала его крестной матерью, вы его видели, – на лице Светланы появилась робкая улыбка, а в глазах мелькнул огонёк радости. – Это было такое счастье для нас всех. Видеть, как вера объединяет людей, как любовь и терпение могут изменить жизнь к лучшему. Теперь они счастливая семья, полная любви и взаимопонимания. И каждый раз, когда я смотрю на своего крестника, я понимаю, что всё возможно, если верить и любить, – она замолчала, смутившись своей эмоциональности, и нервно одёрнула край своего недорогого платья. Её глаза на секунду встретились с глазами Михаила, но тут же опустились.

– Я понимаю… – неуверенно промолвил Михаил. Его слова звучали рассеянно, а взгляд не фокусировался на собеседнице. Известие о крестнике, а не о собственном ребёнке Светланы, вызвало в нём новый шквал чувств. Облегчение смешалось с восторгом, раскаяние – с трепетной радостью. Внутри вспыхнула новая искра, зажглись прежние мечты. Внешний мир потерял чёткость, размылся. Внезапная слабость охватила Михаила, начиная с колен и поднимаясь выше, заставляя его искать опору. Он осознал, насколько сильно ошибался в своих предположениях о Светлане. Михаил ощутил стыд за свои прежние мысли и одновременно – возрождение интереса к этой скромной девушке. – Может быть, мне стоит больше узнать о вашей вере… – эпизодические прояснения ума возвращали его к текущему моменту, напоминая о долге собеседника. – Быть может, я просто чего-то не понимаю…

– Ой! – Светлана чуть ли не вскрикнула.

– Что случилось? – встрепенулся Михаил, мгновенно переключая всё внимание на неё.

– Забыла очки маме купить, совсем из головы вылетело, – вздохнула Светлана, её взгляд выдал тревогу.

– Давайте я вас провожу, у меня сегодня весь день свободный, – предложил Михаил с неожиданным воодушевлением.

– Я не могу, – ответила Светлана, отворачиваясь.

– Почему? Я вас смущаю? – спросил он, нахмурившись.

– Нет-нет, я не про вас, Михаил, – покраснев, начала оправдываться Светлана. – Мне надо быть дома. Ладно, до свидания.

– Давайте я сам схожу? – выпалил Михаил, удивляясь собственной внезапной инициативе.

– Нет, что вы, – Светлана посмотрела на него с удивлением. – Нет, я потом схожу.

– Давайте я схожу, мне не трудно. Мне всё равно нечего делать.

Светлана переводила взгляд с Михаила на горизонт и обратно, что-то обдумывая. Заметив это, Михаил продолжил:

– Давайте я схожу, мне совсем не трудно. Пожалуйста, – вдруг вырвалось у него почти умоляюще.

– Хорошо, – улыбнулась Светлана и достала из сумки футляр. – Вот мамины очки. Она неосторожно облокотилась на них и сломала дужку. Ей нужно купить новые, такие же, по образцу. Сегодня воскресенье, поэтому только в магазине «Зрение» на пересечении улиц Гоголя и Кутузова можно приобрести.

Михаил принял футляр, и его лицо преобразилось. Брови сдвинулись, образуя сосредоточенную складку между глазами. Губы сжались в решимости.

– Хорошо, понял. Я мигом, – он быстрым шагом направился в сторону услышанного адреса.

– Подождите, Михаил, – услышал он за спиной голос Светланы, – вы забыли деньги.

– У меня есть, потом отдадите, – крикнул он и ускорил шаг.

Когда Михаил вошёл в небольшой магазинчик, его встретила светловолосая женщина с широким лицом, на вид лет пятидесяти-пятидесяти пяти.

– Здравствуйте, мне нужны точно такие же новые, – выпалил он, спешно протягивая ей футляр.

Женщина посмотрела на очки с явным неодобрением.

– Это «3.25»… У меня есть только «тройка» и «четвёрка», а «3.25» нет. Будете брать?

Михаил застыл с открытым ртом, напоминая студента на экзамене, забывшего весь материал. Он не был готов к такому сценарию. Было условлено «взять по образцу».

– А как… почему… а где ещё…

– Вы для себя берёте? – прервала его бормотание продавщица.

– Нет, я для бабушки, – долго не думая соврал Михаил, в уме решая возникшую задачу.

– Бабушке сколько лет? – поинтересовалась продавщица, внимательно глядя на него.

– Семьдесят два, – ляпнул он, погружённый в свои мысли и не придавая значения вопросу.

Обстановка в магазине резко переменилась. Продавщица медленно повернулась к нему правым боком, демонстрируя оскорблённый профиль. Её взгляд забегал по витрине справа.

– Если вы планировали меня оскорбить, молодой человек, то вам это удалось, – проговорила она спокойным, но отстранённым тоном, не поворачиваясь к нему лицом.

Михаил растерянно моргнул, ощущая себя участником какой-то бессмысленной театральной постановки: реакция продавщицы оставалась для него полной загадкой. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но женщина опередила его.

– Мне семьдесят четыре, – добавила она, очевидно догадываясь о его недопонимании.

– Я имел в виду для своей бабушки… Родственницы… Я ей прихожусь внуком… – пробормотал он, осознав свою оплошность и лихорадочно пытаясь исправить ситуацию.

– А лицо у бабушки шире моего, уже или такое же? – поинтересовалась продавщица, отбросив недавнюю обиду и, видимо, поверив его объяснению.

– Думаю, что уже, – Михаил не видел мать Светланы, но посчитал, что у продавщицы лицо редкой формы и намного шире обычного.

Женщина, теперь уже с видом оскорблённой королевы, повернулась к нему левым боком и принялась рассматривать витрину слева.

– Молодой человек, сегодня все школьники такие? Или это просто ты намеренно решил мне хамить?

Михаил уже готов был выбежать из магазина, когда продавщица вдруг воскликнула:

– Ах вот! 3.25! Семьсот пятьдесят рублей.

Михаил напрягся и почувствовал, как жаркий стыд начинает подниматься по его шее. Он глубоко вздохнул и, немного дрожащими руками, полез в карман за деньгами. Пересчитал их несколько раз, пытаясь найти дополнительную купюру, которая вдруг могла бы чудесным образом там оказаться.

– У меня только пятьсот двадцать рублей, – произнёс он, глядя на продавщицу заискивающими глазами.

Она посмотрела на него сверху вниз, как на провинившегося школьника.

– Этого недостаточно, – холодно ответила она. – Очки стоят семьсот пятьдесят рублей.

Михаил ощутил панику. Он не мог уйти без очков. Светлана ждала, и он дал обещание. К тому же, как она предупредила, в воскресенье это был единственный работающий магазин оптики в городе.

– Пожалуйста, выслушайте меня, – взмолился Михаил, чувствуя себя крайне неловко. – Мне действительно нужны эти очки. Я могу отдать вам всё, что у меня есть сейчас, а оставшуюся сумму принести позже. Сегодня же.

Продавщица посмотрела на него и громко вздохнула, как будто слышала подобные обещания миллион раз раньше.

– Молодой человек, я не банк и не занимаюсь кредитами, – сказала она, скрестив руки на груди.

Михаил осмотрелся, лихорадочно соображая, что мог бы предложить. Карманы его были пусты, кроме денег и ключей. Он вытащил связку ключей и протянул их продавщице.

– Вот, возьмите, пожалуйста, мои ключи от дома в залог. Я обещаю вернуться с остальными деньгами до закрытия магазина.

Продавщица недоверчиво посмотрела на ключи, потом на Михаила.

– И что мне с этими ключами делать? – спросила она, но в её голосе уже слышалось колебание.

– Это гарантия, что я вернусь, – объяснил Михаил. – Без них я не смогу попасть домой. Поверьте, я обязательно принесу оставшуюся сумму.

Женщина задумчиво повертела ключи в руках, тяжело вздохнула и кивнула:

– Ладно. Но учти: у нас тут «крыша» серьёзная. Не принесёшь деньги – ребята быстро тебя найдут.

– Спасибо, – Михаил схватил товар и вылетел из магазина, чувствуя одновременно облегчение и стыд.

Выйдя на улицу, он бросился бегом назад к Светлане. Наконец он увидел её, стоящую возле подъездной двери. Светлана выглядела как хрупкий цветок, трепещущий на ветру в ожидании его возвращения. Её лицо озарилось благодарной улыбкой, когда она заметила приближающегося Михаила.

– Вот, держите, – выдохнул Михаил, протягивая ей новые очки и футляр со старыми. Его грудь вздымалась от быстрого бега, а на лбу блестели капельки пота.

– Спасибо вам огромное, – Светлана с явным удовлетворением приняла футляр, её пальцы бережно обхватили новые очки. – Сколько я вам должна?

Михаил махнул рукой, пытаясь казаться беззаботным:

– Да ладно, не стоит…

Светлана нахмурилась:

– Нет-нет, я не могу так. Пожалуйста, скажите, сколько они стоили?

– Правда, это пустяки, – Михаил начал пятиться.

– Михаил, – в голосе Светланы появились строгие нотки, – я настаиваю.

Он покраснел:

– Ну… это как-то неудобно…

– Мне будет гораздо неудобнее, если вы не скажете, – парировала она.

Михаил вздохнул, понимая, что проиграл эту битву:

– Хорошо, они стоили…

Светлана уже открыла сумочку, готовая достать деньги.

– …триста рублей, – соврал Михаил.

– Михаил, вы же не станете обманывать девушку? – Светлана прищурилась, откровенно не веря ему.

Он сдался, чувствуя, как краснеют уши:

– Ладно-ладно, пятьсот.

Светлана кивнула, удовлетворённая его «честностью», и протянула деньги:

– Вот, возьмите, пожалуйста.

– Нет, что вы, это пустяки, – Михаил сделал ещё одну попытку отказаться, но Светлана настойчиво вложила деньги ему в руку, их пальцы на мгновение соприкоснулись.

– Пожалуйста, возьмите, – сказала она с нежной улыбкой. – Это было очень важно для моей мамы.

– Ну ладно, если вы настаиваете… – неохотно согласился Михаил.

Он спрятал деньги в карман, ожидая приглашения на чай. Однако Светлана, словно прочитав его мысли, быстро произнесла:

– До свидания! – она шагнула назад и, улыбнувшись, скрылась за дверью подъезда.

Михаил застыл на месте, переживая двойственное состояние. Разочарование и смирение сплелись воедино.

– Видимо, у верующих так принято, – выдохнул он себе под нос, усмехнувшись.

С лёгкостью на душе он медленно развернулся и пошёл обратно в магазин.