«Дворянское гнездо» kitabından alıntılar, sayfa 7
Эх, душа моя, на одну смерть лекарства нет!
Следы человеческой жизни глохнут очень скоро: усадьба Глафиры Петровны не успела одичать, но уже казалась погруженной в ту тихую дрему, которой дремлет все на земле, где только нет людской, беспокойной заразы.
Москва - город хлебосольный, рада принимать встречных и поперечных, а генералов и подавно...
Да кто нонеча не хитрит? Век такой.
Да кто нонеча не хитрит? Век уж такой. Один мой приятель, препочтенный и, доложу вам, не малого чина человек, говаривал, что нонеча, мол, курица, и та с хитростью к зерну приближается – все норовит, как бы сбоку подойти.
— Мне кажется, Федор Иваныч, — произнесла, понизив голос, Лиза (когда она не соглашалась с своим собеседником, она всегда понижала голос; притом она чувствовала большое волнение), — счастье на земле зависит не от нас…
— Христианином нужно быть, — заговорила не без некоторого усилия Лиза, — не для того, чтобы познавать небесное… там… земное, а для того, что каждый человек должен умереть.
Он кланялся всем новым лицам в городе О... ; от знакомых он отворачивался на улице - такое уж он положил себе правило.
Муж всегда виноват, когда жена нехорошо ведет себя.
Четверти часа не прошло, как уже загорелся между ними спор, один из тех нескончаемых споров, на который способны только русские люди.
