«Рудин» kitabından alıntılar, sayfa 2
На свете только три несчастья и есть: жить зимой в холодной квартире, летом носить узкие сапоги да ночевать в комнате, где пищит ребенок, которого нельзя посыпать персидским порошком
Бесполезно доказывать предубежденному человеку несправедливость его предубеждений.
Никто так не увлекается, как бесстрастные люди.
- ... если б у меня были лишние деньги, я бы сейчас сделался малороссийским поэтом.
- ... хорош поэт! - возразила Дарья Михайловна, - разве вы знаете по-малороссийски?
- Нимало; да оно и не нужно.
- Как не нужно?
- Да так же, не нужно. Стоит только взять лист бумаги и написать наверху: "Дума"; потом начать так: "Гой, ты доля моя, доля!" или: "Сиде козачино Наливайко на кургане!", а там: "По-пид горою, по-опид зеленою, грае, грае воропае, гоп! гоп!" или что-нибудь в этом роде. И дело в шляпе. Печатай и издавай. Малоросс прочтет, подопрет рукою щеку и непременно заплачет, - такая чувствительная душа!
Я не знаю, согласитесь ли вы со мною, Дарья Михайловна, но в отрицании - в отрицании полном и всеобщем - нет благодати. Отрицайте все, и вы легко можете прослыть за умницу: это уловка известная.
...ничего не может быть легче, как влюбить в себя какую угодно женщину, стоит только повторять ей десять дней сряду, что у ней в устах рай, а в очах блаженство и что остальные женщины перед ней простые тряпки, и на одиннадцатый день она сама скажет, что у ней в устах рай и в очах блаженство, и полюбит вас.
- Вам все огня нужно; а огонь никуда не годится. Вспыхнет, надымит и погаснет.
- И согреет,-- подхватила Александра Павловна.
- Да... и обожжет.
- Ну, что ж, что обожжет! И это не беда. Все же лучше, чем...
- А вот я посмотрю, то ли вы заговорите, когда хоть раз хорошенько обожжетесь,-- перебил ее с досадой Михайло Михайлыч и хлопнул вожжой по лошади. Прощайте!
Ничего не может быть хуже и обиднее слишком поздно пришедшего счастья.
Не всегда благотворны бывают слёзы. Отрадны и целебны они, когда, долго накипев в груди, потекут они наконец - сперва с усилием, потом все легче, все слаще; немое томление тоски разрешается ими. Но есть слёзы холодные, скупо льющиеся слёзы: их по капле выдавливает из сердца тяжелым и недвижным бременем налегшее на него горе; они безотрадны и не приносят облегчения. Нужда плачет такими слезами, и тот еще не был несчастлив, кто не проливал их.
Он начал доказывать, что людей, как собак, можно разделить на куцых и длиннохвостых. Куцыми бывают люди, - говорил он, - и от рождения и по собственной вине. Куцым плохо: им ничего не удается - они не имеют самоуверенности. Но человек, у которого длинный пушистый хвост - счастливец. Он может быть и плоше и слабее куцего, да уверен в себе; распустит хвост - все любуются. И ведь вот что достойно удивления; ведь хвост - совершенно бесполезная часть тела, согласитесь, на что может пригодиться хвост? а все судят о ваших достоинствах по хвосту.
