«Зима тревоги нашей» kitabından alıntılar, sayfa 6

— Вот, полюбуйтесь! Продавец из бакалейной лавки, ни гроша за душой, а разглагольствует о вреде богатства. Можно подумать, ты в любую минуту способен добыть кучу денег, стоит тебе только захотеть.— И добуду.— Каким образом?— Вот в том-то и вся загвоздка.— Ничего ты не можешь, а если бы мог, давно бы у тебя все было. Хвастовство — и больше ничего. Обычная твоя манера.Желание причинить другому боль рождает в нас злобу. Лихорадка уже овладела мной. Свинские, исступленно яростные слова поднимались во мне, как яд. Я ненавидел угрюмой ненавистью.Мэри сказала:— Смотри! Вон, вон там! Видел?— Где? Что?— Вон, мелькнуло под деревом — и прямо к нам во двор.— Кто мелькнул? Мэри! Ну, говори! Что ты там увидела?Я почувствовал, как она улыбнулась в темноте уму непостижимой женской улыбкой. Это называют мудростью, но тут дело, пожалуй, не в мудрости, а в том даре всепонимания, при котором и мудрость не нужна.— Ничего ты не видела.— Нет, видела — ссору… но она убежала.Я обнял ее и повернул назад.

Она давала им лучшее, что в ней было, потому что они не требовали от нее ничего.

Стол выглядел очень нарядно - ослепительно белая скатерть и серебро, которое не было серебром, но казалось более серебряным, чем серебро.

У каждого человека свой способ оттягивать время.

Честность — мой рэкет.

Будучи нормальными людьми, они не видели в своих действиях ничего безнравственного. Люди все нравственны. Безнравственны только их ближние.

Я тебе отомщу самым жестоким для тебя образом. Я забуду твои слова.

Что за клубок противоречивых побуждений человек - все равно, мужчина или женщина.

я попрекаю тебя тем, что ты погряз в своих неудачах. Ведь если бы не твои старомодные, выспренные понятия, ты давно бы выкарабкался на поверхность. Над тобой все потешаются. Благородный джентльмен без денег все равно что босяк.

- А как здоровье миссис Бейкер?

- Достаточно хорошо, чтобы она могла жаловаться.