Kitabı oku: «Песни Птицы Гамаюн», sayfa 3
Глава 6
С тем и разошлись спать. Несмотря на досаду и вообще какой-то неудачный день, Данька решил не отказываться от возможности снова совершить ночное путешествие в Кружки. Он заранее подготовил «ключи» – так он назвал предметы, помогавшие попасть в нужный сон, улегся под одеяло и мгновенно заснул. В следующий миг он стоял под одной из сосен, где его уже ждала Ясна.
– Ну вот, – сказала она, – я же обещала, что скоро свидимся!
– Здравствуй, Ясенка! Что-то случилось? – спросил он, заметив, как она внимательно рассматривает его.
– И тебе не хворать, Данька! Отчего ты такой грустный? Когда сюда попал, чело было тоже дюже печальное, но сейчас, чувствую, беда стряслась.
– Да, – признался он, – сестра моя младшая, Любава, заболела, и кот убежал сегодня в лес.
– А ты помнишь, что я тебе сказывала? Задавай вопросы Птице-Гамаюн, каждый слышит ответ на свой вопрос. А теперь бежим скорее!
Когда они снова оказались в кругу, девочка раскрутила веретено, и сказочный мир моментально ожил. Данька стал твердить вопрос, волновавший его больше всего: «Можно ли скорее вылечить Любаву?» Гамаюн улыбнулась и, повернув свое прекрасное лицо к мальчику, запела:
Коли одолела хворь, стар иль молод,
Применяй отвары трав, мед да голод,
Помни, что приходит хворь к грусти,
И кручинушку-тоску не упустит.
Данька все старательно ловил и запоминал каждое слово. Гамаюн продолжала, четко разделяя слова, песнь ее стала ритмичной, теперь в ней слышалась небывалая сила и уверенность:
Посему открой окно нараспашку,
Да гони худые мысли за овражки,
За болота, за леса, за степные дали,
Только вороны чтоб их и видали.
Гамаюн как будто видела перед собой хворь, и тут ее увидел и Данька. Очертания колючего, как кактус, шара, едва уловимого глазу на фоне воздуха.
На край света пусть идут, окаянные,
И под камень лягут там, нежеланные,
Ветер пусть развеет их на просторе,
В пепел свет оборотит, примет море.
По мере нарастания темпа и силы пения, под словами, которыми Птица ругала и прогоняла шар, он становился все меньше и меньше и, став совсем крошечным, взметнулся в небо и исчез за горизонтом в мгновение ока. И в тот же миг до Даньки дошло, как помочь сестре!
– Ясенка, крути свою штуковину, – скомандовал он сидевшей рядом девочке.
– До́бре! – и она крутанула свое веретёнко.
– Я знаю, как помочь Любавке! – вымолвил он, пока время при помощи чар ненадолго замерло – Но так и не понял, где искать Сержанта, нашего кота. Да и забыл я спросить-то…
– Чудное имя.
– Я тебе когда-нибудь расскажу, что оно значит. Пока для тебя пусть он будет Воин.
– Знаешь, может статься, твоему Воину не надо возвращаться… Коли его путь разошелся с вашим…
– Не знаю, Ясенка, возможно, – Данька немного погрустнел, но вынужден был признать ее правоту.
– Ты сказал, потеряли вы его в лесу, у озер. Но ведь ты же умеешь летать, я сама видела!
– Да один-то раз всего и получилось, – отмахнулся он с досадой.
– Верь в себя, Данька, попробуй сейчас же слетать да поискать Воина на Земле-Матушке. И будь покоен – ты его найдешь. А уж время я еще как-то подержу, мне тоже не помешает умения приумножить.
– Да как же я прямо отсюда и полечу, ведь все увидят? – спросил он.
– Не волнуйся, тебя вижу только я, – призналась Ясна.
С этими словами Данька мысленно обрисовал для себя задачу и неожиданно легко и плавно взмыл в вечернее небо. Он довольно долго кружил над лесом, прежде чем увидел каким-то соколиным зрением маленький черно-белый комочек возле второго по величине озера. Данька опустился рядом с ним и погладил по шерстке, кот недовольно зафыркал.
– Ну что ты, Сержант? – заговорил Данька. – Хочешь домой? Киса ты бедная…
Сержант продолжал вести себя недружелюбно. «Права Ясенка, он не хочет домой».
– А Любава расстроится, эх ты… Воин, Воин!
В этот момент кот выгнул спину и потерся о Данькину ногу, замурлыкал.
– Вот оно что! Ты не Сержант вовсе, ты – Воин! Ну что ж, пойдешь со мной, Воин?
Но кот лишь на прощание уткнулся холодным носом в его щеку и скрылся в ближайших зарослях. Даньке ничего не оставалось делать, как вернуться к Ясне.
– Я нашел его, Ясенка. И ты, кажется, права, он не хочет к нам. А откликается он на имя Воин.
– Не забывай, ты сейчас здесь, и то, что ты видел, лишь возможное отражение действительности. Ты же сам его призвал. Он жив-здоров?
– Вполне здоров и точно жив! – уже повеселее ответил Данька.
– Значит, Данька, доверься Року. Он воро́тится, или даже ты его найдешь – как знать. Одно реку твердо – надо попробовать, но не усердствовать, если не вышло. Не иди против Рока, следуй ему.
– Спасибо тебе, Ясенка, – сказал он тепло, – я отправлюсь к себе.
– Скоро свидимся!
– Добре, Ясенка, до скорой встречи. Кр-р-р-утиии!
Глава 7
Проснувшись, Данька первым делом спустился в кухню и заварил травяного чая, а когда тот остыл, добавил в него пару ложек липового меда. Аккуратно накрыл чашку блюдцем и пошел проведать сестру. Мама дремала здесь же, в кресле, небрежно накрывшись пледом – очевидно, что ночь прошла тяжело, и она совершенно без сил. Любава тоже только проснулась, лежала в своей кроватке и смотрела на мир с тоской и мольбой о помощи. Такая маленькая и хрупкая, что у Даньки сжалось сердце. Данька присел на краешек кровати, поцеловал сестру и сделал ей знак говорить тихо, чтобы не разбудить маму.
– Любава, – серьезно сказал он, – нельзя печалиться, ты потому и заболела. Понимаешь?
– Даня, Сельзант от нас усёл насовсем!
– Я буду его искать и найду, обещаю тебе! А вот ты должна скорее поправиться. Я дам тебе чай с медом, а потом надо открыть окошко, чтоб ты дышала свежим воздухом.
– Ладно.
Любава поморщилась и, приподнявшись на подушке, стала пить принесенный Данькой чай маленькими глоточками. Он встал, чтобы приоткрыть окно, свежий прохладный ветерок ворвался в комнату. Данька вернулся на край кровати, погладил ее по золотистым волосам, наклонился поближе, почти касаясь лба. И внезапно, повинуясь какому-то порыву, не стараясь дословно вспомнить слова, которыми Гамаюн наставляла прогонять хвори, с чувством зашептал, как чувствовал, своими словами:
– Уходи болезнь, лихорадка злая от Любавы! Прыгай в окно, лети через лес, через поле, через море, через океан, найди там остров пустынный, на нем камень. Ложись под него, хворь окаянная, да там и оставайся, никому не доставайся, никого не трогай, а превратись в зеленую траву. Пусть солнце тебя греет, дождик поливает, ветер песни поет. Век к веку, год к году, как в океане нет броду, к добрым людям тебе нет ходу!
Он закончил говорить, потрясенный тем, что только что произошло. Не было сомнения – он говорил с болезнью, почти осязая колючий полупрозрачный шар, совсем как тот, что он видел в своем сне. Любава отдала ему чашку и поудобней устроилась под одеялом. Лицо ее стало спокойней, на губах появилась легкая улыбка. Данька обернулся к креслу и увидел, что мама с изумлением смотрит на него.
– Доброе утро, Данька, – сказала она, выбираясь из-под пледа. – Какой ты молодец, что открыл окно и напоил Любаву чаем! И здорово прогонял болезнь, теперь ей точно станет лучше.
Они расцеловались, мама стала осматривать Любаву, мерять ей температуру, а Даньку ждало еще одно важное дело. Прихватив кусочки оставшегося ужина и одевшись в удобную теплую одежду – было прохладно, и накрапывал дождик – он пошел до места у второго озера, которое видел во время полета.
***
Через четыре часа поднялся на террасу. Тут были и Сергей с Викой и Тимкой, и даже Любава. Все, особенно родители, были очень встревожены.
– Я даже не буду спрашивать, где ты был, – строго сказал папа. – У меня другой вопрос: почему ты ничего нам не сказал? Мы волнуемся!
– Мам, пап… – Данька только сейчас осознал, что заставил родных переживать, и чувство вины накрыло его с головой. – Простите меня, я очень спешил! Смотрите!
На этих словах он достал из-за пазухи пригревшегося Сержанта. Кот спрыгнул с его рук, потянулся, сладко зевнул и сразу же устремился в кухню за своим обедом. Целые сутки он провел в лесу.
– Оказывается, его зовут вовсе не Сержант, а Воин! Я вам все-все сейчас расскажу. Нашел его в лесу возле дальнего озера… – Данька чувствовал себя страшно виноватым и норовил отвести всеобщее внимание на более безопасную тему.
– Никогда, слышишь, никогда так больше не делай! – уже спокойно, но с нажимом сказал отец, подойдя к нему. – Какой бы ни был твой интерес, подумай о своих родных и не заставляй их волноваться понапрасну. Напиши записку или скажи кому-нибудь из нас.
Данька залился краской и горячо пообещал больше так не делать. Мама приобняла его за плечи, увлекая за собой в кухню, чтобы покормить. Все выдохнули и стали рассаживаться для чаепития. Данька в красках рассказал, как бродил вокруг озер и искал кота, умолчав о том, как именно узнал, где прятался Сержант.
– Любаве намного лучше, спасибо тебе! – сказала мама, наливая в его тарелку ароматный грибной суп. – Думаю, что она не разболеется на этот раз.
– Ноги сами понесли меня, просто не успел сообразить. – Данька быстро управился со своим обедом. – Так вкусно, я проголодался. Прости меня, мамочка!
– Конечно, милый, – сказала она мягко. – Кушай на здоровье, потом поможешь мне собрать что-нибудь к чаю и расскажешь, почему нашего Сержанта теперь зовут Воин.
Глава 8
Оставшийся день и вечер прошли мирно и вполне спокойно. По случаю прохладной погоды решено было расположиться в гостиной и даже разжечь камин. Данька опять в подробностях рассказывал, как ходил искать сбежавшего кота, как выманивал его из-за густых зарослей кустарника захваченной из дома рыбой, как звал его. Как он вышел к нему и откликнулся только на имя Воин. Повеселевшие Любава с Тимкой играли с котом, которого теперь все решили звать новым именем, раз оно так нравится ему.
Данька пригрелся на большом диване, где разместились взрослые, и с интересом рассматривал старые черно-белые снимки, на которых его отец – еще мальчишка – гоняет мяч во дворе, позирует с большой пластмассовой уткой на колесиках и серьезно смотрит в объектив на школьной линейке первого сентября, держа наперевес букет длиннющих гладиолусов. А вот мама на фотографиях совсем не похожа на себя. Тоже первоклашка, маленький испуганный воробышек с огромным белым бантом на самой макушке, стоит за ручку с белокурой пигалицей и смотрят они в разные стороны – отвернулись, как будто им друг до друга нет никакого дела, но рук не разнимают. Они самые маленькие в классе, мама рассказывала, что с этой девочкой они крепко дружили и сидели за одной партой до окончания школы. А сейчас она живет в другой стране, но они все равно с удовольствием общаются, созваниваются по телефону.
Данька вспомнил своих одноклассников и улыбнулся тому, что скоро все они встретятся в школе, что два его лучших друга, живущих по соседству, провели с ним чудесное лето в составе «летней ватаги». Жаль, конечно, что они поздно начали строить домик на дереве и пока его не достроили…
В его неспешные размышления Даньки ворвалась еще одна радостная мысль: ведь теперь у него на одного друга больше! В загадочном мире, куда он попадал вот уже третью ночь подряд, его ждала Ясенка! Там, где чудесная Птица Гамаюн помогала им справиться с тоской и напастями. И ему, Даньке, так помогла! Как бы ему хотелось познакомить свою далекую подругу со своим миром, показать фотографии, книги…
На этот раз перед сном Данька не стал брать с собой предметы, которые он считал ключами к своему путешествию. Теперь он знал, что попадает в нужное время прямо к краю леса благодаря тому, что Ясенка раскручивает свое веретено. Он подумал, что именно движение фигурной деревяшки в ее руках и запускает время вспять, заставляя его преломляться и переносить Даньку неведомым образом, пока тот спит. Он готовился ко сну, и перед тем, как нырнуть под одеяло, достал с одной из полок коробочку с множеством слайдов в пластиковой оправе. Так можно было смотреть фотографии на самодельном экране, используя тот же диапроектор или диаскоп – прибор, похожий на маленький бинокль, в специальную прорезь которого вставлялся слайд. Направив его на источник света, можно любоваться кадром. У Данькиных родителей сохранились с детских лет и диаскоп, и множество слайдов с запечатленными на них моментами жизни: семейными праздниками, портретами бабушек и дедушек, прогулками, путешествиями, сплавами по величественной и опасной уральской реке Юрюзань. И те самые школьные фотографии, что они сегодняшним вечером разглядывали. Выудив несколько слайдов и постаравшись отобрать те, на которых есть современные дома, машины, прихватив диаскоп, он лег в свою кровать и почти сразу крепко уснул.
Глава 9
Оказавшись в привычном месте в лесу, Данька сразу увидел Ясну, которая уже ждала его и даже в нетерпении махала рукой.
– Здравствуй! – выдохнул он, как только добрался до нее.
– Не хворай, Данька, и ты! – девочка слегка поклонилась.
– Все хочу спросить, – Данька сразу затараторил, торопясь задать разом все интересующие его вопросы. – Уже догадался, что это ты каким-то образом переносишь меня в это место. Оно ужасно похоже на то, где я живу, но деревни такой, конечно же, нет. Как ты это делаешь? Своим веретеном переносишь сквозь время?
– Веремя – слово очень похоже на время и на веретено тоже, правда? – спросила она туманно.
– Да, – не мог не согласиться он.
– Все связано, Данька. Люди, времена, события. Связано, переплетено нитями. Есть доля, есть недоля, человек своими поступками иль помыслами вытягивает себе, словно нити, то одно, то другое, и плетет узор жизни. Чем светлее душа, чем чище помыслы, тем будет полотно красивее и легче. У кого выходит кружевной платок, у кого дерюжка, а у кого только заготовка с кисточкой. Ты оказался здесь не по моей воле, тебя привела какая-то ниточка. А откуда и куда она тянется – мне неведомо. Я и сама не гадала, что встречу тебя, просто раскрутила веретено и увидала, как ты по небу летишь.
– Я уснул у себя дома, а перед тем грустил очень. Даже не знаю почему, без причины. Винил во всем Серого Гугу, потом, может быть, скажу кто это. Во сне оказался в вашем лесу, понял, что могу летать… – задумчиво ответил Данька и вспомнил про ее совет. – Послушай, ты была права по поводу Воина! Я его нашел почти там же, где видел, летая над лесом. Он вернулся к нам – сам пришел ко мне, но теперь мы его зовем по-другому, не Сержантом.
– Ты обещал рассказать, что это за имя такое.
– Да, точно! – А ведь Данька совершенно забыл данное им обещание, за что себя в очередной раз поругал. – Это звание в армии, как тебе сказать… В войске. Знаешь… вот сержант – как младший воевода.
Она кивнула и сразу погрустнела, по ее личику пронеслась тень страдания и какого-то тягостного воспоминания.
– А ведь, знаешь, Данька, ведь я живу у Доброслова, потому как сирота я. И не из этих мест. Родные мои сгинули: кто на поле брани, кто, защищая деревню – все полегли от вражеской руки. Я осталась жива чудом, совсем маленькой меня передали Йогинюшке, а уж от нее я попала сюда, в Кружки. Хоть и была мала, да рана до сих пор на сердце… Каждый из нас – воин, и должен беречь то, что любо и дорого, и быть готовым защитить это.
– Прости меня, Ясенка, – он приобнял ее, подумав, что она вот-вот расплачется. – Если не хочешь, не рассказывай.
Она тряхнула головой, словно прогоняя тяжелые воспоминания, так, что ее коса взвилась в воздух.
– Опосля расскажу, коль интересно. Да что же мы стоим?! Бежим скорее в круг!
Данька подумал о том, что они говорили уже довольно долго, гораздо дольше, чем обычно, и спросил:
– Ясенка, ты ведь говорила, что не можешь долго удерживать время?
– С тех пор, как ты явился сюда впервые, я многому научилась, умение мое растет. Если хочешь что-то сделать, надо браться за это крепко, негоже отлынивать…
– Так ты на мне тренируешься, что ли? – рассмеялся он, и девочка тоже робко улыбнулась. – Бежим!
И они понеслись по вечерней деревне в круг, где все было по-прежнему.
Ясна вернула время в его обычное течение. Данька задумался над тем, что бы такого он мог спросить у Гамаюн, что потом пригодится ему в жизни. Впервые у него закралась неприятная мысль о том, что его путешествия во сне рано или поздно закончатся. Как любой самый интересный фильм или захватывающая книга. Пока ему казалось, что все зависит от его сильного желания и определенной последовательности действий или что все это делала Ясна, было намного проще. Откуда и куда ведет его нить? И как долго он сможет навещать это волшебное место?
Он услышал певучий сказ Гамаюн, которая опять обращалась прямо к нему:
Отвори ум и сердце радости,
Да живи каждый миг в благости
Не ищи чужого, не стяжай
Иной доли для себя не желай!
Данькину душу как будто залило солнечным светом, он слушал, не отрываясь:
Погляди вокруг, подивись
Беззаветно возлюби жизнь
Нет судьбы, но есть путь
Так ты верен ему будь.
Он был очень доволен тем, что поведала ему Гамаюн. На этот раз он не торопился и не боялся, что не запомнит или не разберет слов. Осмелев, Данька стал вертеть головой, рассматривая окружавшую его обстановку и вглядываться в людей. Только теперь он заметил, какие красивые и открытые у всех лица.
Женщины старые и молодые были одеты в длинные одежды, длинные волосы у всех были заплетены в косы или спрятаны под головными уборами. Чем старше женщина, тем причудливее они были, тем темнее были их одежды. Мужчины сплошь настоящие богатыри с окладистыми бородами и гордой осанкой. Они стояли за спинами женщин, их трудно было разглядеть более подробно.
На деревню неумолимо опускалась ночь, круг теперь только освещался светом от костра и сиянием оперения Гамаюн.
– Ясенка, эй! – позвал тихонько он. – А долго ли еще будет все это продолжаться?
– Неведомо, Данька. На моем веку такого никогда не было. Доброслов сказывал, что даже если и вопросов никаких не водится, все равно нужные знания тебе от Гамаюн придут и душа очистится. Это словно живой Исток, пей из него чистейшую водицу. А сколь ей быть с людьми, только она и ведает!
– А ты о чем спрашиваешь, интересно? – хитро поинтересовался он.
– Много о чем, – в тон ему ответила она. – Да не твоего ума-разума дело.
Они весело рассмеялись. Люди в кругу были так заняты происходящим, что на них никто не обратил внимания.
– Не волнуйся, – она верно истолковала его взгляд и кивнула в сторону круга, – сейчас все разумение там. Да и мало чем ты отличаешься от здешних ребятишек, подпоясаться бы только. Но это можно и поправить. Хочешь прогуляться? Покажу тебе деревню.
– Конечно, – Данька ликовал.
