«Безобразная Жанна» kitabından alıntılar, sayfa 3
Он выдернул из так называемого букета стебелек осота, ветку крапивы, размял между пальцами, а потом как-то так ловко сплел с этими самыми нитями, что вышел тонкий жгутик, который Рыжий и свил у меня на запястье.-Эту нитку можешь разорвать только ты, - сказал он, завязав узелок и оборвав концы.-И что случится? Ты умрешь?-Нет, не умру, - серьезно ответил Рыжий. - Это вовсе не для того. Это просто оберег - почувствуешь, если мужчина против тебя умышляет, ну...-А если вдруг женщина? - прищурилась я, вспомнив придворных сплетниц.-Тьфу ты... - он мотнул рыжей головой. - Тут я ничего поделать не могу. Чему научили, то сделал. Ну уж будто ты наглую бабу не огреешь топором ровно так же, как мужика?
гиваясь. – Спина болит, чтоб ее… Мало верховой прогулки, так еще эти камни клятые! Будто палками побили, честное слово… Что смеешься? – Дряхлеешь, видно, – ответила я, роясь во вьюках. – Отец мой тоже говорил, что
показалось, ты хотела сказать что-то еще. –
заартачился, уперся всеми четырьмя копытами, ну лихач
Спать не хотелось, и я смотрела в звездное небо…«Вот это – Всадник, – показывал мне созвездия Саннежи, когда мы вот однажды после охоты лежали ночью в траве, голова к голове, и полевые цветы пахли так, что садовым розам и не снилось. – Гляди, он поднимает лук… А там – Наконечник Стрелы и она сама».«Вижу! – Я тоже подняла руку, очерчивая треугольник, и провела пальцем вдоль длинного древка. – А в кого угодила Стрела?»«Пока ни в кого. Это случится только в самом конце времен, – серьезно ответил он. – Тогда Стрела сорвется с тетивы Всадника и пронзит добычу. Но пока еще не видно, что это за зверь и зверь ли вообще».
Нельзя вернуть навеки ушедшего. А вернешь – не обрадуешься.
– Чтобы начать новую жизнь, сперва нужно умереть, так? – спросила я, а он неожиданно вздрогнул.– Откуда ты это взяла?– Ты сам это сказал. Умирает осень – рождается зима. Принцесса Жанна умерла – родилась… возможно, королева Жанна, но это еще не ясно. По новорожденному сложно угадать, кем он станет, если выживет.
– А если бы это случилось со мной, – негромко спросил он, – ты не захотела бы больше видеть меня, тавани?Помню, я лишилась дара речи. Мне это даже в голову не приходило… да что вообще творилось в голове у такой глупой девчонки!– Нет… – ответила я, разом прекратив визжать и топать ногами. – То есть, я захотела бы! Но… ты ведь мужчина! Все говорят, что шрамы украшают мужчин, и если бы волк схватил тебя, ты еще и гордился бы этими отметинами и хвастал ими перед охотниками!– И ты гордись, – невозмутимо сказал Саннежи. – Я так уж точно стану: не у всякого есть нареченная, не побоявшаяся схватиться с матерым волком один на один.– Не сочиняй, – сердито ответила я. – Он был при последнем издыхании!– Не я придумаю – молва придумает, – улыбнулся он. – А люди еще и присочинят, что это был оборотень, который влюбился в красавицу-принцессу, страстно ревновал ее к жениху и, даже умирая, не желал, чтобы она досталась другому… Нравится тебе такая история?– Это у вас сказка на сказке сидит и сказкой погоняет, – сказала я, отвернувшись. – А здесь… И не говори, не говори, что увезешь меня на край света! Ты же знаешь, я – наследница престола и я не покину свое королевство!– А я не покину тебя, – серьезно ответил Саннежи, подошел ближе, поставил злосчастную вазу на место и провел ладонью по моим волосам, которыми я тщетно пыталась закрыть лицо.
– Вот ты какая, королева Жанна… – Рыжий прищурился. Уже достаточно рассвело, чтобы я могла различать его гримасы даже без огня. – И тебе не жаль его?– Жаль, конечно, – ответила я и улыбнулась. – Надо же, благородный рыцарь, даже не слишком испугался, рассмотрев даму сердца поближе… Я думала, такие уже вымерли.– Ты то же самое говорила несколько лет назад, – напомнил он.– В огне рассмотрел? – я отвернулась. – Да, я сказала так Саннежи. Ему я могла говорить обо всем, что накопилось у меня на душе, не выбирая слов, а он… Даже если обижался, ничем не показывал этого.– И что он сказал в ответ?– Кажется, что ему дорога я, а не мое лицо.– Думаю, в ответ ты расколотила о его голову еще парочку-другую зеркал, а, хозяйка?– Это были вазы, – вздохнула я. – Зеркала я к тому времени уже перебила… заработав себе, наверно, еще семью семь лет несчастья.– И он снова не обиделся?– Нет. Пару ваз он даже успел поймать на лету, – невольно усмехнулась я.
– Ну так просто прими, как данность: тянет к тебе всех, кто с тобою как-то связан, а более того – хорошо тебя помнит и любит. Или благодарен. Или чем-то обязан. Или виноват перед тобой… – Жаркий шепот обжигал мне щеку, и я постаралась отодвинуться, но было некуда, позади оказалась поросшая вьюнком стена. – Видала, поди, как в костер затягивает соринки и щепочки? Или в водоворот – ветки и листья? Вот и ты сейчас – один в один костер.
