Kitabı oku: «Чисто Быль», sayfa 4
Не плюй в колодец
…«человек предполагает, а Бог располагает. Мы предполагаем так, а Господь да устроит о нас полезное, якоже угодно будет Его всеблагой и всесвятой воле».
(Пс. 36, 5–7)
Решить-то я решил, но, увы, на этом моём решении ничего не закончилось. Не мне, видимо было решать. Всё, от чего я, так активно попытался сбежать, как оказалось, только начинается.
Во-первых, чисто автоматически, я время от времени почти бессознательно использовал в разных житейских ситуациях те или иные навыки, приобретенные за время моего обучения. И таким образом, получается, как бы невольно поддерживал связь с этим миром. Вот один из таких случаев:
Как-то приехал я в совершенно не знакомый мне город, где тот человек, к которому я приехал по делу, рассказал мне историю, правдивость которой вызвала у меня большие сомнения. Ложась спать в своём номере в отеле, я долго думал об этом и этой же ночью увидел во сне буквально всё, что он мне рассказал, но в совершенно ином свете.
Сон был настолько реалистичен, что даже записывать его содержание не было нужды. Утром я спросил у моего, как я заподозрил, не совсем добросовестного партнёра, есть ли в городе такое место, которое я ему при этом подробно описал. Он сказал, что есть, и я попросил его меня туда отвезти.
Мы приехали на описанную мною площадь. Я уверенно прошёл с ним в соседний переулок, показал ему три окна на втором этаже офисного здания, описал обстановку, людей, работающих в этих комнатах, и изложил свою версию событий, о которых он мне намедни поведал. Шок, который испытал мой знакомый, когда я выложил ему, как всё было на самом деле – это мало сказано!
Горделивое удовлетворение от произведённого мной эффекта, которое я испытал при этом, тут же напомнило мне, что я в очередной раз впал в то состояние, которое давно охарактеризовал как смертный грех – гордыню. Каждый раз в подобной ситуации я спохватывался и зарекался, что это больше не повторится. При этом никак не мог определить, что именно не должно повториться. Делать вид, что я ничего не знаю? Или достаточно не считать при этом, что я супермен?
Так и не разобравшись, как будет правильно, я вскоре столкнулся с похожей проблемой, когда во время командировки в Мюнхен заехал к партнёрше, которая решила сделать мне подарок и заказала (скорее это было интересно ей самой) у самого известного местного ясновидящего гороскоп-прогноз на моё будущее (эту встречу я уже коротко упоминал в начале, но тут поподробнее).
Вместо благодарности я долго объяснял ей в доступной для её интеллекта форме, что отношусь ко всякого рода прорицателям, колдунам и ясновидящим крайне негативно и просил больше меня такими подарками не радовать. Тогда она чуть ли не слёзно уговорила меня хотя бы довезти её до этого астролога, живущего в довольно отдалённом пригороде, поскольку она давно заплатила ему и должна заехать за результатом.
Во взятой мной на прокат машине мы доехали до дома, где жила торгующая гороскопами звезда астрологии по имени Божий Дар. Так назвала его невесть почему мать при рождении и так записано в документах. Поскольку отец, как мне по дороге доложила партнёрша, был неизвестен, то… Связано это с непорочным зачатием или нет – не знаю, но допускаю, что возможно. Хотя сегодня это вовсе не сложно при экстракорпоральном оплодотворении, в обиходе ЭКО.
Как договорились, моя спутница пошла за гороскопом, а я остался в машине. Минут через пятнадцать начал злиться, а когда она появилась через полчаса, да ещё с астрологом, я был уже сильно раздражён. Но что поделаешь, пришлось выйти из машины и поздороваться.
Но этого оказалось мало, моя спутница принялась настойчиво уговаривать меня выпить кофе с ясновидящим, который при этом никак не вмешивался в разговор.
Отказаться в сложившейся ситуации было бы слишком невежливо, так как явившийся мне пророк, хоть и не спустился с небес, но вышел из своего дома явно только с этой целью. Опять пришлось уступить.
Через несколько минут мы сидели на веранде совершенно пустого кафе на берегу пруда. Несмотря на располагающую к приятной беседе обстановку, чувствовал я себя неважно. И вот почему: как только я увидел этого человека, я его тут же, если можно так выразиться, опознал.
Высокий, прекрасно сложенный, в чём-то чёрном, похожем на сутану, но более светском, с большим деревянным крестом на толстой серебряной цепи на груди.
Но не это главное – одеть на себя что угодно может каждый. Верный признак людей этого рода – чистейшие белки глаз, идеальная слегка смуглая кожа лица, у мужчин чёрные глаза, длинные чёрные волосы и, как правило, шелковистая, вьющаяся борода. Поскольку все эти признаки были налицо, ошибиться было невозможно – это был посвящённый явно довольно высокого ранга.
Мы заказали кофе и началось то, что мне больше всего не нравилось во встречах с подобными типами. Божий Дар кратко описал мне мягким низким голосом всю мою жизнь, упомянув при этом несколько эпизодов, о которых никто кроме меня знать никак не мог. Последнее, как правило, производит особо сильное впечатление на тех, кто сталкивается с подобным феноменом впервые, хотя этим приёмом владеет достаточно большое число людей этого рода.
– Я все эти фокусы знаю, – довольно грубо и неожиданно для него отреагировал я. – И вы не хуже моего знаете, что мне всё это известно и понятно. Только перестаньте, прошу вас, я почти такой же, как и вы, правда в давно забытом прошлом, поэтому мне всё это абсолютно не интересно.
– У таких как ты прошлое, настоящее и будущее едины. Боюсь, что ты знаешь хоть и много, но далеко не всё, что тебе следовало бы знать, иначе бы ты здесь не сидел. – вдруг перейдя на «ты», не очень вежливо отпарировал он.
– Я же, кажется, ясно выразился – мне это совсем не интересно. Не знаю и, слава богу! И знать не хочу! – в свою очередь нахамил я.
– А вот это уже от тебя никак не зависит. И Бог здесь тоже не причём. Ты явно не в курсе, что таких как ты и я на этой планете восемнадцать тысяч. Прибыли мы сюда с Сириуса…
– А я было решил, что вы с той планеты Глория, что прячется за солнцем, и где же паркуете свою тарелку? – снова прервал его я и нарочито громко рассмеялся.
Ту официант принёс кофе и образовалась небольшая пауза.
– Нет, мы с тобой не с Глории, там обитают только киберы, у которых совершенно иные цели и задачи, и тарелки, которыми они пользуются – не наш вид транспорта. – совершенно серьёзно, нахмурившись продолжил мой собеседник. Настроение у него изменилось, и он пристально смотрел мне в глаза.
– Ну и какая же задача у меня? – отвернувшись от него, чтобы помешать его почти физически ощутимому влиянию на меня, и глядя на поросший кувшинками пруд, меланхолично поинтересовался я.
– У каждого из нас своя, поэтому я про твою ничего не знаю. Но ты должен уяснить и помнить, что если ты не выполнишь как положено свою миссию, то даже умереть нормально и своевременно не сможешь…
– А я пока не собираюсь и не очень-то хочу умирать. Вот и славно, что я про свою задачу ничего не знаю. Меньше знаешь – дольше проживёшь. – резко прервал его я, бросил на стол деньги за кофе и ещё более резко сказал партнёрше:
– Ну всё, с меня хватит этого цирка с этим клоуном, поехали отсюда.
Она взяла в руки конверт с моим гороскопом и тоже поднялась из-за стола. Я забрал у неё конверт и бросил его обратно на стол рядом с Божьим Даром, который невозмутимо продолжал пить свой кофе. Мы уже уходили, когда вслед мне спокойно и уверенно прозвучало:
– Никуда ты не денешься, брат, всё равно вернёшься ко мне.
– Поживём – увидим, братан! – ответил я не оборачиваясь.
И через пару лет я таки «увидел» то, что не могу отнести только к первому или только ко второму варианту, которые я выше описал в «Комментарии». Это была их продуманная смесь, в которой то, что можно отнести к пока ещё не совсем понятным природным явлениям, перемежалось такими моментами-прокладками, которые имели прямое отношение ко второму варианту.
Пантелеймон
Увидел я это благодаря своей старой знакомой, которая обратилась ко мне с просьбой помочь невероятно феноменальному мальчику из Подмосковья применить свои способности на практике в Европе. В России, по её мнению, у него таких перспектив не было и вряд ли когда будут.
Чтобы уберечь его от всякого рода нежелательных покровителей, она просила меня подключиться к решению проблемы, так как ей было известно, что в Европе и за океаном у меня есть влиятельные друзья в самых разных кругах.
Мне настолько сильно не хотелось заниматься этим, что я под разными предлогами попытался отказать ей в этой просьбе. Слишком много «феноменов», практически 99 из ста, которые я встречал, были шарлатанами или мошенниками. Она же упрямо уверяла меня, что этот случай – тот самый один, и настаивала до тех пор, пока я не согласился познакомиться с отцом мальчика, надеясь, что эта встреча даст мне веские аргументы для окончательного отказа.
Ещё через пару дней она приехала ко мне с этим отцом – скромно одетым, заметно ухоженным человеком на вид лет сорока пяти. Он как-то странно, бочком входя в квартиру, оглядывался по сторонам, как будто чего-то опасался.
Так выходит первым из леса вожак волчьей стаи, который отвечает за её существование и потому никогда не рискует. Вожак ведёт себя так не потому, что он труслив, просто его природа такова. И поэтому он точно знает, что «бережёного Бог бережёт».
Из продолжительного разговора с отцом, на который я планировал минут тридцать, я узнал, что мальчик с детства проявляет невероятные способности. Глядя на человека он не просто видит его «нутро» лучше чем самый совершенный томограф, а может любую часть человеческого организма мысленно увеличить в сотни раз. Таким образом он может диагностировать на самой ранней стадии любое заболевание, включая рак.
Мало того, исходящими из его рук голубыми лучами, которые, правда, никто кроме него не видит, он способен как манипуляторами отремонтировать любую часть тела, вплоть до нейронов головного мозга, и всё это на клеточном уровне.
В результате длительного разговора вместо того, чтобы отказаться от продолжения темы, я попросил Олега (так звали отца) приехать ко мне вместе с его «томографом». Он не раздумывая согласился.
Уже прощаясь я не удержался и спросил:
– Интересно, а почему вы так настороженно ко всему относитесь? Вы так входили ко мне домой, как будто ожидали попасть в засаду с пулемётами.
– Слишком печальный опыт общения с разными людьми.
– Чем же этот опыт так печален?
– За редчайшим исключением те, с кем мне довелось встречаться по поводу сына, всегда сразу либо просили вылечить кого-то для проверки его возможностей, либо найти клад, либо подсказать выигрышный номер в лотерее, а кроме того пытаются любым путём «приватизировать» его феноменальные способности… Поэтому стараемся как можно реже с кем-то общаться.
– Отчего же решились прийти ко мне? Татьяна убедила вас в том, что я не опасен? – улыбнулся я.
– Нет. Высшие силы – покровители и наставники моего сына – дали ему добро на эту встречу. – совершенно серьёзно ответил Олег.
На том и расстались.
Побродив после этой встречи по Интернету, я выяснил, что и в России и в других странах хорошо известны аналогичные феномены с примерно такими же реально подтверждёнными способностями по сканированию человеческого организма и соответствующей диагностике. Оказалось, что они довольно давно и вполне успешно занимаются диагностикой. Поэтому, когда отец с сыном приехали ко мне, я примерно знал, что надо выяснить.
Приехавший мальчик с порога произвёл на меня сильное впечатление. Во-первых он оказался обладателем всех признаков «посвящённого». Большие миндалевидные чёрные с белоснежными белками глаза, длинные чёрные волосы, соответствующий идеальный цвет кожи. Борода ещё не выросла, а в остальном – просто Божий Дар в юности.
Но не только эти признаки поразили меня, мне показалось, что юноша очень сильно кого-то мне напоминает. Чтобы проверить свою догадку, я тут же при нём нашёл в сети икону Пантелеймона – христианского святого, великомученика, целителя, врача безмездного.
Совпадения, конечно, бывают всякие, но такого сходства я не ожидал – просто одно лицо, слегка стилизованное иконописными правилами.
Реальное фото мальчика я опубликовать по понятным причинам не имею права. Да в этом и нет необходимости. Кому интересно, найдите икону – это он и есть, только не в футболке и не в джинсах, а так всё то же самое.
При общении с ним выяснилось, что он, заканчивает на момент нашего знакомства десятый класс по программе для детей-инвалидов, поскольку он с трудом читает и плохо усваивает школьный материал.
Интересны особенности его «недостатков». Читал он с трудом по той причине, что ему сложно сфокусировать зрение на буквах, так как он видит при чтении и атомную структуру бумаги, и молекулярное строение чернил и ещё много чего.
Школьную программу он усваивал по-своему, а точнее, упорно не хотел ничего усваивать. На уроках истории, например, когда учитель рассказывал про Александра Македонского, он с детской непосредственностью и далеко не детской дерзостью перебивал его и начинал сам рассказывать, как всё было на самом деле.
На уроках биологии, химии, астрономии, физики и того хуже: всё, что ему преподавали, он, по его мнению, знал лучше любого учителя, только его познания часто отличались от того, что ему рассказывали, а его назойливые, бесконечные попытки поправить учителей, вызывали у них вовсе не позитивную реакцию.
Только благодаря родителям, которые разными отнюдь не дешёвыми подарками из года в год нейтрализовали вполне понятные реакции педагогов, те не отправили его на принудительное лечение в психиатрическую больницу. При этом уговорить Ивана, как звали мальчика, вести себя иначе, было невозможно.
Во-первых, при любых попытках его воспитывать, он заявлял папе и маме, в том числе и в моём присутствии, что никакие они ему не родители и поэтому слушаться их он не собирается. Объяснять ни им, ни кому бы то ни было ещё, кого же он считает своими настоящими папой и мамой мальчишка и не собирался.
Во-вторых, это, на первый взгляд совершенно беспомощное существо, весившее при росте 1.80 м не более 60 кг отличалось совершенно жестким характером и наотрез отказывалось подчиняться кому бы то ни было, если это противоречило его собственному мнению.
Когда я однажды из лучших побуждений пригласил Ивана, чтобы вытащить его из практически полной изоляции от внешнего мира и хоть немного развлечь, на какое-то светское мероприятие, против чего родители резко возражали, а мама даже расплакалась, он спокойно и уверенно заявил мне:
– Не обращайте внимания, я всё равно поеду. Будет так, как я хочу. Они никогда ничего за меня не решали, не решают теперь и никогда решать не будут…
Объяснял он своё поведение крайне своеобразно. С его слов он делает только то, что ему либо позволяют, либо предписывают некие силы (они же Высший разум, которому нет земного определения), с которыми он с детства находится в непрерывном контакте.
Любимым его доводом, когда я высказывал ему, как мне казалось совершенно обоснованные сомнения в его, мягко выражаясь, оригинальной интерпретации общеизвестных фактов, было: «Майские жуки, не знающие законов аэродинамики, согласно которым они летать не могут, каждую весну весело жужжат в садах».
– Вот и я, не зная ваших законов, «жужжу» на свой лад. У вас свои правила, свои законы, вы им и подчиняйтесь, а у меня свои, – добавлял Иван, нисколько не затрудняя себя другими пояснениями и считая на этом тему закрытой.
Проговорили мы в первую нашу встречу часов восемь. За это время он, для демонстрации своих способностей, полностью продиагностировал меня. На это ему потребовался час времени и яркий свет.
Для процедуры мне пришлось раздеться, лечь на диван и несколько раз повернуться таким образом, чтобы ему было удобнее меня разглядывать. Он же просто сидел на стуле рядом со мной, сканировал меня своими глазами-микроскопами, а отец подробно записывал в блокнот всё, что он ему диктовал.
Поскольку при этом я всю его диагностику слышал, от моих сомнений в его возможностях не осталось и следа.
Всё, что он рассказал, не только полностью соответствовало тому, что я о себе знал, но и добавило много нового. В частности оказалось, что у меня, вследствие переутомления, стресса и ещё ряда причин, сильно повреждены нейроны головного мозга.
В результате он заявил, что мой реальный и мой биологический возраст расходятся лет на пять, то есть, как он выразился, по показаниям моих биологических часов я заметно старше, чем по календарю.
– Но вы не расстраивайтесь, я всё это поправлю, – успокоил он меня. – Восемь сеансов и не только все нейроны, но и ваши биочасы будут в норме. Переведу стрелки назад и лет двадцать пять жизни я вам точно добавлю.
Из соответствующей литературы я знал, что даже простое целительство, не говоря уже о ремонте нейронов и регулировке биочасов, весьма трудоёмкая задача, которая потребует у моего юного целителя и времени и очень серьёзных усилий, которые могут сказаться и на его физическом здоровье.
По мнению восточных Школ до двадцати лет практиковать всякого рода целительство тем, кто способен это делать, хоть и не запрещено, но настоятельным образом не рекомендуется. Можно надорваться. Та диагностика, которую Иван провёл на мне, явно стоила ему напряжения, что было заметно по его усталому виду. Поэтому я поинтересовался, сколько же эти восемь сеансов будут стоить.
– Обычно один сеанс продолжительностью полтора-два часа с небольшим перерывом стоит в России минимум пять тысяч евро, в Европе – от десяти тысяч, либо расчёт оптом за весь курс.
– Сеансы не чаще чем через день, – сообщил Олег. И тут же добавил: – Вам лично это ничего стоить не будет.
– Не согласен, – возразил я. – Заплатить столько за капитальный ремонт моих нейронов я не готов, а принимать такие дорогие подарки тем более.
– Это не подарок, – поправил меня Иван. – Это мой вклад в начало нашей совместной работы. Мне было сказано, что именно с вами я мог бы добиться успеха. А работать со мной или нет – решать вам. Уверен, что вам не стоит отказываться.
В любом другом случае я расценил бы такую позицию человека, которого я вижу впервые, как самонадеянность на грани наглости. Но после такой феноменальной диагностики подобная оценка явно была неуместна, поэтому я безоговорочно воспринял его мнение, как совершенно закономерное, и тут же согласился.
Далее развитие наших отношений несколько изменилось. Так как наступал Новый год, а в Москве на этот период вся деловая и прочая жизнь замирает, я собирался провести несколько недель за границей. Менять планы мне не хотелось, я улетел и наше общение перешло в разговоры по скайпу.
В ходе предметного обсуждения перспектив возможного сотрудничества я, на время моего отъезда связал Ивана с двумя известными и влиятельными в мире медицины европейскими специалистами.
Один из них – общепризнанный знаток клеточной терапии, американец по паспорту, словак по происхождению и по характеру Майкл Мольнар, посвятивший к тому времени стволовым клеткам более тридцати лет работы, по моей просьбе несколько дней разговаривал по скайпу с Иваном.
Его мнение, которое абсолютно равнозначно самому авторитетному заключению: «Уникальный мальчик. В шестнадцать лет знает про стволовые клетки больше меня».
Второй – доктор медицинских наук, блестящий практик и владелец двух престижных клиник для VIP-пациентов в Швейцарии и Германии (его имя по его просьбе останется за скобками) после продолжительного общения с Иваном, сказал, что его этот феномен нисколько не удивляет, так как у него уже был сотрудник, владевший такой диагностикой, но Иван явно намного эффективнее.
Оба светила медицины одновременно с высочайшей оценкой предъявленных им способностей и знаний, высказали одно и то же мнение, что официализовать сотрудничество с этим гением в Европе без соответствующего диплома в каком бы то ни было качестве практически невозможно. А без этого практика такого рода чревата непредсказуемыми последствиями, вплоть до уголовных дел.
Остановились на том, что если всё же мне удастся чего-либо добиться в плане статуса для Ивана, мы вернёмся к вопросу о возможном сотрудничестве с ним.
Тогда я попробовал найти подходящие варианты в научных заведениях. Оказалось, что только в Венском университете работает шесть кластеров, которые занимаются исследованиями, в которых Иван мог бы принять участие.
Таких же групп, объединяющих физиков, философов, медиков и астрономов в один коллектив, оказалось немало в Европе, но мои попытки добиться взаимопонимания хоть с одной из них провалились. Не хотели титулованные профессора даже говорить на эту тему, а я заработал в их глазах репутацию абсолютно несерьёзного человека.
Однако, кто стучит, тому дверь и откроется. И пошёл я немного в другую сторону – в сферы целительства. Перебрал и изучил несколько на первый взгляд вполне подходящих для официализации Ивана так называемых академий и школ, специализирующихся на целительстве и выдающих дипломы. Одна из них привлекла особое внимание.
Я уже упоминал «Школу исцеления духа», рассказывая про мюнхенское «гнездо» оккультизма. Создатель этой школы Хорст Кроне родился в Германии в 1934 г. Там же получил университетское образование, которое позволило ему к сорока годам занять пост шефа маркетинга в крупной корпорации с весьма солидным жалованьем.
Но к этому времени его увлечение оккультизмом, занятия которым были в то время запрещены в Германии, настолько захватило его, что он бросил престижную работу и уехал на Тенерифу, где занятия эзотерикой были разрешены, и в своём доме на этом острове он начал собирать со всего мира людей, которые достигли в этой области серьёзных успехов. Таким образом на Тенерифе возник международный центр, где регулярно собирались парапсихологи, шаманы, колдуны, ясновидящие и прочие субъекты этой области познания со всего мира.
В 1998 году Кроне открыл в Мюнхене свою школу и через шесть лет титанических усилий и немалых затрат добился в 2004 году равносильного закону постановления «Федерального конституционного суда» ФРГ, в соответствии с которым дотоле легкомысленная профессия «целитель духа» приобрела в Германии такой же серьёзный и полноправный статус, как профессия врача.
Одновременно Кроне опубликовал серию книг, посвящённых его разработкам, и наладил выпуск своего профильного журнала. В результате с момента создания коллективом школы было подготовлено около десяти тысяч целителей.
Собрав всю возможную информацию из Интернета, я решил познакомиться с этой школой поближе. Оказавшись в очередной раз в Австрии я позвонил руководителю её австрийского отделения «Spirit Healing” (http://www.schule-der-geistheilung.de/die-schule/dozenten/thomas-gruber) доценту и совладельцу школы, бывшему мэру своего городка Томасу Груберу и договорился с ним о встрече.
Навигатор привёл меня в небольшой городок Bad Fischau-Brunn, километрах в пятидесяти к югу от Вены. На его окраине в глубине небольшого частного парка я нашёл доцента Грубера в его ярко-жёлтом двухэтажном офисе.
В дверях этого храма целительства меня встретил высокий, ухоженный до подчёркнутой лощености, господин с добрыми глазами.
Через приёмную с выложенными на столах и полках книгами, журналами и другими материалами мюнхенской школы мы прошли в его кабинет, который, очевидно, одновременно являлся и местом для занятий, поскольку неподалёку от рабочего стола в своеобразно декорированном алькове стоял большой круглый стеклянный стол в окружении семи стульев с высокими готическими спинками.
Доцент предложил кофе, сам его приготовил, и мы устроились у этого стола.
Так как цель моего визита заключалась в том, чтобы получить для Ивана официальный диплом целителя, то по чисто московской привычке я нисколько не сомневался, что при соответствующем финансовом стимулировании доцента смогу добиться поставленной цели. Поэтому после нескольких общих вводных вопросов о школе, программе, сроках и ценах за обучение я перешёл к делу.
Подробно рассказав о способностях и возможностях Ивана, я высказал предположение, что он, возможно, в качестве исключения был бы в состоянии пройти курс школы заочно. На что получил твёрдый отрицательный ответ.
Тогда я подумал, что, видимо, дело в том, что за очное обучение нужно платить значительно больше и доцент не склонен терять эти деньги. Исходя из того, что, как я уже понял, Дипломы имеет право выписывать сам доцент, я изложил ему другой вариант:
– Хорошо, Иван обязательно пройдёт полностью очно весь соответствующий курс, когда сможет перебраться в Австрию на постоянное место жительства.
И добавил, что двухлетний курс обучения (не одна тысяча евро) я оплачу наличными прямо сейчас и ещё оставлю столько же в залог, чтобы не было сомнений в его намерениях учиться.
А вот Диплом мальчику нужен здесь и сейчас потому что это жизненно необходимо для его переезда и обустройства в Австрии.
Моё предложение было понято именно так, как я его и сделал. То есть, грубо говоря, я предлагал доценту – оформите эту бумагу сейчас без лишних формальностей, а я за это лично вам очень хорошо и без квитанций заплачу.
Буквально через несколько минут мне стало невыразимо стыдно, что я позволил себе даже подумать, что такое вообще возможно. Грубер в изысканно вежливой форме объяснил мне, что я не в Москве, с бытом и нравами которой он знаком и не на китайском рынке, что в его школе несколько другие нравственные нормы и традиции, нежели те, к которым я, очевидно, привык.
Мало того, выяснилось, что даже полное прохождение курса не гарантирует получение Диплома. Потому и выделено в условиях обучения в школе крупным шрифтом «успешное окончание», потому что это обязательное, неотъемлемое дополнение.
А под «успешное», как оказалось, подразумевается, что дипломант овладел всеми методами целительства, которых около двадцати. В том числе, к примеру, надо полностью владеть так называемым «языком», на котором идёт общение с тем или иным органом тела человека, каждый из которых обладает своим сознанием. И все эти навыки надо продемонстрировать на практике: необходимо под полным официальным медицинским контролем в первоклассной клинике вылечить не менее пяти серьёзных больных.
– Мы высоко ценим репутацию нашей школы и выдаём Дипломы только тем людям, в которых мы абсолютно уверены – подвёл итог нашей беседы Грубер и вручил мне расписание занятий на ближайший год.
Чувствовал я себя при этом крайне неудобно. Многократно извинившись и пытаясь как-то выкрутиться из сложившейся ситуации, дабы не потерять отношений со школой, я крайне нелепо, из какой-то дурацкой вежливости купил у доцента небольшую библиотеку всякой литературы и журналов его школы.
Провожая меня до машины, Грубер на прощанье сказал:
– Будет ваш протеже у нас учиться, или не будет, должен настоятельно попросить вас об одном: постарайтесь не использовать его возможности для практической работы, особенно для лечения таких заболеваний как рак, ещё хотя бы лет пять-шесть. Это крайне важно, потому что это слишком большая нагрузка для неокрепшего организма, которая смертельно опасна для его физического здоровья.
– Да-да, конечно, обязательно, – пообещал я и попрощался.
