Kitabı oku: «Зелёный ад. Книга первая. По ту сторону», sayfa 3

Ураган

В один из дней неожиданно все вокруг затихло. Все замерло. Это насторожило. Мне казалось, что даже кузнечики перестали стрекотать. Обезьяны, которых я время от времени слышала, куда-то пропали. Воздух стал неподвижным. Я смотрела на небо – оно было чистым. В такие минуты сомнений я забирала все самое ценное, рассовывая по карманам: линзы, зеркальце, футляр от очков; надевала спасательный жилет, ремни и уходила. Местом отступления служила пещера у озера, в которой можно укрыться, но которую я всегда боялась. То самое место, в которое однажды я уже переезжала. Так и на этот раз внутреннее чутье подсказывало, что надо уходить. Я взяла всё необходимое для ночлега, и ушла к озеру. Через пару часов откуда ни возьмись подул сильный ветер. Его порывы были настолько сильными, что я встала между скал в пещере, развела руки и ноги в стороны, упираясь в скалы. Я боялась, что меня унесет. В этот момент я почему-то вспомнила картину Леонардо да Винчи «Витрувианский человек». Беснующийся ветер забавлялся на пару с ливнем. Он сметал все на своем пути, оставляя безобразие после себя, ломая деревья, которые с грохотом падали на землю. К счастью, это продлилось не очень долго. Сначала стих ветер, затем прекратился дождь. Выглянуло солнце. Я осторожно вышла из своего укрытия и пришла в ужас. Все оказалось во много раз хуже, чем я предполагала. Передо мной была практически пустыня. Больше всего пострадала та часть, где жили обезьяны. Я лишилась своего дома и, скорее всего, своих соседей, тех, на которых иногда кричала. Теперь же, я смотрела на обломки деревьев, и мое сердце заныло. Понимая, что от моего дома ничего не осталось, я все же решилась сходить к землянке в надежде на то, что сохранились фрукты в корзинах. И я пошла.

Спасение обезьяны

Путь к моему лагерю постоянно преграждали завалы, которые приходилось обходить. Та проторенная дорожка, вытоптанная за год, исчезла. Я стала терять ориентир, но дойти мне все же удалось. Моего лагеря как будто никогда и не было. Землянка сохранилась, но крышу разнесло. К моему удивлению, корзина, наполненная фруктами, стояла нетронутой. С трудом я достала ее и понесла в новое жилище. Теперь моим домом будет, бесспорно, пещера на озере. Опять надо начинать все заново, только на этот раз, я накопила какого-то опыта.

Я сбилась с дороги и смотрела на гору, которая теперь хорошо была видна и служила ориентиром. Перешагивая через упавшее дерево, я увидела обезьяну придавленную деревом. Ее попытки выбраться не приносили успеха. Она металась, издавала жалобные звуки. Я остановилась и стала думать, как ее вытащить. Дерево было слишком тяжелое – поднять его я была не в силах. Для этого нужен рычаг. Весь день я кружила вокруг застрявшей обезьяны, пытаясь подсунуть под дерево то, что смогла поднять, донести. Мои старания не принесли результатов, кроме как заболевшей от тяжестей спины. К вечеру попытки напоить обезьяну водой тоже принесли неудачу. Она внимательно смотрела за моими действиями, но близко к себе не подпускала, оскаливая зубы. Тогда я ей сказала:

– Ну ты и дура!

Стемнело. Переночевать я ушла на новое место, в новый лагерь.

Ранним утром следующего дня я поспешила на выручку обезьяны. Она уже не была такой активной, как в первый день. Ее глаза стали измученными. Весь день я заново искала подходящие палки, части деревьев и подсовывала их под дерево. Все было бесполезным. Нужен длинный, крепкий рычаг. К полудню солнце озверело; от физической, тяжелой работы я обливалась потом. Периодически бегала к озеру утолить жажду. Обезьяну надо было тоже как-то напоить. Я набрала воды в футляр и с расстояния вытянутой руки вливала ей в пасть. Но ее руки оказались длинней. Она выбила футляр из моих рук, я поскользнулась, и в этот момент она тяпнула меня за руку, прокусив до крови. Я не торопилась останавливать кровь. Дала ей возможность вытекать из раны. Венозная кровь быстро сворачивается, поэтому я не боялась, что потеряю много крови. За неимением антисептиков пришлось воспользоваться древним, совершенно бесполезным «бабушкиным методом» – помочиться на руку. Когда кровь остановилась, я продолжила работу. Теперь я искала, наоборот, что-то типа пней или короткого толстого ствола, чтобы подложить под самое высокое место между землей и упавшим деревом, а потом ногами подталкивать к основанию, приподнимая дерево со стороны обезьяны. В некоторых местах приходилось делать подкоп. Я видела, что по миллиметрам дерево поднимается, но этого не достаточно, чтобы ее вытащить. Я использовала все методы, отдавала все силы на ее спасение, но у меня ничего не получалось. Я висела на рычаге, но моего комариного веса было недостаточно.

Ночью ко мне пришла идея: сделать дополнительно три-четыре рычага и подвесить к ним какую-нибудь тяжесть на ремнях. Я не стала дожидаться рассвета и побежала к бедолаге. Моя идея сработала. Обезьяне удалось вылезти. Ковыляя, она покидала меня, а я, смотрела ей вслед и думала: «Вот зараза, даже спасибо не сказала!» Только оставила мне укус, от которого я могла получить гангрену.

Последствия

Через пару дней укус воспалился, и началось загноение. Нужен был антибиотик. Самым сильным природным антибиотиком в джунглях являются корни бананового дерева. Только где это банановое дерево? Не имея ничего подходящего, я приняла решение дать ране созреть, то есть подождать, чтобы гной локализовался. Процесс шел очень быстро. Тропический влажный климат способствовал этому. Буквально на следующий день я разожгла костер, вытащила сережку из уха и прокалила ее на костре. Я долго сидела в нерешительности, понимая, что будет больно рвать рану на куски. Но альтернативы не было, и я приступила спасать не руку, а свою жизнь. Буквально разрывая кожу, я делала надрез от здоровой кожи через место нагноения к здоровой. Я прочистила рану листом алоэ, приложила растение к месту укуса и замотала руку. В очередной раз я надеялась, что мой организм справится. Не знаю, стоило ли идти на такие жертвы ради спасения животного: поднимать тяжести, которые сказались болями в позвоночнике, рисковать впоследствии здоровьем? Но, наверное, стоило, чтобы оставаться человеком.

Выходной

Я стояла на берегу озера и с высоты смотрела на океан. Моя детская мечта жить на берегу моря осуществилась. Но как-то не так я это себе представляла. Остров оказался необыкновенно красив, но, чтобы любоваться какой бы то ни было красотой, творить и созидать прекрасное, человек должен быть прежде всего сытым. Впервые за все это время я смотрела вдаль на океан и была свободна. Весь год торопилась что-то сделать, чтобы выжить, работала от зари до заката, как проклятая, а потом осталась ни с чем. Опять начинать заново! Заново! Заново! В этот раз мне было все равно. У меня исчез страх. Мне просто стало все пофиг. Я достала зеркальце, поднялась на выступ скалы своей полупещеры и легла на край, запустив в небо солнечный зайчик. Впервые я не давала сигнала SOS, ладошкой то прикрывала, то открывала зеркальце с разной частотой; я выбивала всем знакомую футбольную чечетку «таа – таа – та-та- таа…….», пока не надоело. Потом достала корзину с фруктами и, не стала экономить, как раньше, ела, пока не обожралась! Я развалилась на земле и смотрела в небо. Впервые, я поймала себя на мысли, что это первый мой выходной за все время пребывания на острове. Мне было хорошо сегодня, а что будет завтра, меня больше не волновало. Во всяком случае, в тот момент.

А на завтра оказалось то же самое. Я доедала фрукты, валялась на земле, отбивала футбольную чечетку в небо. Мне стало все равно, увидят меня или нет. Да и кому есть до меня какое дело? Да людям вообще нет дела ни до кого. Люди живут общиной и просто используют друг друга в своих целях, сами не осознавая этого. Говорят о благородстве души и поступках, даже не задумываются о том, что могло двигать человека на эти поступки? Но при всем этом равнодушии каждый хочет быть услышанным и увиденным. Не потому ли так забиты соцсети фотографиями, которые отображают всю жизнь человека? Внимание к себе люди оценивают по количеству лайков под своей фотографией. Из-за уважения, симпатии или просто удачного снимка человек ставит лайк и тут же забывает про тебя, идет дальше, потому что ему до тебя нет никакого дела. Так, рассуждая о бытие на большой земле, я незаметно уснула. Я проснулась от муравьиных укусов, и впервые пошла к океану, чтобы искупаться. До этого я купалась в озере.

Морской воздух, первая волна, окатившая меня, запах соли и солнце – все это вдруг стало для меня настоящим блаженством. Я легла на спину, расслабилась и качалась на волнах. Потом я начала нырять и плавать так, как когда-то училась, – кролем. Я вышла на берег и решила, что с этого момента у меня будут выходные.

Глава II

Поход

Не знаю, выходные это были или начало депрессии, а может быть, стресс после урагана, который все уничтожил, но что бы это ни было, оно пошло на пользу. Я действительно чувствовала прилив сил. Рука стала заживать. Морская соль поспособствовала этому. Надо заново приступать к работе. Мне было очень жалко мое старое хорошо обустроенное место. Я решила вновь обойти весь остров, более тщательно просмотреть его и понять, куда отступили выжившие обезьяны. Ведь где обезьяны, там и еда. Я собрала свой немногочисленный багаж, остатки фруктов, жареную рыбу, и двинулась в путь.

Противоположную сторону острова ураган не задел. Здесь росли более густые джунгли и заросли. Входить в них я не решалась, не потому что боялась заблудиться, как раньше, а потому, что они были непроходимые. Огромное количество деревьев, переплетенных причудливыми лианами и ротангами, образуют зеленый купол, не пропускающий солнца. Трава, мох, цветы, папоротники, колючки – все сплетено, перекручено в непроходимые дебри. Сырой воздух достигает сто процентов влажности. Ни ветринки, воздух стоит неподвижно, как в колбе, образуя испарину. Все эти сказки о райских джунглях, романтично рассказанные в фильмах: яркие бабочки, попугаи, удивительные птицы – всего лишь для привлечения туристов. Кто говорит, что джунгли – это рай, тот никогда в них не был. Если бы меня занесло в джунгли Новой Гвинеи, я не продержалась бы там и месяца. Мне повезло, что мой остров не входит в зону заболоченных тропических джунглей. А этот участок зарослей, похожий на смотанный зеленый комок, является единственным таким местом на острове.

Мое внимание привлекла гора слева, идущая вдоль океана, достаточно высокая, но пологая. Первый раз, когда я здесь проходила, не стала на нее подниматься. Я шла на просвет к океану между горой и джунглями. Гора была покрыта невысоким кустарником и травой. Чем выше я поднималась, тем реже стал встречаться кустарник. Часа через три я оказалась на ее вершине. Любителям походов в горы не надо объяснять, почему альпинисты покоряют самую высокую точку Олимпа. Невозможно описать никакими словами то, что ты видишь, что чувствуешь, что испытываешь, и какие эмоции тебя переполняют. С высоты я увидела свой остров, как на ладони. Это было райское местечко с белыми берегами, со своей природной первозданностью, не обгаженное людьми. Внимательно рассматривая остров, я пыталась сделать предположение, куда отошли обезьяны. После этого я повернулась в сторону океана: берега не видно, его заслоняла гора. Нужно было немного спуститься. Склон с этой стороны оказался более крутым. И чем ниже я спускалась, тем хуже становился обзор. Крутая гора перешла в пологий склон, на котором росли высокие деревья. Плодовые райские грозди лонгана просто ошеломили меня своим количеством. Они росли так, будто это был сад, плантация, посаженная человеком. Я сняла футболку, завязала узлом, забила её фруктами до отказа, и пошла дальше. Я ругала себя за то, что ни разу не сходила сюда раньше. Как же я себя ругала! Затем фруктовый сад смешался с густыми деревьями, кустарниками и орешником. Это была достаточно богатая разнообразной растительностью территория, на которой я и встретила обезьян.

Они приветствовали меня возмущенными криками, показывали агрессию, оголяя свои острые зубы. Я увидела детеныша, прикрепленного к животу матери, который крепко держался своими маленькими, но цепкими и сильными лапками за ее бока. У обезьян вывелось потомство, но это не мои обезьяны. Они были другими, значительно меньше моих. Другой вид или разновидность макак – я не могла определить, но ясно одно: надо было срочно выбираться отсюда. Я изменила траекторию, взяла направление сильно вправо, и очутилась на пляже. Это был огромный белый, как жемчужина, пляж с лазурным берегом и ослепительным солнцем. Настоящий – адский рай. Я повернула голову и застыла.

Люди

На расстоянии метров пятьсот от меня я увидела людей. Они грузили в лодки что-то объемное. Неподалеку от берега стоял небольшой корабль. Я отошла к кустам и присела. Что-то не пускало меня к ним.

Еще год назад я рванула бы к незнакомцам, не задумываясь, но, прожив год в одиночестве, во мне появилось новое, не знакомое ранее чувство подстерегающей опасности и осторожности со всем, что меня окружает. И всё же, я бросила свою провизию и со всех ног помчалась к людям. Они увидели меня и поспешно стали залезать в лодки. Они уплывали. На секунду я остановилась в недоумении, но вновь кинулась бежать. Я кричала «помогите» на всех языках, которые знала: на русском, английском, французском, итальянском, испанском и тайском. Я добежала до моря и бросилась в воду, пытаясь догнать уносящиеся от меня моторные лодки.

От горя я плакала навзрыд и ненавидела людей. В тот момент я не думала, по какой причине они не взяли меня с собой, потому что никакие доводы, никакие объяснения не могли оправдать этих бездушных человекообразных существ. Я долго сидела на берегу и наблюдала, как что-то из лодок поднимают на борт корабля, а потом и за уплывающим кораблем, пока он не скрылся.

Депрессия

Я впала в депрессию. Солнечный зайчик лежал у меня в кармане. Я не хотела больше видеть людей. Я размышляла о добре и зле, о человеческой сущности и о страшных войнах, как люди при этом умеют делать невинные лица, отмазывать свои деяния в церкви и, крестится перед иконами, с умным видом рассуждать о благородстве и человеколюбии. Такими мыслями я все сильнее и сильнее вгоняла себя в это угнетенное состояние. Я не собирала ветки, не строила лагерь, укутывалась в пиджак и спала на пляже под деревом. Аппетита не было. Мне хватало фруктов. Воду я брала в речушке, которая именно здесь впадала в океан. Мне стало все безразлично, кроме моих детей, которые были где-то далеко, там, за океаном.

Попытки вспомнить

Как-то я сидела на берегу и обхватив руками колени смотрела на океан. В ту сторону, где встретила людей. Первое время я и смотреть туда не могла, не то чтобы идти. Но эмоции утихли, и мозг начал работать. У меня было много версий, кто эти незнакомцы. Взвесив все факты, я пришла к выводу, что они занимаются чем-то незаконным: бизнесом, браконьерством или контрабандой. Небольшой корабль, скорее всего, говорил о частном владельце и о том, что мой остров находится не так далеко от земли, заселенной людьми. Издалека мне трудно было разобрать, что за груз находился в лодках, да и все мое внимание было сосредоточено на людях.

Наш мозг устроен так, что мы запоминаем только то, что считаем нужным, а вся остальная информация идет в хранилище нашей подсознательной памяти. Чтобы залезть в это хранилище, необходимо пережить заново всю ситуацию. Я встала и пошла на то место, где увидела людей. Я закрыла глаза и стала вспоминать, где в этот момент находилось солнце, какие я чувствовала запахи и звуки, откуда дул ветер и свои внутренние ощущения. Потом я воспроизвела все, что происходило. Я должна была заново это пережить, как бы тяжело ни было. Но подобные сеансы проводят под гипнозом, видимо, поэтому у меня ничего не получилось даже после нескольких бесполезных попыток.

По следам

Люди после своего присутствия всегда что-то оставляют из-за своей забывчивости, невнимательности, неосторожности, неаккуратности, спешки и так далее; список можно продолжать очень долго. Это может быть все, что угодно, от вещей, до сломанных веток, но в любом случае человеческое присутствие будет обозначено. И я пошла искать следы.

Тщательно исследуя местность, я обнаружила сломанные кусты, которые привели меня в густые заросли деревьев. Я предположила, что здесь мои обезьяны, но что-то было не так, я это чувствовала, но не могла понять, что именно. Обычно мое присутствие сопровождалось воплями негодующих обезьян; здесь же стояла тишина. Из-за густых листьев я увидела, как на меня смотрят два огромных немигающих глаза, не соразмерные с крошечным телом. Через несколько секунд я увидела затылок зверька, развернувшегося на 180 градусов. Мультяшный зверек, повернулся, оттолкнулся задними лапами, как лягушка, и отпрыгнул от меня метра на два, как меховой кузнечик. Это крошечные долгопяты – самые маленькие обезьянки, они уместятся на человеческой руке. Тихие и пугливые днем и превосходные охотники ночью. Я поняла, что моих обезьян здесь нет. Да где же они?

Сон

На острове мне снился дом, снились родные и близкие, снилось крушение самолета и то, как я ловлю рыбу. Чаще всего мне снилась еда, которую ешь много, но не наедаешься. Это были соленые огурцы, помидоры, халва, конфеты. Все то, чего не хватало организму. За соленый огурец я отдала бы собственный палец. Конечно, образно выражаясь, чтобы была понятна сила желания. Последние дни мои мысли были заняты людьми. Я опять думала, как к ним вернуться, устремляя солнечный зайчик в небо, часами подавая сигнал SOS. Я засыпала и думала о возможности изготовления плота, который рассыплется в воде при малейшем ветре, не имея навигации и ориентации в море, не имея ничего, чтобы плыть. Сны были продолжением моих мыслей. Так, долго размышляя о людях, которые меня здесь оставили, я заснула. Мне снился сон. Он воспроизводил реальные события того злосчастного дня, когда я увидела людей на берегу. Сон крутился, как пластинка, до тех пор, пока я не поняла, что крики обезьян тогда неслись не со стороны джунглей, а со стороны моря. Во сне я увидела клетку, падающую с лодки в океан. И тут я проснулась.

В океане

Я бежала изо всех сил, так же, как в тот день. Я не могла отличить правду от вымысла моих снов. Единственный способ проверить – найти клетку в океане. Полдня с перерывами на отдых и питье я ныряла. Я ничего не нашла и сделала заключение, что это было лишь мое богатое ночное воображение. Я прекратила поиски. Но почему-то это не успокаивало. Меня терзали мысли о звуках, доносящихся с моря, которые я четко слышала. На следующий день я на скорую руку соорудила плот, скрепила ветки в одну связку в виде бревна и положила на них тяжелые камни, надела спасательный жилет и поплыла подальше, на глубину. Придерживая руками плот, я зашла в воду и поплыла по верху в жилете. Я опустила голову в воду и рассматривала необыкновенный подводный мир. Это настолько увлекло, что, когда я подняла голову, чтобы набрать свежего воздуха, то плота не обнаружила. На какое-то мгновение меня охватила паника, но я быстро успокоилась, потому что берег виден, а я в спасательном жилете. Искать в море кучу связанных палок не было смысла, и я продолжила путь без плота уже по направлению к берегу. Наконец, я обнаружила то, ради чего затеяла этот выход в море. На дне океана лежала странная клетка, разделенная на множество мелких ячеек, в каждой из которых находился крошечный долгопят, с длинными задними лапками и голым хвостом. На крупной по отношению к телу голове торчали большие голые уши, не покрытые шерстью. Огромные выпученные глаза с укором смотрели на меня сквозь толщу воды. Мне стало жутко и, отпрянув от этого места, я поспешила к берегу.

До чего же несчастным человек делает этот мир! Интересно, за время своего существования, что человек сделал больше: создал или уничтожил? Теперь стало все ясно. Обезьян отлавливали и увозили с острова. Так как долгопятов невозможно приручить даже в зоопарках, оснащенных всем необходимым и имеющих специалистов, знающих особенности поведения этих животных, долгопяты в неволе не живут. Видимо, нашлись гурманы, которые считают мясо этих пучеглазых крох очень питательным и вкусным. Но это все только мои догадки и предположения, а что за этим кроется на самом деле, я не знала. Единственное, что стало ясно, эти люди – охотники-браконьеры.