Kitabı oku: «Белая скво. Путь к свободе», sayfa 11
Глава 19 Сын
В последнее время Лиззи стало тяжело передвигаться. Это замедляло продвижение племени, но все понимали, что в их ситуации жизнь каждого нового ребенка чрезвычайно важна, и потому все подстраивались под темп, в котором могла идти Лиззи, и никто не роптал.
– Ты не должна идти через силу, – убеждал ее Острый Коготь.
– Тогда давай останемся прямо здесь, – устало ответила ему Лиззи, не в силах спорить и не имея такого желания.
– Мы еще недостаточно далеко ушли от поселений белых, ты же знаешь, – ответил Острый Коготь с горечью в голосе.
– Знаешь, Острый Коготь, я иногда сомневаюсь, что ты индеец, – задумчиво сказала Лиззи.
– Почему это? – с недоумением спросил Острый Коготь.
– Ты какой-то слишком чувствительный для индейца, – ответила Лиззи.
– А многих индейцев ты знаешь? – поинтересовался Острый Коготь.
– Ты же и сам знаешь, что нет, – сказала Лиззи.
– Сомневаюсь, что ты хорошо знаешь и белых мужчин, – произнес Острый Коготь.
– Ты и в этом прав, – ответила Лиззи. Она странно посмотрела на Острого Когтя, – Кажется один из них решил появиться на свет, – с трудом произнесла она, побелев от боли.
– Разве еще не рано? –спросил Острый Коготь с испугом.
– Рано. Очень. Зови Сэм. Пусть за малышами присмотрит кто-нибудь из скво, – через силу говорила Лиззи, судорожно перебирая настои в аптечке.
Прибежала перепуганная Сэм. Она начала приготовления. Нагрели воды. Ждали указаний Лиззи. Но, кроме того, что все идет не так, как надо, ничего не услышали. Позвали других женщин, но все , что они могли предложить, это лишь разговоры о том, как и что у кого-то было. Реальную помощь никто из них оказать не мог. Тогда Острый Коготь отправил Мато к Старому Бизону, чтобы срочно прислал своего лекаря. Индианка пришла, окурила благовониями все вокруг места, где устроили Лиззи, На скорую руку соорудили вигвам из тростника, прикрыв еловыми ветками снаружи.
Лиззи не могла больше переносить боль, теряла сознание и снова приходила в себя. Сэм от страха металась между расставленными пузырьками с лекарствами, водой и вигвамом. Лиззи синела, хрипела. Острый Коготь со страхом смотрел на нее и понимал, что еще немного, и она затихнет навсегда вместе с ребенком, который отказывался выходить.
Лиззи попросила позвать Острого Когтя в вигвам.
– Острый Коготь, – сказала она, когда он вошел, – ты должен мне помочь. Никто, кроме тебя не сможет этого сделать.
– Я сделаю все, что ты скажешь, – сказал Острый Коготь, еще даже не предполагая, что от него потребуется.
– Принеси мою сумку. Пусть Сэм сядет рядом. И возьми нож, – велела Лиззи.
– Зачем нож? – со страхом спросил Острый Коготь.
Лиззи сжала зубы , пережидая очередную схватку.
– Сделаешь разрез, – она показала где.
– Я не смогу, – отказался Коготь, начиная понимать, что задумала Лиззи.
– Ты хочешь, чтобы твой сын родился? – спросила она устало.
– Может это дочь? Я буду рад девочке, – сказал он.
– О чем ты говоришь? Не спорь. Бери нож. Облей его из той склянки, – приказала она.
Коготь сделал все, как сказала Лиззи. Руки его тряслись мелкой дрожью.
– Л-лиззи, т-ты же н-не хочешь нас п-покинуть? – спросила Сэм, заикаясь от ужаса.
– Нет, – прошипела Лиззи, белея от судорожной боли, – поэтому, Острый Коготь, поторопись.
Острый Коготь сел перед Лиззи, лежащей на простыне, расстеленной на траве в вигваме. Лиззи набрала обезболивающий раствор, из тех, что был у нее на всякий случай, проткнула кожу на руке выше локтя и ввела содержимое каучукового мешочка под кожу.
– Острый Коготь, давай, – сказала она, зажмурившись, – Лекарка старого Бизона потом зашьет, а ты Острый Коготь достанешь ребенка. Тебе я верю больше.
После введения себе лекарства Лиззи впала в забытье.
Сэм протерла тканью, смоченной в растворе из склянки место для разреза. У Острого Когтя дрожали руки, огромным усилием он заставлял себя пересилить дрожь. Ему не раз приходилось безжалостно снимать скальпы, но в подобной ситуации он находился впервые. Резать свою любимую жену ему было очень страшно, он боялся за нее и за ребенка. Собрав всю свою волю в кулак, Острый Коготь сделал разрез.
Сэм достала ребенка, положила в старую мягкую чистую ткань, а Острый Коготь занялся зашиванием, забыв о словах Лиззи позвать для этого лекаря Старого Бизона. Острый Коготь сам умел шить, научившись этому у бабушки Сунэ. Раздался слабый писк новорожденного.
Острый Коготь прислушивался к дыханию Лиззи. Старая лекарка взглянула, что происходит в вигваме, одобрительно поцокала языком.
– Вы и сами со всем справляетесь, – сказала она, – похоже, я здесь не нужна, – и старая скво отправилась на соседнюю поляну, где расположились люди ее племени.
Лиззи очнулась минут через десять. Она тяжело дышала. Лоб покрылся испариной, но, поняв, что все произошло так, как она хотела, облегченно вздохнула.
Острый Коготь сидел тут же.
– Теперь все будет хорошо, – сказал он, слабо улыбаясь ей.
– Как сын? – спросила Лиззи.
Острый Коготь вопросительно взглянул на Сэм.
– Сын, – подтвердила она, глядя на Острого Когтя, – с ним все хорошо. Только он очень маленький.
– Это ничего, – улыбнулась Лиззи, – мы справимся.
– Мы справимся, – повторил Острый Коготь, – мы со всем справимся.
Глава 20 Похищение
Йен приехал с визитом к родителям Лилианы. После долгих размышлений он решил, что одну сестру вполне можно заменить другой. С целью поговорить он и явился в этот раз в усадьбу.
Лилиана прогуливалась в саду, когда подъехала коляска. Йен лихо выпрыгнул из нее и так же лихо вытер нос локтем. На его новой синей рубашке остался влажный след. Лилиана скептически улыбнулась, зная, что ее никто не видит и вышла из тени кипарисов в саду. Она проследовала навстречу гостю.
– Добрый день, мистер Йен! – мило улыбнулась она.
– Приветствую вас, мисс Лилиана. Как мило, что я вас застал. Мне нужно поговорить с вашим отцом.
– Папенька был недавно здесь. Пройдите в дом, – проворковала девушка, предлагая пройти вперед.
Лилиана велела домашней рабыне бежать на конюшню и сообщить о приезде гостя хозяину дома. Ей вовсе не хотелось развлекать их соседа разговорами. Пусть папенька сам разговаривает с Йеном в его новой сопливой рубашке.
Они немного поговорили о недавнем набеге индейцев на форт.
– Похоже, что они голодают, – сказала Лилиана, берут в основном продукты.
– Никто не виноват, что они никак не хотят переселяться отсюда. Лучше пусть живут подальше от нас и не досаждают своим присутствием, – ответил Йен, – Ваша сестра, кажется, среди них? – спросил он.
– Какая она мне сестра? До недавнего времени я вообще не знала о ее существовании, – ответила Лилиана поморщившись.
На самом деле Лилиане было жаль, что у нее не стало так внезапно появившейся сестры, но гордость не позволяла признать ей это. Пусть люди не думают, будто ее это печалит.
– Да. Такое родство с индейцами нам ни к чему, – согласился Йен, – не стоит печалиться о всякой ерунде. Ее не было в вашей жизни и дальше не будет.
– Нам? Что вы имеете в виду? – спросила Лилиана.
– Позвольте сначала поговорить с вашим папенькой, – ответил Йен.
Том пришел в хорошем расположении духа. Сегодня утром его новая, только что отстроенная конюшня пополнилась еще одним жеребенком. Они с гостем занялись решением своих мужских проблем, и Лилиана покинула их. Йен завел разговор о свадьбе с Лилианой. Уже прошло много времени с их помолвки, пора заняться свадебными приготовлениями.
Том хотел сразу отказать Йену по просьбе Лилианы, но вовремя спохватился, вспомнив, что над ним висит карточный долг. Давеча на выходных Том проиграл довольно крупную сумму. Наличных с собой у него не было, и он выписал закладную. Теперь Том намерен был отыграться в следующее воскресенье. На предложение Йена Том неопределенно улыбнулся, пожал плечами и пообещал вернуться к этому разговору позже.
Йен понял, что не особо его хотят видеть в качестве мужа Лилианы и, насупившись, покинул поместье, не добившись положительного ответа, чтобы назначить день свадьбы. Его очень задел за живое такой порот событий.
– Вот же мерзавец. Выискивает партию получше для дочери. Чем я не гожусь для его Лилианы? Брак племянницы со мной его вполне устраивал, – размышлял Йен во время возвращения домой, – Но эта сестра хотя бы ненавидит индейцев, в отличие от первой.
Лилиана весь вечер раздумывала над словами отца. После помолвки, она не особенно хотела выходить замуж за Йена. Просто помолвка по ее мнению давала некое положение в обществе, делая ее еще более выгодной невестой. По словам отца, он не против, выдать ее за Йена, но хочет поговорить с ней, чтобы Лилиана вела себя более благосклонно по отношению к Йену. Рэйчел прижала Тома к стенке и заставила признаться в чем дело. Кое как выяснилось – дела их не так хороши, как хотелось бы, и брак Лилианы мог бы поправить положение.
– И почему у нас неважно идут дела? – поинтересовалась Рэйчел, рассматривая Тома и стараясь понять, когда же она что-то могла упустить.
– Ты ничего не смыслишь в этом. Оставь мужчинам заниматься тем, что важно, – грубо ответил Том, не глядя на нее и удаляясь, ничего не объяснив.
Спустя несколько дней Лилиана возвращалась из лавки мистера Сноу, куда ездила за лентами и кружевами из нового привоза из-за океана. Она встретила знакомую, с которой давно не виделась. Они немного поболтали , и теперь Лилиана возвращалась в прекрасном расположении духа. Все вокруг радовало, несмотря на заморозки с утра. Легкая наледь уже растаяла под лучами дневного солнца, и холод не так донимал ноги в теплых новеньких кожаных сапожках, сшитых по последней моде.
Повозка неожиданно остановилась. Девушка приоткрыла дверцу, чтобы узнать, в чем дело, вероятно, опять что-то случилось. У этого нерасторопного кучера вечно то колесо отвалится, то еще что сломается. Надо попросить папеньку заменить кучера. Однако, дверца резко дернулась вперед, Лилиана не удержалась и выпала из повозки прямо в растаявшую грязь. Она с ужасом успела заметить запачканный подол своей юбки, забрызганные сапожки, перепачканные руки и чужие сапоги перед носом, как темнота охватила ее. Мерзкий запах рыбы ударил в нос от мешка, надетого на голову чьими-то грубыми руками, и липкий удушливый страх, делающий безвольным все тело, охватил ее. Чужие руки грубо бросили ее лицом вниз, похоже, через седло. Недолго трясло, после чего тряска прекратилась. Лилиане связали руки, завернули в какую-то ткань и снова бросили, как и прежде, лицом вниз. Опять началась тряска. Ехали на лошади.
Лилиана ничего не понимала, находясь в панике. Лишь спустя какое-то время наступило озарение, что ее похитили и теперь везут в неизвестном направлении.
«Что все это значит? Зачем я им? Вероятно, эти люди не знают, кто мой отец? Он уважаемый человек и все они дорого заплатят за свое вероломство» – мысли Лилианы, сбивались, но она точно знала, что ее ошибочно приняли за другую.
Долгая ужасная тряска, наконец, сменилась более размеренным покачиванием. Вытянутые вперед и опущенные вниз руки у Лилианы совсем затекли, голова болела. Казалось, настали последние минуты в ее жизни.
Лилиану сбросили на землю, она больно ударилась и лежала ничком, пока ее снова не подняли и не поволокли.
– Ты все сделал, как условились? – услышала она глухой голос, обращенный, видимо, к ее похитителю.
– Да. Пусть теперь ее папаша подумает, с кем связался. Нечего было играть, если не хочет отдавать долг.
Лилиану швырнули на пол в каком-то прокуренном помещении. Даже через мешок у нее перехватило дыхание от запаха табака, смешавшегося с рыбьим. По тому, что ей удалось услышать, она поняла, что является разменной монетой. Неужели, папенька в этом всем виноват? Неужели, это все из-за него? В это трудно было поверить. Однако, делать все равно было нечего. Оставалось только ждать. Чтобы занять себя, Лилиана начала припоминать все, что происходило в последнее время. Она вспомнила, как отец на прошлой неделе пришел поздно ночью. Как мама вышла к нему, они долго разговаривали, потом раздался звон разбитой посуды и крики. После все стихло. Наутро Лилиана вспомнила, как что-то слышала ночью, но решила, что это просто дурной сон.
«Вот тебе и сон. Выходит, все правда. Разве ее отец лучше к ней относится, чем к Лиззи, которую хотел выдать, словно товар замуж. А ее он подверг такой опасности, проиграв деньги в карты. Но, почему я должна платить? Эти люди убьют меня,» – обреченно думала Лилиана.
Сквозь мешок до нее доносились голоса сидящих за столом людей.
– Девчонка будет здесь, пока папаша не заплатит, – сказал один из похитителей высоким тонким голосом.
– После выплаты долга у него ничего не останется, – ответил ему подельник густым хрипловатым басом.
– Тем лучше. Тогда он не сможет заявить на нас, – довольно заявил первый.
– Девчонку можно будет просто выбросить где-нибудь в лесу, – подсказал решение, говоривший басом.
– Так и сделаем. Скажем потом ее папаше, где искать, – согласился главарь.
– Да можем и не говорить, – судя по голосу, ощерился басистый детина.
Лилиана с ужасом слушала то, что говорили эти мерзкие типы. Она не понимала, как ее отец мог иметь какие-то дела с этими отвратительными людьми. Как он вообще мог сесть играть за один стол с этими дикарями?
Она даже не задумывалась о том, что по прериям и лесам шастало множество шаек белых бандитов, которыми, несомненно, были эти двое.
Острый Коготь ушел с утра с Мато, Нигигом и Сопливым Гусем. Старый Бизон отправил несколько своих человек, но их решили оставить перед входом в город, чтобы большой толпой не привлекать внимания. Двое взрослых и два подростка не так бросались в глаза. Решили купить немного. После них пойдут два человека от Старого Бизона. Может небольшими партиями удастся раздобыть зерна или еще чего-нибудь. Острый Коготь , Мато и Нигиг вошли на рынок. Не прицениваясь, они обменяли несколько шкурок на мешок муки, зерна и взяли по мелочи необходимого, инструменты, которые пригодятся на их постоянном месте, когда они захотят обосноваться. Уже на выходе столкнулись с Томом. Тот выглядел странно. В грязной, хоть и дорогой одежде. Несвежий воротничок так и кричал о проблемах у этого некогда презентабельного человека.
Том, молча, преградил дорогу. Он никого не позвал, не сделал никакого угрожающего движения. Просто стоял на пути. Острый Коготь внимательно взглянул ему в глаза, пытаясь понять, что на уме у этого человека.
Мальчишки стояли рядом, не понимая английскую речь, но чувствуя, как напрягся Острый Коготь.
– Чего тебе, – спросил он у Тома.
– Помоги мне, –тихо произнес Том. Он не умолял, не бросался в ноги, но в его голосе прозвучало столько мольбы, что у Острого Когтя мурашки побежали по спине.
– Говори яснее, – процедил Острый Коготь.
– Зайдем в бар? – предложил Том.
Острый Коготь смотрел на Тома и пытался понять, издевается тот или просто забылся от отчаяния, написанного на лице.
– У нас мало времени, – ответил ему Острый Коготь.
– Мне нужна помощь. Я знаю, как умеют искать индейцы. Найди мою дочь, и я забуду навсегда, что видел вас здесь, что вы идете в сторону севера.
«Что, если это ловушка? Может, Том опять хочет выследить их всех? Но какой смысл тогда был окликать его?» – подумал Острый Коготь.
– Через два часа на окраине города, – бросил Острый Коготь, внимательно оглядываясь вокруг.
– Хорошо, – согласился Том.
***
Лиззи сидела на поляне, откуда после рождения ее ребенка оба племени еще не ушли. Она не оправилась для перехода. Сэм поила Лиззи настойкой из эхинацеи. Прошло два дня с рождения ребенка. Острый Коготь предупредил Лиззи с утра о своем решении наведаться в город белых за продуктами. Есть было почти нечего. Дичи становилось меньше, холода не позволяли многое собрать. Лишь кое-где встречались осенние ягоды, но их было не много и на такое количество людей не хватало. Делали морс, варили полузамерзшие корни съедобных растений, если улыбалась удача их найти. Кое-где еще оставались на деревьях орехи.
Улучив момент, когда Лиззи сидела одна на поляне, а Амитола и ее сын спали в маленьком вигваме, Белая Куропатка вышла из тени деревьев и встала перед Лиззи. Ее черные глаза сверкали, а ноздри раздувались.
– Ты, значит, женщина Острого Когтя? – гневно произнесла она.
Лиззи быстро сообразила кто перед ней. Она, сидя на земле и глядя снизу вверх, находилась в невыигрышном положении. Подогнув ногу, она с трудом встала, выпрямилась и, глядя в глаза разгневанной женщине, не сказав ни слова, молча, развернулась и ушла. Взбешенная Куропатка догнала ее и принялась кричать, какая нехорошая и отвратительная «эта белая женщина».
Рядом появилась Сэм, ходившая за водой к ручью.
– Сейчас я задам тебе. Узнаешь, что есть еще и черная женщина, – рявкнула она и начала надвигаться на Белую Куропатку, тесня ее назад, расплескивая воду.
В этот момент на поляне появился Острый Коготь, неся наперевес мешок с зерном. Следом появились Нигиг и Мато с небольшими мешками за спиной. Белая Куропатка спешно ретировалась.
– Нам надо поговорить, – сказал Острый Коготь, обращаясь к Лиззи.
Он рассказал, как в городе встретил Тома. Хотел бежать, чтобы тот не успел натравить своих головорезов, но Том окликнул его и попросил выслушать. Предложил даже зайти в пивную, на что Острый Коготь с удивлением взирал на него, покачивая головой. Тогда Том рассказал, что его дочь Лилиану похитили, и он просит Острого Когтя, зная навыки индейцев, выследить похитителей и вернуть Лилиану. Том обещал, что тогда никому не скажет, что видел их, и куда они идут.
– И ты ему веришь? – спросила Лиззи, – После всего, что он сделал?
– Не знаю, – ответил Острый Коготь, – он выглядел растерянным и несчастным.
– И что ты ему ответил? – поинтересовалась Лиззи.
– Что подумаю. Отнесу продукты и вернусь. Нам же не нужно, чтобы он пустил свое ополчение по нашему следу.
– Хорошо. Иди, но будь осторожен. От этого человека можно всего ожидать, – сказала Лиззи.
Она не стала говорить о выходке Белой Куропатки. Острый Коготь и Сопливый Гусь исчезли за деревьями.
Браслет показывал, что у Острого Когтя все нормально. Хотя бы это немного успокаивало. Лиззи находилась в постоянном ожидании если не самого Острого Когтя, то хотя бы вестей от него.
Они с Сэм постоянно находились рядом друг с другом и помогали одна другой следить за малышами. Иногда приходили другие женщины, приносили орехи или что-то еще из съестного. Козьим молоком с орехами кормили новорожденных малышей.
В таких условиях Лиззи ухаживала за Амитолой и сыном, не деля их, Уинтер родился свеловолосым, с кожей чуть темнее, чем у матери и черными обсидиановыми глазами.
Они с Когтем назвали сына Уинтером, что по-индейски значило Волк. Лиззи знала, что он станет таким же сильным и добрым, как его отец и будет похож на него, хоть он и не чистокровный индеец.
Сэм наклонилась к спящему в колыбельке малышу:
– Спи, мой маленький Рен. Она назвала сына Лисом, только на креольский манер. Когда он вырастет, ему дадут имя воинов племени маскогу.
Лиззи и Сэм обе находились в ожидании, когда вернутся Острый Коготь, Сопливый Гусь и мальчишки.
Холодно. Зябко. Они устроились перед огнем в вигваме с тремя детьми. Вместе с Сэм пытались согреться, поддерживая огонь. Кутались в шкуры, детей тоже укрыли шкурами.
С Острым Когтем рядом и холод переживася по другому Тогда, казалось, можно вынести все. Сейчас в отсутствие Острого Когтя, Лиззи ежилась под шкурой вылры и мечтала о скорейшем возвращении мужа.
Даже здесь, почти у самой Канады, Том не оставляет их. Что же все-таки случилось с Лилианой?
Вернется Острый Коготь и расскажет обо всем.
***
Том ждал у входа в город, как условились. Его понурая голова низко склонилась к груди. Он сидел на земле, не обращая внимания на холод и грязь.
Острый Коготь и Сопливый Гусь застали его в глубокой задумчивости.
– Рассказывай. Только все и подробно, – требовательно сказал Острый Коготь, – и дай обещание, что после этого ты исчезнешь из нашей жизни.
– Обещаю, – кивнул Том.
Он рассказал обо всем без утайки. Сейчас, главное, найти дочь. Из рассказа Тома индейцы поняли, что тот подчистую все проиграл, и теперь с него требуют долг, а Лилиану украли, чтобы он его вернул. Два бандита, нанятые Йеном, теперь требуют вернуть долг, иначе они убьют Лилиану.
– Положим, мы найдем тебе дочь. Что ты будешь делать потом? – спросил Острый Коготь.
– Я отдам долг. Найди дочь, прошу, – ответил Том.
– Хорошо. Я дам тебе знать. Где ты остановился? – спросил Острый Коготь.
– В гостинице Экспресс.
– Мне нужна любая вещь твоей дочери.
Том кивнул и предложил пройти с ним. Острый Коготь и Сопливый Гусь прошли до гостиницы, где остановился Том.
Они подождали, пока Том поднялся к себе в номер. Через некоторое время Острый Коготь и Сопливый Гусь получили шейный платок дочери Тома и направились к Старому Бизону. Индеец из его племени старый Тахи был известен не только тем, что умел хорошо находить следы зверя, так как это могли делать многие индейцы. Он мог найти и пропавшего бесследно человека с помощью своего дара и пса, помеси собаки и волка. Зверя хозяин любил и упросить его дать умную собаку на время, было непросто.
Издавна в деревне своего племени, окружённой высокими лесами, жил Тахи. Его семья была небольшой: мать, отец и младшая сестра. Они хранили традиции, передаваемые от предков. В роду был особый дар – интуиция, полученная от деда Тахи, о котором ходили легенды. И хоть того давно не было на свете, при случае о нем вспоминали, рассказывали молодым.
По легенде многие предки Тахи, обладали способностью предчувствовать опасность. Они всегда становились защитниками своего племени. Дедушка говорил, что дар дан им от духов леса. Эти духи охраняли их земли. Он использовал свою интуицию, предостерегал племя от врагов и стихийных бедствий. Однажды, уловив тревожные знаки в природе, он смог предупредить о надвигающейся сильной буре. Тогда это спасло жизни многих.
Тахи знал о своем даре и стремился продолжить дело дедушки. Он хотел стать таким же мудрым и чутким защитником своего племени.
Давно уже он стал не тем молодым Тахи, а убеленным сединами старцем. Голова его не так ясна, а ноги не так легки и быстры, как много лет назад. Но кое-что он еще может.
Острый Коготь попросил его помочь в поисках Лилианы.
–– Придешь на рассвете. Буду думать, – коротко ответил ему Тахи.
В ночной тишине, когда звезды засияли над бескрайними просторами леса, индеец погрузился в транс. Он сел на землю, подогнув ноги, закрыл глаза и начал медитировать. В тишине он чувствовал, как пространство и время меняются. Перед ним появились образы: картины леса, глубокая яма, он увидел белую девушку. Тахи открыл глаза
–– Ты найдешь ее в лесу, – сказал он Острому Когтю, когда тот появился с Сопливым Гусем на поляне, где расположились люди Старого Бизона.
–– Тахи, говорят, твой пес творит чудеса, не хуже тебя? – спросил Острый Коготь.
–– Хорошо. Я понял тебя, – ответил ему неразговорчивый Тахи, – Зверь! – подозвал он пса, – слушай Острого Когтя на время, – сказал Тахи и потрепал его по загривку.
Острый Коготь и Сопливый Гусь, получив согласие старого индейца, отправились на поиски Лилианы. Их спутник, могучий пес по кличке Зверь, с острыми ухом и нюхом, был, как будто создан для этой охоты. Он понюхал платок девушки . Индейцы шли за ним. Походили немного по городу, затем пес направился прямиком к лесу в стороне от места их стоянки.
Удалось разыскать следы в обычно светлом лесу – обрывки платья из розовой тафты. Каждый звук, казалось, говорил им о похищенной девушке. Ветер шептал, раскачивая ветки деревьев. Мато и Нигиг обследовали лесные поляны, заглядывая в каждый уголок.
На рассвете, когда луна уже уступала место солнцу, они услышали звуки спора. Увидели тощего верзилу и низкорослого детину, собирающихся уходить. Сопливый Гусь привлек внимание врагов к себе, шумно ступая на ветки. Пока эти двое отвлеклись, разглядывая приближающегося индейца, Острый Коготь обошел их и с противоположной стороны ударил сначала одного ребром ладони по сонной артерии, а затем и второго.
Связанные по рукам и ногам, тощий верзила и низкорослый толстяк, начали приходить в себя. Сначала они упрямились и молчали, не желая отвечать на вопросы, но после того, как Острый Коготь на хорошем английском, чем немало удивил этих головорезов без совести и сострадания, поговорил с ними с применением силы, чтобы добиться от них признания, это оказало свое воздействие. Бандиты развязали языки и указали на яму в двух милях от них, где, как выяснилось, была спрятана бедная девушка. Эти негодяи бросили туда Лилиану. Девушка, исчерпавшая мужество, не надеявшаяся уже на спасение, была освобождена только, благодаря индейцам. Кто еще помог бы ставшему нищим Тому? Все его, так называемые «друзья», отвернулись от него.
Острый Коготь отвел дочь Тома ненадолго в лагерь, где они временно остановились. Все равно их объединенное племя в самое ближайшее время покинет это место, так что он не особо опасался обнаружения места пребывания племени. Да и Том знает, куда они идут. Приходилось полагаться на хоть какие-то остатки порядочности Тома.
Зверь, почуяв хозяина, обернулся, посмотрел на Острого Когтя, навострив уши. Острый Коготь кивнул, глядя ему в глаза.
– Благодарю, Зверь, – сказал он, потрепав пса по загривку, – Домой.
Пес радостно устремился к своему хозяину на соседнюю поляну.
Втроем они проследовали к ожидавшим Острого Когтя и Сопливого Гуся Лиззи и Сэм. На поляне с небольшим вигвамом девушка встретилась с Лиззи. Удивлению Лиззи не было предела. Лилиана же была слишком голодной и уставшей, чтобы понимать, что это точно реальность, а не сон.
Похитители ее держали в каком-то доме на окраине, из которого не выпускали. Спустя несколько дней, отвезли в лес и бросили в охотничью яму для животных. Отец ее так и не смог спасти. Никто, к кому бы из знакомых Том ни обращался, не дал ему денег для выкупа, который потребовали от него похитители.
Сначала ему прислали через уличного мальчишку записку, где Том должен был прийти на уединенный пустырь. Там он получил указания тем же способом уже через другого мальчишку, куда принести нужную сумму. Потребовали столько, сколько Том мог выручить за весь свой огромный участок, засеянный хлопком, но так как помимо выкупа, с него требовали и уплату карточного долга, то рассчитаться Том никак не мог.
Он приехал в город, куда по его предположениям увезли Лилиану, гораздо севернее Дабл-Спрингса, рядом с которым находилась его усадьба. То, что Том обратился к Острому Когтю, было вынужденным шагом отчаявшегося человека, которому совершенно наплевать на свою репутацию.
На месте стоянки племени Лилиану прежде всего накормили. Ей налили жидкую похлебку с сухой лепешкой из серой муки вперемежку с травой.
– Что это? – спросила Лилиана, разглядывая разломленную лепешку.
– Мы добавляем сухую лебеду в муку. Печем на костре, – ответила ей Лиззи.
– Зачем? – удивилась Лилиана, не понимая, как можно это есть.
– Потому что муки очень мало, а больше есть нечего, – ответила ей Лиззи, как неразумному ребенку.
Лилиана замерла, не донеся лепешку до рта.
– Я даже не думала, что у вас совсем нет еды, – сказала она, оглядывая Лиззи и Острого Когтя.
Заплакал Уинстон среди шкур в вигваме. Лиззи вынесла его завернутого в одеяльце, прикрыв сшитыми беличьими шкурками.
– Это твой племянник, – сказала она, обращаясь к Лилиане, разглядывающей удивленно ребенка, – его зовут Уинстон.
Хорошенький белокурый малыш, чуть смугловатый и черноглазый весело разглядывал Лилиану.
Лилиана подошла к Лиззи, погладила малыша по щеке.
– Можно? – спросила она, протягивая руки, показывая, что хочет взять ребенка.
– Конечно, – улыбнулась Лиззи.
Лилиана стояла перед маленьким, сооруженным на скорую руку вигвамом, с Уинстоном на руках и счастливо улыбалась ему, говоря:
– Какой ты красивый, Уинстон! Ты так похож на маму… и на папу, – она взглянула на Острого Когтя, – Спасибо тебе, Острый Коготь. И твоему другу спасибо.
Острый Коготь кивнул.
– Его зовут Сопливый Гусь, – сказал он.
Лилиана улыбнулась, обернулась и поблагодарила Сопливого Гуся, который ничего не понял из ее слов, кроме единственного знакомого слова «спасибо».
– Она благодарит тебя за спасение, Сопливый Гусь. Ей понравилось твое имя, – произнес Острый Коготь. Глаза его при этом блестели, а сам он улыбался. Лиззи хихикнула, отворачиваясь в сторону, а Сопливый Гусь зарделся от слов Острого Когтя.
– Скажи ей, Острый Коготь, что она очень красивая, – церемонно ответил Сопливый Гусь, глядя на Лилиану.
Острый Коготь улыбнулся.
– Нам пора. Твой отец ждет тебя, – сказал он, обращаясь к Лилиане.
– Прощай, Лиззи, – произнесла Лилиана, отдавая Уинстона в руки матери, помахав рукой малышу, – Прощай Уинстон.
– Прощай Лилиана, – сказала Лиззи, помахав на прощание ей рукой.
Лилиана покинула поляну в сопровождении Острого Когтя и Сопливого Гуся. Они направились в сторону города. Подошли туда же к окраине, откуда и начали поиски. Прошло уже много часов, а понурый Том все еще находился на том же самом месте. Похоже, он даже сидел в той же позе, что и накануне ухода Острого Когтя и Сопливого Гуся за его дочерью.
Лилиана встретилась с отцом, сухо сказав, что у нее все хорошо, увернувшись от его распахнутых рук для объятий. Том списал такое поведение на стресс, вызванный похищением. Индейцы не подали виду, что заметили разлад между дочерью и отцом. Она стояла перед Томом, не позволяя эмоциям захватить её. Встретила его взгляд холодными глазами, словно между ними стояла невидимая преграда. Ее сердце было полно боли, вызванной произошедшими событиями.
Том, словно не понимал всей глубины произошедшего, списывал ее поведение на стресс, вызванный похищением. Его опыт в жизни научил принимать вещи более простыми, и он не мог видеть, какую рану в душе дочери нанесли его легкомысленные действия.
Лилиане не хотелось думать о том, что их семейная драма стала известна посторонним людям. Она была поглощена своими внутренними демонами, возникшими внутри нее из-за отца.
–– Не забудь, Том, что ты мне обещал, – произнес Острый Коготь, разворачиваясь, чтобы уйти вместе с Сопливым Гусем.
Лилиана с отцом вернулись домой. Приехал Йен навестить найденную невесту.
Родителям хотелось, чтобы их дочь поскорее пришла в себя, и они возлагали большие надежды на Йена. Возможно, общение с ним пойдет дочери на пользу после перенесенных переживаний.
– Знаете, Йен. Меня спасли индейцы. Это муж Лиззи спас меня со своими друзьями, вырвали из лап тех мерзких людей, – сказала Лилиана, когда они остались наедине, прогуливаясь по саду.
– Что вы говорите, Лилиана? Никогда бы не подумал, что индейцы, эти мерзкие дикари способны на такой благородный поступок, – удивился Йен, вытирая руки носовым батистовым платком.
