Kitabı oku: «Белая скво. Путь к свободе», sayfa 8
Глава 12 Побег
Как ни старались узнать у Лиззи точное расположение ее индейской деревни, ничего не вышло. Тут только ее пленители пожалели, что рано убили сопровождавшего Лиззи индейца. Как теперь расправиться с теми, кто дал приют белой девушке и беглой рабыне?
Лиззи предлагали назвать место расположения ее деревни, снова стать обычной жительницей белого поселения и забыть об индейцах, рабыне Сэм и вообще «о темном прошлом», как выразился один из тех, кто допрашивал ее.
Лиззи упорно продолжала молчать о том, где расположена деревня приютивших ее индейцев.
– На что ты надеешься? – спросил ее дядя Том во время одной из подобных «бесед».
– Ни на что, – ответила Лиззи, – я уже давно ни на что не надеюсь.
– Скажи место, где их найти. Какой смысл тебе покрывать индейцев? Снова станешь жить в городе, – говорил дядя Том, разглаживая отпущенные недавно усы, и разглаживая штаны на бедре.
«Прямо как тетя Рэйчел поглаживает платье на себе,» – невольно подумала Лиззи.
– Вот только Йена ты упустила, – покачал он головой, – Не ценишь ты, Лиззи, своего счастья, – закончил дядя Том, наконец, свою речь.
– Это вы хотели прибрать к рукам его состояние, – ответила Лиззи, глядя в окно на белые, медленно плывущие, словно кучки хлопка, облака, – Мне не нужен брак с ним.
– Увести, – рявкнул всегда спокойный дядюшка, теряя терпение.
Привлеченные Томом его люди прочесывали леса в окрестностях. Они нападали на соседние индейские деревни, расположенные ближе к поселениям белых людей, стараясь обнаружить деревню, где живет племя Лиззи. Пока все оставалось безрезультатно. Ни в одной из деревень Сэм так и не была обнаружена.
Тем временем в индейской деревне собрали Совет племени. Волчье Ухо уселся в центре у костра. На этот раз Совет решили провести не в Центральном Доме, а так, чтобы все члены племени могли слышать и видеть происходящее.
– Великий бог Маниту, спаси мою Лиззи, – повторял Острый Коготь раз за разом.
– Мы должны помочь Лиззи. Она стала членом нашего племени, преемницей лекарки Сунэ, – громко обратился Лисий Хвост, взывая к соплеменникам.
– Это подставит все племя под удар, – возразила ему Итаки.
После известия о смерти мужа, которое принес Лисий Хвост, она была очень зла и на Лисий Хвост, и на Лиззи. За компанию доставалось и Сэм.
– Вам хорошо говорить, не вы потеряли кого-то из своей семьи. Рассуждаете теперь о помощи той, что подставила племя под удар. Еще эта осталась, – Итаки указала на Сэм, – теперь за ней придут.
Острый Коготь сурово смотрел на сестру. Почувствовав его взгляд, Итаки замолчала и села.
Поднялся вождь, надевший на сегодняшний совет роуч из перьев орла. Волчье Ухо пользовался им лишь в особых случаях.
– Отправить отряд из хороших воинов. Забрать лекарку, – произнес он сурово, вынося вердикт.
Волчье Ухо окинул взглядом людей перед собой и покинул Совет.
***
Лиззи сидела в полной темноте. Наверно, сейчас новолуние. Жаль нельзя рассмотреть, что там снаружи. Она размышляла, что будет дальше. То, что за ней придут индейцы, Лиззи не сомневалась. Острый Коготь не оставит ее здесь. Вот только во время побега их могут убить, ее или еще кого-то. Этим кем-то может стать Острый Коготь. Что может быть страшнее? А, если она останется, тогда ее не убьют. Белые обещали, что ее не тронут, но это было до того, как повесили Орлиное Перо. Разве можно верить словам белых? Лиззи усмехнулась. До чего дошло. Она называет свой народ «белыми», как будто она и в самом деле стала индианкой. Если случится так, что индейцы смогут подобраться к тюрьме, она обязательно уйдет с ними.
В стекло тихонько стукнули. Что это могло быть? Рядом со зданием тюрьмы не росли никакие деревья, чтобы стучать в стекло при порывах ветра. Индейцы не могли добраться сюда так быстро. Прошло всего четыре дня.
Лиззи осторожно встала, приблизилась к окну, стараясь что-то рассмотреть сквозь мутное стекло во тьме снаружи. Увидела лишь силуэт и услышала до боли родной голос Острого Когтя, доносившийся из-за стекла.
– Лиззи, – тихо шептал он.
Снаружи послышались звуки борьбы, и через минуту дверь в камеру открыл Лисий Хвост с широкой улыбкой на лице, судя по его шепоту.
– Лиззи, идем! – позвал он.
Острый Коготь, вынырнувший из-за его спины, подхватил Лиззи на руки и прыгнул в темноту. Он поставил ее на ноги и взял за руку. Она устремилась за ним, всецело доверяя интуиции. Направились к роще за оградой усадьбы, где были оставлены индейские кони. Вслед им раздался крик:
– Стой! Кто там?
Затем последовал выстрел, следом – еще один. Острый Коготь бежал быстро. Лиззи едва поспевала за ним. Он подтолкнул Лиззи к проему в ограде, сделанному загодя, одновременно перемахнул через ограду сам, подсадил Лиззи впереди себя. Лисий Хвост, бежавший сзади, вскочил на коня, и они понеслись во весь опор.
Они скакали какое-то время вдоль реки, остерегаясь преследовавшей их погони, но, похоже, их опасения были напрасными. Те, кто хотели их догнать, не слишком спешили. Почему напрасными Лиззи и Острый Коготь поняли, когда оглянувшись, увидели, как клонится и падает с лошади Лисий Хвост. Спешившись, оба подбежали к нему, стараясь помочь. Лисий Хвост истекал кровью, его рубаха пропиталась насквозь, лицо побледнело и осунулось.
– Масуго, брат! – Острый Коготь подхватил его, понимая, что ничего уже не поможет. Он назвал Лисий Хвост его детским именем.
– Масуго, держись, – говорила Лиззи, зажимая рану под лопаткой слева.
– Ли…сий Хвост… – поправил он со слабой улыбкой.
– Держись, брат! – крикнул в отчаянии Острый Коготь, больше не опасаясь привлечь внимание белых.
– Сэм… не… оставляйте… – это были последние слова Лисьего Хвоста, завершившие его земной путь.
Лиззи держала Лисий Хвост за руку, не сводя расширенных от ужаса глаз. Она не хотела и не могла согласиться с таким исходом.
Острый Коготь обнимал Лисий Хвост, держа его голову на коленях. Он готов был ко всему, но не к тому, чтобы потерять кого-то из близких. Лисий Хвост был не только братом, но и лучшим другом с самого детства. Острый Коготь смотрел в это равнодушное небо и не верил, что Лисий Хвост оставил его.
Острый Коготь перекинул Лисий Хвост через спину коня, и они покинули это место. Добрались до леса, спустились вниз, скрывшись в глубоком овраге. После пересечения реки и долгой скачки, вряд ли сейчас за ними шли преследователи.
Лиззи лишь спросила у Острого Когтя, как они смогли так быстро приехать в город.
– Мы торопились, потому что белые, скорее всего, не ожидали такого малочисленного нападения. Я и Лисий Хвост ехали на лошадях по лесу, переплыли через реку и сменили коней у Сибару. Он живет отшельником в хибарке у самой излучины. Чем быстрее мы добрались бы до города, тем меньше человек нам понадобилось из-за неожиданности для белых. Через день-два нас бы уже ждали, и мы уже вряд ли смогли что-то сделать, сколько бы нас ни было.
– Надо ехать, – сказала Лиззи.
– Да, – согласился Острый Коготь, поднимаясь.
Вывели коней из тени деревьев, где те паслись, пока Острый Коготь и Лиззи немного передохнули. Сами ехали на жеребце Острого Когтя, тело Лисьего Хвоста вез его конь.
Острый Коготь вспомнил, как в дни его детства он с братом, которого тогда все называли Масуго, играли в догонялки посреди деревни или леса. Они убегали и прятались друг от друга в самых разных неожиданных местах, а потом пугали один другого. При этом оба смеялись до колик в животе, потому что с Масуго невозможно было рядом долго оставаться серьезным.
–– Если бабушка Сунэ узнает, что мы были на реке без взрослых, она станет сердиться, – говорил Коготь.
Ему было около пяти лет. Тогда он был еще просто Когтем. Это уже позднее он получил к своему имени добавление Острый. Масуго и того меньше было.
–– А зачем нам селдить бабушку Сунэ? – отвечал Масуго и обещал брату научить его плавать, «как лыба», – Мы не станем ей говоить. Пусть это будет наш секлет, – говорил он, не выговаривая «р».
Но, бабушка Сунэ узнала, что Масуго и Коготь ходили на реку и задала им трепку.
–– Вот станете хорошими пловцами, как отец Масуго, тогда будет по вашему, а сейчас нет. Там аллигаторы. Они могут забраться даже в исток реки.
Тогда Коготь с Масуго начали приставать к дяде Когтя и отцу Масуго, чтобы он научил их хорошо плавать еще до того, как их заберут на празднике Удаления и отправят в лагерь воинов племени для обучения.
Острый Коготь помотал головой, прогоняя воспоминания. Надо добраться до деревни. Там они проводят Лисий Хвост так, как и положено провожать воинов. Он снова вернулся в реальность.
Лиззи и Острый Коготь медленно продвигались по тёмному лесу. Не видя за собой погони, ехали не спеша. Лиззи сидела перед Острым Когтем на его черном коне.
Солнечные лучи изредка пробивались сквозь густую листву. Путь был извивистым, и уши Лиззи ловили звук щебета птиц и шороха листьев под копытами коня. Острый Коготь, сосредоточенно смотрел перед собой. Черная лошадь не спеша справлялась с дорогой. Разговаривать не хотелось.
Лиззи чувствовала, как ветер слегка треплет её волосы. Она была поражена красотой окружающей природы. Вот, все это есть, а Лисьего Хвоста больше нет. Он только что был с ними, но больше никогда она не услышит она его голоса, никогда не посмотрит в черные веселые глаза. Ему она обязана своей жизнью. Благодаря ему, они с Острым Когтем смогли сбежать от ирокезов. И Орлиного Пера больше нет с ними рядом. Он так старался защитить ее в последний момент, перед тем, как их схватили на рынке. Лес, солнце, река – все это есть, а их нет. Как же это страшно.
Словно в ответ на её мысли, Острый Коготь, невольно уловив её эмоциональное состояние, наклонился ближе и прошептал что-то утешительное. В этом тихом лесу они нашли покой, скрываясь от тревог, но оба еще не знали, что ждало их впереди.
– Не надо было вам меня вытаскивать, –сказала Лиззи. Пусть все было бы, как хотели тетя Рэйчел и дядя Том. После мы с тобой бы нашли способ воссоединиться.
– Ты моя женщина, моя жена. Разве я мог оставить тебя у них? – ответил Острый Коготь, искренне удивляясь ее словам.
– Но теперь, не только Орлиное Перо, но и Лисий Хвост погиб. Что мы скажем Сэм? Как посмотрим ей в глаза? – рассуждала Лиззи с грустью.
Они расслабились и не заметили, как по их следу появились люди. Лишь спустя какое-то время Острый Коготь заметил их приближение, но было слишком поздно.
Острый Коготь дернул Лизи вниз и оттолкнул. Она упала к ногам лошади, больно ударившись о землю, когда прогремел выстрел.
– Что, черт возьми, происходит? – выругалась Лиззи от неожиданности.
– Укройся за деревьями, – крикнул Острый Коготь откуда-то слева. Теперь выстрелы раздавались с двух сторон. Острый Коготь недавно разжился новым оружием, выменяв его у белого человека за хорошего жеребца.
– Сдавайся, краснокожий! – крикнул Том из укрытия, обращаясь к Острому Когтю.
– Aka siki (трус), – крикнул Острый Коготь, затаившемуся «родственнику».
– Я знаю, что ты обзываешь меня. Но, я так же знаю, что ты прекрасно понимаешь по-английский. Ты просто грязная свинья! – закричал Том, – отдай девчонку и убирайся. Пока что.
– Gacha simi (грязный рот), – прошипел Острый Коготь, стреляя на звук голоса.
В незавидном положении находились они с Лиззи. «Придется уходить без коней,» – решил Острый Коготь. Ему вместе с Лиззи спрятаться в непривычной обстановке для белых не составило бы труда.
Йеху! – раздался боевой клич индейцев, и улюлюканье известило обе стороны о появлении новых участников схватки.
Несколько белых людей были убиты стрелами из луков появившимися из зарослей индейцами. Тому удалось скрыться.
Индейцы собирали скальпы с поверженных врагов. Лиззи с отвращением отвернулась. Никогда она не сможет принять это варварство, как бы ни жаль ей было этот народ. Вот, если бы все жили так, как и положено испокон веков, белые по христианским заповедям, индейцы по своим верованиям, но без применения всех этих ужасных вещей.
– Ты цела? – спросил Острый Коготь, обнаружив Лиззи на краю поляны.
Она сидела, глядя на небо, затянутое низкими тучами,
– Начинается дождь, – тихо сказала Лиззи, выставляя ладонь перед собой под первые крупные капли.
– Идем, – позвал Острый Коготь, поднимая ее за плечи и провожая под раскидистые деревья. Там уже собрались остальные индейцы. Там же стоял и конь с телом Лисьего Хвоста.
– Вы вовремя появились. Сейчас мы были бы вместе с братом, – сказал Острый Коготь молодым воинам. Их было с десяток человек.
– Мы поехали встретить вас. Не думали, что Лисий Хвост присоединится к Орлиному Перу, – ответил старший из индейцев.
– Да. Я тоже не думал, что Лисий Хвост покинет нас так рано, – сухо ответил ему Острый Коготь, отводя взгляд.
Лиззи и группа индейцев, наконец, почти добрались до своей деревни. Потянуло дымом. Чем ближе они подъезжали, тем сильнее становился запах гари.
То, что предстало перед их глазами, не поддавалось описанию. Что здесь случилось? Они видели перед собой выжженную деревню, но кто это сделал? Пожар не мог самостоятельно уничтожить все вигвамы до единого. Кажется, не осталось никого живого.
По мере их продвижения к центру пепелища, которое представляла собой еще утром живущая своими обычаями деревня, приходило понимание произошедшего. Постепенно стали появляться выжившие люди. Их было так мало, по сравнению с теми, кто лежал неподвижно на земле, навсегда покинув этот мир.
Лиззи сначала пребывала в шоке, затем ярость заполнила ее всю без остатка.
Глаза Острого Когтя сверкали гневом и местью.
Лиззи остановила его, коснувшись рукой плеча.
– Нас слишком мало, – отстраненно прозвучал ее голос.
– Нас? Ты считаешь себя… одной из нас? – раздался прерывающийся слабый голос.
Тут только Лиззи заметила под упавшими стропилами вигвама за шкурами, некогда выполнявшими роль стен, лежавшую Итаки.
Лиззи склонилась над ней.
– Мы были с Острым Когтем, бежали от… белых, – произнесла она, немного запнувшись, не зная, как назвать врагов.
– Они пришли из-за тебя. Ты виновата в смерти Орлиного Пера и моего сына, – гневно говорила Итаки, с трудом подбирая слова.
– Что ты говоришь, Итаки? Я сейчас помогу тебе, – перебила ее Лиззи.
– Не надо. У меня перебит позвоночник, – тихо сказала Итаки, – помнишь мои слова?
– Все узнают то, в чем я сама себе боюсь признаться? – напомнила Лиззи. Она никогда не забывала эти слова, потому что тогда, сказанные Итаки в гневе, они задели ее внутренние струны, обидели, и было совсем непонятно, что Итаки имела в виду. Тогда Лиззи все списала на неприязнь к ней сестры Острого Когтя и злость по отношению к ней из-за него.
– Именно. Ты всегда будешь белой. Чужой для нас, как бы ты ни старалась доказать, что это не так. Тебя приняли только из-за Острого Когтя, – у Итаки кончались силы, но она продолжала говорить, будто хотела побольнее уколоть Лиззи напоследок.
– Я сделаю все, чтобы твои слова оказались неправдой, – ответила Лиззи.
– Пусть будет так, – согласилась Итаки, судорожно сглатывая, теряя последние силы, – Тогда позаботься о моей дочери, – добавила она слабым голосом.
Лиззи заметила рядом с Итаки сверток со спящим ребенком.
– Острый Коготь, – позвала Лиззи.
Он присел на корточки рядом. Лицо его осунулось и почернело.
– Теперь вы… ее родители. Помни это…, Острый Коготь, – Итаки говорила на последнем издыхании.
Раздались выстрелы, словно гром прогремел на фоне ясного неба. Сначала никто не понял, что произошло. Снова выстрел и снова. Индейцы падали один за другим.
– Всем лежать! – крикнул Острый Коготь. – передвигаться ползком. Ищите укрытия, – кричал он, лежа у старого толстого кипариса и стараясь понять, откуда стреляют.
– Раненых не бросать! – крикнула Лиззи и упала на землю недалеко от Когтя, – Кто это может быть? – крикнула она, стараясь, чтобы Коготь услышал ее.
– Не догадываешься? – крикнул Острый Коготь в ее сторону, – наши давние друзья!
– Черт! – выругалась Лиззи. Когда-нибудь они оставят нас в покое?
– Думаю, не стоит на это рассчитывать. Мы слишком им нравимся, – с яростью ответил Острый Коготь.
Полетели стрелы. Индейцы пришли в себя и теперь атаковали противника. Белые падали один за другим, но и индейцев оставалось слишком мало, чтобы обратить неприятеля в бегство.
– Стойте! – раздался громкий крик, – я хочу поговорить, – прозвучали слова в наступившей тишине.
– Говори, – ответил ему Острый Коготь.
– Мне нужно поговорить с Лиззи, – настаивал голос, укрывшегося за густыми зарослями.
– Это дядя Том, – сказала Лиззи.
– Не стрелять! – крикнул Острый Коготь индейцам, – Ты можешь выйти, – бросил он в сторону скрывающегося в ивовых кустах.
Появился Том. Его лицо осунулось, видимо, не спал, несколько ночей.
Лиззи поднялась с земли.
– Хочу сказать тебе, Лиззи. В последний раз. Вернись в город. Перестань жить среди дикарей, – все это дядя Том говорил с язвительной усмешкой, – Зачем ты сама выбрала себе такой путь, – заключил он.
– Я не выбирала этот путь. Вы подтолкнули меня к побегу, вынудили спасать себя от ненавистного мне брака, – ответила Лиззи.
– Да что ты понимаешь в жизни, глупая девчонка. Ты жила бы в богатстве, не зная горя, – снова усмехнулся дядя Том.
– Вы ничего не видите дальше своего носа. По-вашему, я вещь, удачно подвернувшаяся вам, чтобы разбогатеть еще больше? Куда вам столько? – спросила Лиззи.
– Мы не привыкли довольствоваться малым, как эти, – сказал Том, кивая в сторону сидевших и лежавших на земле индейцев.
– Да. Мы довольствуемся малым. Но у нас есть все, что нужно для жизни.
– У нас? – глаза Тома расширились, рот приоткрылся, – Да ты и впрямь считаешь себя одной из них, – даже не спросил, а как бы ответил сам себе Том.
– Да. Я одна из них. И всегда буду, – гордо произнесла Лиззи.
– Зачем же вы сожгли деревню и убили почти всех? Зачем стреляете сейчас? – спросила Лиззи, чтобы понять намерения дяди.
– Но ты-то жива, – ответил Том с ухмылкой, – мы хотели наказать тебя за неповиновение, да и индейцев не мешало бы проучить.
У Лиззи перехватило дыхание. Ее выручил Острый Коготь.
– Ты сейчас уйдешь и больше никогда не появишься рядом с нами, – четко проговорил он по-английски, – в следующую нашу встречу я убью тебя.
– Я уйду. Но вы должны знать. Скоро будет большое переселение. Все вы должны уйти на запад. Там будут Индейские земли, – медленно говорил Том, – Вы покинете эти места. Договор уже подписан. Все ваши соседи его подписали. И чероки были одними из первых, – закончил он.
Том возвращался домой. Воспоминания подкрались исподволь и не покидали его, пока он ехал по лесу в сопровождении жалкой кучки людей, оставшихся в живых после боя.
Он вспоминал, как в детстве в Англии всегда был недостаточно хорош для своего отца. Как, будучи ребенком, ему не хватало родительской поддержки, и он чувствовал себя неуверенным и подавленным авторитетом взрослых. Все его достижения и результаты в учебе были всегда недостаточно хороши, и Том никак не мог понять, нужно ли ему стараться дальше, чтобы заслужить одобрение отца или уже можно вздохнуть и расслабиться. Это выматывало его. Зато теперь он может сам подавлять других и даже убивать, и ему за это ничего не будет.
Как он превратился в тирана? Для семьи он оставался нормальным человеком, добрым и любящим мужем и отцом, но с теми, кто вынужден был подчиняться ему, Том был чрезвычайно жесток. Ему хотелось все больше и больше получить от них, от их рабского труда, заполучить «ничейные» земли, хотя он хорошо осознавал, что эта земля кормит индейский народ, живущий на ней.
Его решение оставить Лиззи в покое, ему самому принесло облегчение. Он больше не хотел преследовать эту девочку, ровесницу его дочери. Хорошо, если Рэйчел больше не станет ему докучать своими просьбами, выследить девчонку и убить все ее племя.
После разговора с дядей Томом, Лиззи была сама не своя. Она поняла, что сама дала понять нечаянно тете Рэйчел, когда та навещала Лиззи в тюрьме и желала всем им сгинуть, что индейцы ее деревни не хотят переселяться на запад. Несмотря на то, что другие соседние племена, в том числе и ближайшие к ним чероки согласны на переселение, а они не смирятся с таким положением дел.
Может, из-за этого произошло нападение на деревню? А, может, тетя и дядя Том, как он и сказал «просто хотели наказать индейцев», считая себя властелинами над теми, кто изначально не такой, как они.
Еще в Англии Лиззи слышала, как китаец, живший неподалеку на их улице, желал своему соседу, с которым повздорил: «Чтоб ты жил в интересные времена». Похоже, для Лиззи и ее племени настали такие времена.
Лиззи корила себя, как она могла вообще о чем-то разговаривать с этой женщиной после всего, что случилось. Зачем она говорила о том, как индейцы любят свою благодатную землю, которая их кормит. Разве может понять эта женщина, что есть люди, которым дороги свои корни, которые понимают и чтят своих предков.
Своим необдуманным поступком она навлекла на племя беду. Что если бы Лиззи никогда не попадала в племя маскогу? Возможно, эти люди жили бы так же, как и до ее прихода. Но кто знает, как все сложилось бы? Может, это не ее вина, что белые так жестоко уничтожают индейцев? Да, она тоже белая, но она не желает индейцам такой доли, которую несут им европейцы. Зачем ее народу причинять такую боль?
Ее народу? Да. Именно так. Это ее народ, и она в ответе за него. За тех, кто остался в живых. С ними больше нет Итаки, нет Орлиного Пера, их малыша. Бабушка Сунэ больше не встретит ее и Острого Когтя у родного вигвама, Лисий Хвост никогда больше не подшутит над ними, погиб Волчье Ухо, теперь племя осталось без вождя. И нет времени устраивать поединки и обряды. Острый Коготь займет место Волчьего Уха. Ритуалы проведут позже.
Погибших воинов, вождя, Лисий Хвост, женщин и детей хоронили согласно обычаю. Их тела сжигали на кострах.
Вокруг простиралась сожженная белыми людьми индейская деревня, задымившаяся новыми кострами, на этот раз погребальными.
Лиззи осматривала все, что осталось. Не зря Лиззи прожила среди индейцев столько времени. Она научилась воспринимать реальность как индейская женщина. Однако, в ее душе не было спокойствия. Лиззи чувствовала свою вину в поступках белых людей, которых она начала презирать, но с которыми была одной крови.
Лиззи знала, что останется жить с племенем, в то время как многие погибли, пав в этой деревне, погибнув в городе белых, защищая ее свободу и ее выбор. Орлиное Перо, Лисий Хвост, Волчье ухо, бабушка Сунэ, Итаки, их с Орлиным Пером сын. Скольких еще членов племени они не досчитались. Оглядываясь назад, Лиззи понимала, что теперь ей с этим жить. Так или иначе, она виновата в бедах племени, давшего ей приют. Индейцы приняли ее как свою и считают скво, но в глубине души для них она всегда будет белой с чужой земли. У нее не выходили из головы слова Итаки: «Ты считаешь себя… одной из нас?»
Как же все так вышло? Почему они все сейчас находятся в такой ситуации? Если бы она не попала в это племя индейцев, все погибшие были бы сейчас живы, никто из них не ушел на первый уровень небес.
Лиззи пыталась заставить себя перестать винить в гибели людей. В конце концов, не она их убила, но после краткого утешения начинала снова казнить себя за то, что подвергла их тому, что произошло из-за нее. Лиззи старалась изменить отношение к ситуации, ведь она готова на все ради индейцев, готова сделать все, чтобы им было лучше. Хоть она и боялась поначалу этих людей, но теперь они ее семья, она им благодарна за то, что дали приют, не убили, не изгнали, а дали возможность быть с Острым Когтем.
Все же это не ее вина, что белые соплеменники оказались такими жестокими, уничтожающими все живое на своем пути, если оно отличается от них, не похоже на их самих, в сотый раз убеждала Лиззи себя. Ее размышления изматывали , не помогая обрести покой.
Острый Коготь видел ее мучения, исподволь наблюдая за ней. Он искренне хотел ей помочь, но понимал, что этот путь она должна пройти сама. Он может лишь облегчить его немного.
Лиззи стояла в задумчивости, как обычно в последнее время.
– Лиззи, – тихо позвал ее Острый Коготь, тронув за руку. Он ощутил, как его ладони коснулся теплый металл, нагретый ее телом, – вспомни, кто ты, – продолжил он.
– Та, кто принес племени несчастье? – прошептала Лиззи.
– Ты девушка, которая должна быть сильной. Ты уже спасла однажды племя, заставив покинуть деревню, зараженную оспой. У тебя есть сила. Ты помогала бабушке Сунэ лечить наших людей. Не опускай руки. Племя верит в тебя. Поверь и ты моим словам. Если бы было иначе, тебя бы изгнали, – терпеливо объяснял Острый Коготь.
– Но Итаки сказала, что я всегда останусь для индейцев в их душе белой. Они никогда не станут считать меня одной из них, – возразила Лиззи.
– Ты поверила обиженной женщине? У нее убили мужа, ребенка и она сама находилась на пороге смерти. Она вымещала все свои чувства на тебе, – сказал Коготь с горькой улыбкой.
– Ты правда так думаешь? – спросила Лиззи.
– В конечном итоге Итаки оставила дочь на воспитание именно нам, зная, что ты будешь ей хорошей матерью, – заключил он.
– Может, ты и прав, – неуверенно произнесла Лиззи, боясь спугнуть подступившее осознание душевного спокойствия.
«Пусть все идет, как идет,» – наконец, решила она.
Лиззи вспоминала свое прошлое, как осталась одна в их доме, как ей было сложно справляться с бытовыми проблемами, к решению которых она совсем не привыкла, как плохо она переносила свое вынужденное одиночество.
Как хорошо, что ей тогда помогли Флетчеры. Поначалу миссис Джейн Флэтчер приносила ей еду или звала к себе пообедать. Ее муж помогал справиться с топкой камина.
Так же и индейцы помогли им с Сэм, спасли от гибели, вытащили из воды, если бы не они, все закончилось бы плачевно для них обеих.
Лиззи искренне от всей души прониклась ко многому, что было дорого индейцам. Она искренне любила Острого Когтя и поэтому хотела понять и принять его образ жизни.
Но то, что ее в племени иногда за глаза называли белой коробило ее и она чувствовала как становится более закрытой для таких, как Итаки, но в то же время остается открытой для Острого Когтя. В их устах «белый» – означало мягко говоря, нехороший.
Она печалилась о своих ушедших родителях, сожалела о не сложившейся жизни на родине, но понимала, что Острого Когтя она могла встретить только здесь. Это внутреннее противоречие отяжеляло ее размышления, но и давало надежду на дальнейшую жизнь в племени. Даже их поначалу дикие для нее обряды, она готова была принять ради Острого Когтя, ради одной лишь его улыбки и взгляда обсидиановых глаз.
Все это угнетало ее, не давало встряхнуться и оправиться от того, что навалилось за последнее время.
Тяжело было думать обо всем, тяжело что-то делать. Размышления не давали покоя. Лишь ее любовь к Острому Когтю питала ее, давала поддержку и каким-то неведомым самой Лиззи образом, защищала ее разум от разрушающего влияния мыслей.
Никто пока не знал, как им всем быть дальше. Просто рядом с сожженной деревней поставили несколько новых вигвамов, но все понимали, что это временное решение.
– Не грусти, Лиззи. Мы справимся, – попытался поддержать Лиззи Острый Коготь.
– Я знаю. Но, как же все это трудно, – сказала она, вздыхая.
– Мне жаль, что я не убил этого человека, позволил ему уйти. Он обязан жизнью только тебе, – заверил ее Острый Коготь.
– Не надо, Острый Коготь. Пусть будет так, – сказала Лиззи, сжав зубы. Этот человек принес столько горя в их племя, но он был мужем ее родной тети и отцом сестры.
– В очередной раз белые показали, какие они подлые на самом деле. Земли, которые они отвели для индейцев совсем неплодородные. Там нельзя жить. Начнется голод. Много людей погибнет, – сказал Острый Коготь.
– Тогда мы не должны идти туда, – заговорила Лиззи.
– Я тоже так считаю, – согласился Коготь.
– Но и здесь оставаться мы не можем. Если мы не уйдем, нас уничтожат, – заметила Лиззи, глядя Острому Когтю в глаза.
– Ты права, – согласился он.
– Если не на запад, то куда нам идти? – спросила Лиззи.
– Мы пойдем на север, – решил Острый Коготь.
– Да, выбор невелик, но это лучшее решение из того, что мы можем выбрать, – согласилась Лиззи с Острым Когтем.
– На севере все будет по-другому, не так, как мы привыкли здесь, – заметил Острый Коготь.
– Это понятно. Но другого выхода нет, – заключила Лиззи, – Острый Коготь, а откуда ты знаешь, что там такая неплодородная земля? – поинтересовалась она.
– Мы бывали там. Тогда мне было шестнадцать зим. Сейчас на десять больше, – ответил Острый Коготь.
Им не хотелось покидать родные для племени места. Но что было делать? Если другие племена согласились на переселение, рано или поздно их отправят на запад, а на голой пустынной земле их ждет верная смерть. Как ни крути, а на север уходить придется. Лучше сделать это самим, чем ждать, когда прогонят недруги.
