Kitabı oku: «Белая скво. Путь к свободе», sayfa 9
Глава 13 Сногсшибательная новость
Тетушка Рэйчел расхаживала перед домом в своем привычном облачении, больше похожем на выездной костюм, в котором она обычно посещала город и наносила визиты соседям.
Ей откровенно было скучно. К Тому, как раз, явился один из солдат форта.
– Постой-ка, голубчик. Не ты ли охранял несколько дней назад девушку из индейского племени? – спросила она, останавливая быстро идущего молодого человека в поношенной солдатской форме.
– Ту, что белая скво? – уточнил солдат, непонятно почему улыбаясь во все тридцать два зуба.
– Да, именно, – нетерпеливо ответила ему тетушка Рэйчел.
– Я имел удовольствие охранять ее пару дней. Хорошо, что сбежала она не в мою смену, – торопливо говорил он.
– Что можешь рассказать о ней? – спросила тетушка Рэйчел.
– Обычная девушка. Даже не знаю, почему ее так ценят индейцы, что решились вызволить из заключения. Говорят, при этом один из них был ранен и потом скончался, – разговорился солдат.
– Да. Странная история, – решила не раскрывать свои карты постороннему человеку тетушка Рэйчел.
– Может, все дело в том, что она беременна от одного из индейцев, – произнес солдат, пожимая плечами.
– Что? – вскричала тетушка Рэйчел, – с чего ты взял?
– У моей жинки четвертый на подходе. Уж я в этом разбираюсь, – заявил солдат, – Эта девица называла индейца своим мужем, но я сомневаюсь, что краснокожий женился на белой женщине. Хотя, если подумать, он же пришел за ней, чтобы вытащить из тюрьмы, – продолжал разглагольствовать солдат.
– Вот, значит, как, – произнесла тетушка Рэйчел задумчиво, – она времени зря не теряла.
– И не говорите миссис. Ушлая эта скво, скажу я вам, – снова пустился в рассуждения солдат.
– Ладно, иди, – ответила тетушка Рэйчел, сморщившись, будто отведала лимона.
«Значит, эта дерзкая девчонка теперь еще стала женой какого-то грязного индейца,» – нелестно раздумывала о племяннице тетушка Рэйчел.
Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то узнал о подобном бесчестии для ее семьи. Раньше все соседи в поместьях и Дабл-Спрингсе просто знали, что Лиззи приняли в племя индейцы и она стала скво, но чтобы женой… Такого Рэйчел не ожидала. Ее племянник или племянница будет индейцами.
Подошел Том, застав супругу в невеселых размышлениях.
– Что-то случилось? – участливо спросил он.
– Никак не могу понять, зачем этой девчонке понадобилось сбегать. И уж тем более не понимаю, как она могла стать женой индейца, – ответила ему расстроенная Рэйчел, – она еще и ребенка ждет. Как все это скажется на Лилиане? И зачем мы только согласились принять Лиззи? Пусть бы оставалась в Англии совершенно одна.
– Лиззи ждет ребенка? – ошарашено спросил Том, – вот это да!
– Не вижу повода для радости, – произнесла Рэйчел скептически.
– Всегда хотел спросить, Рэйчел, почему ты так ненавидишь Лиззи? Зачем тебе хочется ей так насолить, что ты решила уничтожить все деревни вокруг, лишь бы найти ту, где укрылась твоя племянница? – спросил Том.
– Может, я не ее ненавижу, а всю ту жизнь, что осталась в Англии, – ответила супруга.
– Что такого ужасного было в твоей жизни на родине? Ты голодала? Тебя били? К тебе плохо относились? – спросил Том.
– Да. Все вместе, – ответила Рэйчел.
– Но я то знаю, что это не так. Ты забываешь, что я знал твою семью, – удивился Том.
– Да какая разница? – рявкнула взбешенная Рэйчел, – Я просто хотела уехать от всего того, что мне мешало. От этой глупой морали, когда то нельзя, это неприлично. Я хотела свободы, и я нашла ее здесь.
– Но ты могла бы не отрываться на девчонке. Она же дочь твоей сестры, как-никак, – сказал Том. На него снизошло миролюбивое настроение.
Рэйчел, молча, развернулась и направилась в дом.
Она долго сидела в своей комнате, не разговаривая ни с кем до самого вечера. Вспоминала свою жизнь в Англии, в их небольшом городке в небольшом доме, не соответствовавшем требованиям моды того времени, с ее родителями, не достигшими нужных высот в положении в обществе. Она всегда искала удобный случай, чтобы уехать подальше, и лишь только представилась такая возможность, не задумываясь бросила все. С того времени местом для себя она видела только Америку, страну ее грез. Она заставила отправиться туда Тома, как только поняла, что там можно разбогатеть, получив от губернатора большой участок земли.
За ужином Рэйчел, великодушно улыбаясь, попросила Тома, оставить Лиззи и «не причинять ей больше неудобств».
– Оставь ее в покое, и просто забудем об этом, – отрезала она.
Глава 14 Совет о переселении на север
Немногочисленные члены племени собрались в центре своего нового небольшого обиталища, которое с трудом можно было назвать деревней.
– Все вы знаете, что соседние с нами племена подписали Договор о переселении на запад, в том числе и чероки. Там будет Индейская территория. Но вот что я скажу вам. Эта земля неплодородна. Мы не сможем растить там то, что растим здесь, там не на кого охотиться. Нас ждет голодная смерть, – говорил Острый Коготь, оглядывая оставшихся членов племени.
– Что ты предлагаешь? – спросили его из толпы.
– Я предлагаю идти на север и постараться там найти новый дом, – ответил Острый Коготь.
– Другого выхода у нас нет. Уйти нужно сейчас, как можно скорее. Чтобы солдаты белых не помешали нам идти по выбранному пути, – дополнила его слова Лиззи.
– Это будет сложно, – произнес Сопливый Гусь.
– Да. Нелегко. Но другого пути нет, – сказала одна из женщин.
– Тогда мы пойдем на север, – поддержали его из толпы.
За те два года, которые Лиззи провела в племени, новые поселения белых людей росли вокруг, как грибы после дождя.
Индейцы ничего не могли поделать с тем, что белые люди считали себя первооткрывателями, занявшими «незаселенные» земли, которые теперь принадлежат им, а коренные американцы могут эти земли арендовать у «первооткрывателей».
В индейцах видели помеху для цивилизации и выступали за переселение индейцев с богатого Юго-Востока на дикие земли Запада. Со времени побега Лиззи и обоснования ее среди индейцев процесс этот все ускорялся и дошел до соседних племен и их самих.
Правительство обещало им лучшую жизнь на "индейских территориях".Соседние племена в насильственном порядке подписали договор. Чероки пытались судиться, но их не признали независимой нацией и судья не стал слушать дело «Нация чероки против штата Джорджия». Часть чероки отказались переселяться и их депортировали насильно с помощью армии США. Соседние крики тоже отказались переселяться. Индейцы голодали. Они вынуждены были совершать набеги за пропитанием, а белые поселенцы в ответ собирали ополчение и нападали на них.
***
Лиззи, Острый Коготь и жалкие остатки их племени поднимались на холм за деревней. Раньше Лиззи с Острым Когтем иногда приходили сюда вместе. Им нравилось смотреть на деревню, жившую своей жизнью, на горевшие рядом с вигвамами костры, на женщин, готовивших еду для своих семейств, на мужчин, чистящих луки и стрелы для охоты, на вездесущих многочисленных ребятишек разных возрастов, снующих повсюду, на суетливых индейских собак, бегающих между вигвамами.
Сейчас Лиззи и Острый Коготь остановились, чтобы в последний раз окинуть взглядом разоренную сожженную деревню, покидаемую ими навсегда.
В это же самое время в саду дома семейства тетушки Рэйчел и дядюшки Тома накрыли прекрасный стол в ожидании соседей. Ничего особенного не намечалось, просто предстояло чаепитие в честь помолвки их дочери.
Собрались самые ближайшие соседи.
Гости привычно обсуждали самые насущные вещи. Мужчины говорили о делах, что нынче происходит на полях, каков урожай, не подвергся ли он нападению саранчи или других вредителей. Женщины предпочитали иные разговоры. Их интересовало то, что сейчас в моде, новые фасоны платьев, кружева и шляпки.
За чаем пробовали сладости из соседней Джорджии. Том считал, что там сахарный тростник дает лучше урожай, хотя не все были с ним согласны, поскольку это не так уж далеко от Северной Каролины, и сахарный тростник там растет такой же, как и здесь.
Новая чернокожая девушка, предварительно тщательно обученная, обходила гостей, подавая чай в новеньких чашках недавно привезенного сервиза.
– Что, Рэйчел, как поживает ваша племянница? – не преминула уколоть миссис Тэтчер Рэйчел.
Она прекрасно знала от мужа, что английская племянница Рэйчел почти сразу после приезда в поместье сбежала к индейцам, прихватив с собой их рабыню.
– Мы уже забыли этот небольшой инцидент, – ответила равнодушным тоном хозяйка дома, поправляя свое новое платье из зеленой тафты.
Ее дочь в это время мило щебетала о чем-то с мистером Йеном Робинсоном, в то время, как он держал ее ладонь в своих руках, поминутно пытаясь вытирать нос, откуда так и норовила упасть капля. Как всегда он слишком потел, находясь рядом с дамой.
Лилиана расправила новое желтое платье. Сегодня ей хотелось как никогда ранее, утереть нос сестре, пусть и такой, какой оказалась их родственница из далекой Англии.
– Конечно, – поддержала Дженни Тэтчер слова Рэйчел, – кто знал, что эта девушка, которую приютили по доброте душевной, окажется такой черствой и неблагодарной.
– Пусть теперь хватит лиха в своих лесах с ненаглядными туземцами, – ввернула шпильку миссис МакДональд, стараясь своими словами уколоть Рэйчел ее родством с индейцами.
– Я не желаю больше слышать об этой девчонке. Я давно покинула Англию не для того, чтобы здесь терпеть унижения из-за каких-то там родственников, – громогласно заявила Рейчел, покрываясь багровыми пятнами.
– Рэйчел, все хорошо. Мы просто обсуждаем текущее положение дел, – спокойно заметил Том, – давайте праздновать помолвку моей дочери и мистера Йена. Это куда более радостное событие.
Гости наперебой начали поздравлять родителей. Мистер и миссис Робинсоны ненадолго приехали вместе с сыном и вскоре намеревались оставить его для дальнейшего празднования. Они и родители Лилианы принимали поздравления, стараясь не ударить в грязь лицом, и одаривая присутствующих натянутыми улыбками.
В это время Лиззи стояла рядом с Острым Когтем. Она давно уже воспринимала окружающую действительность, как индейская женщина и сейчас чувствовала, что движение жизни происходит помимо ее воли. Несмотря на то, что она, как бы со стороны смотрела на происходящее, в ее душе не было спокойствия. Она чувствовала свою вину в поступках белых людей, которых она презирала, но сонна тоже была белой.
Теперь она уходит, продолжает оставаться с племенем в то время, как многие из индейцев погибли, когда сожгли деревню, и ранее. Скольких членов племени они не досчитались. Сколько из них останется в живых после перехода в северные леса?
– Острый Коготь, скажи, ты веришь, что мы сможем начать новую жизнь? – спросила она.
– У нас нет другого выхода, – просто ответил он, – мы должны постараться.
– Мы должны постараться, – прошептала Лиззи.
Она могла бы многое спросить у тети Рэйчел и дяди Тома: "Почему вы это делаете? Как вы можете быть такими жестокими? Есть ли другой путь? Что вы чувствуете?" Но Лиззи знала, все ее вопросы остались бы без ответа. Того честного ответа, на который она рассчитывала бы раньше, останься она прежней девушкой из Старого Света. Сейчас она знала, никто из белых не готов признать свою алчность, жестокость, жадность и ненасытность в присвоении чужого.
Лиззи сама не понимала, как они с Острым Когтем стали одним целым, но она точно знала, что только благодаря ему, ей удалось стать для племени не только подругой их теперешнего вождя, но оказать самой большое влияние на то, чтобы спасти этих оставшихся людей. Она не поверила в искренность предложения белых переселиться на запад в неплодородные чахлые земли, отведенные для индейцев. Даже их соседи некоторые племена повелись на разговоры белых о том, как все будет хорошо для индейцев. Почему бы белым самим не поселиться на западе, куда предлагают выселить индейцев? Чероки и многие племена криков, как называли себя маскоги, подписали кабальный для них договор. Лиззи не купилась на эти уловки. Она хорошо поняла, что никто из ее бывшего семейства не желает индейцам ничего, кроме уничтожения. Разве остальные не такие же?
Сейчас Лиззи уходит с племенем. Оглядываясь назад, она понимала, что, так или иначе, она виновата, хоть ее и считают скво. Индейцы приняли ее как свою, но в глубине души для них она всегда будет белой. Да и для себя, как бы она ни хотела, она будет девушкой из Старого Света со своими воспоминаниями из детства, со своими родителями, со своей жизнью до встречи с криками у ручья, у истока Кусы.
Племя тихонько ушло вперед. Сэм несла маленькую дочку Итаки и Орлиного Пера.
После гибели Лисьего Хвоста Сэм поникла и молчала до тех пор, пока Лиззи не принесла ей ребенка.
– Сэм, мне очень нужна твоя помощь. Одна я не смогу выходить девочку. Ей, конечно, нужны родители, и тебе сейчас не до нее. Но мне нечем ее кормить. Кроме молока от единственной козы, сбежавшей во время нападения, ничего нет. Нам повезло, что удалось найти козу. Может, у тебя получится выходить ребенка? Ты умная и всегда можешь что-нибудь придумать. Мне нужно помочь тем, кто получил увечья, подумать о том, как нам всем быть в пути. Пусть она пока побудет у тебя, – говорила Лиззи, находя все новые и новые слова, стараясь убедить Сэм, чтобы та не смогла отказаться и впасть в молчаливое забытье.
– Я присмотрю за ребенком, – наконец сказала Сэм, вытирая слезы, катившиеся из ее карих глаз.
Острый Коготь и Лиззи окинули взглядом на прощанье родные места. Грусть охватила обоих. Они оставляли здесь большую часть себя. Здесь они научились понимать друг друга. Здесь они стали родными друг для друга. Это их земля, их народа. Они хотели бы жить здесь, растить детей, но судьба распорядилась иначе. Нет, не так. Белый человек распорядился иначе. Тот, кто возомнил себя главным на этой земле.
Остаться здесь – совсем не выход из сложившейся ситуации. Этим не спасешь оставшихся в живых людей. Сейчас главное то, что они живы, и они вместе.
– Я верю, когда-нибудь белый человек поставит себя на место индейцев, – сказала Лиззи.
– Духи их отцов и дедов будут наблюдать и не верить в происходящее, – поддержал ее Острый Коготь, – Мы найдем новый дом, – тихо добавил он, обнимая Лиззи, – на севере.
– Да. Мы постараемся, – ответила Лиззи.
Глава 15 Великое переселение
Острый Коготь решил, что его племени нужно идти как можно скорее, уходить как можно дальше, пока белые люди не пришли, чтобы сопроводить их, соединив с другими племенами и выселить всех индейцев.
Многие в племени оказались слабы для перехода. Одни из-за травм и ран, полученных во время последнего нападения, другие из-за потрясения. Сэм и Лиззи обе были в положении, Острый Коготь помогал нести дочь Итаки Амитолу. Ее имя означало «радуга». Когда у Итаки родились дети, на небе появилась радуга.
Острому Когтю необходимо было смотреть за всеми. Из мужчин остались только он и Сопливый Гусь. Остальные были всего лишь подростками, десятилетний внук Волчьего Уха Мато и его друг одиннадцатилетний подросток Нигиг. Во время нападения эти двое друзей были на реке, проверяли плетеные ловушки для рыбы. Это и спало их.
Всем приходилось тяжело. Еды, чтобы взять с собой при отправлении в путь не было в запасе. Охотиться и собирать травы и коренья приходилось по мере продвижения и остановок, но это сильно замедляло передвижение, а медлить было нельзя.
Лиззи попросила подержать медицинскую сумку, сама она чувствовала, что необходима Сэм, хоть та и молчала. Лизи немного приотстала, дожидаясь Сэм, и теперь шла рядом с ней. Острый Коготь старательно нес сумку, пока не оборвалась ручка, и она не свалилась прямо на землю. От удара сумка распахнулась, и многочисленные бутылочки покатились по траве. Острый Коготь выругался тихонько и сложил их обратно. Один флакончик не влез, и Острый Коготь воткнул его за пояс, чтобы потом отдать Лиззи.
Люди устали, все шли, молча опустив головы, понурые. Понятно, радоваться было нечему.
Одолевали сомнения, не лучше ли было послушать белого человека и переселиться на запад, но ведь и там нечего есть, земли неплодородные.
Может и удастся найти новый дом, не хуже прежнего.
Шли как обычно. Ничего не изменилось, но у Острого Когтя появилось чувство, что за ними наблюдают. Раньше чутье его никогда не подводило. Ощущение чужого взгляда на себе и не одного не оставляло. Острый Коготь незаметно осматривал все вокруг, свистом дал сигнал остальным укрыться, стать невидимыми. Ему все же удалось выхватить тень, стремительно метнувшуюся в сторону. Он не ошибся.
Несколько пожилых мужчин, женщины, подростки чужого племени занимались собирательством лесных даров. Они заметили пришедших раньше, чем те успели обнаружить их, и какое-то время наблюдали.
– Что вы хотите? – громко спросил Острый Коготь, чтобы его услышали все вокруг.
В ответ он получил молчание.
– Мы просто хотим пройти. Мы не причиним вам зла. Только пройдем, – продолжил он говорить так же громко, чтобы слышали все те, кто не рядом с ним.
В тишине со звоном в ближайшую березу вонзилась стрела. Это ясно давало понять, что им мягко сказать, не рады. Воевать Острому Когтю было не с кем. Из Мато и его друга воины еще не выросли. Сопливый Гусь, как воин так себе. Да и как они, четверо мужчин, двое из которых подростки, могли противостоять чужим взрослым воинам?
Пришлось подчиниться предупреждению.
– Мы уходим, – сказал Острый Коготь громко во весь голос. Он снова издал свист, и все члены его небольшой общины торопливо устремились вперед в стремлении скорее покинуть это неприветливое место.
Стоило им оказаться за пределами видимости наблюдавших за ними, если только их не отправились сопровождать до границы земель племени, в чем Острый Коготь не сомневался, как Лиззи сообщила ему о том, что Сэм не может идти дальше. Схватки, о которых она молчала, достигли пика, начались роды.
– Племя должно уйти, иначе те, кто идут по нашему следу начнут пускать стрелы, но… – Острый Коготь не успел договорить, как раздался душераздирающий крик.
Острый Коготь даже не понял сначала, что исходит он от Сэм.
Лиззи срочно расстелила ткань и начала делать приготовления быстрыми точными движениями. Острый Коготь даже забыл, где находится, глядя на нее и видя перед собой бабушку Сунэ. Те же четкие движения, та же краткость в словах.
– Острый Коготь, нужна вода и огонь, – быстро и четко произнесла Лиззи требовательным тоном.
Она не просила. Она приказывала. Острый Коготь с удивлением смотрел на нее, осознавая, что он совсем не знает свою Лиззи. Когда в ней это появилось? Когда и где она научилась быть такой жесткой?
Им пришлось остановиться, Острый Коготь велел ответственному Мато найти воду, старательному Нигигу развести огонь. Сэм уложили под сень деревьев, и ею занялась Лиззи.
Острый Коготь в это время пытался выторговать немного времени у враждебно настроенного по отношению к ним племени, так и не отставшего от них. Его члены скрытно передвигались по пятам, оставаясь невидимыми и неслышимыми.
Враждебное племя временно приостановило нападение, но как только раздался крик ребенка, предупреждающие стрелы вновь полетели в сторону горстки оставшихся людей Острого Когтя. Не имея возможности обороняться или, тем более, нападать, пришлось подчиниться требованию и продолжить путь, хотя Сэм была очень слаба и не могла идти самостоятельно. Какое-то время Острый Коготь нес ее на пологе, который с другой стороны подхватили Мато и Нигиг. Их периодически сменял Сопливый Гусь.
Кажется, они миновали невидимую границу, и скрытые преследователи от них отстали. Острый Коготь внимательно осмотрелся вокруг и дал сигнал отбоя. Все в изнеможении остановились. У Лиззи появилась возможность вновь заняться Сэм и ее новорожденным сыном.
Она отдала мальчика Сэм и занялась маленькой Амитолой. Лиззи опросила нагреть еще воды, чтобы обтереть ребенка. Накормила ее козьим молоком. У Сэм молока совсем было мало, и ее сына тоже пришлось кормить тем же молоком, что и Амитолу. Слава богам, что даровали им козу. Мато и Нигиг были ответственны за животное, следили за ним и охраняли от посягательств людей и хищных зверей во время пути.
Нет-нет, да и появлялись сомнения у Лиззи, смогут ли они выходить и не потерять обоих малышей. А ведь это было крайне необходимо, их племя понесло такие огромные потери, от которых вряд ли когда-нибудь оправится. Лиззи переживала, но старалась не показывать вида, чтобы не нагружать проблемами Острого Когтя, и без того осунувшегося от недосыпа. Когда племя останавливалось передохнуть, он принимался охотиться, чтобы прокормиться. Ему помогали Сопливый Гусь и один из мальчишек. Второй ни на миг не выпускал из виду козу по приказу Лиззи, а затем и самого Острого Когтя.
У самого виска Острого Когтя просвистела стрела. « Что? Опять?» – пронеслось в его голове, и он дал сигнал всем участникам перехода залечь, принять позицию лежа. Сам же скрылся с места, как будто растворился, словно его и не было у той ели, где он только что стоял.
Отчаянный Мато перебежками оказался рядом с Острым Когтем.
– Я дал сигнал тревоги, и залечь всем, – прошипел Острый Коготь, завидев мальчишку рядом.
– А кто поможет тебе защитить остальных? Один справишься? – ответил шепотом Мато.
– Может, и один, – недовольно прошептал Острый Коготь. Рядом хрустнула ветка. Оба вздрогнули и напряженно повернули головы.
– Я это, – прошептал Нигиг.
– Ползешь, как бизон, – набросился на него Мато.
– Тихо вы – призвал их у порядку Острый Коготь и знаками дал понять, чтобы следовали за ним.
Нужно было увести мальцов с места, где они изрядно нашумели. Их перешептывания могли привлечь внимание напавших.
Острый Коготь вытащил стрелу из-за спины. Во время этого перехода он не расставался с луком. Мальчишки сделали то же самое. Они во всем брали пример с Острого Когтя.
Острому Когтю удалось уложить троих. Мато ранил одного. Нигиг своей стрелой напугал остальных. Когда все было кончено, из зарослей показался Сопливый Гусь, ведя гнедого коня.
– Пони одного из убитых, – сообщил он, вытирая окровавленный нож о траву.
– Молодец, Сопливый Гусь, – похвалил Острый Коготь, – можно будет устроить на нем детей.
– Хорошо, что удалось отбиться, – сказал Мато, улыбаясь довольно.
– Так и будут нападать на нас все, через чьи земли мы идем, – добавил Нигиг невесело.
– Их тоже можно понять, – произнес Острый Коготь, – кому нужны чужеземцы на своей территории.
– Конечно, – согласился Сопливый Гусь, – я бы тоже прогнал чужаков.
– Мы уйдем, а племя, живущее здесь, наверно, даже не знает о грозящей опасности от белых, – вслух размышлял Острый Коготь.
– А нам-то что. Они в наше положение вошли разве? – спросил Мато.
– Так-то оно так. Да только мы же люди, – ответил Коготь.
– Это на тебя так общение с твоей женой действует, – произнес Сопливый Гусь.
– Ну а разве вы хотели бы, чтобы с вами поступили так? – усмехнулся Острый Коготь.
– Нет, мы бы не хотели, но и размякать и мямлей быть не следует, – возразил Мато.
– Я все же предупрежу вождя. Он должен знать, что его племя в опасности, – решил Острый Коготь.
– Острый Коготь, ты совершаешь ошибку, – произнес Сопливый Гусь.
– Да, – поддержал его Нигиг.
– А вы, я смотрю, очень разговорчивые стали. Вождю перечите, – Острый Коготь сказал это, вроде, как бы в шутку, но в то же время намек его был понят.
Индейцы вернулись к своим без Острого Когтя. Лиззи смотрела ни них во все глаза. И мальчишки и Сопливый Гусь молчали. Тогда она, не выдержав затянувшегося молчания, с замиранием сердца спросила:
– Где Острый Коготь? – ее голос дрожал в ожидании.
– Мы говорили… – произнес Мато и запнулся.
– Он не слушал нас, – добавил Сопливый Гусь.
– Где Острый Коготь? – твердо со стальными нотками в голосе повторила Лиззи вопрос, с огромным трудом, но справившись с собой.
– Он пошел в то племя предупредить вождя об опасности. Ну, что белые люди идут, чтобы выселить индейцев, – наконец, объяснил ситуацию Нигиг.
– Вы что, не могли его отговорить? – спросила Лиззи суровым голосом.
– С ним больно-то не поспоришь, – ответил ей Мато.
– Он напомнил нам, что он вождь, – добавил Нигиг к словам друга.
– А мы его не выбирали и боев не устраивали между прочим, – высказался Сопливый Гусь.
– Вообще-то ему жрец предсказал судьбу, – заявил Нигиг, обращаясь к Сопливому Гусю, – то все знают.
– А бои устраивать некогда сейчас, – добавил Мато, глядя на Сопливого Гуся многозначительно.
Все смотрели на Сопливого Гуся.
– Да я что? Я к тому говорю, что он сам себе указ, – сказал Сопливый Гусь, нехотя, опуская взгляд.
– Значит, отговорить вы его не могли? – спросила Лиззи, оглядывая попеременно каждого из вернувшихся.
– Нет, – подтвердил Мато, отрицательно покачивая головой.
– Никак, – поддержал его Нигиг, покачивая положительно.
– А то ты мужа своего не знаешь, женщина? – произнес Сопливый Гусь, оправившись от смущения, вызванного всеобщим вниманием.
– Ну и что теперь делать? – задала вопрос Лиззи, зная, что дельного ответа она не получит.
Никто из индейцев не нашелся, что ей ответить.
– Ладно. Отдохните. После поговорим, – строго велела она
Через пару часов Лиззи пересекла поляну, где расположилось их с Острым Когтем племя, пришла к мальчишкам и Сопливому Гусю, спавшим под раскидистой елью. Камни в ее браслете потемнели. Лиззи точно знала, что Острый Коготь оказался в опасности. Мато уже не спал. Завидев Лиззи, по сумрачному выражению ее лица, он догадался, что в ближайшее время им всем придется трудно.
– Что случилось? – спросил он встревоженно.
– Буди остальных, – вместо ответа сказала Лиззи.
Когда все трое были готовы слушать, Лиззи сообщила о своих намерениях.
– Племя должно узнать, что произошло с Острым Когтем прямо сейчас, – сказала она, переводя взгляд с одного на другого. Немного посовещались, проверили наличие индейских ножей, луки всегда были с собой, если индейцы не спали.
– Кто будет охранять оставшихся женщин и детей? – спросил Нигиг.
– Что предлагаете? – поинтересовалась Лиззи.
– Предлагаю, чтобы женщины были настороже и не выпускали луки из рук, – сказал Сопливый Гусь.
– Выбора нет, – согласилась с ним Лиззи.
Женщин предупредили, что им придется какое-то время провести в ожидании, пока Лиззи и мужчины, а мальчишки теперь считались мужчинами. не вернутся, и, чтобы все это время соблюдали осторожность. Четверых из восьми женщин выставили в дозор и велели не спускать глаз со всех сторон окружающего их леса.
Сами мальчишки, Сопливый Гусь и Лиззи бесшумно исчезли среди деревьев, идя след в след.
Лиззи раздала духовые трубки, стреляющие дротиками, смазанными очень малым количеством кураре, чтобы уколом в шею мгновенно обездвижить воинов, охранявших лагерь враждебного племени. Сопливый Гусь, да и мальчишки противились, говорили, что справятся с помощью ножей, но Лиззи убедила их, что так будет бесшумно и быстро. Индейцы согласились с ней.
Шли, примечая мельчайшие следы на земле и траве. Нащли поселение. Скрытно наблюдая за враждебной деревней, удалось выяснить, что Острого Когтя держат в глубокой яме. Туда дважды проходила молодая индианка, разодетая в цветное пончо, с кувшином и едой в руках. По доносившемуся разговору, стало понятно, что в яме пленник. Охранявший яму индеец, спустил туда кувшин и миску с едой.
