Kitabı oku: «Иди ко мне…», sayfa 5
Всегда, когда мне приходилось встречать эту женщину, Клариссу Исаеву, всплывала картинка улётного секса, плотских забав, порнофильм, одним словом, а в главных ролях – Исаев и Ларисо… Ничего невозможно было с этим поделать. Она доставляла Мишке громадное удовольствие, это было видно невооружённым глазом. Мадам знала своё дело, ей ничего не стоило привязать его навеки. Так казалось. Ан, нет! Не удержала, мастерица сексуальных утех, мастера боевых искусств, он развёлся с ней, и зачем-то проявился в моей жизни. И тут же нарисовалась красотка из замка, да ещё и с такой просьбой.
– Что я должна сделать? – Спросила я, разливая кофе.
– Исаев пригласил тебя на сегодняшний променад? Меня тоже. Двум нам там делать нечего. Будем бросать жребий? Доверимся судьбе? – Она сжигала меня своими зенками, горящими адским азартом, конченая авантюристка.
– Если я откажусь в вашу пользу, вы оставите меня в покое?
– Конечно! Клянёшься? – Глазки засверкали, губки заалели, сиськи затвердели, пис… сделалась мокрой…
– Не клянусь, но не собираюсь.
– Тогда отдай приглашение.
И я отдала. Она подскочила как лань, толком не попрощавшись, слетела со ступенек и в два прыжка перемахнула двор моего дома. А через пару часов на пороге квартиры появился Мишка, собственной персоной. На моё замечание о Клариссе он непонимающе мотнул головой, как отмахнулся от чего-то приставучего.
– Ты о чём? Я и слушать ничего не хочу, быстро одевайтесь. Я только вернулся, но уже всё знаю про Динку, девочке будет очень комфортно, я позабочусь. Всё, Лиза, погода отличная, судно под парусами, нас ждут.
И я, как пионерка, будь готов, всегда готов, через пять минут уже сидела в машине, синей даже внутри. Выйдя из неё, красный галстук слетел, приближение «эры светлых годов» притормозило: Кларисса с дочкой приветливо махали руками с верхней палубы голубой яхты под названием «Алиса» …
– Откуда она здесь? Как узнала? Я сейчас всё решу. – У боксёра сжались кулаки,
– Не стоит, не будете же вы выгонять свою дочь с её же лодочки. Извините за беспокойство, господин Исаев. Хотя, это вы должны извиняться. – Как всё надоело, нет отдыха моей душе.
– Я не отпущу тебя никуда. – И схватив за руку, притянул к себе.
– Но девочка вас зовёт, она-то в чём виновата?
– Лиза, прошу тебя, помолчи одну минуту. – Он усадил нас в машину и заблокировал её.
Вот так раз! Я давно поняла, что нельзя жить кому-нибудь назло, нужно жить себе на радость. И угомонилась.
Удивительно, но Диана лупатилась на дядьку, не капризничала, не жаловалась, выполняла все указания и при этом успокаивала возмущающуюся маму.
Исаев вернулся с дочкой. Мы толком не были знакомы, но девчонки сразу запиликали о своём, о девичьем, что-то друг дружке показывали, булькали под нос только им одним знакомые песенки. Стало необыкновенно уютно в синей машине. И беспечно.
– Я стесняюсь спросить, а мы куда?
– В детский магазин. Это быстро, надо экипировать Алиску. Её мать этим мастерством не владеет, она считает, что ребёнок в одних трусах может проходить всё лето. Но сейчас не об этом. Вытащи из моего кармана конверт и объясни, как он мог попасть в лапы моей бывшей.
Пришлось в двух словах, без подробностей, обрисовать ситуацию.
– Понятно, откуда она узнала место отправления яхты. Но ни о встрече с тобой, ни о предстоящей поездке, с тобой же, не знал никто. А ты кому-нибудь говорила?
– Нет! И конверт всё время лежал на кухонном столе. У нас был только Валерка, когда Дину привёз… – Я запнулась. – Получается, что он…
– … Уж и не знает, как обратить тебя в свою веру. Он – хороший парень, отличный спортсмен, знающий специалист в нашем деле. Я его понимаю, не влюбиться в тебя невозможно, ты становишься всё краше и привлекательнее. Это чистая правда, Лиза!
Надо что-то говорить, но в башке не было ни одной мысли. Я смотрела на него, это зрелище доставляло мне громадное удовольствие. Что вдруг? Он как-то изменился, стал не такой широкий, что ли. Но бицепсы и трицепсы, или как их там зовут, выпирали во всех местах. Интересно, а как это отразилось на мужском достоинстве? Фу, Лиза, как тебе не стыдно. Я отвернулась, поймав себя на мысли, что прям сейчас бы… А Исаев загадочно улыбался, как будто догадывался, о чём я грежу.
«Алиса», покачиваясь на волнах, встретила нас, как дорогих гостей. Капитан, седой дядька в морской фуражке, сразу зацепил внимание девчонок, чему и сам очень обрадовался. Пристегнув их к креслу в капитанской рубке, отдал концы, и мы отправились вниз по реке. Как хорошо… Мишка не обременял меня ни разговорами, ни особенным вниманием, я просто отдыхала, наслаждалась видами живописных берегов и молчала. И поглядывала из-под полуопущенных ресниц на классного мужика в джинсах и майке-боксёрке. Как он хорош, измучивший меня до основания профессиональный спортсмен, чемпион чёртов! Сколько хуков и апперкотов пропущено, сколько принято ударов! От него прям пёрло настоящей мужской красотой. Высокий, накаченный, загоревший до бронзоты, из-за чего проступали шрамы и следы полученных травм, он заползал в мою душу, проникал в каждую клеточку, возвращал воспоминания о счастливых мгновениях. И веру. Мужественное лицо с чётким овалом, тёмными глазами, «глубоководными», притягательными, и пухлыми, как нарисованными, яркими чувственными губами… Вот бы впиться в них, вспомнить вкус и сладость исаевских фирменных поцелуев… Мечта поэта…
Ближе к вечеру мы причалили к берегу около полузаброшенной базы. Я знала все места отдыха в нашей округе, но это видела впервые.
– Что, удивил? Выходите уже, девчонки. – «Раненую» Динку он уже держал на руках. – Милости просим, детская спортивная база к вашим услугам.
– Когда успели? Помнится, здесь был пионерский лагерь, давно уже развалившийся… Вы так, Михал Михалыч, восстановите все заброски в нашей области.
– А почему-бы и нет? Заморочек много, но есть ради чего. Да и тут ещё начать и кончить, дай бог к Новому году уложиться.
С небольшого обрыва открывался вид на поворот реки, вода окружала сушу как полуостров. Красота, солнышко садится, пахнет мясом на костре и ещё чем-то вкусным, негромкая музыка довершает приятный вечер. Девчонки проголодались, налупились за троих и отправились изучать окрестности верхом на Мишке. А Лизонька окончательно расслабилась, память унесла в детство…
После седьмого класса я уговорила родителей отправить меня в какой-нибудь лагерь. Они согласились только на военно-спортивный, базировавшийся в районе Новороссийска. Причём с морским уклоном, во всём. Нас учили плавать, нырять с аквалангом, управлять моторными лодками и пользоваться вёслами. А ещё вязать узлы и ориентироваться на воде. Очень интересно. А на кухне орудовал настоящий морской волк, кок на пенсии. Макароны по-флотски и уху я больше не ела никогда, наполнив чашу желания этих изысков на всю оставшуюся жизнь. К концу смены Лизонька уже походила на мальчика-подростка, кроме скрипки, не видевшего ничего в жизни. Да и то, таскать инструмент ему нанимали носильщика. Мой вес уменьшился ровно на количество проведённых в лагере дней. Наша вожатая забила тревогу и выведала мои кулинарные предпочтения. Наташа, я её буду помнить всю жизнь, отпросила меня в город. У неё были хорошие намерения: не дать ребёнку помереть. Деньги у меня водились всегда, мои родители компенсировали своё невнимание материальными благами. Но транжирой я не стала, рано научилась расставлять приоритеты в тратах. Но тут сразу что-то пошло не так. Моя спасительница, поинтересовавшись, сколько у меня в кармане, отправилась прямым сообщением в ресторан, забрав все деньги. Мол, потом посчитает и сдачу вернёт. А дело кончилось тем, что мы остались ещё и должны. Нет, я наелась до отвала. Как сейчас помню эту курицу, пришедшую в Новороссийск из Владивостока, и серое пюре. Никакой зелени, овощей или фруктов. Это в южном-то городе. Мало того, ресторан оказался в Кабардинке… Нас вывозили на экскурсии в горы, к водопадам, в Якорное ущелье. Осмотреть сам город-герой планировалось в предпоследний день смены. Поэтому я и решила, что Кабардинка – это район Новороссийска. Но самое ужасное в создавшемся положении оказалось то, что моя вожатая-провожатая насосалась в стельку, первым делом заказав, а потом и опустошив бутылку красного вина. Ночевать пришлось в отделении полиции. Нас определили в чей-то кабинет, узнав, что мне нет и четырнадцати, я всегда выглядела старше своих лет. Наташа благополучно захрапела, а я, промыкавшись возле неё, залезла на подоконник, чтобы обозреть окрестности. Окно, вдруг, открылось, а рядом – пожарная лестница. Тёплая ночь, луна, лёгкий ветерок, шум волн и запах моря… Ну как не полезть на крышу? Вид открылся фантастический: над тёмной гладью висела полная луна, её блики отражались на еле дрожащей поверхности воды, рассыпаясь разнообразными фигурками и искорками… Я завороженно созерцала звёзды, крупные, чёткие, находила созвездия, улетала по Млечному пути в далёкие космические дали… Рядом кто-то шлёпнулся, я вздрогнула и испугалась: молодой парень фривольно расположился, прижавшись к моему плечу. Меня передёрнуло от жара его тела, я отстранилась.
– Любуешься, краса?
Краса ещё та: тощая девица с облупленным носом, выгоревшими волосами, по цвету и консистенции солома соломой, и расцарапанными руками и ногами. Наташа сильно негодовала по поводу ночёвки в полиции, её сопротивление не прошло бесследно и оставило следы в виде продольных полосок на всех моих конечностях. Неописуемую красоту не могла испортить даже кожа, как при краснухе, покрытая россыпью следов от неисчезающих комариных укусов. Да я представляла собой эталон аборигенной прелестницы-альбиноски островов Гвинеи-Бисау! Но парень смотрел в упор, я смутилась и поползла назад, в свой каземат.
– Помешал? Не бойся меня, я сам тебя боюсь. Давай знакомиться. Гришка, в простонародье – Берегун. Я – эколог, охраняю природу, берегу, так сказать. И получаю за это, периодически. Вот и сюда попал опять, как зачинщик. Да мне не привыкать, «уся жисть – жесть». Мусор, одним словом, пока человечество не научится ценить и беречь матушку Землю! Причём, и в прямом и переносном смысле, и в мозгах, и в быту. А ты какими судьбами? Очень странно встретить хорошенькую девушку на крыше здания полиции в такую романтичную лунную ночь.
И я рассказала. Он смеялся до слёз, ничего и никого не боясь. Стало понятно, что этому борцу за чистую планету не страшен ни дождь, ни ветер, ни звёзд ночной полёт. Он сам себе господин, никаких законов ему не писано. И что самое странное – нас никто не слышал! И не искал.
– А хочешь искупаться ночью? Ты когда-нибудь плавала в совершенно тёмной воде с бульками-жемчужинами?
Мы перелезли через забор и уже через пять минут были на пляже. Ощущение свободы, возможность делать, что хочешь, без оглядки на «свисток» физкультурника «Повернулись налево, легли на живот», опьяняло и раскрепощало. И когда Гриша предложил искупаться голяком, я сначала запротестовала. На берегу никого не было, море манило, огонёк приключения уже зажигался в моей груди… И Лиза Романова, скромница и носительница кучи комплексов, вдруг страшно захотела ощутить себя русалкой, или дельфинчиком. Спрятавшись за большим валуном, разделась, разбежалась и бухнулась в воду. Какой это был кайф! В подростковом возрасте, когда максимализм зашкаливает, а мир рисуется радужными красками и надеждами только на светлое будущее, восприятие окружающей действительности проходит остро и на грани. Наверное, никогда в жизни я не получала такого запредельного удовольствия, растворившись в натуральном, естественном, первозданном, ощущая себя частью прекрасного земного рая! Даже ранки не болели, а только немного пощипывали. И новый знакомый оказался приличным парнем, плавал в отдалении, не подглядывал, не приставал. Да и к кому-чему? К чучелу на длинных палках-ногах с квадратными коленками и такими же плечами? А руки «ветряной мельницы», улетающие туда, куда подует ветер, с острыми локтями и длинными пальцами в цыпках и царапинах вообще красоты неописуемой. Но какой я получила шок, когда, одевшись, вывалилась из-за каменного убежища и столкнулась с Гришкой! Он держал перед собой огромный букет каких-то фиолетовых мелких цветочков и с восторгом смотрел на меня, как на только что увиденную кинодиву.
– Лиза, ты очень красивая! – С придыханием произнёс Берегун. – Помни об этом, девочка, и береги себя, а уж я позабочусь о Вселенной. Так мы и спасём мир.
А утром, господин майор, в ведении которого творятся такие абсурды, сильно костерил своих подчинённых, проморгавших Григория. Он сбежал, что само по себе меня не удивило. Но вот в чём его подозревали, привело Лизоньку в состояние «не стояния». Он отличился в своих войнах против всех страшным и безжалостным нравом, нещадно избивая нарушителей его модели мироздания и правопорядка. И здоровых мужиков, и женщин, и старух, и детей!? Я уцелела только потому, что не бросила в неположенном месте фантик!
– Вы – Лиза? – Сморщенный старичок воззрился на меня немигающим взглядом, в груди всё похолодело.
Не может быть! Это же гнусный карлик, дядя Гоша. Караул!
– Миша! – Мне показалось, что я заорала, как пароходная труба, а на самом деле издала шипящий звук ш-ш-ш…
– Не пугайся, девочка! Я Карл, старший брат Григория, мы очень похожи.
– Миша! – Уже громче позвала я.
Он уже летел, девчонки заливались смехом от попадающего на их лица ветерка, крепко уцепившись за шею и уши Исаева. Я подскочила, вытащила Динку и понеслась к реке. Куда? На яхту «Алиса»? Какой-то животный страх гнал меня прочь от брата Карла, ну, и от Мишки, придавая сил и включая форсаж. Я забежала на палубу и бросилась в каюту, оказавшуюся складом, или чем-то похожим. Главное, она закрывалась изнутри, уж не знаю зачем, но для меня это было существенно. Я спасена. Да? Каким это образом? Усевшись прямо на пол, и успокоив девочку, включила все «сообразительные системы». Но кроме вопросов «Что делать?» и «Кому на Руси жить хорошо?», конечно, без ответов, ничего не придумала. Послышались звуки шагов.
– Ну что ты наделал, Карл? Я же просил тебя, не высовывайся до поры, до времени! Надо обыскать все каюты и подсобки. Лизка, ещё та подпольщица, с ней надо ухо держать востро.
У меня вместо сердца образовался овечий хвостик, ужас заполз под каждую клеточку, затуманив последние остатки разума. Со мной же Дина… Я, шепча ласковые слова ей в ушко, отползала в угол каморки. А там залезла за стойку с инструментами, лопатами и тяпками. Щелчок, дверь открылась.
– Миша, здесь закрыто было, как бы она сюда попала? – Трескучий голос совсем добил меня, лишил простой возможности адекватно соображать. – Скорее всего, они в каюте. Вот я старый дурак, перепугал девочку. Пошли, пошли скорее, надо же ей всё объяснить, успокоить.
Закрыв рукой рот Дианке, я превратила нас в фантом, «Девочка и ещё одна девочка»! Мой золотой ребёнок поблёскивал глазками, думая, что мы играем в ин-те-ре-сную игру. Смех смехом, но нас обнаружат, в конце концов, это же понятно.
– Дианочка, доченька, мы сейчас должны перепрятаться. Главное, тихо, ни одного слова. Поняла, крошина моя? – Девочка кивнула, и я приоткрыла дверь.
Тишина.
Мы выползли на палубу, за бортом тихо плескалась волна. Почти стемнело, свет горел только на носу и вдоль лееров. И я пошла на корму. Странно, но ни голосов, ни шагов, ни шороха слышно не было. О боги, они помогали нам: к площадке, приспособленной для ныряния и купания, была привязана маленькая надувная лодчонка. Напялив на дочку спасательный круг, я отвязала верёвку и оттолкнулась от борта. Лодочка поплыла, подхваченная течением, плавно и послушно вёслам, с которыми мне приходилось иметь дело не раз. На воде сразу повеяло прохладой. Я-то гребу, разгоняю кровь, а девочка моя совсем скоро начнёт замерзать. Это придало мне ещё больше сил, и я заработала быстрее. Уже высадившись на противоположном берегу, до нас долетел звук моторной лодки. Порезав резину найденным осколком стекла и спрятав остатки плавсредства в камышах, мы отправились в посёлок, видневшийся невдалеке. Но жим-жим срабатывал, и я таилась в кустах и за деревьями. На площади перед магазином и управой стоял автобус. И синий ВМW Исаева. Как? Каким макаром? Не мог же он за это время смотаться в город и обратно?! Значит, на нём приехал кто-то другой. Что делать, куда бежать? Ни денег, ни телефона, ни вещей… Я немного знала эти места, и вспомнила, что километрах в пяти проходит железная дорога и есть станция. И если поторопиться, то часа через полтора-два можно добраться. Развернувшись, решив идти огородами до трассы, в последний момент я узрела Клариссу, выходящую из магазина и садящуюся за руль синего авто. Боже, ну что они опять задумали?
Как мы добрались до города, лучше не вспоминать, эта история достойна отдельного пера для раздела «Не может быть!» Идти домой я побоялась, и, сочинив басню про белого бычка для охранника, проникла в офис, взяла деньги и права для устройства в гостиницу. Всё нужное для жизни обыкновенного человека осталось в руках Исаева. Усталость взяла своё, и мы, помыв друг друга, увалились спать. И проснулись поздно, благо, было воскресенье.
– Мамочка, а где Алиса? Они нас не нашли? Вот мы здоровски спрятались. Я кушать хочу.
– Солнышко моё, мы сейчас пойдём в магазин, переоденемся, чтобы нас не узнал никто, а потом кушать. Хорошо?
Всё это, конечно, прекрасно. Запасные ключи есть у Николаевых, попасть домой – не проблема. Но боязно, именно там будут меня искать. Куда-то уехать без паспорта, нереально. На своей машине, тоже не вариант. И потом, прятаться всю жизнь не получится. Ну что же делать? Я не одна, Диане нужно внимание, неужели придётся обращаться к Чингизу?
Мы быстро приоделись, затерявшись в воскресных шопингах трудящихся, добрались до кафе и уселись перед окном. Себя я немного замаскировала очками, платочком, куда заправила волосы, и несвойственной мне широкой юбкой и летними кроссовками. Но Дианку ничем не спрячешь, мою красавицу! И я одела её, как мальчишку, запрятав кудряшки под бейсболку. Она с удовольствием уплетала бургер первый раз в жизни. И колу. Сегодня мы нарушаем все правила! А я уткнулась в новый телефон, без связи никак. Поэтому и не заметила врага сразу.
– Добрый день, Лиза! Вас ищут со вчерашнего вечера, а вы тут прохлаждаетесь. – Алла, великий тренер всех времён и народов, смотрела на нас с усмешкой. – Это у вас игра такая? Мы тоже в детстве в перевоплощения играли. Загадывали тему, например, «Генералы песчаных карьеров», разбирали роли и вперёд. Правда, возможности у нас были поскромнее, обходились тряпьём. Я так понимаю, что Диана – Гаврош, а Лиза кто, современная Эсмеральда? Не дотягиваете, матушка, не ве-рю.
– Но и вы, слава богу, не Станиславский, как-нибудь переживём ваше неверие. Нам пора. Наше вам с кисточкой.
Я поняла, что она кому-то звонит, и сделала вид, что мы продолжаем посещать магазинчики и бутики. В одном из них работала знакомая девушка, она нас и вывела другим ходом. И мы рванули в аэропорт. Другого выхода из образовавшейся западни не было, придётся отправлять Динку к отцу. Причём, пришлось вызывать его к нам, без детских документов улететь не получится. Он прилетел поздно, домой добрались совсем без сил, даже чай не попили.
– Ты такая необычная в этом одеянии, подружка ковбоя из вестерна, только кольта не хватает и ремня с кобурой. Всё воюешь?
Выслушав мою версию о потере документов, о срочном их восстановлении, нужном для поездки по новым маршрутам…, Чингиз не поверил ни одному моему слову.
– Если ты не научилась врать доселе, то и не начинай! – Монгол сердился, глазюки сверкали гневным укором. – Вам грозит опасность? Что случилось, наконец? Я всё равно разведаю, ты же знаешь!
– Я действительно потеряла паспорт и телефон, всю сумку, в общем. – Посмотреть в такие же очи, как и у Динки, только чёрные, значило бы открыть ящик Пандоры, вывалить всю подноготную, и я сделала вид, что закрываю глаза от усталости. – Давай поспим, а утром договорим. Пожалуйста, Чингизик!
– Ой, как мы запели… А в кроватку пустишь? Молчу – молчу.
Какие же мужики примитивные создания… А ещё говорят, что они ближе к богу, чище и «полезнее» женщин. Подумаешь, ребро пожертвовали! Среди женского пола встречаются такие особи, которые удалили по два, чтобы сделать свою талию осиной. Правда, что у них в этот момент в мозгах было, опять же, одному богу известно.
Я уже сопела, когда звонок в дверь, громкий и настырный, разбудил меня и испугал Дину. Чингиз, вывалившийся из ванной в одних трусах, открыл и был отброшен внутрь квартиры.
– Жива? Я рад. Да и кому нужна такая дура!? Хоть бы ребёнка пожалела!
– Что ты и сделал только что! Я так и знал, что без тебя не обошлось, титан! Вали отсюда! – Ахметов внешне, даже в трусах, был совсем не меньше Исаева, монгольский исполин во плоти.
– С удовольствием! А ты собери свою охрану, простынут на асфальте! – И, бросив в меня мою же сумку, резко развернулся и вышел.
– Послушай, Лизавета! Праведный гнев твоего боксёра навёл меня на мысль, что ты очередной раз что-то неверно поняла. Ты ему не доверяешь? Тогда зачем «дружишь»? Или уже больше, чем дружишь? Докладывай, всё равно уже проснулась.
И я всё вывалила.
– Нет, ну то, что ты – боевичка, я уже давно не сомневаюсь. А страх делает с тобой что-то невероятное, ты идёшь до конца, в любом случае. Но карлики сидят, оба, я точно это знаю. Надо разобраться. Спать, завтра будет день, будет пища.
А мне, вдруг, так захотелось поесть, засосало под ложечкой. Я дождалась, когда Чингиз захрапит и отправилась на кухню. Не включая свет, вытащила кусок сыра и йогурт. Подошла к окну и подавилась, самым прямым образом, до слёз. Когда-то, вот так же, Исаев уже стоял напротив моих окон…
А утром я проснулась рядом с монголом. Правда, между нами, положив на меня ручки, а на папу – ножки, уютно устроилась Диана. Интересно, если бы этот человек не был таким блед…, получилась бы у нас семья?
До офиса меня подвезли на машине охраны великого хана. Физиономии у мордоворотов были хорошо подрихтованы, Исаев постарался. А Ахметов орал, как потерпевший, обещая всех поубивать, и других нарожать. Сам с Дианкой и сопровождающими его лицами отправился по злачным детским местам.
Синяя машина стояла напротив входа, нарушая все правила парковки. Её водитель, не сразу понявший, что на чёрном джипе привезли меня, вывалился из машины, когда я уже заходила в здание. И это был не Исаев, это была Кларисса. Подарил он ей машину, что ли? Она грациозно вышла, выставив сначала ножки в высоких ажурных сапогах на шпильке, а потом и себя, гибкую, стройную, в белых льняных одеждах. Богиня Олимпа, не больше, не меньше. Да ради бога, только оставьте меня в покое. Куда там. Догнав и остановив резким выпадом руки, бывшая гимнастка загородила дорогу, не давая пройти.
– В чём дело, госпожа Исаева? Понедельник – день тяжёлый, а тут ещё и вы. Что надо?
– Не люблю людей, не выполняющих своих обещаний. Ты думаешь, мне очень приятно видеть твою ухмыляющуюся физиономию? Посмотрите-ка, как довольна собой Лизонька, отодранная монголом степная рысь. Не утомилась работать на два фронта?
– В вашем возрасте, мадам, пора бы знать, что рыси сами не нападают, но отпор могут дать, в случае опасности, нешуточный.
– Правильно мыслишь – в случае опасности. Она теперь с тобой везде и всегда. Время переговоров прошло, ты его упустила. Готовься к войне, Романова, я не шучу.
– Да какие уж тут шутки. С появлением в моей жизни Исаевых я постоянно нахожусь в состоянии ратных дел. Живу по призыву.
– Посмотрим, как ты запоёшь, когда останешься без поддержки своего Чингиза! – Она грациозно удалилась, увидев подходящих к нам охранников Ахметова.
– Всё в порядке, Елизавета Сергеевна?
– Да, ребята, не стоит беспокоиться.
А мне стоит? Что они ещё приготовили? Ждать ли сюрпризов? И кто, они? Моя черепушка просто лопнет, когда-нибудь, и всё…
Работа всегда спасала. Я настолько отвлеклась, что не заметила, как пролетел день. В желудке от количества выпитого кофе вершилось пищевое восстание. Странно, но за целый день от Чингиза не было ни одного звонка. И про ребят я забыла, напрочь. Неужели они так и простояли под офисом весь день? Телефон монгола молчал, чёрного джипа на улице не наблюдалось, зато обнаружилось страшное волнение в моей груди. Это уже ни в какие рамки! Да и на Чингиза не похоже. Ему можно много чего предъявить, но ответственность за людей, находящихся рядом с ним, была его визитной карточкой. За своих людей. Или я уже не вхожу в этот круг? Не могу сказать, что сильно струсила, но холодок сомнения закрался под солнечное сплетение, остужая эмоции. Да, действительно, в моменты опасности в моём организме поднимаются незадействованные резервы, и я ополчаюсь на все враждебные силы, мешающие спокойно жить. Бесшабашность, по-простому. Вот и сейчас, превращалась в тупо соображающую воительницу. Только с кем? Или с чем? И куда?
Добравшись домой, я не обнаружила следов чьего-либо пребывания, всё с утра на своих местах, даже продукты не убраны в холодильник. И где папа с дочкой? Он вне зоны, а Дианкин айфон откликнулся из её комнаты. Мой воинствующий настрой окрасился красными красками, добавляя уже истеричный тон. Стало понятно, что-то не то…
Телефон, запев китайскую мелодию, вылетел из рук, сделав сальто Мортале через всю комнату. Звонила Соня. Хоть бы не разбился, только этого сейчас не хватало! Я полезла под стол, и, сидя там, нажала на кнопку.
– Сейчас же впусти Исаева! Открой ему дверь, чиканэ ты моё, чиканэ…. Ну что ты творишь, Лиза! – Она разговаривала со мной, как будто находилась в соседней комнате, громко и отчётливо. – Ты слышишь меня? Понапридумывала себе всякую ерунду, на голову не напялишь. Выслушай его, иначе прокляну.
Она ещё что-то тарахтела, а я просто улеглась на пол и слушала родной голос, пусть и такой сердитый. Как мне не хватало её, Сонечки моей любимой. Да и от Мишки я бы уже не отказалась, ясно вспомнив его рассказы о первом тренере, Карле Ивановиче, папе Карло.
– Как я устала от тебя, Исаев. – Выдохнула я, открыв дверь.
– А я устал без тебя, Романова!
Слёзы потекли сами собой, я просто упала на руки Мишки, обняв, насколько было возможно, эту рельефную, такую родную, гору мышц. Я тоже устала без него. Очень-очень…
– Лиза, слёзы-то зачем? Всё же хорошо. Нам есть, о чём поговорить, надо выкинуть из нашей жизни все недомолвки, обманы и подлости. И всё, Лизочек, и всё. Жизнь в наших руках, а она прекрасна и удивительна. А где Динка?
Теперь уже солёный водопад намочил и его майку.
– Да что такое?
Я выплеснула всё, известное мне до этого момента. Разобраться в сумбуре сопливо-слёзно-мямлящего повествования было сложно, и Мишка отправил меня заваривать чай, а сам куда-то звонил.
– Ахметовы улетели и уже приземлились в Барнауле.
Я уставилась на боксёра немигающим взглядом.
– Мы так не договаривались. И почему он не поставил меня в известность? Господи, больше всего я боялась, что он заберёт дочку, увезёт, спрячет. Это всё из-за тебя, Мишка! Каждое твоё появление в моей жизни заканчивается катастрофой! Я не могу так больше! – Я орала сама не знаю, что, слова вылетали в лицо Исаеву, как пулемётные очереди, пока он не поймал меня и не прижал к себе, всю сразу, с головы до ног.
– Лиза, я виноват, я согласен. Но давай успокоимся и подумаем, что делать дальше. А потом я готов к любому твоему решению. К любому, слышишь меня?
Запел Дианкин айфон.
– Мамочка, мы уже прилетели, всё хорошо. А ты когда приедешь? Папа сказал, скоро. Алиске так здорово, с ней мама. А я к тебе хочу, приезжай скорей, мамочка.
– Приеду, доча, завтра приеду. – Я чуть не задохнулась, спазм перехватил горло, спасибо, Мишка вовремя встряхнул меня. – Отдыхай, моя крошечка, ночь быстро пролетит.
До меня доходило туго, ничего не укладывалось в бедной голове.
– Я всё слышал. Первый рейс в девять тридцать. К обеду будем на месте. Проблемы придётся решать по мере их поступления.
– С Чингизом твоя жена с дочкой? Они знакомы?
– Видимо, да. Сложно допустить, что твой бывший пропустил бы красу борделя Ларисо. Мы не будем об этом. С дочкой твоей всё в порядке, отец не даст её в обиду, это понятно. Тебе надо отдохнуть, Лиза, это не обсуждается.
И когда я вышла из душа, было доложено, что билеты заказаны, с шефом всё улажено, и у меня есть три дня. Я уже ничего не соображала и завалилась в обнимку с любимой подушкой. А «грелка в полный рост» … не рядом, в другой комнате, на диване. За что я было ему очень благодарна.
Мы прилетели, так и не связавшись ни с Чингизом, ни с Клариссой. Но зато я выслушала остросюжетный рассказ с элементами криминала и эротики. Не знаю, как смогла дожить до конца этого страшного повествования.
Они появились неожиданно, как из-под земли. Вернее, то, что этим людям нужен был именно он, Мишка понял поздно, всё его внимание сосредоточилось на поисках следов мятежной девушки Лизы. Игла, видимо, со снотворным, воткнулась в шею, а вторая – под лопатку. Он успел раскидать унтер команду, но действие лекарства достало его на полпути к дороге. А когда он пришёл в себя, то понял, что его, буквально, взяли в плен. Мишка в своём рассказе оперировал скупыми сведениями, без подробностей, но кое-что я знала и без него. Например, что держали его в оковах, что били, что первый месяц он не соглашался на поединки, пока ему не показали небольшой фильм про меня. И он понял, что я ищу его, а значит, в опасности. Вот тогда и повёлся на их условия, ему предлагалось отработать и свою свободу, и мою безопасность. Но уж сильно рьяно он взялся за дело, Чемпион, одно слово. Дальше, всё предсказуемо: подстроенная бойня со смертельным исходом, капкан для приносящего немалые барыши Исаева, определило его дальнейшее бытие.
– Я сделал вид, что сломался. А сам тренировался с утра до вечера, наращивая свою мощь, чтобы стать для них источником самых больших доходов. На что я рассчитывал? Не могу сказать, но надежда умирает последней. Я получил некоторую свободу, возможность присутствовать на боях, изучать своих будущих соперников, находясь под неусыпным надзором. Вот там и увидел тебя. И взбесился, потребовал встречи, иначе никаких поединков. Меня опять заперли, держали как зверя, но к этому я уже привык. И они поняли, что надо предпринять что-то другое. Когда я увидел маму Гули в простенке двери, не поверил собственным глазам: от неё осталась половина, она сильно постарела, здоровье, явно, оставляло желать лучшего. Тётка рассказала мне, что Боря тоже здесь, что из него готовят будущего бойца, а её держат в заложниках. Да она и сама приняла безнадёжность своего положения после побега, ни к чему хорошему не приведшего. И, конечно, дала понять, что не по собственной воле, а только ради сына, умоляет меня выйти на ринг. Вот тут я и сдался.
