Kitabı oku: «Иди ко мне…», sayfa 6
– А я знаю даже, где она скрывалась. Но поняла, что эта женщина – мама Гули, когда её уже вычислили. Только не рассказывай своей сестре, она и так не может простить мне некоторые, скрытые от неё, сведения. У меня и к ней не было доверия до поры, до времени. А потом стыдно было признаться…
Я заглядывала в тёмные глаза, притяжение которых уже стала забывать. В них отражалась Лизонька Романова, как в рамке из звездопада. Я вспоминала, как любила смотреться в эти чистые, глубоководные озёра, как в зеркало, и всегда поражалась отсветам мягкого, серебристого света. Как на мартовских, потерявших белизну, просевших сугробах веселились солнечные лучики…
А потом Мишка целовал меня, но как-то не так, как раньше. Я чувствовала, как с облегчением вздыхает его сердце, как отпускает тяжёлое чувство вины, как его любовь занимает своё законное место, проникает в меня, в каждую клеточку, в каждый нейрончик. Он возвращал меня себе, всю, постепенно, без надрыва, возвращая веру. Я люблю его, и он любит меня. Это же так очевидно.
– А дальше совсем грустно, даже вспоминать не хочется. После очередного боя, меня подвели к камерам и показали тебя в обществе Чингиза. Я узнал свою Лизку сразу, несмотря на маскарад. Ты держалась за этого монгола, как за спасательный круг, он оберегал тебя, а ты и не сопротивлялась. И первое, что мне пришло в голову, что тебе с ним хорошо, а главное, безопасно. А вот гарантий, что Русский Медведь когда-нибудь выйдет на волю, или его не пристукнут в следующем бою, у меня не было. Если бы ты знала, Лиза, что мне стоило решение отступиться! Фильмы и видео про тебя и монгольского бандита появлялись периодически перед моими очами, и я понял, что ты доверяешь ему. Может, даже спишь с ним. От этих мыслей было и тяжело, и спокойно одновременно, я перестал бояться за тебя. И пошёл в бой. Честное слово, мне стало всё равно, что со мной будет. Меня приносили, бросали, запускали Ларисо. Она возвращала избитого бойца в надлежащий вид, пока, однажды, мы не оказались вместе в… Я не хочу об этом, никаких чувств, кроме благодарности, у меня к ней не было. Это правда. Да и ты жила своей жизнью, под крылом хана-бандюгана. Жила, значит, тебя всё устраивало. Я понял, что ты окончательно отказалась от меня и смирился, прошёл огонь и воду разбирательств по делу карликов, сам чуть не угодил в тюрьму, и бросился, наконец, в свою любимую работу с головой, слава богу, она у меня есть. Родилась дочечка, Кларисса оказалась не самой плохой женой…
– И поэтому ты верил только ей, а об меня ноги вытирал и взашей гнал. Ведь так? Настоящий муж всегда заступится за свою жену. – Ну, куда же без бабского, попёрло г… по жилам. – А, какую-ту там сказочницу Романову не жалко, выползет, не впервой!
И опять чувство вины заволокло душу Исаева, сердце скукожилось, застыло на вздохе. Он молчал. А что тут скажешь? Очень тяжёлый разговор, напряжение мозгов и чувств достигло самого высокого накала! Конечно, мы понимали, что это надо пережить, выплеснуть словами, заменить настоящими чувствами, любовью, в конце концов! А она вопила, просилась назад, вылезала отовсюду, только бы её заметили и никуда не отпустили…
– Скажи, Лиза, откуда у тебя браслет с чёрным опалом, который был на тебе в ту ужасную новогоднюю ночь на дороге?
– Подарок Чингиза, оберег.
– Не очень-то он тебя сберёг! Не хотел я, видит бог, забивать тебе голову ещё и этим. Но нам надо знать, с кем придётся иметь дело. – Он помолчал, взял мои руки, прижал к щекам. – Судя по тому, что такие же камни получал и я за каждую победную серию, Чингиз приложил к этому руку. Я догадывался. И ненавидел его. Но этими камнями выкупил не одну боксёрскую душу из подземелий замка. Так может, он делал это специально, зная, для чего используются опалы?
– Тогда почему он сам не занимался этим?
– Сохранял свой бандитский авторитет, этакого отмороженного главы алтайской мафии, бесчувственного и безбашенного. Что я тебе объясняю, тебе лучше знать!
Я вспыхнула, оторвала руки, отвернулась к иллюминатору. Может, ещё лекцию о моральном и антиморальном послушаем? Полиция нравов над облаками! Чья бы корова… Мишка тоже отвернулся, закрыл глаза. Думу думает, Чапаев. Но уже через секунду мне опять захотелось прижаться к нему, услышать стук сердца, ощутить надёжность его рук… Но я боролась… Мы развернулись одновременно, чуть не столкнувшись лбами, зато зацепились губами…
– Миша, неудобно, народ кругом. – Еле оторвавшись, проблеела я. – И потом, мне …
– Мне тоже. Если бы не был таким большим, затащил бы тебя в кабинетик за проходом, честное слово.
– Я пошла, приходи, как-нибудь поместимся. – Вот уж чего я от себя не ожидала…
Он зашёл. Вернее, заполнил всё пространство. Достаточно было просто дотронуться до моей груди, чтобы вызвать пожар, наводнение и бешеный восторг, пока ещё человеческого «я». Оно быстро превращалось в сплошное вожделение, страстное желание заполучить этого исполина любой ценой, любым действием, пусть даже без правил. Куда мы улетели, находясь на высоте в десять тысяч метров над Землёй? В какой космос? Но выйдя из состояния запредельного удовольствия, фантастического наслаждения, калейдоскопа сильнейших чувств и эмоций, назад на эту самую Землю мы вернулись уже вдвоём, как в капсуле спускаемого аппарата.
И вышли вместе (можно подумать никто ничего не понял, просто нам было всё равно). И до самой посадки я смотрела на своего боксёра, не могла насмотреться в эти улыбающиеся мне навстречу сияющие глаза!
А ведь ещё совсем недавно я была уверена, что вместо луны с неба мне достался только серп…
Первыми, кого мы увидели после приземления, был сам монгольский хан со охранниками прямо на взлётной полосе. Воинствующий вид этой живописной группы намекал на захват России давно забытыми татаро-монголами на новый лад, с применением панических атак и устрашающих разрисованных масок из шрамов, ссадин и синяков. Откуда они такие отдубашенные?
– А чё так мало? Не удалось собрать всю орду? А нас – рать! – Я ринулась в бой, не успев сойти с трапа. – Где моя дочь?! Что ты устроил, в кошки-мышки давно не играл?
– Добрый день! С ней всё в порядке. Мы рады приветствовать вас на нашей гостеприимной земле, в стране живописных гор, чистейших рек, озёр и вековых лесов. Прошу. – Лучезарно улыбающийся Чингиз указал рукой на открытую дверцу джипа.
– Да, сейчас, нашли дураков. Мы уж сами доберёмся. А вы, уважаемый, дочь мою, Диану, верните на родину.
– Родина её здесь, ты забыла? А она, и моя дочь тоже. Ну, прекращай, Лиза, с такой охраной тебе нечего бояться. Один Исаев стоит всех моих бойцов вместе взятых, за что и уважаем в определённых кругах. Прошу вас, нужно освобождать полосу.
Мишка подтолкнул меня, и мы уселись. Ахметов всё время рассказывал и показывал красоты, попадающиеся по дороге. Он любил свой край, мне ли не знать, из него получился бы отличный экскурсовод. Приехали, прошли в дом, когда-то бывший и моим пристанищем, но не ставшим родным. Ничего не изменилось с тех времён, кроме прибавившихся фотографий Дианы. И вот она уже несётся ко мне, моя крошечка, моя радость и утеха. А параллельно ей, вприпрыжку, Алиска, дочка Мишки. Надо полагать, её мать тоже здесь? Я не ошиблась.
– Доброго дня, гости дорогие. Проходите в зал, отведайте наше угощение, отдохните с дороги. – Голос Клариссы журчал, как ручеёк, но только в её татарском исполнении был совершенно неуместен.
Как мы с Мишкой не расхохотались, встретившись взглядами… Не понравилось это и хозяину дома: он зыркнул своими чёрными глазюками в сторону «хозяйки», как она не превратилась в головешку, непонятно. Вывод напрашивался сам собой: восточная красавица пала, пленённая прелестями восточного же мужчины, и решила, что она теперь без пяти минут его жена! Никогда бы не поверила, что скажу такое!? Но сейчас я была благодарна своему бывшему мужу за «нестираемый кобелизм» его натуры! Надеюсь, у Ларисо отпала надобность падать передо мной на колени?
Мы не стали выпендриваться, отведали, отпили, напробовались и были приглашены в винный погреб, гордость и любимое место хозяина дома. Он располагался внутри участка, в небольшом, но очень необычном помещении. Каминный зал с удобными диванчиками, креслами, ковриками и подушками приглашал к уединению или спокойному времяпровождению. Вход в сам погреб находился в центре. В полуподвальном помещении, прохладном и пахнущем виноградом и летом, и зимой, стояли столики, стульчики, барная стойка и специальные полки с большим выбором алкоголя. Причём, сам Чингиз был в этом деле большой дока и любил угощать всех, описывая свойства, букеты, плотность и градус любой бутылки из своих сокровищниц. Об этом знали все, только не Кларисса. Она взялась угощать нас, вынимая не очень чистые бутылки.
– Извините, я не уследила за прислугой, сейчас всё исправим. – И схватилась за бумажные салфетки, но была грубо остановлена одним из монгольской орды.
– Не тронь! – Голос Ахметова потонул в сводах помещения. – Тебе лучше уйти.
– Да я просто хотела…
– Я позже объясню тебе, что в моём доме может хотеть гостья. Проводите мадам Клариссу.
Мы с Исаевым и девчонками на руках притихли, сцена получилась пренеприятнейшая.
– Ну, вот что, уважаемый хозяин, не надоели ли вам гости? А им очень надоел хозяин. Тем более что он даже не собирается объяснить причину своей выходки. До этого момента мы придерживались обоюдных договорённостей, что же случилось на этот раз? Дружба врозь? Будем через суд оформлять наши дальнейшие отношения?
Ахметов и так был зол, а тут ещё я со своим заявлением о суде.
– Как вам будет угодно. Но с некоторых пор уверенность в безопасности моей дочери несколько померкла. От мамаши, страдающей манией преследования, можно ожидать чего угодно. Что ей придёт в голову в следующий раз? Или это уже клиника? Кларисса заставила меня задуматься …
– Кларисса? – Я перебила плюющегося гневом праведного оратора. – Да кто, если не она, доподлинно знает о моём житье-бытье?
– Я вам не мешаю? – Исаев деликатно влез в наш диалог. – Вам нужно поговорить, а мы с девчонками пойдём погуляем.
– Нет, я с вами, говорить не о чем. Встретимся в суде.
– А вы уверены, что выйдете отсюда?
Мы уставились друг на друга… Мишка напрягся, я сжала кулаки, Чингиз расхохотался…
– Видели бы вы себя со стороны! Боевик и его боевая кнопка! И две гаечки. Ладно, идите, гуляйте, встретимся завтра. Мне надо кое-что уточнить.
– Премного благодарны, барин! Век будем помнить вашу доброту! – Мы картинно поклонились.
Город встретил нас дружелюбно. Ну, не зря же я прожила тут два года, знала, что показать, куда сходить. Никто не тревожил, не звонил, девчонки ворковали между собой, мы наслаждались возможностью перевести дух, расслабиться. Наша дружная компашка добралась до гостиницы уже поздно вечером. Полные впечатлений, на фоне приятной усталости и чудных жизненных перспектив, мы с Мишкой находились в состоянии безмерного счастья… Конверт с приглашением на завтрашний обед к Чингизу не вызвал никаких эмоций. Надо уже всё расставить по местам и жить дальше. С Исаевым!
Девчонки уснули сразу. А мы…
– Лиза, иди ко мне.
Три слова… У меня защекотало в груди, завибрировало внизу живота, подкосились коленки… Я живо вспомнила этот чарующий тембр любимого голоса, голоса одного-единственного мужчины, сводящего с ума и лишающего элементарного соображения… И как бросала всё, и шла на зов волшебной флейты… Вот и сейчас, с замиранием сердца, «полетела», заплетаясь ногами… Вся моя истосковавшаяся душа, ни на что уже не надеявшаяся, рванулась навстречу такой же раненой душе Исаева. Я прислонилась к косяку, не в силах оторвать взгляд от самого любимого и родного человека на свете. Но как я жила без него столько лет???
– Ты устала? – Он встал, подошёл, взял меня на руки и уселся вместе со мной в кресло.
Я тут же полезла с поцелуйчиками. Но Мишка отстранился, хихикая и отворачивая лицо, мне никак не удавалось зацепить такие желанные и манящие губы. Ловя ртом воздух, как пойманная на крючок рыба, я извивалась в его руках, выпрыгивала из себя, но поймать даже кусочек вкусной губенции не удавалось.
– Мишка, сейчас же отдайся мне, змей-искуситель! – Я ещё не теряла надежды притянуть поближе эту скалу из каменных мышц и крепких рук, усевшись к нему лицом и обхватив ногами бёдра. – Исаев, ты рискуешь, я же сгорю не одна, тебя за собой зацеплю. Ну, Миша…
– Девушка, а на каком основании вы собираетесь попользоваться мужчиной? Ни слов любви вам, ни признаний в верности, ни, хотя бы, клятв о том, что Лиза Романова начнёт слушаться Михаила Исаева и не сделает ни одного шага без его разрешения. А? Что будет доверять ему, как себе самой, каждую минуту, час, день. Потому что у боксёра очень большие планы на эту девочку-припевочку, он собирается прожить с ней всю жизнь. – Этот аспид всё ещё держал меня на расстоянии, но мужское достоинство выдало его с головой, оно уже просто выпирало из джинсов наглым образом, наплевав на все умозаключения своего хозяина.
– Вы хотите поговорить об этом? – Я резко выкрутилась, вскочила и уселась за стол. – Слушаю, очень внимательно.
Я сделала из двух пальцев, указательного и большого, круги и приставила их к глазам, как очки. Исаев расхохотался, забыв о детях. Девчонки заворочались, пришлось покрутить кое-кому у виска.
– Судя по всему, вам нечего предъявить, иначе бы…
Мишка поймал меня всю сразу, затолкал к себе «в нагрудный карманчик», где я благополучно провела время, в любви и утехах, до утра. Век бы болталась на его груди, была бы моя воля! Удивительно, как в этом исполине уживались сила и ласка, необычайная твёрдость рук, уступающая нежности пальцев, немного шершавых и грубых, но таких заботливых и родных. Только ему одному-единственному отдано моё сердце, причём, давно. Только он знает все Лизины секретики, трещинки, заморочки. Только ему доверяю я себя безмерно, без оглядки, без страха за будущее. Потому что люблю…
А утром…
– Лиза, просыпайся, родная моя. – Мишка, уже одетый и побритый, целовал меня, трубя побудку, но тревожные глаза сигналили о чём-то нехорошем.
– Что случилось?
– Да, я так и знал, что от тебя ничего не скроешь. Мне, точно, нужно пройти курс оболванивания Лизы. – Он грустно улыбнулся. – Иди ко мне.
Ну вот, опять. Опять затряслись все поджилки, сексуальное влечение выпустило свои коготки. Он вытащил меня из кровати, посадил, как дочку, к себе на колени. И я полезла ему в рот, бесцеремонно, не принимая никаких отказов, зацепив его лицо руками с двух сторон. Чтоб не смел отворачиваться от меня. Как сладко, лучше самых изысканных блюд для гурманов… На фига так рано оделся? Надо раздеваться. Что он и сделал. Так о чём там, о нехорошем? Всё потом, потом… А сейчас мозги вместе с душой исполняют арии упоительных наслаждений, танцуют в паре, наконец-то.
– Девочка моя, у нас беда… – Мишка обнял меня за плечи, спасибо, что я успела разлить по чашкам кофе. – Ночью на трассе за городом разбился Чингиз. Или его взорвали. Или ещё что-то, пока непонятно. С ним был один шофёр, а машина сопровождения испарилась. И видимо, в ней была и Кларисса. Вот всё, что известно на этот момент. Нас ждут, надо ехать.
Как?! Да этого не может быть никогда! Чингиз, человек-глыба, всё схвачено, за всё заплачено?! Мужчина мира, как называла его Гуля, жизнь из него била не одним ключом, а целым водопадом! Полубандит, полусекретный агент, при этом меценат и филантроп. Он помогал другим, получая от этого моральное удовлетворение. Но не каждый мог рассчитывать на эту помощь, монгол пропагандировал рациональный альтруизм, толкающий человека к бескорыстной, но обдуманной помощи окружающим. При этом не нужно было тратить эмоциональную энергию, если не получится. В его случае не могло быть и речи, когда кто-то садится на голову, пользуясь добротой в корыстных целях. Правило «сделал на сто рублей – друг, отказал на копейку – враг» в его жизни действовало безотказно. И враги у него были. Но кто? За несколько лет жизни с монголом, я так и не поняла, чем он зарабатывал на жизнь, обеспеченную «по самое не хочу». Но то, что люди в его окружении были преданны ему, любили, а некоторые и боготворили (я не о партнёршах по сексу сейчас) – это очевидный факт. За своих он стоял горой. И поэтому, когда я увидела на пороге дома Сармата, начальника охраны Чингиза Ахметова, просто впала в ступор. Он всегда был рядом с монголом, правой рукой в делах и прикрывающим тыл в быту. Как он остался жив? Чингиз уехал без него? Не помню такого за те годы, что жила здесь. Что-то изменилось?
– Елизавета Сергеевна! – Его лицо перекосила гримаса боли и вины, когда я отшатнулась от него. – Шеф приказал мне остаться и охранять вас в гостинице, возражения не принимались. Но с ним поехали отличные ребята, профессионалы. Я сам ничего не понимаю. Пожалуйста, не добивайте меня, мне и так х… Ой, извините…
– Сан, какая я тебе Сергеевна?
Его звали Александр Сормов. Но он не любил своё имя, была какая-то некрасивая история, связанная с его отцом, тоже Александром. На это было наложено табу. И я стала звать его Сан, созвучно, на скандинавский лад. Тем более что и внешне он походил на варягов: тёмно-рыжий, с синими глазами, высокий, здоровый. Впрочем, вся охрана представляла собой гренадёрское подразделение. Чингиз всё время шутил, что на прокорм и поддержку формы своих бойцов уходит вся его добавочная стоимость. Эти парни любили пожрать, но и поржать тоже, хлебом не корми. Они постоянно подшучивали, подтрунивали, прикалывались, устраивали розыгрыши, «развод», как они говорили. И вот как-то, в первые дни появления в доме будущего отца моей дочери, я оказалась втянута в такой «прикол», чуть не закончившийся и правда, настоящим разводом.
Никто не знал, в каком статусе я оказалась в постели Чингиза, мало ли их до меня было? А Сам не успел «отчитаться» или не посчитал нужным. Надо заметить, что до спальни, пацаны называли её хозяйской опочивальней, баб не допускали. Ахметов занимался ублажением себя любимого где угодно, только не в своей кровати. И вдруг, я. Как попала? Хозяин не поймёт, будет разнос. Да и как могли пропустить, всё время находясь на своих постах? Непонятки! И что они удумали! Решили представить меня девушкой одного из них, безбашенную, не дающую прохода мужику, доставалу и прилипалу, обманом проникшую в дом. Но этот обман нужно ещё придумать… Поправить ситуацию вызвался Сармат, он тогда был ещё гвардии рядовой гренадёр. Воспользовавшись тем, что я плохо ориентируюсь в пространстве, он привёл меня в гостевой дом охраны. Чингиз смотрел на сексуальные утехи своих парней сквозь пальцы, ему ли не понять молодёжь! Но предупредил – до первого косяка. Входов в это жильё было два: один – из сада, другой – с улицы, за забором. Т.е. в один меня завели, а в другой должны были вышвырнуть восвояси. Я быстро поняла, что попала не туда, совсем не туда. И потребовала Чингиза, ничего не объясняя. Но не выгонят же, в самом деле! Или очень может быть? Этот наглец, двадцатилетний юноша, как выяснилось позже, начал галантно подталкивать меня к двери, я отклонялась от нужной траектории, и действо повторялось опять. Хождение за три моря, ей богу, уже и морская болезнь подкатывала от кружения по комнате, и ощущение морского бриза подоспело…
– Что здесь происходит?
Я от неожиданности резко остановилась и развернулась на прозвучавший голос, а замешкавшийся Сармат с разбегу влупился в меня и со всего маху увалил прямо на пол. Реакция парня спасла от сотрясения мой ничего не понимающий мозг, голова устаканилась как раз на его ладони, размером с мою башку. А может, и надо было немного взболтнуть!
– Извините, шеф, это моя девушка, вот пришла сама, не предупредила, я её и пытаюсь выдворить до вечера. Непослушная попалась! – И он при этом цеплял меня за талию, шею, грудь, за всё, что, по его мнению, помогло бы поднять и выгнать уже «эту бесцеремонную девицу».
Но когда «потерявший всю наглость» мальчишка полез целоваться, я влепила ему по морде и завертелась под ним всем телом. Но как ни старалась выбраться, лупя руками и лягаясь ногами, всё напрасно, уже и воздуха стало не хватать, не то, что сил… Через минуту мы стояли на улице перед домом Ахметова. Сармата он просто выкинул за дверь, а я была удостоена чести быть аккуратно вынесенной туда же, не получивши ни словом, ни делом…
– Боже, куда меня опять чёрт занёс… – Промямлила я, и поплелась прочь от этого «гостеприимного», ещё вчера подаренного мне после бурной, страстной ночи, домика на холме.
Сармат шёл за мной. А я, оставшись без вещей, не смогла бы даже вернуться в квартирку, в которой жила в этом городе.
– Чего надобно, добрый молодец? Вы своё дело уже сделали, совсем не доброе! Показали силушку богатырскую? Идите с богом.
– Вы извините, девушка! Скажите хоть, как вас зовут, чтоб знать из-за кого я остался без работы и лучшего друга. И как вы попали к нам? Вас аист принёс? Он, как раз, только прижился на центральной крыше, ещё семью не завёл. Так вы к нему?
– Ничего не скроешь, а так хорошо всё начиналось, даже метла не понадобилась, подружки-ведьмочки подсобили, они здесь часто бывают…
– А вы разве у них не главная?
– Да куда уж мне, если в подружки к такому олуху попала! Оставьте меня в покое, я из-за вас на шабаш опоздала и осталась без денег, без телефона, а главное, без суперметёлки стратегического назначения. Нельзя нам, чародейкам, связываться с человеками обыкновенными, ничего хорошего из этого не вытанцовывается. Только гопак и «яблочко»! «К чёрту в лапы попадёшь. Не воротишься». – Подвела я черту под нашим диалогом, вызывающим «восторг» от зашкаливающего ай-кью. – А впрочем, вы должны мне, вызывайте такси и платите.
– Да, да! Куда изволите?
– Центральное турагентство.
Молодой парень воззрился на меня, как на только что увиденное привидение.
– Что, только разглядел красу-девицу? Да в вашем вертепе каких только нет, белых, красных и рябых, толстых и худых, безотказных и непослушных…
– Вы – Елизавета Романова? Я пропал, окончательно и бесповоротно. Вы в офисе совсем другая, я не узнал вас. Всё, мне – хана.
– Я выгляжу сегодня как все ваши профурсетки? Какой кошмар, докатилась Лизавета, на самое дно устроилась. Но за честность благодарю, есть над чем поработать.
– Да нет же! – Сармат замахал руками, показывая на моё лицо, затем обрисовал ладонями изгибы фигуры и застыл на созерцании ног, видимо, объясняя этими манипуляциями, что менять ничего не надо. – Просто, вы – другая. В офисе – синий чулок, а в жизни – Белоснежка, Золушка и Елена Прекрасная в одном лице. Там вы – начальница, а здесь…
– …Белый чулок. Так, первым делом обзаведусь разноцветными чулочками, на все случаи жизни. Да где такси?
– Подождите, Елизавета Сергеевна! – И он поведал историю выдворения самозванки из замка Чингиза. – Понимаете, пять лет назад шеф нашёл меня еле дышащим почти под колёсами своей машины, забрал, доучил, дал работу. Он мне, как старший брат и большой друг. Поэтому я выполняю все его указания до мельчайших деталей, стараюсь не доставлять лишние хлопоты, особенно бытовые. И вот вам, переусердствовал. Но вас действительно никто не видел с Чингизом, как вы попали в дом? Даже на камерах нет вашего фантома.
– На вертолёте. Вы что, не слышали винтов поздно вечером? С крыши прямиком в спальню, что тут непонятного?
– Да вертолёт пролетает каждый вечер над нашим посёлком, мы на него не реагируем. Теперь понятно. А вот и такси. Простите меня ещё раз. И рассчитывайте на мою помощь, я у вас в долгу. Правда, не знаю, что будет дальше, и где сам буду. Надеюсь, шеф не сможет отказаться от вашей красоты, всё поймёт и вернёт в свой дом.
– И тебе удачи!
Откровения этого парня поменяли моё отношение к нему радикально, в лучшую сторону. И я не ошиблась, Сан стал надёжным другом после возвращения нас в стойло Чингизхана. Особенно, он любил возиться с Дианкой, каждую свободную минуту. Пацаны подтрунивали над ним: «Что, Сармат, решил воспитать жену с младых ногтей сразу под себя?» И, если обычно он отвечал им тем же, в этом случае просто улыбался: «Дураки, ничего не понимают в девчонках, жеребцы. В таких хорошеньких, умненьких и весёленьких девчурках». И как только этой хорошенькой исполнится восемнадцать, она станет женой Сана. Никого другого моя дочь не видела в своих мужьях, с самого детства. И что самое интересное, такая большая разница в возрасте была не очень заметна. Дианка выглядела старше своих лет, серьёзная, всё уже про себя решившая, училась и работала, познавая азы управления наследством своего отца. В этом деле Сармат был незаменимым помощником, благодаря ему империя Чингиз-хана процветала, полностью перестроившись на легальные рельсы. Ничего не помешало появлению девочки Саши, тёмно-рыжей красавицы с сине-зелёными миндалевидными глазами деда. Чудо из чудес, необыкновенная крошка, взяла от своих родителей самое лучшее. С ней невозможно было просто пройти по улице, или посетить массовое мероприятие без излишнего внимания, фотосессий и сыпавшихся со всех сторон комплиментов, так она была экзотически хороша. Я думаю, Чингиз радовался этому событию где-нибудь на Гаити, или Таити. Если бы не его поганые гены, радовались бы и мы. Но Диана Ахметова, она не меняла фамилию, вдруг, поняв, что находится в поле внимания противоположного пола везде и всегда, что есть ещё и другие мужики, и почему бы не попробовать, сначала стала погуливать, а потом и изменила Сану, в силу своей неопытности, очень некрасиво. Это стало достоянием большого круга знакомых, и Сормов ушёл от неё. Моя дочь с гордо поднятой головой пошла по жизни дальше. И, как-то призналась мне, что никогда не выйдет замуж, что верность – это не про неё, и что Сармат – единственный мужчина, которого она по-настоящему любит. И очень жалеет, что всё так получилось… Но это всё потом, а сейчас…
На церемонии в поминальном зале было не очень много народа. Основная масса ожидала на улице. Прощаться было не с кем: закрытый гроб, заваленный цветами, большая фотография и вынимающая душу музыка. Но почему меня не покидает чувство какого-то представления, разыгранного спектакля? Почему мне кажется, что я нахожусь в поле чужого зрения? Ощущение затылком тяжёлого взгляда не давало покоя, и я даже стала посматривать по сторонам. С неба, что ли Чингиз смотрит на меня? Я чего-то не догоняю, находясь в состоянии нереальности происходящего. Мишка всё время держит за руку, не отпуская ни на шаг. Даже в полицию по поводу Клариссы вызывали его, а ходили мы вместе. И были удивлены, что никакого дела возбуждено не было, вторую пропавшую машину никто не ищет, никаких оснований у органов порядка на это нет. Может, они сами найдутся, или сами же куда-то уехали. Заявления о пропаже нет? Ну и всё. На что Сармат, криво ухмыляясь, уведомил нас, что они разберутся и без этих, нас берегущих. Дальнейшее действие я наблюдала уже со стороны, никуда не лезла, ни с кем не знакомилась. У Ахметова оказалось столько родственников, из ближнего и дальнего зарубежья, что моя персона просто утонула в семейных узах монгольского и иже с ним племени. Они постоянно что-то обсуждали и в ритуальном зале, и в ресторане, и в коридорах нотариата. Да ради бога! Но когда огласили завещание, обалдела даже я. Чингиз «осчастливил» своих детей. Миша Исаев, с опекуном в лице своей матери Гульнары Исаевой, получил всё спортивное царство своего отца, которого он так и не узнал. Диана Ахметова стала наследницей империи Чингиза Ахметова. А взрослый сын, который даже не явился проститься с родителем, получал пожизненную ренту. Он остался очень недоволен волеизъявлением предка, пытался что-то апеллировать, но так и сел на своей же ж…
– Лиза, вы не удивлены? – Спросил меня Сармат после всех проведённых церемоний. – Вам, всё-таки, удалось это сделать. Скажу больше, Чингиз собирался сделать Мишу Исаева Ахметовым, познакомиться с ним и принимать участие в его жизни. Это вы убедили его. Но моей хозяйкой теперь будет Диана. Готов служить всем сердцем и всеми потрохами. Все пацаны готовы. Тем более что ваш муж согласился помочь нам на первых порах. Но об этом позже. Вот, возьмите, это для вас от Чингиза. – И протянул, грустно улыбаясь, конверт с открыткой, оформленной арабскими узорами.
«Один не разберёт, чем пахнут розы.
Другой из горьких трав добудет мёд.
Кому-то мелочь дашь, навек запомнит,
Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймёт».
Омар Хайям
Нет, я не верю, что его нет! Ему нужно было исчезнуть, заставить всех так думать. Он где-нибудь на острове в Тихом океане, может, даже, с Клариссой! И с каждой минутой эта уверенность всё твёрже и сильнее. Да будет так! Мои глаза встретились с глазами Мишки, читающими по моему лицу.
– Ты думаешь то же, что и я? – Он наклонился к самому уху и тихо произнёс. – Он жив.
Создавалось впечатление, что монгол убедился, что у нас с Динкой есть теперь надёжа и опора в виде Исаева и спокойно отошёл от дел. Аминь!
Мы больше никогда не говорили об этом. Почти полгода прожили в Барнауле, Исаев помогал в организации и функционировании спортивных клубов, я работала в башкирском офисе, девчонки, теперь у нас две дочки, посещали сад. Всё как обычно. Только очень странно. Особенно, когда Сармат усаживал Диану в отцовское кресло и докладывал ей положение вещей на текущий момент, как, когда-то Чингизу.
– Не лишайте меня удовольствия. Мой шеф, Диана Чингизовна, должна принять рапорт. Так заведено в этом доме.
А «шеф», ковыряясь в носу, за что получала периодически по рукам, внимательно слушала, не перебивала, не просила повторить, не орала и не хвалила. Идеальная шефиня!
Мы вернулись, так и не решив, где будем жить. С родителями Исаева, которые не приняли меня, обитать под одной крышей не могло быть и речи. Мишка, конечно, нервничал, просил не обращать внимания, разговаривал с матерью. Но, увы… Она даже пыталась отнять у нас Алису, но тут Михаил проявил невероятное: он отказал своей родительнице в категоричной форме. Мы только немного вздохнули, девочка успокоилась, не донимала поисками своей мамы, переключившись на меня, маму Лизу. Бедное дитё плакало и днём, и ночью, отвлекаясь только на Диану. Она прилипла к отцу, не отпускала от себя, что-то чувствовало её сердечко. Конечно, мы старались помочь, чем могли. Но чем? Всё равно должно было пройти какое-то время. А вдруг Кларисса проявится?
– И что теперь, твоя мама будет забирать к себе внучку без Дианки? Моя дочь ей совсем не нужна. А дети всё понимают и обижаются. И их мамы тоже. Ну, объясни мне, прошу тебя, что я ей сделала? Может, я чего-то не знаю?
