Kitabı oku: «Люблю, скучаю… Ненавижу!», sayfa 4
11
Я решила, что дискотека для старшеклассников – отличный способ заявить о себе. Радов встречался с какой-то светловолосой выскочкой из маткласса, и их всё чаще стали видеть вместе. Вовка был этому только рад, ведь ему нравилась подружка этой девочки, и он тоже очень хотел гулять в их компании.
Пару раз я видела, как Макс провожал эту блондиночку после школы. Он прижималась к нему плечом и хихикала, а я провожала их взглядом, мысленно умоляя, чтобы Радов не вздумал брать её за руку. Он по-прежнему бывал у нас в гостях по выходным или после школы, они с Вовкой играли в приставку или смотрели сериалы, но, стоило мне появиться в коридоре, как брат плотно закрывал дверь в свою комнату.
– Стукачка!
– Тупица! – Обменивались мы с ним любезностями.
А Макс в последнее время не удостаивал меня ни усмешкой, ни даже взглядом. Словно бы меня и не было вовсе.
Это обижало и расстраивало. Подумаешь, мне тринадцать, а ему шестнадцать – почти ничего, каких-то жалких три года! Подумаешь, железки на зубах! Я писала его имя на последних страницах своих книг, я рисовала его портреты на полях школьных тетрадей, я назвала его именем соловья, что пел под моим окном по утрам. Да я даже сочиняла о нём стихи!
Чёрт, Макс мне так нравился, а я была для него всего лишь ребёнком, и мне было невдомёк, как это исправить. Почти у всех девочек в классе уже выросла грудь, а у меня лишь наметились жалкие прыщики.
Все девочки в параллели были выше меня на голову, носили лифчики, красили губы, а моя мама всё ещё покупала мне детский билет в кино – тот, что для детей до двенадцати лет. И сколько бы я не вздыхала о Радове в тишине своей комнаты, все мои попытки обратить на себя внимание были обречены на провал.
– Возьмёшь меня с собой? – Спросила я, подкатив на переменке к Гале из нашего класса.
Девчонка была рослой, напористой и трещала всем, что уже целовалась с мальчишками.
– Куда? – Удивилась она.
– Ну… это… – Я гордо задрала нос. – На танцы для старшеклассников.
– Тебя? – Галя недоверчиво оглядела меня с ног до головы.
– Ага. – Я смело расправила плечи.
– Так там на входе десятиклассники будут стоять, – ухмыльнулась девчонка, – они мелочь пузатую не пускают.
– Поэтому я и прошусь пойти с тобой. – Я сложила ладони лодочкой.
– Хорошо. – Пожала плечами Галя. – Только оденешься нормально и накрасишься. Не то нам через старшаков не пройти.
– Идёт! – Обрадовалась я.
Подставила ей ладонь, чтобы она отбила, но Галя просто развернулась и ушла.
Меня это не расстроило. Главное – я буду вечером на танцах, больше меня ничего не волновало.
Сказав маме, что иду к Филе делать работу по биологии, я взвалила на плечи рюкзак и вышла из комнаты. Судя по запаху, Вован у себя в комнате готовился к мероприятию, обливаясь вторым флаконом папиного парфюма. Не дожидаясь, пока он выйдет и увидит меня, я пустилась наутёк.
Переодевшись в туалете кафе, я подошла к зеркалу. На мне было платье, в котором мама ходила на новогодний корпоратив в офис, и её же туфли на каблуке. Чтобы платье не болталось, я подвязала его поясом. Вырез был слегка широковат, но так даже лучше. Подумав немного, я достала из рюкзака вату, поделила на две части и засунула в лифчик. Вот – так совсем хорошо.
Практически женщина, к тому же, шикарная. Нанеся тон, тушь для ресниц, тени и щедро подведя губы, я улыбнулась своему отражению.
– Мерилин!
Только сейчас я понимаю, что была тогда Мерилин, да только не той. Мой макияж напоминал Мерилин Мэнсона в худшие его годы, но в тот момент я с гордостью смотрела на своё отражение и даже волосы откидывала назад с каким-то особым, королевским изяществом.
– Неплохо. – Заценила Галочка мой прикид.
Она явилась на танцы в рваных джинсах и топике, открывавшем живот. Это было смело и красиво. И ничего пихать в лифчик ей уж точно не требовалось, грудь у неё была, как две спелых дыньки.
– Идём! Скорей! – Она потянула меня за собой к входу.
Мы примкнули к компании десятиклассниц, сделав вид, что тоже участвуем в их разговоре. Быстро показали билеты и вошли.
Тёмный зал напугал меня с непривычки яркими огнями и агрессивным ритмом музыки. Некоторые взрослые парни с интересом поглядывали в нашу сторону, и мне приходилось смущённо жаться к Гале, когда они проходили мимо.
– Ой! – Взвизгнула я, когда один из них всё-таки щипнул меня за зад.
– Ты ему понравилась, – усмехнулась Галка.
И потащила меня в сторону. Мы остановились у стены, и она протянула мне банку с какой-то жидкостью.
– Что это?
– Пей. Для храбрости. – Приказала одноклассница.
Я сделала два глотка и скривилась.
– Фу! Ослиная моча!
Она рассмеялась.
– Ничего. Войдёшь во вкус и полюбишь взрослые напитки. – Толкнула меня плечом. – Пошли танцевать!
– Я пока тут постою. – Смутилась я.
Непривычная обстановка, гул музыки, шум голосов – всё это немного пугало. К тому же, мне хотелось найти Радова и будто невзначай продефилировать перед ним в новом облике.
– Как хошь! – Бросила Галка и умчалась на танцпол.
Я простояла, наверное, минут двадцать прежде, чем разглядела в толпе его. Макс стоял на небольшом возвышении на одной из трибун, качал головой в такт и смотрел куда-то вдаль. Кажется, размышлял о чём-то или ждал друзей. Я замешкалась всего на минуту: поправила платье, убрала волосы за уши, облизнула губы, а когда сделала шаг вперёд, чтобы подойти, на шею к нему бросилась та самая девица – блондинка из маткласса.
Повисла и прижала свои губы к его губам. Точно пиявка. Он и сам опешил. А потом, как раз в тот момент, когда я силилась посчитать, сколько ударов пропустило моё сердце, он вдруг обвил руками её талию и притянул девушку к себе.
И тут внутри у меня что-то оборвалось. Я отвернулась, зажмурилась, чтобы не зареветь, и сжала пальцы в кулаки.
Ну, и пошёл он! Пошёл!
И бросилась на танцпол.
Мы с Галей танцевали как в последний раз. Аж искры летели из-под моих каблуков. Я вспотела и попросила у неё попить. Хлебнула ещё пару раз из той самой банки и продолжила танцевать.
У меня кружилась голова, сердце стучало быстро-быстро, а танцующие рядом взрослые парни и девчонки казались лишь размытыми пятнами. И только Макс, заметивший меня вдруг в толпе и оттого застывший в неестественной позе, оставался для меня спасительным маяком. Далёким, неприступным. Напрасным чаяньем, недостижимой целью.
Я и не заметила, как он, оставив свою девушку, быстро ушёл когда-то. А когда поняла, что он больше на меня не смотрит, было уже поздно. Чьи-то жёсткие пальцы сжали моё запястье, и кто-то грубо поволок меня к выходу.
– Вы что, не видели, что она малолетка? – Заорал Вовка, выдёргивая меня из зала.
– А мы-то что… – Растерялись дежурные на входе. – Они все вон, какие сейчас!
– Идиоты!
Брат протащил меня мимо толпы старшеклассников и толкнул в двери.
– Ты что здесь делаешь, Карина?! – Заорал он. – Мама знает?
Я вышла на улицу и вдохнула свежего воздуха.
– Тебе-то какое дело? – Устало спросила я.
– Вот её рюкзак и куртка. – Послышался голос за спиной.
Я обернулась. Следом за нами из здания вышел Радов. Он протянул моему брату мои вещи и отошёл в сторону.
– Надевай, мы идём домой. – Скомандовал Вова.
– Никуда я с тобой не пойду! – Я отшатнулась в сторону. – Руки убери, я уже взрослая! Сама решаю, куда и когда мне ходить.
– Ты себя видела, тупица? – Брат швырнул в меня курткой. – Намалевалась, как посмешище! Посмотри, на кого ты похожа. Мать с ума сойдёт. Работу она по биологию делает, как же!
Он положил рюкзак на землю и присел, чтобы достать из него нормальную обувь для меня. Я швырнула в него курткой и метнулась к двери.
– Я иду обратно!
Макс вырос передо мной стеной. Загородил собой путь.
– А тебе чего надо, обезьяна? – Я толкнула его в грудь. – Кем ты себя возомнил? Отойди!
И тут он рассмеялся. Нет, беззвучно усмехнулся. И как-то странно закатил глаза.
– Что? – Разозлилась я. – Что смешного?
– У тебя ус отклеился.
– Ус? – Не поняла я.
– Да у тебя кое-что выпало…
Проследила за его взглядом и замерла. Из моего декольте торчал выбившийся наружу от яростных плясок кусок ваты. Самой настоящей ваты – прямо перед Радовым – чёрт…
Мне захотелось сгореть со стыда, провалиться под землю и желательно немедленно.
– Надень свою куртку, я сказал! – Очень не вовремя оказался рядом с нами мой брат.
– Ненавижу! – Крикнула я ему в лицо. Повернулась к Радову и заорала: – Обоих вас! Ненавижу! Придурки! Отвалите от меня!
Развернулась и помчалась по лестнице вниз. Сама не знаю, откуда во мне взялось столько прыти, но япробежала по скользкой дороге на каблуках, наверное, метров пятьдесят прежде, чем брат догнал меня и взвалил к себе на плечо.
Я пиналась, царапалась, кричала, а он так и нёс меня домой – невозмутимо и… позорно. А сзади шёл Радов. И каждый его взгляд, наполненный усмешкой, бил острым ножом по моему самолюбию. Да что там – и по сердцу тоже.
12
– Проснись и пой, Зимина!
– А?
Меньше всего мне бы хотелось проснуться от ободряющего возгласа подруги над своим ухом, но это уже произошло.
– Я говорю: вставай, пришло время для великих де-е-ел!
– Что? – Я с трудом разлепила веки и, к большому удивлению, увидела перед собой не лицо Нины, а морду Пупсика, нагло развалившегося на моей подушке.
– Я говорю: вставай, принимай душ и постирай уже свою футболку, а то воняет!
– Мм…
– Стаскивай свои кости с кровати, а то опоздаем на бесплатный завтрак! Платить за пересохший тост и яичницу с безвкусным кофе я тут не собираюсь!
– Что он делает на моей постели? – Я попыталась столкнуть пса с кровати, но он лишь недовольно рыкнул и поменял позу. – И почему я лежу поперёк?
– Да ты задрыхла вчера, не дождавшись своей очереди в душ. – Ниночка ходила по номеру, собирая свои шмотки в чемодан.
– Ещё бы. – Проворчала я, поднимаясь. – Моя очередь в душ почему-то была после тебя и собаки, а я вообще-то целый день провела за рулём и устала. Неудивительно, что вырубилась. Мне кажется, я слишком многим жертвую ради нашей сомнительной дружбы, Орлова.
– Обожаю твои бу-бу-бу, моя старушка. – Нинка забралась на мою кровать и стала прыгать. – Давай, поднимай задницу, ста-рая пер-хоть! Нас ждут прик-лю-че-ни-я!
Недовольный Пупсик, не выдержав качки, спрыгнул с кровати. Я тоже поднялась и потёрла свою шею – та ужасно затекла во время сна. Ещё бы – пёс отжал мою подушку и всю ночь провёл в комфорте.
– Мне нужен кофе, – простонала я, вставая и почти на ощупь двигаясь в сторону ванной.
– Будет, если ты поторопишься. – Подруга ловко спрыгнула с постели и шлёпнула меня по заднице. – Особенно, если ты расскажешь мне, что тебе снилось. Ты всю ночь ворочалась и бормотала: «Ненавижу, ненавижу».
– Расскажу. – Отозвалась я, запираясь в ванной. – Если ты поторопишься и выгуляешь своего пса до того, как он решит навалить нам посреди комнаты.
– Договорились!
На удивление завтрак в придорожной гостинице оказался вполне приличным. Питание по системе шведского стола предполагало более десяти наименований блюд, а также выпечку и чудесный капуччино из настоящей кофемашины. Практически рай для путешественников, поэтому мы с Ниной не постеснялись и прихватили с собой еды ещё и в дорогу.
Мою мокрую после стирки футболку мы прицепили к селфи-палке и выставили в окно, чтобы высохла, так что наш корабль теперь обзавёлся импровизированным флагом.
Окна в автомобиле мы открыли настежь, ведь, чем ближе к морю, тем становилось всё жарче, и нам пришлось переодеться в шорты и топы. Мы ехали, орали песни и ели мороженое.
Пупсик, кажется, немного свыкся с мыслью о том, что наше путешествие будет бесконечным, и всю дорогу то спал, то лежал на задней полке и с задумчивым видом глядел в окно.
Наконец, я решилась и рассказала Нине про вату.
– Боже, да кто из нас в этом возрасте не толкал в лифчик салфетки, паралон или носовые платки? Я вот даже носки запихивала! Нет, ну, а что? Ничего такого. – Она изучала карту, облизывая мороженое, купленное на очередной остановке. – Кажется, нам сюда. – Ткнула пальцем в обозначенный на рисунке поворот.
Я направила автомобиль в указанном направлении.
– И кто не малевался в тринадцать лет, как на Хэллоуин? – Продолжила она, пожав плечами. – У меня до сих пор хранятся фотографии с фингалами: это я экспериментировала с фиолетовыми тенями и синей тушью для ресниц, которую купила на сэкономленные с обедов деньги.
– Просто…
– Просто тебе не должно быть стыдно, Карина. Мы как только не чудим в детстве! Особенно, если родители, как, например, мои, постоянно заняты работой и важными делами. У детей слишком много свободного времени и никакого присмотра. Ты не знаешь, что хорошо, и что плохо, и тебе всё хочется попробовать. Удивляюсь, как я осталась жива после такого детства: гаражи, чердаки, подвалы, стройки, казаки-разбойники, разбитые коленки, купание в грязном карьере… Ты когда-нибудь жевала гудрон?
– Не-а. – Призналась я.
– Вот поэтому ты такая зануда! – Рассмеялась она.
– А разве это не опасно для жизни?
– Может быть. – Усмехнулась Нина. – Зато какие воспоминания! Помню, тогда очень хотелось повзрослеть скорее. Если бы я тогда знала, что взрослая жизнь такая шняга, то наслаждалась бы детством. Если бы хоть кто-то объяснил мне тогда, что продукты появляются в доме не сами по себе, а соль и сахар водятся не в солонке и сахарнице, а в магазине, то фиг бы я согласилась взрослеть!
Мы рассмеялись, и она вытянула ноги и положила их на приборную панель.
– И всё-таки, – сказала подруга после паузы, – неужели, ты злишься на Гадова из-за ваты?
– Нет. – Тихо ответила я.
Мою грудь сдавило, горло перехватило, и вдруг сильно запершило в носу. В этот момент мне показалось, что, если я произнесу вслух то, что тяжелым камнем сидело на душе, то тут же задохнусь.
– А ты мне когда-нибудь расскажешь? – Мягко поинтересовалась подруга.
– Угу. – Не в силах проронить ни звука, кивнула я.
Нина сделала музыку громче, и наш автомобиль понёсся дальше по шоссе. Южные пейзажи завораживали, и моё сердце трепетало всё сильнее. «Я дома, почти дома!» – звенело в шуах. И всё вокруг было таким родным и знакомым, что даже дышалось легче.
– Что это? Что?! – Вдруг подскочила на сидении подруга, когда вдали показалась бескрайняя голубая гладь.
– Море, – улыбнулась я.
– Море-е-е!!! – Завизжала она. – Море! Ура! Сворачивай, давай-давай!
– Зачем?
– Искупаемся!
– Если не будем задерживаться, успеем домой к ужину.
– Это море, Зимина, море, понимаешь?! – Хохотала она, в нетерпении стуча ладонями по панели. – Когда, если не сейчас?!
И я свернула с дороги, проехала дальше и остановила автомобиль у прибрежной полосы.
Мы срывали одежду на ходу. Бежали, обгоняя друг друга и визжа от предвкушения. Тёплый песок ласково грел наши ступни, а вечернее солнце ласкало кожу. Мы ворвались в воду с криками, и прохладные волны ударились о наши тела.
Если ехать к морю не ради вот этого момента, то зачем тогда?
Если и ехать к морю, то только, чтобы испытать вот этот чистый и концентрированный восторг.
Бедный Пупсик, не понимая, что происходит, сначала метался у кромки воды и жалобно скулил, а когда мы стали брызгать друг друга водой, не выдержал и бросился к нам.
– Он плывёт! Плывёт! Гляди! – Закричала Нина, двигаясь к нему навстречу.
А я подняла взгляд на бескрайнее голубое небо.
В городах не бывает такого простора, там небо как потолок, а здесь у него нет границ – ни ввысь, ни вширь.
И в этот миг я вдруг поняла, что, чтобы не ожидало меня на встрече с Радовым, я всё выдержу. Я буду сильной, гораздо сильнее него. Мне не занимать гордости и дерзости, и меня больше не держат никакие рамки.
– Иди! Иди к нам! – Позвала Нина.
И я нырнула и поплыла к ним.
Мы подъехали к дому в семь вечера. Пришлось сушить бельё, в котором мы купались, поэтому теперь на нашем корабле было два флага – оба с полотнищами из бюстгальтеров. Так и мы ехали по моему родному городу, заставляя прохожих глазеть нам вслед.
Встречать нас вышел Вовка.
Он изменился: смешные каштановые вихры куда-то исчезли, ямочки на щеках тоже, плечи стали заметно шире. И только бесшабашный, хулиганский взгляд всё ещё выдавал в этом молодом мужчине моего непутёвого братца.
Мы выбрались из машины, и Вова замер, ошарашено оглядывая меня.
– Ты кто? – Усмехнулся он.
Я откинула назад ещё влажные после купания волосы, отдёрнула короткое платье и неловко улыбнулась.
Интересно, как приветствуют друг друга великовозрастные братья и сестрицы, которые не очень-то ладили в детстве? Здороваются за руку, приятельски хлопают друг друга по плечу или, может, пинают под зад, как когда-то раньше?
– Привет, – стеснительно улыбнулась я.
И брат с разбегу заключил меня в объятия.
«Вау, вот, значит, как это бывает!»
Я обняла его, и он покружил меня. Прикольно. Настоящий мужлан. Мужичище. Меня как будто обнулили в компьютерной игре, и я снова вернулась на первый уровень, где всё по-старому, только совсем другое. Надеюсь, не придётся вообще всё начинать сначала?
– Когда ты успела так вырасти? – Спросил он, поставив меня обратно на землю.
– А ты когда успел так состариться? – Хихикнула я, разглядывая пробивающуюся на его щеках чёрную щетину. И ткнула локтем в бок. – Шучу! – Обернулась и указала на подругу. – Вова, а это Нина, моя подруга. Нина, это Вова.
Брат протянул руку, чтобы поздороваться, но в этот момент Пупсик, сидевший на руках у Нины, сделал выпад и чуть не цапнул Вовку за палец.
– Ух. – Изумленно уставился на него брат.
– А это Пупсик. – Представила его я.
– Отчаянный у тебя защитник. – Улыбнулся Вова, глядя на Нину.
Та прижала пса к груди и протянула ему свободную руку. Несмотря на поползновения пса и попытки укусить, они с Вовой всё-таки пожали друг другу руки.
– Очень приятно. – Вежливо произнесла подруга.
– Прошу в дом. – Сказал он и открыл нам дверь.
– Твой брат такой красавчик! – Шепнула Нина. – Вы совсем не похожи!
– Ну, спасибо, Орлова.
– Сумки занесу позже, сначала хочу познакомить тебя с Наташей. – Радостно сообщил Вова, впуская нас в дом. – А вот и она!
– Приве-е-ет! – С распростёртыми объятиями налетела на меня какая-то рыжеволосая девица. Всё, что мне удалось разглядеть за секунду до того, как она с хрустом прижала меня к себе, это большие зелёные глазищи с лисьим прищуром, пухлые розовые губки и копна кирпичного цвета кудряшек. – Привет, Карина! Я так наслышана о тебе!
Если честно, я не могла сказать о ней того же, но всё же произнесла:
– И я. Приятно познакомиться.
Когда объятия, наконец, закончились, Вова подошёл к невесте и обнял её за талию. Надо признать, смотрелись они вместе неплохо, только вот одного я не могла понять: что такая эффектная девица, как эта Наталья, забыла рядом с нашим лоботрясом Володькой?
– Нина. – Представилась ей моя подруга.
Она отпустила пса на пол, и они с Наташей обнялись.
– А вот и моя доча! – Из кухни вышел папа и стиснул меня в объятиях.
Следом за ним, вытирая руки о полотенце, появилась мама:
– Вы вовремя! Скоро будем ужинать. Ох, иди ко мне моя девочка! – Мы обнялись, затем она оглядела меня с ног до головы. – Ты такая тощая, ужас. – Повернулась к моей подруге. – А ты, Ниночка, красивая, как всегда. Ну, привет, теперь мы знакомы лично. – Поцеловала её и вдруг заметила Пупсика. – А это что за мелкий гадёныш?
– Мам, это Пупсик, – начала я, – осторожно, он кус…
Но не успела предупредить, как мама наклонилась и подхватила его с пола.
– Обожаю собак! – И смачно поцеловала в морду.
Опешивший от такого обращения Пупсик даже не стал скалиться и пытаться укусить её. Очевидно, хитрец быстро сообразил, что женщина с ароматом еды на одежде здесь главная и будет всех кормить.
– Бабуля! – Бросилась я к вышедшей встречать нас бабушке.
Выглядела она неплохо и передвигалась вполне бодро. Раскинула морщинистые руки и крепко меня обняла.
– Как дела, Кариночка? Какие новости? – Её голос звучал нежно, совсем как в детстве, когда она сажала меня на колени и рассказывала сказки.
– Всё хорошо, бабуль. Сейчас немного освоюсь тут и всё тебе расскажу.
– Я отнесу ваши вещи в твою комнату. – Сказал мне брат и направился к двери за багажом.
– Не терпится туда подняться. – Призналась я, стискивая бабушкину ладонь. – Кажется, будто жила в ней только вчера, но всё так быстро меняется.
– Не всё. – Неожиданно раздался за спиной чей-то голос.
И моё дыхание оборвалось, потому что я узнала его.
Как же я могла забыть, что даже воздух замирает, наполняется электричеством и громко потрескивает при появлении Радова?
13
Макс
Я заехал в дом Зиминых по просьбе Вовки и надеялся уйти ещё до того, как приедет его сестра. Конечно, мне было любопытно, как выглядит теперь эта маленькая заноза, но я не был готов морально к тому, чтобы увидеть её прямо сегодня, чтобы стоять с ней вот здесь – рядом и, тем более, чтобы разговаривать.
И всё же не удержался – едва завидев её узкую спину и заслышав голос, обратился к ней. Сам не знаю зачем.
– Не всё.
Мои слова повисли в воздухе противным скрежетом – я сам не узнал свой голос, обращённый к Карине.
Она замерла, а затем отпустила бабушкину руку и обернулась. И та секунда, которую я провёл, ожидая, что вот-вот встречусь с её глазами, каким-то непостижимым образом растянулась на целую вечность.
– Ты? – Она медленно и небрежно окинула меня взглядом.
Эта простая фраза разбила вдребезги моё чёртово самообладание. Разнесла в пыль всю мою уверенность. Нет, даже не она сама, а то, как она её произнесла – расслабленно, не суетливо. Свысока.
Карина склонила голову на бок, и пряди её волос рассыпались по плечам. Я невольно вдохнул их аромат. Мёд и апельсиновая цедра – сумасшедшее сочетание. Может, мне и не хотелось реагировать на её запах, но мой организм сделал это тут же и помимо моей воли: сердце заколотилось с бешеной скоростью, а кожа на руках и спине покрылась колючими мурашками.
Мой разум всегда помнил запах этой девушки, другие же – забывал сразу. Парадокс.
– Привет, Рапунцель. – Сказал я, оглядывая её аккуратную фигурку с высоты своего роста. Теперь передо мной стояла не угловатая девчонка, а молодая, красивая девушка. Хрупкая, худенькая, но плечи её были развернуты уверенно. Она казалась такой знакомой и такой чужой одновременно. Чёрт… Всё это приводило меня в полнейшую растерянность. – А ты… повзрослела.
– Да? – Карина изящным и выверенным жестом поправила волосы, упавшие на лицо. – И что меня выдало? Грудь? – Усмехнулась она, недвусмысленно поведя плечом.
Это неосторожное движение заставило мой взгляд упасть в указанное место, но я моментально спохватился, и, сглотнув, поднял глаза на неё.
Девушка смотрела на меня с вызовом и улыбалась. А на её щеках проступали те самые ямочки, из-за которых на детских фотографиях она всегда выглядела смешной и милой.
Прежде эта девчонка не умела носить платья, а теперь платья сидели на ней безукоризненно и лишь умело подчёркивали каждый плавный изгиб её тела.
– Привет, Гадов. – Она смело протянула мне свою ладонь.
– Один: один. – Довольно улыбнулся я.
Девчонка опять бросала мне вызов. Совсем, как тогда. Будто ничего и не изменилось. Будто и не было этих лет.
Игра начиналась, и мы с ней снова перекидывали друг другу мяч, стараясь ударить больнее. Надо признать, мне нравилась дерзость, с которой Карина бросилась в бой. Ничего не изменилось, ничего.
Вот только мне не стоило забывать, какими болезненными могут быть её подачи в этой игре. Не стоило забывать, с какой нежностью могут смотреть эти обрывки закатного неба – её глаза, и как безжалостно они могут ранить потом.
– Рад тебя видеть. – Хрипло сказал я, пожимая её маленькую ручку.
Мало кто из присутствующих понимал, что думал я сейчас совершенно обратное. Пожалуй, кроме неё.
– Это так теперь выглядит радость? – Дерзко повела бровью Карина.
Чёрт, да она меня дразнила! Я неохотно отпустил её руку.
– Рапунцель? – Вдруг вмешалась в наш разговор какая-то блондинка. – Я чего-то не знаю? Почему ты её так назвал?
Она встала между нами и уставилась на меня с интересом.
– Не обращай внимания, – бросила ей Карина, поджав губы, – это наше… личное.
– А ты нас не представишь? – Незнакомка продолжала оценивающе глядеть на меня.
И я едва удерживался от того, чтобы не подмигнуть ей.
– Нина это Макс, лучший друг моего брата. Макс, это Нина – моя подруга.
– Привет. – Я пожал её руку.
Надо же, у Зиминой появились подружки. Раньше она общалась исключительно с пацанами.
– А ты… – Нина бросила взгляд на мою руку и отметила отсутствие кольца на безымянном пальце. – Не женат. – Бесцеремонно заключила она вместо того, чтобы задать мне вопрос. – Жениться не собираешься?
Я чуть не рассмеялся.
– Портить жизнь кому-то ещё? Нет, спасибо. – Отрицательно качнул головой. – Пусть какие-нибудь другие идиоты связывают себя узами брака.
За мой спиной нервно хихикнула Наташа. Она реагировала так всякий раз, когда я при Вове говорил о том, что не верю в любовь и ненавижу свадьбы.
– А ты забавный. – Усмехнулась Нина, кивая на подругу. – Ясно, почему она тебя не выносит.
– Не выносит? – Сделал вид, что удивился я.
Кажется, я опять входил во вкус. Раздражать Зимину мне нравилось больше, чем чувствовать боль.
– Что-то вроде. – Кивнула Нина.
– Я что, всё ещё тебя раздражаю? – Спросил я, переводя взгляд на Карину.
– Да. – Уверенно ответила она.
И сложила руки на груди. В её голосе застыл лёд, в глазах же бушевал огонь.
– Ох, как же жаль, что мне всё равно. – Улыбнулся я, весело пожимая плечами.
– Остроумие и слабоумие – разные вещи, Радов. – Холодно ответила она, качая головой. – Жаль, что ты вырос, но не перестал быть тупицей!
Зимина смотрела на меня с презрением и отвращением, а мне нравилось, что она бесится. Я точно пацан радовался, что мне удалось её уколоть, и с жаром снова бросился в бой:
– Хотел бы я говорить по-идиотски, чтобы объясняться с тобой на одном языке, и, может, тогда ты бы начала понимать мои шутки, но пока увы…
Я нарочито развёл руками.
– Прости, что обидела, назвав тебя идиотом, Макс. – Вежливо улыбнулась Карина. – Я просто думала, что ты и так уже знаешь это.
– Во-о-оу… – Выдохнула её подруга, оглядывая нас с ней по очереди.
– Да эти двое вечно как кошка с собакой! Не удивляйся. – Прервал битву взглядов между мной и Кариной Вовка, несущий чемоданы к лестнице. – Мы тут, конечно, уже привыкли к этому… – он протиснулся между нами, ступил на первую ступень и обернулся, – но я надеялся, что они всё-таки повзрослеют.
– Да мы обожаем друг друга! – Ухмыльнулся я.
– Ага. – Поморщилась Карина. – Как же!
Я послал ей воздушный поцелуй и рассмеялся.
– Максим, а ты ведь останешься на ужин? – Крикнула мне Светлана Дмитриевна, Вовкина мать.
– Чёрта с два. – Прошипела сквозь зубы Зимина.
«Ух, прозвучало как угроза».
Вообще-то, оставаться я не собирался, но почему бы и не сыграть сегодня сразу два раунда?
– Конечно! – Отозвался я. – С удовольствием!
– Отлично. – Послышался её голос из-за спины. – Через полчаса накрываю на стол. А ты, Кариша, помоги-ка Нине обустроиться в комнате, нацапаетесь ещё с Максимкой, успеете, у вас вся неделя впереди!
Зимина шумно выдохнула и закатила глаза. И даже этот её жест был до боли знаком мне.
Чёртовы воспоминания!
Хотя, даже хорошо, что хоть что-то в мире не меняется: это я сейчас про нашу неприязнь.
