Kitabı oku: «Загадка часовни Рослин», sayfa 2

Глава III

Необременительные формальности в аэропорту имени Леонардо да Винчи Анна прошла быстро, подумав, как хорошо иметь шенгенскую визу. Самолет набирал высоту. В иллюминаторе, как показалось Анне, мелькнул купол знаменитого собора. Путешествие продолжалось.

Аэропорт «Шарль де Голль» встретил ее шумом и улыбками. Она быстро получила багаж, села в комфортабельный автобус с конечной остановкой неподалеку от отеля, где забронировала номер, и поблагодарила судьбу за великолепно складывающуюся ситуацию.

Автобус въехал в черту города. «Смотри и наслаждайся, – сказала себе Анна, – французская музыка, французский язык и, конечно, французский шарм». Посматривая в окно, Анна поняла, почему люди так стремятся в Париж, город позитива и элегантности.

«Отель „Конкорд“», – объявил водитель. Группа людей, весело переговариваясь, покинула автобус. А вот знаменитые Елисейские Поля, и опять автобус остановился. Конечная, пассажиров осталось немного, и Анна быстро вышла из автобуса, а водитель любезно сказал: «Мерси».

Она никак не могла привыкнуть к тому, что ее благодарят за обычные вещи, за то, что она ехала в автобусе, или за то, что она зашла в бутик и что-либо приобрела. Там, где она жила, это было не принято.

«Прямо и только прямо», – думала Анна, стремительно и весело шагая к отелю, который облюбовала еще в первый свой приезд в Париж. Отель находился недалеко от центра города и отличался безупречным обслуживанием. Было и другое немаловажное достоинство: вся противоположная сторона улицы – сплошные кондитерские. Таких вкусных пирожных она не пробовала нигде, а Анна была сластеной.

Перед Анной любезно распахнули двери отеля, и она вошла. В отеле недавно был сделан ремонт, холл облицован новой плиткой, и мягкая мебель весьма элегантно смотрелась в нем. «Хорошее начало», – подумала Анна. Здесь было многолюдно и шумно. Прибыла группа туристов на рождественские каникулы, и они громко переговаривались. Сотрудники отеля занимались их размещением и явно старались. Анна протиснулась к стойке ресепшен и неожиданно увидела милую светловолосую девушку, которая встречала ее в прошлый раз. Девушка тоже узнала Анну и приветливо заулыбалась.

– Мадам, – обратилась она к Анне, – вы подождете немного? Я устрою вас в хорошие апартаменты. А пока расселю эту группу.

Анна улыбнулась и кивнула в знак согласия. Оставив чемодан в комнате для багажа, она прошла в глубь холла, где было расположено маленькое кафе, заказала кофе и уютно устроилась в уголке. Анна добродушно наблюдала за людьми, ощущая себя комфортно в этой оживленной атмосфере. «Европа есть Европа», – подумала она. Здешняя атмосфера была близка ей.

Когда Люси, любезно улыбаясь, подошла к ней, кофе был выпит, и Анна немного пришла в себя после перелета.

Ваш номер готов, мадам, – сказала Люси, протянув электронную карточку от апартаментов Анны.

Спасибо, Люси, – поблагодарила Анна.

Та расплылась в улыбке. Девушке было приятно, что эта обаятельная дама запомнила ее имя. Рассыльный взял багаж и проводил Анну до апартаментов. Анна была приятно удивлена: ее номер находился в очень удобном крыле. Вот награда за ее ожидание.

Из комнаты, утопающей в мягком свете, дверь с матовым стеклом вела на просторную террасу с креслами и столиком в окружении морозоустойчивых растений в красивых вазонах. С террасы открывался сказочный вид на Париж.

Анна замерла от восхищения. Полюбовавшись панорамой, она решила прогуляться. Быстро разобрала вещи и спустилась в холл.

В глазах Люси читался немой вопрос: ну как?

Великолепно! Мерси! – поблагодарила Анна и вышла на улицу.

Падал мокрый снег. Вдыхая свежий воздух и неторопливо ступая по тротуару, Анна остановилась на светофоре, чтобы перейти на другую сторону улицы. Еще не загорелся зеленый свет, а машины, как по взмаху волшебной палочки, стали тормозить, уступая ей дорогу. Водитель «Ситроена» открыл окно и приветливым жестом показал – идите. «Любезно и так по-французски», – подумала Анна, оказавшись у дверей кондитерской на другой стороне улицы. Мелодично распахнулась дверь. Трое молодых людей, судя по разговору, из Германии, смеясь, вышли на улицу, вежливо придерживая дверь. Кивком поблагодарив, Анна вошла в кондитерскую.

Ее взору открылись произведения искусства из бисквита, шоколада, крема и марципана. Будучи неравнодушной к сладостям, выбирая пирожные, она не думала о таких скучных вещах, как вес или «уже вечер». Она показала на профитроли и «рождественское полено» с забавными фигурками. Продавец одобрил ее выбор, красиво упаковал сладости, улыбнулся и поблагодарил за покупку. В приподнятом настроении Анна покинула кондитерскую.

Следующая дверь вела в магазин отборных вин. «Необходимо отметить мое пребывание в Париже», – подумала Анна. Подошел хозяин магазина, неброско, но элегантно одетый.

Что желает мадам? – вежливо поинтересовался он.

Шампанского, на ваш выбор.

Анна знала, что мадам Шанель, которую она боготворила, тоже предпочитала шампанское и пила его в радости и в горе, по ее же признанию. Получив шампанское, Анна решила вернуться в отель.

Мягкий свет освещал комнату, отбрасывая блики через застекленную дверь на террасу. Запотевший бокал стоял на столике. «За тебя, Париж», – мысленно обратилась к городу Анна, поднимая бокал. А потом, деликатно держа пирожное, откусила кусочек и отметила: «Вкусно. В выборе я не ошиблась».

Зажглись вечерние огни. «Чем привлекает Париж людей со всего мира? – задалась она вопросом. – Вероятно, гармонией. Здесь все гармонично: образ жизни, люди, современность и искусство». Она чувствовала единение с этим городом. «Ведь недаром Париж – город любви», – подумала Анна. Об этом много написано и сказано, но у нее было свое представление.

Зная, что король Людовик XIII посвятил Францию Деве Марии, именуя Преблаженнейшую и Преславную Деву особой покровительницей королевства, она подумала: «Человечность и божественность Ее любви окутывают страну. А люди, попадая в благословенную ауру, острее ощущают любовь к себе, к ближнему и, конечно, к Парижу, который олицетворяет эту любовь».

Любуясь игрой света на поверхности бокала, она развила мысль: «Любовь изливается на людей, затрагивая в их душах сокровенные струны. Неслучайно сюда приезжают не только влюбленные и романтики. Люди, потерявшие ощущение любви, устремляются в Париж для возрождения своих чувств».

Анна отвела взгляд от бокала, всматриваясь в панораму города. В полыхающих огнях он был восхитительно красив. Вот и Эйфелева башня празднично сверкает в ночи. Отсюда был виден и величественный купол Нотр-Дама. «А вон там едва различимое очертание пирамиды входа знаменитого Лувра, куда я и отправлюсь завтра утром», – подумала Анна.

Ночь опускалась на город. Тяжелые снежные облака плыли по небу, становилось холоднее. Она вернулась в теплую комнату. «Пора спать, нужно отдохнуть перед завтрашним днем».

* * *

Легкое шуршание за окном разбудило ее: мыли улицы. Было еще рано, но ей уже не спалось. Анна вытянулась на мягкой постели в тепле и уюте и мысленно вернулась к своему сну, приснившемуся ей в рождественскую ночь в Риме.

«Что меня ждет? И куда ведет меня Бог?» – эти вопросы занимали ее в то утро. Позже, когда в номер принесли завтрак, она игриво подумала: «Париж пахнет горячим шоколадом и круассанами». После завтрака Анна быстро оделась и вышла на улицу.

Размышляя, как доехать до Лувра, она прошла полквартала, когда неожиданно показался экскурсионный автобус, в который садились люди. Прибавив шаг, Анна успела на него и, оплатив проезд, села у окна. Автобус

катил по улицам просыпающегося города. Надев наушники и смотря в окно, Анна снова познавала Париж.

Первый раз она прилетела сюда весной. Тогда город захватил ее буйством цветущей природы, весенним настроением и морем впечатлений. Сейчас он был также красив, несмотря на сизо-серое небо и падающий хлопьями снег, который причудливо садился на витые балконные решетки старинных домов, ограды и деревья. Кружево снега навевало мысли о рождественских сказках со счастливым концом, где добро обязательно побеждает зло.

Знаменитый музей, расположенный на Рю де Риво- ли, самой протяженной улице Парижа, соединяющей площадь Бастилии и площадь Согласия, Анна увидела раньше, чем объявил водитель, и терпеливо ждала остановки. Наконец она у пирамиды, открывающей вход в Лувр. Купив билет, Анна сразу направилась к крылу Денон. Именно там находился портрет самой знаменитой дамы всех времен, Джоконды.

В Лувре Анна бывала ранее, но в ее первый приезд эта часть музея была закрыта. Ее нетерпеливое желание увидеть шедевр Леонардо да Винчи было понятно.

Анна без труда нашла дорогу, подумав при этом, как были бы счастливы ее родители, которые сами мечтали увидеть Мону Лизу в подлиннике, если бы знали, что Анна сейчас встретится с загадочной Джокондой. И вот она подошла к портрету, отдавая дань уважения гениальному творению Леонардо, так близко, насколько позволяла охрана.

«Джоконда веками вызывала восхищение людей, – думала Анна, рассматривая портрет. – Сколько женщин хотели бы оказаться на ее месте и прославиться. Посмотреть на этот феномен съезжаются люди со всего мира, миллионы людей посещают Лувр, и, конечно, практически каждый посетитель подходит к ее портрету».

Анна знала о научных исследованиях этой картины, они широко освещались в прессе и по телевидению. Одни ученые предполагали, что это оригинально изображенный автопортрет самого Леонардо да Винчи, другие в своих изысканиях шли намного дальше и смело утверждали, что в имени Мона Лиза прослеживается равновесие и гармония мужского и женского начал, называемых в традициях Востока Инь и Ян, придавая смысл этому явлению как единению Иисуса Христа и Марии Магдалины – при этом полагая, что едва заметная беременность Моны Лизы недвусмысленно сообщает о наличии у них потомства. Были ученые, которые считали, что в картине зашифровано послание, и тот, кому оно адресовано, безошибочно его прочтет, сколько бы времени ни прошло.

Но сейчас Анну интересовала лишь эстетическая сторона шедевра, и она любовалась воплощением знаменитого приема живописи – таинственного эффекта дымки «сфумато» и, конечно, благородным лицом и изящными руками Моны Лизы. Перед портретом она стояла долго. «В музее время застывает», – вспомнилось ей вычитанное где-то выражение.

Все еще под впечатлением от картины Анна перешла в следующий зал, к не менее знаменитым полотнам. Музеи, с их величайшими творениями человечества, ее завораживали. Около одной картины она даже «примерила» на себя величественную позу одного из персонажей кисти Рафаэля.

Полдня в Лувре пролетели незаметно, и она с сожалением посмотрела на часы. Пора было возвращаться. Хорошо помня дорогу к выходу, Анна все-таки несколько раз снова оказывалась у портрета Моны Лизы. «Что это со мной?» – изумилась она, в очередной раз отходя от картины. Притяжение взгляда Джоконды не покидало ее. Здравый смысл редко оставлял Анну, однако здесь, склонив голову перед великим творением гения, она мысленно произнесла: «Уже поздно. Прошу тебя, отпусти меня». Каково было ее удивление, когда отчетливо прозвучали слова: она услышала их внутренним слухом. «Будь сама собой, не подражай никому. Я улыбаюсь всем, но никому в отдельности. Тебе я подарю свою улыбку».

Анна подняла глаза и увидела, как загадочная улыбка на прекрасном лице на мгновение ожила, превращаясь в жизнерадостную.

«Я отпускаю тебя. Теперь иди».

Эти слова звучали как напутствие в жизни, по которой она старалась смело идти. Мона Лиза подбадривала ее своей сказочно красивой улыбкой. «Чудеса!» – едва не произнесла Анна вслух. «Картина наделена энергией и силой, – подумала она, – и дышит теплом любви. Несомненно, руку Леонардо направлял сам Бог. Значит, предположения ученых не лишены смысла. И тот, кто аллегорически изображен и скрывается за одухотворенным образом Моны Лизы, одаривает своей Любовью того, кого считает нужным?! Значит, провидец Леонардо знал о великой любви и создал шедевр для того, чтобы пронести эту любовь через века! Так кто же в действительности послал мне свою улыбку?»

Ее аналитический ум пытался объяснить суть происходящего. «Картина несет, вне всякого сомнения, целительную силу, и, попав в поле этой картины, человек очищается духовно и физически. Может быть, поэтому люди интуитивно стремятся соприкоснуться с ней. Необходимо понять: почему именно я удостоилась внимания Моны Лизы?» – эти мысли вихрем проносились в ее голове.

Анна направилась к выходу из галереи, вспомнив, как часто говорила своим клиентам: «Если что-то нельзя объяснить – это не значит, что этого явления не существует». В этот день она сама стала свидетелем необъяснимого явления. «Конечно, – вела Анна внутренней диалог, – я знаю о яснослышании и ясновидении и серьезно отношусь к этим понятиям, но я никогда не связывала эти явления с собой». Ей всегда казалось, что видение проблем других людей – не что иное как прозрение, основанное на фундаментальных знаниях, интуиции, великолепной памяти и большой практике. Она уже шла к лестнице Дару и, когда проходила мимо статуи Победы, представленной в виде крылатой женской фигуры, символизирующей победу в морском сражении, ее память услужливо напомнила эпизоды далекого детства. Тогда она безошибочно находила бабушкины очки и точно говорила, где что лежит, если взрослые не могли найти какие-то вещи. Родители объясняли все ее наблюдательностью, только бабушка молчала и по-доброму улыбалась. Бабушка… Когда она умирала, Анны не было в стране, о чем та очень сожалела. Ей потом передали, как бабушка ее ждала и что-то хотела сказать только ей, Анне, но эту тайну она унесла с собой.

Быстро добравшись до отеля, уже на террасе она наслаждалась тихим вечером и размышляла о том, что произошло в Лувре и музеях Ватикана. Все было настолько неожиданно, что она пока не знала, как к этому отнестись, но твердо решила утром поехать в собор Нотр-Дам. Может быть, там ей откроется что-то, что поможет объяснить происходящее.

На следующий день ранним утром Анна вышла из отеля.

– Бонжур, – приветствовал ее пожилой мужчина, протиравший витрину кафе. Она откликнулась на его приветствие и в который раз ощутила себя в Париже.

Анна знала, как добраться до собора, и через некоторое время без труда оказалась на площади перед величественным строением в готическом стиле. В это время на площади было немноголюдно, и она быстро дошла до собора. Его двери были украшены литой резной листвой, соединяющей доски и образующей врата, как считается, в райский сад, открывающийся перед человечеством. Анну охватил невольный трепет. Вот он, духовный центр Парижа!

Войдя, она мысленно обратилась с благодарностью к тем, кто построил и сохранил этот неповторимый, загадочный храм до начала третьего тысячелетия.

С группой людей Анна пошла по длинному нефу к алтарю, но увидела изящную статую Девы Марии, а у подножия – красивую вазу с цветами. Анне захотелось преподнести розу Деве Марии.

Она вспомнила, что павильон с цветами находится недалеко от площади, и поспешила к выходу. Даже в зимнее время года павильон радовал богатым выбором цветов. Анна выбрала пастельно-розовую розу с лососевым оттенком.

Notre Dame du Rosaire, прекрасный выбор, – произнес кто-то на великолепном английском за ее спиной. Она обернулась и увидела добродушное лицо привлекательного мужчины.

Извините, мысли вслух, – смутился он.

Анна улыбнулась и в тон ответила:

Прекрасная роза для Девы Марии.

Вы тоже в Нотр-Дам? – последовал вопрос незнакомца. – Тогда нам по пути.

И она, не успев опомниться, уже шагала рядом с этим человеком по направлению к собору.

Я всегда, когда вижу павильоны цветов, захожу полюбоваться, – продолжал мужчина. – Говард, – вдруг спохватившись, представился он.

Анна, психолог, – почему-то ответила она.

Говард с интересом посмотрел на нее, а потом добавил:

Можете читать по лицам людей их души и проблемы?

Только когда люди сами пожелают рассказать о них, – смеясь, ответила Анна. – Мои клиенты в основном женщины. Даже Фрейд до конца не определил, чего хотят женщины. А я считаю, что там, где заканчивается логика вообще, начинается логика женщины. Женщина всегда хочет чего-то большего. Так что суть проясняется только после рассказа о ситуации.

Да, – протянул Говард, – не свойственная женщине самокритика. Вы действительно психолог.

В это время они оказались у дверей храма. Войдя в собор, Говард опустился на колено и перекрестился. «Он католик», – отметила про себя Анна. У статуи Девы Марии Анна опустила розу в вазу, и они сели на скамейку. Началась месса. Анна еще раз окинула взглядом храм. Ей нравилась не только красота росписи католических храмов, но и то, как проходило богослужение.

Священник зачитывал главу из Библии, затем неторопливо объяснял ее суть. Даже знакомые, казалось бы, истины становились более понятны и давали пищу для размышлений ее любознательному уму.

Служба подходила к концу. По традиции люди встали, приветствуя друг друга рукопожатием с пожеланиями мира. Анна протянула Говарду руку, и он деликатно пожал ее. Они обменялись добрыми пожеланиями.

У Анны захватывало дух. Она видела, как люди минуту назад спокойно и внимательно слушали проповедь, а сейчас их лица светились улыбками и доброжелательностью, в которой ощущалось единение между совершенно незнакомыми людьми.

По окончании мессы они встали и, как будто по негласной договоренности, вместе пошли вдоль длинного нефа, обходя храм, выстроенный в виде креста.

Вы католик? – спросила Анна.

Да, – последовал ответ. – Моя мама итальянка, и детство я провел в Италии.

Она исподволь рассматривала этого человека. Ее чутье говорило, что он многогранен, открыт миру и в то же время оберегает свое жизненное пространство. Внешность ее нового знакомого не была стереотипна. Большие голубые глаза, светло-каштановые волосы, высокий рост. Но за привлекательной внешностью угадывались еще и живость, и пытливый ум.

Он поймал ее взгляд и продолжал:

А мой отец англичанин, и живу я в Англии. Теперь ваша очередь.

Анна вкратце рассказала, как британские и славянские корни соединились в ней. Он одобрительно кивнул головой. Но когда она назвала страну, в которой живет, Говард не удержался и спросил, сглаживая неловкость вопроса очаровательной улыбкой:

А что вы там делаете?

Просто живу, – вздохнула Анна, затем продолжила: – Я только из Италии. Была в Риме первый раз. Наверное, открыла для себя Америку.

Вот как, – Говард вновь заулыбался. – И как вам Вечный город?

Он меня принял, – ответила Анна. – Расскажите мне о Святом Престоле и католической вере, – попросила она.

Они были в храме, и ее просьба была очень уместна. Медленно передвигаясь по храму, они останавливались около каждой статуи, и Анна слушала о жизни разных святых. В рассказ Говарда гармонично вплетались исторические подробности о Ватикане. Затем он показал на розетки, которых в церкви было великое множество, и поведал о празднике роз в честь Девы Марии.

Анне доставляло большое удовольствие слушать эти рассказы. Мягкая и непринужденная манера Говарда объяснять – со знанием того, о чем он говорил, – подтолкнула Анну спросить:

Вы историк?

Нет, – последовал ответ. – Я занимаюсь продажей недвижимости, но история и искусство – любовь, которой я не изменяю уже два десятка лет.

Анна пополнила свой запас знаний в приятной компании доброжелательного человека и не заметила, как они подошли к выходу. Клубы ледяного воздуха врывались в помещение через открытые двери. Она поежилась. В этот момент Анна почувствовала, что ее спутник деликатно рассматривает ее и, возможно, создает о ней впечатление. Это короткое знакомство было, как ей показалось, комфортно для обоих.

Не успела Анна подумать, что она с сожалением расстанется с этим приятным человеком на пороге храма, Говард как будто понял ее мысли и сказал:

А не выпить ли нам по чашечке чая?

Глава IV

Она сразу же согласилась. Мысль о том, что знакомство продлится, обрадовала Анну. Говард уже быстро шел по площади немного впереди, умело лавируя между вновь прибывающими туристами. Они очутились на тихой улочке.

Здесь я оставил машину, – указал он в сторону стоянки. – А поедем мы на площадь Мадлен, – пояснил Говард, распахивая перед Анной дверцу серебристо-серого «Пежо».

В машине было тепло, тихо звучала музыка.

Говард сосредоточенно вел машину. Анне казалось, что он дает ей возможность оценить происходящее и немного отдохнуть от впечатлений. Деликатность мужчины – одна из черт, которые ценила Анна, она говорила о хорошем воспитании.

По дороге Говард произнес всего одну фразу. Скорее утверждение, чем вопрос:

Вам нравится Париж.

Очень, – искренне отозвалась Анна.

Их приятная автомобильная прогулка по Парижу завершалась. Табличка на перекрестке гласила: «Площадь Мадлен». Они остановились на улице Руаяль. Ее милый спутник явно хорошо знал Париж. Лицо Говарда вновь засветилось в улыбке. Они прошлись по улице. Говард обратил ее внимание на дом, в котором жил кардинал Ришелье. Вскоре они подошли к кондитерской в светло-салатовых тонах. Анна прочла: «Laduree». Она слышала об этой знаменитой кондитерской, но никогда здесь не была. Анна восхищенно скользнула взглядом по витрине. Говард перехватил его и, галантно открывая перед ней дверь, воодушевленно спросил:

Вы тоже любите сладкое?

Люблю, – только и могла ответить Анна.

Внутри перед ней предстал неповторимый мир сладостей.

Любовь к искусству и сладостям! У нас много общего, – констатировал Говард.

В чайном салоне было многолюдно. Оглядывая помещение, Анна вдруг ощутила, будто попала в Париж XIX века. Великолепные потолки в свете люстр мягко сверкали позолотой.

Когда они расположились за столиком, накрытым скатертью с золотым тиснением, обходительный официант предложил десертное меню с богатым выбором сладостей. Они выбрали ванильные макаруны и засахаренные фиалки, попробовать которые было давней мечтой Анны, а довершением к прекрасному десерту стал ароматный чай в чашечках из тонкого фарфора.

Говард показал на нежнейшее пирожное из взбитых белков с различными добавками и произнес:

Этот десерт был известен еще во времена Людовика Шестнадцатого и Марии Антуанетты, хотя многие считают, что во Францию он попал из Италии.

«А в Австрии приглашение на чай с фиалками было свидетельством зарождающихся чувств», – подумала Анна.

Гармония и мир в душе – так бы описала она то, что сейчас ощущала. Наслаждаясь уютной атмосферой кондитерской, в которую хозяин не поскупился вложить талант и деньги, она остановила взгляд на прелестной картине на стене.

Говард, картины могут говорить? – шутливо задала она вопрос, ответ на который интересовал ее всерьез.

Говард не улыбнулся, как ожидала Анна, но внимательно посмотрел на нее, а затем ответил:

Могут, если на это дает разрешение Бог.

И такое действительно возможно? – уточнила она.

Конечно, – продолжал Говард. – Творец водит рукой человека и создает прекрасные творения, которые называются произведениями искусства. Если Он их создал, следовательно, к каждому произведению есть аннотация Вселенной и ее можно прочесть, как любую информацию. Это, опять же, возможно с помощью Бога. Есть творения, в которые через художника Он вкладывает самые возвышенные совершенства. Любовь – одно из них. Есть такие произведения, в которые вложены Его мысли и чувства, перед этими шедеврами Бог нас останавливает и задерживает дольше для того, чтобы открыть их глубокое значение.

«Мне не померещилось», – с облегчением вздохнула Анна. Ее догадки становились такими невероятными, что сейчас она предпочла умолчать о своем открытии в Лувре. Однако вслух не поскупилась на похвалы оригинальному объяснению Говарда. При этом подумала: «Я получила ключ к картине. Это знак свыше. Но что мне необходимо делать дальше?»

Во время их приятной беседы Анна присматривалась к своему собеседнику. В Говарде удивительно сочетались живость и сдержанность. Его открытость очень нравилась Анне. На вопросы, заданные ею, он охотно и обстоятельно отвечал. Она узнала, что он живет в двух часах езды от Лондона и является совладельцем компании по недвижимости. В Париже бывает по делам, но сейчас приехал на рождественские каникулы. Анна не решилась спросить, женат ли он. Но Говард опередил ее и ответил на немой вопрос, не вдаваясь в подробности: «Живу я один, так получилось».

Анна знала, что в Англии более, чем где-либо, люди предпочитают такой образ жизни. Возможно, не потому, что им не с кем разделить свою жизнь, а, пожалуй, потому что им так более комфортно.

Он тоже ждал, судя по всему, ответа на незаданный вопрос.

Все умерли, я осталась одна, – смотря в окно, произнесла Анна. Повисло неловкое молчание.

Извините, – тихо сказал Говард, а потом, сглаживая неловкость, добавил: – Еще пирожного сладким зубкам?

Анна заулыбалась, и холодная льдинка воспоминаний растаяла.

Все сладости были изысканны на вкус, а чаепитие в непринужденной обстановке позволило больше узнать друг о друге. Когда они покинули кондитерскую, обоим явно не хотелось расставаться.

А не пройтись ли нам по площади? – предложила Анна и увидела, как радостно сверкнули глаза Говарда, и он склонил голову в знак согласия.

Напротив кондитерской – бутик мадам Шанель, – как заправский гид, объявил Говард. – А дальше дом не менее знаменитой женщины, с которой Дю- ма-младший списал образ дамы с камелиями.

«Он кладезь знаний. Просто находка», – подумала Анна.

Они шли по направлению к церкви Мадлен. Церковь была открыта для посетителей.

Вы бывали в этой церкви? – ненавязчиво поинтересовался Говард.

Не довелось, но хотелось бы посмотреть, как она выглядит изнутри. Святая Мария Магдалина – личность, на которую навесили за века столько, что трудно понять, где правда, а где ложь, – продолжала Анна.

Позвольте, я воспользуюсь случаем и кое-что проясню, – усмехнулся Говард.

Начал он с вопроса:

Вы порицали бы женщину, умеющую чувствовать и любить, слушать собеседника, и прибавьте к этому, что женщина эта была красива и умна?

Нет. Только одобрила бы, – горячо откликнулась Анна.

Вы согласны с тем, что такая женщина не останется без внимания мужчин?

Конечно, – ответила Анна.

Отлично. И еще злые языки, из-за непонимания и зависти, будут эту женщину порочить и называть распутницей. Возможно, она сопротивлялась такому плохому обращению и казалась странной и одинокой.

Анна грустно улыбнулась. Из рабочей практики ей были знакомы подобные ситуации. Женщины нередко рассказывали такие истории.

Говард продолжал:

Иисус Христос, без сомнения, харизматичная личность, был свободен от человеческой кармы, имел космическое сознание и был послан Отцом Небесным на Землю. Вы, как психолог, считаете, что Христос разбирался в людях?

Абсолютно, – ответила Анна, пытаясь понять, куда он клонит.

Зная о своем божественном предназначении, Христос был уникален в отношении к людям и снисходителен к ним, но приблизить к себе и полюбить всем сердцем он мог лишь женщину, которая понимала его и разделяла его интересы. Не забывайте, что Мария

Магдалина происходила из знатной семьи и была довольно образованна для того времени. Возможно, она испытала неразделенную любовь, чем объяснялось ее странное поведение. То, что сегодня мы называем печальным опытом и к чему снисходительно относимся. Но Иисус, наблюдая за ней, вероятно, объяснил ей, что человек должен бороться со злом внутри себя, расти духовно, и помог ей в этом. Он вернул ее к жизни своими уникальными возможностями – как говорится в Евангелии, изгнал из нее бесов, которые, возможно, раздирали ее душу. Причем заметьте, Христос постоянно защищал ее перед Своими учениками. Вероятно, какой-нибудь недалекой или низменной женщине Он простил бы ее прегрешения, но вряд ли бы поведал сакральные знания.

Почему? – удивление читалось в глазах Анны.

Порочная женщина, – это не только неразборчивость в связях, это и ложь, пошлость, лесть. Такая женщина Его бы не поняла.

Но не всегда одно вытекает из другого, – возразила Анна. – Хотя подобный набор качеств может иметь место. Такие женщины пытаются что-то всем доказать. К сожалению, это первый признак того, что они несчастливы.

И заметьте, Анна, – продолжил Говард, – имени Мария соответствует несколько значений, и одно из них – дама. Судя по тому, что до пятого века Марию Магдалину почитали, она соответствовала своему имени.

А как же воспринимать то, что написано в Библии?! – воскликнула Анна. Она читала Библию, которая досталась ей от бабушки.

А, вы об этом. В седьмой главе от Луки писалось о некой женщине, грешнице, которая драгоценным маслом помазала ноги Иисуса, и ее связали с образом Марии Магдалины. А папа Григорий Великий в шестом веке в своей ошибочной проповеди навесил на нее пятно распущенности на основании этой главы.

Значит, ей сознательно испортили репутацию, – поняла Анна. – Но почему?

Ранние Евангелия показывали, что Мария Магдалина – духовный лидер, и это было проблемой. В тот период времени она стала жертвой борьбы за власть в церкви. Лидеры новой Римской церкви в те далекие времена не могли объявить ее апостолом – они считали, что среди апостолов не может быть женщины. Ее место занял апостол Петр. Прошло двадцать веков, некоторые взгляды были пересмотрены. Католическая церковь объявила Марию Магдалину святой, правда апостолом ее не признали. Думаю, со временем и это будет пересмотрено.

«Как умно он защищает женщину, которая жила двадцать веков назад», – подумала Анна и прониклась к Говарду еще большей симпатией. Образ Марии Магдалины ассоциировался у Анны с чем-то божественным и одновременно близким, земным. Она почитала ее. Под впечатлением рассказа невидимая, но ощутимая волна печали захлестнула Анну, и она грустно произнесла:

Вероятно, люди не могли очень долго, на протяжении многих веков, простить Марии Магдалине ее приближенность к Иисусу Христу – Богу на Земле, и ее великой избранности Им. Никто не может отрицать, что Иисус был умен, проницателен и избирателен. Между ними было особое взаимопонимание. А как поступили люди?

И сама же ответила:

Люди залезли в тайный шкаф ее юности и начали копаться в нем. Но почему они не говорят о том, что Мария Магдалина была красива, благородна, богата, причем свое богатство впоследствии раздала людям? В конце концов, она помогала Иисусу и была его ученицей. Люди бесконечно повторяют: «Мария Магдалина была грешницей», сами имея каждый столько грехов, что рядом с ними она – ангел.

Щеки Анны порозовели, прядь волос выбилась из- под шляпки.

«Само очарование», – подумал Говард и потупил взгляд. Помедлив, он сказал: