Kitabı oku: «Воровка снов», sayfa 3
***
Как песок сквозь пальцы, время понемногу просачивалось через ее сердце, оседая крошечными песчинками где-то на его дне, в сокровенном, потаенном месте. Алиса находилась в бесконечном потоке этого времени, проклиная свое бессмертие, эту безвольную свободу, на которую была обречена ее душа.
Но жизнь шла своим чередом. Тянулись нескончаемые вереницы дней, приходя на смену темной ночи, а Алиса продолжала красть чужие сны.
И когда миллионы человеческих жизней оказались затянутыми воронкой беспощадного времени, когда молодые лица людей с фарфоровой кожей превращались в стареющий хлам, Алиса по-прежнему оставалась цветущей и юной. Время ее не трогало. Она сама была Время.
Но однажды произошло событие, навсегда изменившее ход неумолимого времени.
Это случилось в один из тех долгих зимних морозных вечеров, когда звезды на небе настолько яркие, что, кажется, будто они освещают весь мир, и тьма вокруг расступается.
Когда снег под ногами хрустит так громко и отчетливо, что его слышно на другой стороне замерзшего поля, уснувшего под снежным одеялом.
Когда ледяной воздух проникает так глубоко в легкие, что начинает кристаллизироваться на их стенках, очищая тебя всего изнутри. И ты жадно дышишь этим морозным воздухом, набираешь полную грудь и на мгновенье становишься Богом…
И вот в один из таких вечеров Алиса вновь отправилась в мир человеческих сновидений. Ей предстоял долгий нелегкий путь. И когда она вновь оказалась под покровом земной ночи, незамеченная никем, она украдкой заглянула в подсознание одного маленького мальчика, приоткрыв темную завесу его сна…
Часть четвертая.
Оливеру было пять. Он остался сиротой после того, как страшный пожар в фамильном доме унес жизни его родителей. Мальчика удалось спасти – измазанного копотью, задыхающегося, его вынесли из-под горящих обломков и на карете скорой помощи отправили в госпиталь. Он выкарабкался. Отец с матерью на прощанье оставили своему сыну бесценный подарок- Оливер не только унаследовал их прекрасное здоровье, но и неумолимую тягу к жизни, неиссякаемую любовь к миру, который они сами так рано покинули…
Родственников у мальчика не было, поэтому местные органы опеки определили его в детский дом.
Это было «хорошее» учреждение, служившее пристанищем для детских душ, волею случая или судьбы оказавшихся без родителей.
***
Дорогой читатель! Позволь мне чуть подробнее остановиться на этом моменте нашего повествования.
Дело в том, что сиротский приют, в котором находился наш новый герой, был местом неоднозначным. Высокие кирпичные стены этого, на первый взгляд, благопристойного учреждения таили множество секретов, о которых его обитатели боялись упомянуть вслух.
Аккуратный фасад старинного здания из прошлого века скрывал за собою целую сеть вязкой липкой паутины, сотканной из детских страхов и кошмаров. Маленькие постояльцы сиротского дома с первых минут своего пребывания в нем сталкивались с необходимостью подчиняться внутреннему распорядку вещей. Этот свод неписанных правил и установок читался во взгляде пожилого охранника, уборщицы, дежурного по коридору, воспитателей и самих детей. Казалось, будто в воздухе пахло лишь подчинением, строгостью и фальшью, будто в нем немым восклицанием повисло слово «Надо!», или «Ты должен/должна!», «Так положено!» и т.д.…
Детям предписывался четкий распорядок дня, раз и навсегда установленный алгоритм действий, который превращал их жизнь в замкнутый круг. И этот порочный замкнутый круг, казалось, было невозможно разорвать…
Находясь в эпицентре этого круга, бок о бок со своими сверстниками, такими же неоперившимися птенцами в гнездах бетонных клеток, как и он сам, Оливер воспринимал происходящее вокруг с той полнотой и ясностью, на которую только способно было детское сердце. Бесприютным скулящим щенком оно жалось внутри его груди, содрогаясь от холода и страха… Но Оливер никогда не показывал этого, он никому не доверял своей слабости и хрупкости. Не позволял себя унижать не только другим сиротам, но и взрослым, отстаивая себя и храбро сражаясь в словесных баталиях, словно средневековый рыцарь в смертельном сражении.
Пылкая кровь стремительными потоками бежала по его венам, разнося по всему телу пульсирующую энергию жизни. Редкая порода волевого человека уже начинала прослеживаться в каждом его поступке, оттачивая и закаляя характер ребенка…
***
Пока в сиротском доме все шло по установленному порядку, слаженно и четко, точно в механизме часов, пока одинаковые дни выстраивались в нескончаемые цепочки уходящих караванов, Оливер учился бороться с тенями, что являлись к нему по ночам. Эти черные липкие тени свисали откуда-то с потолка его комнаты, медленно растекались по голым стенам, а затем постепенно расползались по полу огромными бесформенными пятнами…
Проникая вглубь сознания ребенка, они рисовали в нем зловещие картинки, жуткие образы всплывали перед его глазами, нанося густые краски ночного кошмара на тонкий холст детского сна.
Страшные тени пробегали волнами судороги по крошечному телу мальчика и застывали беззвучным криком ужаса на его дрожащих губах. Кошмарный сон вцепился в детское сердце, зажав его между ледяными пальцами, и не отпускал вот уже которую ночь…
***
Снилось ему выжженное солнцем широкое поле, безжизненное и пустынное, словно после ядерного взрыва. (Подобный образ отпечатался в его памяти после того, как он мельком увидел по телевизору старые военные фотографии ядерного гриба, тогда ему не было еще трех лет.)
Яростные серебристые молнии сверкали здесь и там, поражая мертвую почву бесчисленными трещинами. Кислотно-желтые, кровавые, багровые и ярко-фиолетовые неестественные цвета взрывались яркими пятнами повсюду, куда падал взгляд.
Оливер стоял посередине этого умершего поля и наблюдал за тем, как догорает последний закат, растекаясь во все стороны алым всполохом, точно свежая кровоточащая рана.
Его не отпускало чувство страха, тревоги и потери. Как в тот трагичный вечер, когда его дом был охвачен огнем, а папа и мама погибли. В тот вечер алел неистовый закат, будто свидетельствуя о невинно пролитой крови.
Оливер молча смотрел во сне, как догорает этот закат и мучительно умирает день, становясь для его родителей последним на этой земле…
***
Он просыпался в холодном поту посреди темной ночи, задыхаясь от страха и ужаса. Не помня себя, он пытался окликнуть маму, чтобы та пришла и успокоила его, погладила нежной рукой по голове, крепко обняла, как раньше. Но никто не отзывался на крик. Никто не приходил к нему, и тогда он снова возвращался в реальность. В ту реальность, где он был одиноким маленьким сироткой, которого поместили в детский дом к таким же, как он.
***
Ясной зимней ночью под шепот смеющихся звезд и мерцанье хрустального льда, сковавшего озера, Алиса, сокрытая от человеческих глаз, незаметно проникла в сознание маленького сиротки. Она оказалась в сложном лабиринте его разума, одаренного развитым интеллектом. Разветвленная система многочисленных коридоров вела к самым отдаленным уголкам сознания, здесь было очень легко потеряться, и сам Оливер знал это, как никто другой.
Не раз доводилось ему подолгу бродить на просторах своего ума в поисках ответов на совершенно взрослые вопросы. И не раз ему приходилось заблудиться среди этих дорог, сойти с заветной тропы и попасть в тупик собственных мыслей.
Алиса была просто поражена тем, насколько взрослым и разумным был этот ребенок, насколько глубокими были его суждения, а чувства искренними и чистыми. Словно прожившая уже сотни жизней, накопившая богатый опыт предыдущих воплощений, познавшая тайный смысл хитросплетения человеческих судеб, его душа теперь очутилась в этом крошечном тельце для того чтобы постичь новые тайны и истины. Надо сказать, что это были задачки не из легких. Они были отмечены звездочкой и предназначались для более продвинутого уровня.
Но недаром наш талантливый ученик на протяжении стольких жизней трудился, словно пчелка, добывающая драгоценный нектар из распустившегося цветка. По крупицам он собирал отдельные осколки знаний в целостную картину бытия, с жадностью осваивал новый материал, впитывая информацию, как губка. После чего он бережно вносил ее в картотеку своей памяти.
Помещенные в надежное хранилище, эти знания не забывались, а постоянно и активно использовались, и пополнялись. Кругозор Оливера рос, превращаясь из маленькой точки в широкий спектр лучей из света.
Память и накопленный опыт помогали ему не сбиться с выбранного пути, как компас помогает капитану не потерять ориентир в открытом море. Ведь наша душа все помнит и носит это в себе. Нужна только смелость, чтобы заглянуть внутрь, прислушаться к себе, и тогда ты найдешь, что ищешь…
Алиса хотела подольше понаблюдать за тем, что происходило у Оливера внутри. Она хотела рассмотреть его со всех сторон, увидеть каждую мелкую деталь, уловить каждое движение его души.
Это было подобно лабораторному наблюдению, когда ученый доктор всесторонне исследует пациента, подробно изучает историю болезни, читает хронику и вдруг обнаруживает уникальный беспрецедентный случай. Только вместо хроники заболеваний Алиса наблюдала жизненный опыт и тот путь, который проделывала душа.
Она на мгновенье задержалась в хранилище его воспоминаний, рассматривая причудливую мозаику, составленную из фрагментов его прошлого и настоящего. Это были маленькие крупицы памяти, сверкающие, словно редкие драгоценные камни. Поистине, они и составляли богатство его души, являлись несметными сокровищами его огромного сердца, которые многим и не снились.
Затаив дыхание, Алиса с восторгом и трепетом разглядывала каждый экспонат музея гениальных изделий и редких вещей, что зовется человеческой душой.
Часть пятая.
В тот смутный час, когда на город опускаются лиловые сумерки, и его узкое небо становится ближе к сырой земле, на фасаде сиротского дома появляются первые ночные тени. Они ложатся длинными полосками на высокие стены, образуя ломаные линии своими тощими силуэтами, а затем затихают, точно чего-то ждут. Но вот прилетает из неоткуда лихой уличный ветер и, весело подхватывая их, начинает кружиться с ними в дикой пляске, чертя глубокие царапины на красном кирпиче толстых стен.
Этот ветер приносит с собою звенящий шум городской суеты, гул разгоряченной толпы и обрывки последних сплетен вперемешку с оторванными клочками газет. Вместе с тем он приносит на своих быстрых крыльях тот страшный сон, что ждет свидания с маленьким мальчиком.
Но тот маленький мальчик уже не трясется от страха, словно хрупкое деревце на ветру. Он больше не боится забираться с ногами в постель при выключенной ночной лампе, чей свет на время отгоняет детские кошмары, повисшие в воздухе над стройными рядами одинаковых железных кроватей. Он больше не пытается отсрочить свое свидание с темнотой ночи. Со сном. Со своим сном. Он больше не боится, потому что он больше не один. Теперь у него есть человек, который защитит его. Не отвернется. Не предаст. Не струсит. Не обманет. Не обидит и не оставит в трудную минуту. Он теперь понял, что всегда был этим человеком для себя сам. Только и всего.
***
Алиса видела его. Видела, как бьется его маленькое сердце, как в голове пробегают мысли одна за другой; она даже видела, как он принял это простое, но такое взрослое и осознанное решение- стать самому себе лучшим другом и защитником. Она видела все это. И восхищалась.
Восхищалась его непосредственностью, его удивительной внутренней силой и самообладанием. Он был не таким, как другие дети. Не таким, как большинство его сверстников. И уж совсем не таким, как взрослые. Он был особенным. Уникальным ребенком.
Алиса понимала это, как никто другой. Ей были открыты души тех, в чей сон она попадала. А сновидения людей хранят в себе живые следы даже самых далеких воспоминаний. Они произрастают яркими цветами из той почвы, что вобрала в себя весь накопленный опыт жизни, всю ту мудрость, которая досталась ей от предыдущих воплощений. Сны могут очень многое рассказать, если ты умеешь правильно прочитать их.
