Kitabı oku: «В начале пути», sayfa 4
Об этике в коллективе
Отношение к Анне у шефа внезапно резко ухудшилось.
Как работает начальство (если оно действует, а не только ходит на службу)? Правильно, при помощи информации о коллективе. Кто эту информацию доставляет? Тоже правильно, члены того самого коллектива. Каковы пути и способы доведения сведений? Способы различные в зависимости от многих причин.
Один из наиболее простых – организация свары среди работников. Во время очередного скандала выплывают на свет божий самые потаенные причины неудач одних и, соответственно, подарков судьбы другим. Такие междусобойчики возникают, например, на утренних оперативках в учреждениях, где легко спровоцировать небольшую дискуссию, во время которой проясняются многие вопросы. Надо только хорошо изучить личности, составляющие коллектив. Известно, что любое человеческое сообщество состоит из определенных типов, среди которых обязательно имеется формальный лидер, который в основном происходит из горлодеров, и неформальный, определяющий главное направление деятельности. Последнее осуществляется рабочими лошадками и генераторами идей. Генераторы сами сделать то, что придумали, как правило, не в состоянии, либо от лености, либо от неспособности к конкретному труду. Вот поэтому и нужны исполнители, которые думать не умеют, зато хорошо делают то, что прикажут. Сбалансированный таким образом коллектив может свернуть горы. Это к вопросу о вреде уравниловки и против равенства. И ещё, как любил говорить один высокопоставленный руководитель: «В каждом хорошо организованном коллективе должна быть своя стерва».
Следующий метод получения информации – прямое доносительство, которое нередко осуществляет вышеупомянутая стерва. Чаще она это делает бескорыстно, из любви к искусству, в другом варианте способом доведения сведений до начальства пользуются те, в чьей груди «стучит пепел Клааса», то есть горит месть. Здесь хороши все методы, от доноса до самой мерзкой сплетни. Чем хуже, тем скорее поверят. В одном коллективе был запущен слух, что рядовой трудяга метит на место заведующего. Народ был возмущен. Кто-то упрекнул ничего не подозревающего «претендента» в неподобающем поведении. К чести отдела, они собрались вместе и задали ему вопрос, на который он ответил, что и в мыслях подобного не держал. Ему поверили сразу. Но, чувствуя неприязнь, он уже подал заявление об уходе. Отдел лишился хорошего работника. Кто же «бросил в общество ужа»? Бывшая заведующая, которая не могла успокоиться по поводу своего отстранения от должности.
У начальства появляются проблемы, когда он попадает в новый коллектив. В этом случае возникает необходимость «фильтровать базар». Сложно бывает сразу оценить объективность доноса. Руководитель может попасть в неприятности, если поверит любому слову информатора. Но надо это учитывать и аборигенам учреждения, куда пришел новый начальник, да ещё со своей командой.
В коридоре отдела две немолодые дамы громко обсуждают положение дел после смены руководства. К ним подходит молодой человек из вновь прибывших и негромко говорит:
– Извините меня, пожалуйста! Я слышал, что вы обсуждаете. Прошу вас, не говорите никогда при наших ни одного слова. − Немая сцена. Дамы, воспитанные в других правилах, в изумлении. Они привыкли говорить, что думают. Молодой человек ушел. Публика рядом тоже рассосалась. Через некоторое время подтвердилась правота доброжелателя.
Следует учесть, что разбираться, кто прав, а кто виноват, начальство не любит. Оно поступает так, как в настоящий момент выгодно ему. Так потерпел не один невиновный, и погибла не одна добрая репутация. Руководитель слабый пытается избавиться от профессионалов и окружает себя серенькой массой, чтобы хоть как-то выглядеть на их фоне. Есть и такой прием – набрать в коллектив субъектов с некоторыми дефектами, чтобы было за что их держать. Чаще всего это вдумчиво пьющие личности. Они рано или поздно теряют качество и вынуждены любым способом, чаще недостойным, удерживаться на плаву. Аня вспоминает, как поразил её вновь пришедший научный сотрудник:
– Слушь! Я вчера нашел английскую статью по нашей теме. Шикарная статейка! Переведу, подставлю наши цифры – будет отличная публикация.
Такая постановка вопроса воспитанному в правильных традициях человеку показалась совершенно дикой. Но тут пришел на память и недавний «финт» этого товарища. Он поместил одну статью в два основных журнала с паузой в два месяца. Это сошло ему с рук. А теперь он начал расчищать вокруг себя пространство, подставляя неугодных ему сотрудников.
Бывают особи, которые занимаются мелкими и крупными пакостями систематически. Это уже черта характера. В давние времена в одной из крупных клиник трудился хороший хирург, которому вовсе не надо было завидовать кому-то в профессиональном плане. Но, увидев в приемном покое родственников уже оперированного другими больного, он обязательно подходил к ним и сообщал, что этого пациента искалечил его оператор и он на их месте этого бы так не оставил. Было заведено не одно судебное дело. При этом провокатор прекрасно знал, что из его козней ничего не выйдет, но с упорством, достойным лучшего применения, продолжал в том же духе и так долго, что его откровенно начали бояться.
Пишут, что во времена ренессанса большого террора (1946 – 1948 годы) благодаря доносу ученика, которого он так выдвигал, был арестован выдающийся хирург, первый скальпель в мире, профессор Сергей Сергеевич Юдин. Доносчику захотелось занять его место. Он воспользовался безотказным в то время способом. Но занять его место – это не значит получить и его качества. Вероятно, прав был персонаж из «Человеческой комедии» Бальзака ростовщик Гобсек: нет ничего более неприятного для человека, чем чувство благодарности. С.С. Юдин остался жив в тюрьме и лагере, правда, без зубов и со сломанным бедром. Он умер от инфаркта через полтора года после освобождения. А вот ученый-биолог с мировым именем Н.И. Вавилов умер от голода в тюрьме в начале войны, куда его упёк тоже ученик, обязанный ему всем, Т.Д. Лысенко. Оба доносчика покрыты позором, но только после смерти, а при жизни им удалось наворотить еще много.
Большое значение имеет и личность самого босса, особенно его пристрастия. И здесь на первом месте интерес к противоположному полу. В одной из известных в стране столичных клиник заведовал кафедрой не менее известный академик. Его интерес к женскому полу простирался настолько широко, что сотрудники характеризовали этот феномен следующим образом:
– Совершенно неважно, какой статус был у объекта, начиная от техничек, лишь бы соответствовал анатомическим требованиям. Для осуществления действий использовалось все: кабинет, перевязочная, кладовка….
Самое тяжелое для остального персонала было то, что на следующий же день метресса начинала воротить делами на кафедре. Продвигались приближенные к ней, удалялись противники и т.д. Поскольку эти симпатии очень быстро сменялись новыми, для коллектива это было очень обременительно. Сразу припоминаются другие случаи, когда близкие к телу дамы, чьей задачей нередко было приобретение ученого звания через диван в кабинете, в буквальном смысле руководили и кадровой политикой.
Другим опасным качеством шефа был возраст. Если припомнить, то в истории науки известны только несколько случаев добровольного расставания с высокой должностью. Профессор Мойер в Дерпте уступил свою кафедру Н.И. Пирогову. Академик П.А. Куприянов (русский лорд, как его называли заграницей), понимая близость финала, призвал начальника Военно-медицинской академии и попросил его назначить заведующим кафедрой после него А.П. Колесова, что и было исполнено. В остальных случаях пожилой контингент держался до последнего патрона. Профессор К. в Военно-медицинской академии неизменно отправлял в дальние округа всех сотрудников, у которых были готовы докторские диссертации, которыми он же и руководил.
Трудной была жизнь у высококлассных хирургов на кафедре, где заведующий не блистал оперативной техникой. Приходилось «симулировать некомпетентность». Безопаснее всего было ходить в операционную во время отсутствия начальства в городе.
Если вспомнить, то это явление вечное.
Среди доносчиков нередко были и оголтелые карьеристы. Эти и отца родного не пожалеют ради достижения своей заветной цели. В одном из институтов был уже немолодой доцент, который неуклонно стремился к заведованию кафедрой. Правда, не ладилось с докторской, которую как ни пыжился, а сочинить никак не мог. Он в открытую радовался, когда очень перспективного и блистательного молодого профессора выжили по «политическим» причинам в годы «ренессанса» репрессий в 40-х годах. Кафедру удалось занять, однако и тут покоя не наступило. В период борьбы с «низкопоклонством перед западом» и «безродными космополитами» он накатал донос на видного деятеля горисполкома, выдав белорусскую фамилию за «космополитическую». Слушатели покатывались со смеху, когда участник событий повествовал об этом в лицах.
Доцента пригласили в исполком и предъявили ему машинописный экземпляр доноса.
– Это ваше произведение? – задал вопрос представитель компетентных органов.
– Да что вы? Как можно? Да разве я когда-нибудь? Да ни в жизнь!
– Ну, во-первых, в городе очень мало машинок у частных лиц. Этот текст напечатан на вашей машинке. Вот акт экспертизы.
– Да я и печатать не умею!
– А кто печатал? Может быть, ваша жена?
– Да вы что? Да мы с Марьей Ивановной всю жизнь плечо к плечу!
– Попросите из соседней комнаты Марью Ивановну! Скажите, это вы печатали?
– Да, я! Но под диктовку мужа! – Немой сцены не получилось. Доцент повалился в обморок. Скорая помощь. Госпитализация с диагнозом: инфаркт под вопросом. Правда, вскоре всё обошлось и с инфарктом, и с карьерой.
Бывают индивиды, которые сразу производят впечатление фальшивых. Аня вспомнила о даме, которая всё время работы в клинике избегала самостоятельных операций, хотя претендовала на звание хирурга. Ей пришла в голову мысль о том, что фальшивыми у той были имя и фамилия, «родители», у которых она просто жила на квартире, и чужой жених, за которого она вышла замуж. Она писала правой рукой, кстати, почерк у нее был превосходный, но передвигать её при письме не могла и помогала левой рукой. Значит, она просто не могла оперировать, но сознаться в этом не хотела. Фальшивой оказалась и её специальность. Она считалась фронтовым хирургом. Наверное, и там умудрялась лавировать, а может быть это была травма, но в этом признаться она не могла даже на страшном суде.
Судьба играет человеком
На кафедре освободилось аспирантское место. Молодой специалист, проучившись год, срочно уехал в другой регион. Шеф призвал Анну и повелел найти кого-нибудь для замещения вакансии. После нескольких звонков нашелся заканчивающий ординатуру на другой кафедре выпускник института, который мечтал о научной работе. Его начальство не возражало. Так в коллективе появился новый молодой кадр. Первое время он общался в основном с Анной, считая её своей благодетельницей. Скоро выяснилось, что он тамбовского происхождения, т.е. почти земляк. Это значительно расширило тематику бесед, а тут и назначена была тема диссертации в области детоксикации. Ведение больных с тяжелыми сопутствующими состояниями в послеоперационном периоде требовало серьезных мер по улучшению обмена веществ и удалению токсинов из организма. Среди новых методов обозначилась перфузия крови больного через органы животных, в частности, через селезенку свиньи. Известно, что именно у этого животного строение и функции внутренних органов больше всего соответствуют человеческим. Наладили взаимодействие с городской бойней и освоили применение свиной селезенки для очищения крови при тяжелых осложнениях. Иногда вводили и раствор (перфузат) для стимуляции собственных резервов больного. Этот метод наш заведующий курсом реанимации называл «переливанием рассола», не одобряя сомнительную с его точки зрения манипуляцию. Возможно, что он был недалек от истины, потому что нередко наблюдались аллергические реакции на «рассол». Недаром сын Анны назвал его «свиносорбцией», а процедуру – «подложить свинью». Её перестали применять в лечебных целях, как позже и весь метод в целом.
Диссертация всё же была завершена, и защита состоялась в положенный срок. Все это время Анне пришлось тесно общаться с её подопечным. Он считал свою покровительницу наставницей. Она помогала ему с работой. Да и в житейском смысле он часто просил совета или просто делился своими проблемами. Долгое время он не расставался с мыслью проехать на машине до тамбовских мест с ней и еще одним земляком. Анна после с сожалением вспоминала об этом несостоявшемся путешествии. Молодой кадр вписался в коллектив и по части, как теперь сказали бы, связей с общественностью. Он был членом разных комиссий, работал со студентами по линии деканата. После защиты его провели по конкурсу ассистентом кафедры. В общем, жизнь наладилась. И все было бы в ажуре, если бы не характер начинающего хирурга, который требовал значительного расхода адреналина. Молодой человек был личностью контактной и постоянно заводил новые знакомства. В советские времена контакты были теснее, с частыми посиделками, взаимопомощью и, конечно, выпивкой. Появилась дама сердца. Познакомился с видным руководителем в облисполкоме. Того вскоре перевели в одну из южных областей. Он пообещал взять нашего героя с собой в качестве руководителя медицинской службы большого подразделения. Претендент на весьма престижную должность немедленно поделился радостью с Анной и начал паковать чемоданы. Как старшая по возрасту и кое-что повидавшая в этом лучшем из миров, Аня пыталась умерить его восторги. Она сообщила ему, что на юге живет несколько отличный от уральцев контингент. Он будет среди них чужим. На желанное место давно метит не один кандидат из своих. Если даже ему и удастся попасть туда, его немедленно скушают и даже не поморщатся. Все эти аргументы отскакивали как от стенки горох. Так он сидел на чемоданах года три, пока благодетеля не перевели обратно.
Был у него и талант, который доставлял удовольствие не только ему, – «зеленые руки». Все, что он сажал в землю, начинало немедленно колоситься. На окнах в кабинете и дома цвели необыкновенные цветы. Жимолость, купленная им, как полагается, трех сортов, немедленно дала на даче у Анны урожай. Семена из экзотических плодов только у него прорастали в горшках. Растения действительно различают людей по отношению к себе. И ведут себя соответствующим образом.
Володя, конечно, стремился завести и интересные знакомства. В Перми открылся необычный театр, с режиссером которого он подружился. Новый знакомый и стал первым свидетелем начала его несчастий. Конечно, они не стали неожиданностью. Холостяцкое житье молодого и по тем временам обеспеченного человека имело и другую сторону: вольная воля, делай, что хочешь, обязательств никаких. Работа достаточно интенсивная, посему необходимо расслабиться. И расслаблялись. Попытки со стороны Анны урезонить молодца встречались с добродушным непониманием – всё же в порядке! А тут возможности потусоваться в богемной среде! А докторская никуда не уйдет. Вот пройдут события (выборы, экзамены, форум и т. д.) – тогда уж и начнем. И как-то в состоянии некоторого восторга на улице он поскользнулся, упал и крепко приложился головой к бетонной ступеньке. Друг-режиссер помог ему добраться домой. Он остался один, и соседи снизу обратили внимание, что в его квартире постоянно падает что-то тяжелое. Вызвали скорую. Вскрыли дверь и узнали, что он пытался неоднократно добраться до телефона. Скорая увезла его в клинику. На рентгене обнаружился вдавленный перелом черепа. Экстренная операция. На следующий день он отправился покурить в ординаторскую анестезиологов. Анна обратила внимание на неадекватность поведения и спросила его подругу, пришедшую с визитом, собирается ли она его забрать после выписки к себе. Та ответила без колебания утвердительно. И сразу подумалось − поторопилась. Было абсолютно понятно, что последствия будут весьма неутешительные. Естественно, что после приезда сестры-врача это намерение повисло в воздухе. С психикой явно было что-то не то. Сестра забрала его к себе в Тамбовскую область. Там определили группу инвалидности. Он жил с мамой, мечтал вернуться на работу, вместе с ней даже приехал в Пермь, но уже в совсем неадекватном состоянии. По телефону сестра сообщила, что у него резко изменилось отношение к родительнице. Он стал агрессивным, порой невменяемым. Психиатры помощь оказать не смогли. В какой-то тяжкий момент он убил мать. Уголовной ответственности он не подвергался. Вскоре по дороге куда-то он упал и умер. Так закончилась жизнь подающего надежды молодого человека.
Внедрение информатики в медицину
Эра информационных технологий нагрянула на Урал в начале 60-х годов. Где-то наверху решили, что в Перми следует создать НИИ информатики с целью разработки методов управления производством, которого в городе − хоть лопатой греби. Дело было абсолютно новым. Как всегда, для начала следовало создать кадры. Для этой цели выделили трехкомнатную квартиру в одной из хрущоб. «Создали» директора и главного бухгалтера, который для начала занялся проблемой кадров, записывал желающих в реестр и выдавал путевки на трехмесячную первичную подготовку аж прямо в Тбилиси, где такой институт уже действовал. Кадры набрались очень быстро. За три месяца в Грузии они получали некоторое понятие о предмете и возвращались с энтузиазмом, потому что это была преимущественно молодежь, закончившая университет. Математики, физики, филологи рвались заняться новым делом. Когда основной костяк сформировался, институту выделили нижний этаж новой хрущевской пятиэтажки в Мотовилихе, где большую часть площади занимала новейшая счетная машина. Поскольку она работала на основе двоичной системы и требовала дополнительного оборудования, то у завхоза появилась новая забота. Он сидел, пригорюнившись, и громко сетовал на жизнь:
– Заведующему отделом математического обеспечения надо два миллиона двоичных знаков. Это много! Это очень много! Зачем ему столько? − этот «плач Ярославны» предполагал сэкономить половину, то есть взять вместо двух положенных приборов один. На одном машина не работала. Ещё она зависела от электричества. Если его ночью выключали, то вся суточная работа шла насмарку.
Как положено, в работающий институт послали нового директора, которого перевели с завода в порядке ротации кадров. С ним прошли по собственному уже семиэтажному зданию, возведенному методом «народной стройки». Он поудивлялся «до чего наука дошла», а потом заявил:
– Сложно тут у вас, ребята! Вот у нас на заводе было проще. Тут турбины, а там лопатки. И всё!
Впрочем, не отставали и «малые начальники» – руководители отделов. Один из них упорно писал «едЕница», а второй жалился, что мало у него «лингвинистов». А институт тем временем стал головным в Союзе. Правда, через 50 лет бывших сотрудников пригласили на юбилей уже не существовавшего учреждения. Два корпуса распродали по комнате для разных офисов, а затем купивший их уже оптом предприниматель, мыслил, что с ними делать.
Ну, медики тоже не лыком шитые. Кто-то сказал, что в науке столько науки, сколько в ней математики. Статистическая обработка полученных результатов все равно нужна. И стоматологи, первые в медицинском институте, «нарыли» новый метод обработки полученных данных при помощи перфокарт. Способ был довольно трудоемким. Надо было разработать перечень вопросов и забить их в карту на плотной бумаге с двойным рядом отверстий по краям – сделать таким образом болванку. Затем следовало заполнить на каждого больного или эксперимент такую же карту, каждый случай еще раз изучить и прорезать специальным компостером проходы к отверстиям, соответствующим вопросу. Дальше весь массив складывали стопкой с болванкой сверху и в нужном месте проводили спицу. После встряхивания выпадали карточки с искомым признаком. Это был безусловный прогресс для обработки большого материала, но он требовал скрупулезной работы и навыка. И все это надо было рассказать в студенческом общежитии по линии общества «Знание» с целью продвижения науки в массы.
Против прогресса не попрешь. Подобные лекции в обязательном порядке должны были читать преподаватели института в общежитии. Студентов, которые не успевали в общаге затаиться, сгоняли в ленинский уголок, где лектор приобщал их к новому в науке.
Кандидат-ассистент в лице Ани очень старался. После окончания лекции домой шли вместе с молодым профессором-травматологом. Он сказал, что метод ему понравился, а изложение напомнило анекдот:
В высокогорное село направлен пропагандист по линии общества «Знание» с лекцией о международном положении. Читать пришлось на пастбище. Чабаны, сидя на траве, слушали внимательно и курили трубки. После окончания докладчик попросил задать вопросы. Вопросов не было. Сопровождающим был секретарь райкома. Он отвел лектора в сторону и сказал:
– Дорогой! Вопросов не будет. Они по-русски не понимают. Про международное положение они знают, у них приемник есть, наше радио слушают. А ты мне вот что скажи: ты канпет подушечка знаешь? Объясни, дорогой, как туда повидло попадает?
